Он только покачал головой, удивляясь моей неожиданной выносливости.
Тисса, уставшая не меньше мужчин, держалась, однако, гораздо бодрее. Я поменял ее местами с Диком, оказавшимся менее стойким, и теперь она шла впереди, забрав у Джейка камеру и снимая все, что казалось ей интересным. Караваны эбо, склоны гор в разрывах облаков, меня, иногда попадающего в кадр. Маленькая психологическая хитрость – отвлекаясь на окружающее, она отдыхала от монотонного подъема.
Я слышал, как Дик, красный от усталости, бурчит себе под нос нечто раздраженное в ее адрес.
– Женщины легче переносят высоту, – сказал я ему, во время короткой передышки выдавая очередную порцию препаратов от горной болезни.
– Фигня, – угрюмо отозвался он, закидывая в рот таблетки.
– Не все, конечно, но чаще всего это именно так.
Он покосился на Тиссу, бодро щелкающую затвором камеры, наведенной на соседний склон, громко засопел, но предпочел заткнуть рот горлышком пластиковой бутылки с водой и ничего не говорить в ответ. Кое-кто из проходящих мимо трекеров с большим интересом поглядывал на стройную девушку, чей силуэт эффектно выделялся на фоне склона.
Опираясь ногой на камень, торчащий из земли, она опасно наклонилась в сторону пропасти.
– Не приближайся к краю, – привычно предупредил я ее.
– Райн, вы не могли бы прекратить контролировать каждый наш шаг? – Джейк, сидящий на земле, прислонившись спиной к валуну, посмотрел на меня с неожиданной злостью. – Меня это уже порядком утомило.
– Придется потерпеть, – отозвался я невозмутимо. – Чем больше будет высота, тем сложнее себя контролировать. Можно легко оступиться. А я не хочу, чтобы кто-нибудь из вас свалился вниз.
Мужчина снял горные очки, прижался лбом к своей палке, глядя из-за нее, словно связанный бык из-за забора – угрюмо и недоверчиво, или поверженный боксер на тренера из-за канатов ринга. Но все же покорно взял таблетки, которые я ему подал.
– Джейк, вы не занимались боксом в молодости? Или вольной борьбой? – спросил я, зная, что разговор о человеке всегда отвлекает его от тягостных размышлений о трудностях пути и поднимает настроение.
– Чемпион Уэсла в среднем весе, – ответил он с легкой самодовольной ухмылкой. – Когда был молодым и глупым. Как догадался? По моему перебитому носу?
– По голосу. – Я улыбнулся, увидев недоуменное выражение на его лице.
– И в чем хитрость? – Он сдвинул редковатые выцветшие брови.
– Акцент жителя Чамплтона. Не самый богатый район столицы. Чтобы выбраться оттуда и разбогатеть, надо либо заниматься распространением наркотиков, но драгдилеры в нашем мире долго не живут – так что это явно не ваш случай. Либо стоит попытаться поступить в хороший колледж – однако обычно сделать это невозможно с теми знаниями, которые дают в местных школах. Остается спорт. На легкоатлета вы не похожи. Значит, какой-то вид единоборств.
Джейк посмотрел на меня с большим вниманием, даже выпрямился, перестав опираться на палку.
– Интересное рассуждение. Можете что-нибудь сказать про него?
Он небрежно кивнул на Дика. Тот подошел ближе, глядя на меня как на фокусника, который сейчас вытащит кролика из шляпы. С любопытством и недоверием.
– Родители из Джилноута. Скорее всего, северного, судя по специфике произношения. Не так давно приехал в столицу. Работа связана с физическими нагрузками. Если принять во внимание словарный запас, вряд ли на производстве. Скорее, сфера услуг. Думаю, он тренер в частном клубе.
Мужчины обменялись одинаково озадаченными взглядами. Дик поднял руку, сдвинул шляпу и взъерошил свои густые волосы. Джейк спросил с величайшим недоумением:
– Вы определили это, только услышав, как мы говорим?
