- Это мы тоже можем использовать. Нам не удобно ездить к далеким северо-западным племенам на озеро Альмен, на острове, на выходе из которого есть удобное для торговли поселение. Ты подождешь меня – я снял дом у местного вождя, в поселении Плес, тут очень красиво и спокойно, а сам тем временем через нашу крайнюю факторию у медвежьего мыса, в месте торговли со столицей Мери Ростовым, поселение Молога и северные озера, отправлюсь в Альмен и помогу там обосноваться русам. Наиболее воинственных из них мы отправим сражаться с арабами за хорошие средства, а остальных научим нашей торговле и культуре. Торговля дает всем говорить на языке денег, который учит, что только труд и собственность могут создать богатство. Если оно достается случайно, оно так же быстро и уходит.
Знаешь, что я решил?
- Что?
- Когда мы вернемся в Семашки, построю новый особняк на холме. У нас есть участок, пока там пасут овец, растет дикая хурма а выше расположен заброшенный виноградник. С холма открывается прекрасный вид на долину. Я уже вижу, каким будет наш дом: у въезда на участок каменный двухэтажный особняк с большим холлом высотой в два этажа. От крыльев особняка пойдут галереи из комнат для гостей и запасов, а в верхнем углу участка павильон со смотровой башенкой, складом и колодцем. Посередине участка, внутри дома, будет сад из горных растений и ручеек, стекающий по чашам в виде больших устриц и приносящий прохладу в жаркий летний день. Я все представляю явно, а это значит, что именно такой дом точно у нас будет. Все мечты сбываются.
Сокол
Чтобы взойти на гору Сокол, надо пройти в самое начало улицы Новой-Горького и двигаться по дорожке в направлении берега Оки. Немного ниже верхней кромки откоса - ровная площадка. Про нее рассказывают что угодно: что здесь был первый город, основанный Юрием Всеволодовичем Рюриковичем, который затем был разрушен, что именно здесь была та самая башня, в которую замуровали местную девушку. В это можно поверить, потому что ручей, названный Почайной по образцу речки в Киеве, обычно не используется для сбора воды горожанами. Жители нижнего посада брали воду из источника западнее, а верхнего города - в районе Черного пруда. На Почайне давным-давно вязали лыко, и она была очень заболочена. А прямо под горой Сокол как раз протекает ручей с отличной водой. Мордовцы рассказывают, что их крепость, захваченная рюриковичами и разрушенная, была в районе Гребешка. А башни на горе Сокол, вероятно, служили "таможенным постом" для судов, выходящих из Оки в Волгу или входящих в окское устье. Вверх по Оке находится Тёша, по которой когда-то, до того, как перевели леса, суда могли пройти до Арзамаса. Еще выше по Оке находится Рязань, название которой так же созвучно с названием одного из мордовских народов, о котором путешественники рассказывают как о более культурном, имевшем более развитое хозяйство, а теперь, люди, называющие себя Эрзя, наоборот, живут в диких местах. Что произошло в прошлом? Может быть, разрушение Рязани Рюриковичами было связано с вытеснением этого народа с Оки? С сохранившихся площадок горы Сокол очень хороший обзор реки, а с нижней можно достаточно быстро спуститься к самому берегу. На склоне над нижней площадкой можно заметить камни, вероятно оставшиеся от основания башни. Они из темного известняка, которого в наших местах не бывает, а вот как раз выше по Оке, возможно в древних центрах расселения эрзи, такой камень есть. В отличие от этих башен, Нижегородский кремль был сооружен как типичная булгарская крепость – приземистые башни и белокаменные стены. На камнях находили даже печати булгарских мастеров.
На площадках на горе Сокол часто собираются разные нижегородские чудаки. А во времена дней солнцестояния и равноденствия здесь нередко жгут огромный костер, вокруг которого можно увидеть любителей поиграть во всевозможные древние и традиционные представления о мире. Среди таковых - пантеон киевских богов во главе с Перуном, всевышний бог эрзи Паз с его сыном Инешкипазом и духами, управляющими всеми объектами материального мира. В этот раз появились даже знатоки и ценители индийской мировоззренческой системы.