– В основном, да.
– Он лингвист, – насмешливо сказала Тисса, не оборачиваясь и продолжая рассматривать горы в окошко видоискателя. – Специалист по речи. Тонкостям произношения. Поэтому ему легко удаются подобные фокусы.
– И вы, обладая такими способностями, торчите здесь? – Джейк смотрел на меня так, словно неожиданно увидел десятитысячную купюру, валяющуюся на земле, которую никто не замечает и не поднимает. – Хотите пойти в мою фирму? Специалистом по подбору персонала? Высокую зарплату и продвижение по службе гарантирую.
– Благодарю. Но мне нравится моя работа.
– Независимость? – скривился он презрительно и потерял интерес к моим профессиональным навыкам. Банкнота, которую он внимательно рассматривал, оказалась, по его мнению, фальшивой.
Тисса подошла к нам, ее полотняная шляпа висела за спиной на тесемке, белые пышные волосы, перетянутые лентой, блестели на солнце, образуя сияющий нимб. На уже посмуглевшем лице сверкала белозубая улыбка.
– Ну что, вы отдохнули? Можем идти?
– Да, пожалуй. – Джейк поднялся довольно бодро.
– Но как он узнал, откуда мои родители? – пробормотал Дик, продолжая тереть затылок.
Следующий участок пути был таким же однообразным и утомительным.
Но наконец тропа вывела нас на небольшую площадку, обнесенную низкой изгородью. Здесь скопились несколько туристических групп с гидами. Все трекеры смотрели в одну сторону – туда, где в разрыве между ветвями сосен виднелся серо-белый зубец, выступающий над ослепительной горной стеной Локхотце.
– Джейк, Тисса, Дик, вот она. – Я подвел их к бортику, показывая на вершину. – Мать Всех Богов. Вершина мира.
Несколько мгновений они смотрели, затем девушка произнесла задумчиво:
– Она кажется такой маленькой.
– Скажете это, когда попробуете на нее подняться, – добродушно заметил один из трекеров, услышав слова Тиссы.
Его обветренное лицо с глубокими складками у губ и ярко-голубыми глазами приняло снисходительное и одновременно чуть презрительное выражение, когда он окинул моих спутников внимательным взглядом. Судя по его походной одежде и вместительному рюкзаку, стоящему рядом, – он был из опытных путешественников.
– А вы поднимались? – спросила Тисса, ничуть не смутившись.
Он только многозначительно хмыкнул и не стал снисходить до обсуждения таких важных вещей, как покорение высочайшей вершины планеты, с первыми попавшимися зелеными новичками. Его спутница, такая же худая и загорелая, усмехнулась. И они отошли в сторону.
Рядом с нами оказались три молоденькие черноволосые девушки с маленькими рюкзачками веселых расцветок за плечами и крошечными фотоаппаратами. Они принялись щелкать ими, снимая друг друга на фоне горы.
– Когда произошел первый подъем на нее? – прочирикала одна из них тоненьким, нежным голоском с чудовищным неистребимым акцентом Ямато, обращаясь к гиду – молодому кайлатцу с улыбкой, как будто приклеенной к лицу. – Я имею в виду не официальный.
– А какое название у той, соседней горы? – тут же присоединилась к вопросу и вторая девчушка, держа камеру на вытянутой руке и фотографируя себя вместе с подругой.
– И когда эти места стали посещать иностранцы? – вмешалась третья. – Местные не возражали? Или были вынуждены подчиниться экспансии?
Их голоса и акцент были настолько похожи, что с закрытыми глазами одну от другой я вряд ли отличил.
Гид с тоской огляделся по сторонам. Видно, его доставали подобными вопросами, вставляя в них умные слова, на протяжении всего трека. Требовали точных ответов, половину из которых тот не знал. Взгляд кайлатца упал на меня, я увидел в его черных глазах уныние и смирение со своей тяжелой участью и сказал:
– Иностранцы увидели Мать Всех Богов восемьдесят лет назад. – Внимание трех девушек тут же переключилось на меня, а гид, стоящий за их спинами, в знак благодарности горячо закивал мне. – До этого времени посещение горного Кайлата нам было запрещено.
– Как это? – спросил Дик, который до сего момента мало интересовался историей чужой страны, но тут, видимо, посчитал себя оскорбленным, узнав, что его могли куда-то не пустить.
– Эти горы считаются священными. Впервые геодезисты сумели попасть на здешние тропы, лишь переодевшись монахами. Данные своих измерений они записывали на тонкие полоски бумаги и прятали в молельные барабанчики.
– Но как же местные их не раскрыли – они же не похожи на кайлатцев? – спросил меня молодой человек из другой группы, также прислушивающийся к разговору.
– Их сопровождали ученые из Бхаратского топографического общества, которые внешне очень схожи с кайлатцами южных регионов страны. К тому же тогда тропы были практически пусты. Кроме того, геодезисты надели желтые тоги общины гэлугпа. Это была хорошая идея, потому что местные предпочитают не контактировать с ней, считается, что монахи-гэлугпа тесно общаются со злыми сущностями гор, проводят ритуалы очищения, и общение с ними может испортить карму. Даже прикосновение к их одеждам способно навлечь смертельную болезнь.
– И что стало потом с этими геодезистами? – послышался чей-то голос.
Я неожиданно сообразил, что стою в кольце слушателей, которые внимательно смотрят на меня, и тут же ощутил легкое смещение реальности – как будто оказался в прошлом, где читаю лекцию о группе восточных языков, окруженный студентами, и вдруг вижу среди них девушку с синими глазами и копной светлых, сияющих волос – Тиссу. Она ловит мой взгляд и улыбается. Точно так же, как сейчас – многозначительно и нежно. Усилием воли я прогнал это видение, выдержал недолгую значительную паузу и произнес:
– Они все умерли.
В ответ раздалось несколько неуверенных смешков.
– От старости в основном, – продолжил я, и смех стал более дружным. – Открыто путешествовать здесь стало возможно лишь после того, как более сильные цивилизованные страны подчинили Кайлат своему влиянию и тот стал зависеть от них экономически. Теперь страна живет практически исключительно за счет туризма. Но здесь до сих пор существуют места, куда не пускают иностранцев. Территория, принадлежащая племени гурхов, например. Они не любят посторонних. А на вершину Рыбий Хвост не взошел вообще ни один человек.
– Неужели? Любопытно почему? – спросила женщина в возрасте, с очень прямой спиной и седыми волосами, уложенными в пышную прическу, как будто она гуляла у себя в саду, а не поднималась по узким, обрывистым тропам.
– Это запретная гора. На ней живут боги Кайлата.
– Ладно, Райн, заканчивайте лекцию, – вмешался Джейк, не слишком довольный, что гида, за которого он заплатил, бесплатно слушают посторонние, да еще и в таком количестве. – Лучше сделайте пару кадров. И пойдем дальше.
Было видно, что мои неожиданные слушатели хотели бы еще позадавать вопросы про мистический Кайлат, но Джейк несколькими властными взглядами дал понять, что больше не намерен тратить свое и мое время на беседы с ними.
Тисса отдала мне камеру, и я сделал несколько снимков своих спутников.
– А вы всегда водите группы? – прощебетала одна из трех черноволосых девушек, по-прежнему крутящихся рядом. – А можно вашу визитку? Мы бы на следующий год приехали и с вами пошли.
– Он не водит группы, – грубовато вмешался Дик. – Сделал исключение только для нас. Так что не задерживайтесь.
Девушки, обиженные подобным обращением, окинули его одинаковыми пренебрежительными взглядами и отошли к своему проводнику.
Мы вернулись на тропу и отправились дальше, к новому крутому подъему.
Время от времени со мной здоровались знакомые гиды и носильщики, мы обменивались приветствиями и краткими новостями, желали друг другу удачи и снова расходились.