- В индийском представлении об обществе есть здравое зерно. Они делят всех на группы - воинов, духовников, торговцев и земледельцев, слуг и разнорабочих. Конечно, в конкретной реализации этой идеи они дошли совсем до каких-то глупостей, передавая по наследству принадлежность к группе, что характерно для разлагающихся сообществ, которые не в состоянии найти хоть какие-то таланты по теме. Но сама идея группировки довольно хороша, потому что человек имеет слабые и сильные стороны и обратить свои способности в жизненный успех, пытаясь стать идеально развитым "со всех сторон" человеком довольно бессмысленно. Получится "лебедь, рак и щука" в одном человеке и такой персонаж просто не сдвинется с места. Акцентуацией личности на каком-то направлении, там, где у человека таланты, мы добиваемся динамики.
- Но представим себе, что в обществе доминирует один тип из этих. Тогда его акцентуация становится, в представлении окружающих, единственной возможностью реализоваться. Общество становится несбалансированным, как калека, если кто-то за него не выполняет функции тех групп, которые в нем подавлены, и, следовательно, непродуктивны.
- Причем продуктивно сочетаются хорошо они попарно: воины-духовники и торговцы-рабочие. "Сляпав" вместе воинов и торговцев мы получим ситуацию, в которой воины будут подвергать сомнению ценность денег как абсолютного эквивалента приложенного труда - в силу своих ценностей, а торговцы - идею власти слоя "аристократов" силовиков, основанную на господстве и его духовном обосновании.
- Вероятно, поэтому в Иране возникла система "двойных" городов и распространилась довольно широко - ее следы можно найти даже в Киеве. Один город был местом реализации военных и духовников - харизматический или духовный город, другой - торговцев, крестьян и рабочих.
- Похоже, здесь мы и видим следы такой системы градостроительства. Ильинка считалась как раз местом жизни и работы местных зажиточных купцов, в то время как кремль имел значение военного и сакрального центра. Два города - здесь, на Соколе, и там, где кремль - это реализация не просто архитектурной идеи, а идеи развитого общества в том формате, в каком ее видели иранские народы, а сюда принесли, скорее всего, хазары.
Призвание
Ханукка вышел из своего походного шатра. Ранее утро занималось над Финским заливом. Со стороны Ладоги, откуда прибыли три корабля каравана, небо окрасилось в нежные цвета, какие можно увидеть только на Севере. Большинство караванщиков и наемников спало, два человека, подремывая, стояли на страже. Скинув у ближайшего к воде дерева строгий, но выполненный из очень дорогой материи кафтан и прочие предметы гардероба, за каждый из которых вождь северного племени отдал бы, не задумываясь, десяток своих людей, Ханукка без всяких предисловий стремительно зашел в воду, допрыгал по скользкому илистому дну до достаточно глубокого места и поплыл.
Все договоренности с племенем Словене, имевшем укрепленный населенный пункт на острове в том месте, где из озера Альмен начинается река Волхв, конечно удались. В этот раз речь шла не о том, чтобы пригласить тудуна царя и отряд наемников с условием сохранения власти местного собрания, веча. Словене были по внешности угорским племенем, но, проживая на торговом пути из Варангского моря в Черное, давно перешли на славянский язык, как и племена, проживавшие по Днепру. В отличие от них, другие угорские племена, к Востоку отсюда, разговаривали на угорских языках, с которыми было сложнее – буквально каждое крупное поселение и крупная речная долина имели свой диалект. Это затрудняло обмен. Надо было приманить русов, которых народы севера назвали руотси, а сами они произносили это слово как "родс" с тем, чтобы можно было использовать их как наемников в непрекращающихся конфликтах с арабами. Самой хорошей идеей было бы переманить их на юг в Предкавказье, к границе с арабами, но сделать это следовало поэтапно, поскольку у них, по всей видимости, не было никакой общей власти или средств быстро обменяться слухами. Поэтому посадим их поближе к Скандинавии, и приучим к тому, что места здесь доходные, а дальше, когда по слухам о привольной жизни, наплывет много молодежи русов, привлечем их южнее.
Ханукка очень любил общаться с самыми разными племенами. Он был не самым лучшим караванщиком в смысле торговли, из-за природной рассеянности и склонности увлекаться "удивительными" проектами, забывая о счетах, но зато в открытии новых торговых путей и установлении связей ему не было равных. Пожалуй, во времена Шимона-караванщика он стал бы настоящим героем, но сейчас пришло другое время. Первым разочарованием после ярких впечатлений молодости, когда ему удалось наладить устойчивые поставки зерна из бассейна Йокки через Арджань, рассчитаться со всеми долгами и стать караванщиком, который на самом деле был скорее лодочником на реках к западу от Атыла, оказалось сложное положение радханитов в самой Хазарии. Приняв их религию, хазарские военачальники делали все, чтобы на этом и остановить влияние общин караванщиков на государство. Их невероятные богатства казались и так "перебором" власти. Но на самом деле никакой власти не было. В городе Атыл на западном берегу реки торговля вообще не приветствовалась. В Хазаре на восточном были расселены в основном мусульмане. Таким образом, кроме зданий факторий в Хазаре никакой серьезной базы у радханитов не было. Но самая большая проблема была с новыми людьми. Мусульмане из-за сильной корпоративности неохотно сотрудничали с радханитами и тем более не торопились присылать к ним молодежь на обучение, хотя желающие поработать в караванах среди последователей Мухаммеда все равно ежегодно находились. Прибывающие в Хазарию в результате гонений в других странах евреи чаще всего становились священнослужителями. Это казалось более простым, понятным и надежным делом, так что до торговли доходили только те, на которых поистине жалко было смотреть. Ни амбиций, ни куража. Сами хазары отправляли всю свою молодежь мужского пола в армию, где те могли научиться, разве что, отбирать добро, но не добывать его своим трудом. В своем поколении Ханукка, бывший сыном еврея из Месопотамии и местной девушки-баланджарки, чья семья жила в поселении Семашки, оказался едва ли не единственным "пробивным" дельцом, продолжая дело Шимона-караванщика.
Тогда Ханукка переключил свое внимание на отношения с племенами, в основном - северо-запада. Но и здесь его ждало разочарование. Каждый раз, ожидая увидеть в следующем племени интересное внутреннее устройство и найти людей, готовых к риску, интересующихся созданием цивилизации и путешествиями, Ханукка встречал лишь достаточно унылую толпу конформистов, кое-как цеплявшихся за выживание на севере, и считавших это своим большим достижением. Самым отвратительным было их стремление избавиться от слишком талантливых людей. Говорят, до установления торговых путей их просто убивали, формально "отправляя" эти таланты "на служение" своему божеству. Затем решением схода их стали продавать в рабство. Таким положением тяготились только молодые парни в ограниченный промежуток времени – до женитьбы. Они сбивались в группы, отправлявшиеся на границу земель племени, нападали на соседнее племя или на самых плюгавых купцов, приходили с добычей, брали приглянувшуюся девушку в жены. На этом все "необычное" в поведении заканчивалось. Соседнее племя, конечно же, считало необходимым ответить. Кроме того, между ними шли постоянные дрязги за отдельные участки земли. В лице вождя удавалось встретить думающего, но неизменно чрезмерно осторожного человека. Как правило, это был грузный дядька, крупнее своих соплеменников. По Йокке такие правители вели переговоры и отправляли богослужения (в них видели опору своей власти, шаткость которой они неизменно ощущали), непременно с большущего дерева, как правило – дуба. Сидит такой громадный бородатый человек – больше в ширину, чем в высоту, старается говорить утробным голосом, "из живота", но ты понимаешь, что на самом деле это словно обросший жиром, но маленький испуганный хомяк, боящийся как-то нарушить баланс, потерять власть. Остальные члены племени и на хомяка-то не тянут. Торговать с ними само по себе довольно просто – на хорошие ткани, которые мы возим с востока, они падки. Продашь одному члену племени меру ткани, и ждешь. Жена его тут же непременно прихвастнет перед подругами, и все – от покупателей нет отбоя. Главная наука в торговле с этими племенами – это не подвергнуться их же нападению где-нибудь на границе с соседним племенем или на пустынном берегу реки, среди островов. Методика такая: пафос и кураж. Вести себя максимально напыщенно, так, словно тебя в приницпе ничего не берет и ты легко бросаешь вызов любым сложностям, но, одновременно, уважительно. Наемников при караване лучше держать принципиально из другой страны, чтобы они местными воспринимались как какие-то странные существа, от которых не понятно, чего ждать. В бою члены племени и в первую очередь их вождь ведут себя поразительно шаблонно и предсказуемо. Это не удивительно, учитывая их отношение к талантливым и необычным людям.