– Ты здесь почти всех знаешь, – удивлялась Тисса, глядя вслед очередному кайлатцу, согнувшемуся под тяжелой ношей, с которым мы только что перекинулись привычным "намаскар".
– Не всех, но многих.
– А язык местный ты где выучил? – спросил Дик, остановившись для того, чтобы почесать палкой спину.
– Здесь.
– Ему это было очень легко, – сказала Тисса, и легкой колкости в ее голосе было больше, чем одобрения. Хотя последнее тоже присутствовало.
Впереди появился еще один мост через бурлящую Дудх Коши. Точно такой же мы уже переходили в начале пути – конструкция, подвешенная на железных тросах и опутанная неизменными молельными флажками, тянулась с одного склона на другой. Чуть ниже виднелись обломки старого деревянного моста, снесенного каким-то из паводков. Раньше ходили по нему. Но когда туризм в Кайлате стал активно развиваться и иностранцам надоело падать с этих шатающихся досочек – они оплатили более надежные опоры.
Мы уже дошли до середины, когда с противоположной стороны послышался знакомый веселый перезвон. Вереница нагруженных эбо ступила на металлические перекладины. Я развернулся и, стараясь перекрыть шум воды, крикнул Джейку, идущему последним:
– Назад! Поворачивай назад!
– Что?! – не понял он.
Тисса замахала руками, показывая, что нужно срочно возвращаться обратно.
Он наконец сообразил, в чем дело, и развернулся. Мы успели чуть раньше быков добежать до склона и теперь, стоя на площадке, смотрели на эбо, бредущих мимо.
Их погонщик остановился на минуту, чтобы поболтать со мной. Окинул вежливо-любопытным взглядом моих туристов, но ничего не спросил про них. Зато передал важное сообщение.
– Семья Пемы приглашает тебя на похороны, – сказал он на горкхали, слегка пришепетывая из-за отсутствия передних зубов. – Ты вроде помогал тело его брата вытаскивать?
Перспектива присутствовать на небесных похоронах меня, признаться, не прельщала. Я уже видел однажды это зрелище, и мне понадобилось некоторое время, чтобы смириться с подобным отношением к мертвому телу. Но то, что иностранца пригласили на ритуал, говорило об уважении и доверии, не оценить это было нельзя.
– Передай мою благодарность. Однако, к сожалению, я не смогу прийти. Мне нужно провести моих гостей по треку. Я не имею права их оставить, но и привести их с собой будет невежливо.
Кайлатец важно покивал, выражая полное понимание, широко улыбнулся моим спутникам, распрощался и отправился дальше, подгоняя эбо.
– Что он сказал? – тут же спросил меня Джейк, подозрительно глядя вслед низкорослой фигуре погонщика.
– Передавал приглашение на похороны.
– Кстати, я не видела здесь ни одного кладбища, – вмешалась Тисса, не интересуясь, на чьи именно похороны я должен был идти. – Они где-то в горах?
– Да. В горах, – ответил я уклончиво. – Идемте. Пока дорога свободна.
Мы быстро перешли через мост, успев до появления очередного каравана, и снова начали подъем. Теперь, на трех с половиной тысячах, высота стала очень ощутима. Хотя мы поднялись всего на шестьсот метров – минимальное, смешное расстояние по прямой, здесь оно становилось очень заметно, иногда полностью меняя картину окружающего, погоду, самочувствие человека и даже природные климатические зоны.
Красный, обливающийся потом Джейк отмахнулся от Тиссы, хотевшей сфотографировать его.
– Хватит. Погуляли, – сказал он мне, обводя пейзаж ненавидящим взглядом. – Доходим до места, ночуем и завтра поворачиваем обратно. Мне надоело.
Я понимал его. Сил мужчины хватало на один рывок. Долгая, нудная физическая нагрузка была ему сложна. Так же как и Дику.
– После этого подъема так говорят многие, – попытался успокоить я его. – Завтра мы останемся в Намаче для акклиматизации. Вы отдохнете и поймете, что хотите идти дальше.