И вот сейчас, отправляясь в Ютландию на встречу с русами, Ханукка не был уверен, что впереди его не ждет еще одно разочарование. Племена Запада разорили Рим, у них теперь полно оружия, не исключено, что разговоры об их боевых качествах сильно преувеличены. В этом случае дни Хазарии сочтены, арабам нечего будет противопоставить. Не лояльных же ко всему распевающих песни по своим карпатским лугам славян или насупленных, упрямых и несговорчивых ни со своими, ни с чужими угров? Русы – это единственная надежда Хазарии в том случае, если они сильны. Ханукка так или иначе будет до конца следовать своему призванию – открывать новые возможности и бросать вызов неизведанному.
Журнал караванщика
Пожалуй, мне хватило менее чем полугода, чтобы изучить народ, который мы называем рус, и который на самом деле состоит из выходцев самых разных земель, осевших в Скандинавии в результате сперва бегства части племен от римских завоеваний, а затем от переселения народов, приведшего к падению западного Рима и образованию Хазарии.
Меня более всего интересовала их способность к военному искусству. Сперва я предполагал, что она зиждется на умении строить быстроходные корабли, полученном от римских купцов и хорошем железном оружии - мечах, похоже, франкских. Но результаты поездки еще более впечатляющие, и дело даже не в том, что довольно многочисленная группа местных (из Ютландии) молодых воинов во главе с человеком знатного рода с труднопроизносимым именем, которое можно записать как Джури или Рёрик, согласилась поселиться на озере Альмен и править совместно с собранием местных жителей. Оказалось, что рус или норман (северные люди), как их называют на Западе - совсем не особые люди, как предполагали некоторые пугливые соседи, а такие же племена с общим языком и верованиями, как те, с которыми я привык сталкиваться. Но есть несколько удивительных особенностей в подготовке, которые делают их непревзойденными воинами.
Во-первых, жизнь на севере, причем таком, где практически всегда достаточно прохладно, хотя зима не такая суровая, как в верховьях Атыла, на Урале, способствовала тому, что типовые межплеменные стычки, к которым мы так привыкли, имея дело с любыми более-менее самостоятельными общинами, здесь ведут к обученности ратному делу такого высокого уровня, с которым мне никогда раньше не доводилось сталкиваться. Мороз - не такой, чтобы кутаться в невероятных размеров тулупы и шапки, мешающие движению, но вполне реальный - способствует тому, что боль от ранений переносится гораздо легче, заживление проходит быстрее и практически нет тяжелых зараженных ран, смертность от которых очень высокая. При этом сохраняется большая подвижность воина. В результате, когда из осколков Рима на эти племена "высыпались" качественные металлические мечи, ножи и топоры, они сразу же "начали тренировки" без чьего-либо указания. Опытный, сильный воин, сражаясь длинным мечом, может одновременно сдерживать натиск нескольких хорошо вооруженных пехотинцев или даже тяжеловооруженного всадника! Ополченец, с дубиной или, в лучшем случае, топором, не успеет закончить замах своим громоздким оружием, пока не будет заколот на месте.
Во-вторых, за землей Сканд находятся острова, на которых рус вылавливают, и в особых условиях сушат рыбу тунец, водящуюся в большой воде. Такая рыба занимает мало места на корабле, сохраняет полезные вещества самое меньшее год, а по питательности превосходит мясо. Поэтому целые деревни русов или норманнов, снарядив корабли с высушенным на морозе тунцом, могут уходить от мест своего проживания на тысячи парсангов, не беспокоясь о провизии, не имея отдельных интендантских служб - лишь бы была вода для питья (и для передвижения кораблей).
В-третьих, у русов отсутствует какой-либо центр, главный дворец или правитель. Есть несколько почитаемых природных объектов, такие как красивые скалы или огромные морские заливы. Такого рода святыни есть у любых племен. Отсутствие центра означает, что врагу просто некуда ударить, чтобы нанести непоправимый ущерб, а каждый воин рус чувствует себя значимым участником любых военных событий, а не исполнителем чьей-то воли, от которого, в общем-то, не так много зависит. Культура поклонения военным успехам способствует тому, что в битве никто не стремится отсидеться в стороне. Связано это, вероятно, и с обычно низкими потерями во время сражений, о причинах которых я уже написал выше. Кроме того, отсутствие сколько-нибудь большой столицы, отдельного слоя сановников и приближенных царя существенно снижает расходы этих племен и дает возможность все ресурсы сконцентрировать на создании флота. И они создают его - в невообразимых масштабах. По моим подсчетам, одна только Ютландия - далеко не самая большая их территория - может выставить около 400 военных кораблей с командой 100 человек на каждом.