Он хмуро посмотрел на меня, навалившись на палки, оглянулся на тяжело дышавшего атлета. Одарил своего подчиненного мрачным взглядом, словно осуждал за то, что тот оказался недостаточно выносливым.
– Он мой личный тренер в клубном спортзале. Ты правильно догадался. И я, когда брал его с собой, думал, толку будет больше.
– Со мной все нормально, – недовольно отозвался Дик, прислушивающийся к разговору.
Джейк стиснул зубы с выражением злобного упорства и снова зашагал вперед.
Еще один подъем по крутой тропе, и наконец показались синие крыши поселка.
Возле будки, установленной на подходе к Намаче, стояли несколько вооруженных солдат в серо-зеленой форме королевской армии Кайлата. Они провожали равнодушными взглядами выходящих из селения, их интересовали лишь те, кто входил.
Я показал наши оплаченные пропуска, разрешающие допуск на территорию национального парка. А мои подопечные тем временем наблюдали за кайлатцами, которые тут же неподалеку забивали старого эбо. Тот уже не мог нести на себе груз. Покорное животное повалили на землю, а затем прижали голову к плоскому камню и перерезали горло. На землю хлынула темная кровь. Тисса брезгливо отвернулась.
– Идемте, – сказал я, когда с формальностями было покончено.
Второй раз за эту неделю я оказался в Намаче. Спутники, предвкушая окончание долгого дня, с любопытством поглядывали по сторонам. Тиссу тут же потянуло к рядам сверкающих на солнце сувениров. Но мужчины, требуя заслуженного отдыха, не дали ей как следует покопаться в безделушках.
Я отвел их на верхние террасы. В один из самых лучших отелей, почти не отличающийся от "Кайлата" Лукулы. Его хозяйка жила в Кантипуре, а здесь бизнес вела ее родственница.
Двухэтажную гостиницу постарались сделать современной – стены просторного холла выложили декоративным камнем, на них повесили фотографии гор в деревянных рамках и широкоэкранный телевизор, а по периметру поставили несколько диванов. Но, несмотря на все старания, здесь было холодно и неуютно. Не помню, чтобы кто-то из постояльцев проводил время в этом помещении. Зато столовая на втором этаже полностью соответствовала обычному кайлатскому лоджу. В ее центре стояла железная печка, возле которой обычно собирались трекеры, на столах лежали замусоленные клеенчатые папки с меню. Большие окна покрывались инеем от холода, льнущего к стеклам с улицы.
Мне нравилось это место именно из-за двойственности своего дизайна, а еще потому, что отель стоял на возвышении и отсюда был виден почти весь городок.
Тшеринг, довольный свободным днем, за который он между тем получал деньги, отправился бродить по улицам в поисках знакомых.
Мои подопечные ушли в свой номер отдыхать и наслаждаться горячей водой, здесь проведенной в ванную каждого номера. Затем отправились в обеденный зал, где уже собрались несколько трекеров, остановившихся в этом отеле.
Темнота подкралась, как всегда, незаметно. Облака отползли, открывая вершины гор, в окружении которых лежала долина. Над ними в свете луны мерцала зыбкая дымка. Ветер сдувал с пиков снег, и тот длинными серебристыми шлейфами летел в пустоту. Сосна, растущая напротив моего окна, казалась очень аккуратно вырезанной ножницами из черной бумаги и наклеенной на этот сюрреалистический пейзаж.
День подходил к концу. Последний относительно спокойный день нашего долгого путешествия…
Я выключил свет, забрался в свой спальный мешок и, уже засыпая, слышал веселые голоса из соседней комнаты.
А ночью явился Уолт. Он сел на тумбочку рядом с кроватью и уставился на меня. Я чувствовал сквозь темноту его пристальный взгляд и видел смутные очертания тела.
– Ну как ты, Ран? – спросил он приглушенно, словно из-за стены или закрытой двери.
– Нормально.
– Ты нашел его?
Я понял, о чем он говорит. Все о том же источнике душ.
– Нет. Не нашел.