Пеппер, как только я сдвинулся с места, оставил дверь и побежал впереди меня, обнюхивая все кругом. Время от времени он останавливался и что-то изучал. Например, дыру от пули на дорожке и пахнущий порохом пыж, примятый дерн и затоптанную траву на заросшей тропинке, - кроме этой ерунды он не обнаружил ничего. Я внимательно наблюдал за ним, но не видел в его поведении никакой напряженности, которая указывала бы, что он ощущает поблизости одно из существ. Таким образом, я убедился, что сады, во всяком случае, сейчас, свободны от проклятых тварей. Пеппера трудно обмануть, и мне стало много легче от мысли, что, если бы существовала опасность, он бы знал и вовремя предупредил меня.
Дойдя до того места, где застрелил первое существо, я остановился и самым внимательным образом рассмотрел все кругом, но ничего не обнаружил. Потом направился к упавшей каменной плите. Она лежала там же, где и была. Футах в двух от ближайшего ко мне ребра плиты в земле была большая впадина - место, где плита ударилась о землю. Другой угол плиты при ударе частично вошел в землю. Подойдя ближе, я присмотрелся к плите. Какой огромный камень! А это чудовище двигало его без чьей-либо помощи, пытаясь достать то, что лежало под ним.
Я подошел к дальнему углу плиты. Здесь под нее можно было заглянуть с расстояния примерно в два фута. И не увидел никаких останков убитых камнем существ, чем был очень удивлен. Как уже было сказано, мне представлялось, что трупы убрали, но я совершенно не понимал, как это можно было сделать так тщательно, не оставив никаких следов. Я своими глазами видел, как камень придавил нескольких тварей с такой силой, что они должны были буквально впечататься в землю, а теперь от них не осталось ничего, даже пятен крови.
Раздумывая над этим, я пришел в еще большее замешательство, не в силах найти приемлемого объяснения, но в конце концов махнул рукой, сочтя еще одним необъяснимым явлением.
Теперь я рассмотрел дверь кабинета. Следы страшного напора, которому она подверглась, стали еще заметнее. Просто удивительно, что, пусть даже с подпорками, дверь сумела выдержать такой натиск. Здесь не было следов ударов - да в нее никто и не ударял, - но дверь буквально срывали с петель, бесшумно, с чудовищной силой. Одна вещь особенно поразила меня: верх одной из подпорок прошел сквозь дверь. Хотя бы только поэтому можно себе представить, с каким напором существа рвались в дверь и как они чуть было не преуспели в этом.
За время обхода оставшейся части дома ничего интересного не обнаружилось, только на задах я нашел оторванный кусок водосточной трубы, валявшийся в густой траве под разбитым окном.
Я вернулся в дом и, задвинув засовы задней двери, поднялся в башню, где и провел вторую половину дня, читая и время от времени поглядывая на сады. Я был полон решимости, если ночь пройдет спокойно, назавтра отправиться - ни больше ни меньше - к яме. Может быть, тогда я смогу узнать хоть что-то о том, что произошло. День прошел, настала ночь и прошла так же спокойно, как и все последние.
Когда я встал, уже наступило утро, погожее и ясное, и я решил привести свой план в исполнение. Тщательно продумав его за завтраком, отправился в кабинет за дробовиком. Вдобавок зарядил и положил в карман небольшой, но увесистый пистолет. Я прекрасно понимал, что если опасность существует, то она исходит со стороны ямы, и хотел быть готовым.
Из кабинета я спустился к задней двери в сопровождении Пеппера. Оказавшись снаружи, я беглым взглядом окинул сады и направился к яме. По пути я все время был настороже, держа наготове ружье. Пеппер бежал впереди без малейших колебаний. Из этого я сделал вывод, что непосредственной опасности нет, и пошел быстрым шагом следом за ним. Он добрался до ямы и теперь шел по краю, нюхая воздух.
Через минуту я нагнал его и заглянул в яму. Какое-то время я не мог поверить, что это то же самое место, - так оно изменилось. Темного, поросшего лесом оврага, каким оно было недели две назад, с лениво бегущим по дну, почти закрытым листвой ручьем, больше не существовало. Вместо него моим глазам предстало ущелье с неровными склонами, частично заполненное мрачным на вид озером мутной воды. Один склон оврага лишился подлеска, обнажилась скала.
Немного левее склон ямы тоже обрушился, образовав глубокую V-образную расселину в скалистом обрыве. Эта расселина шла от верхнего края склона почти до самой воды, вклиниваясь в обрыв футов на сорок. Ширина ее вверху составляла не меньше шести ярдов, потом она сужалась до двух. Но даже сильнее, чем огромная расселина, мое внимание привлекло большое отверстие в ней, немного ниже края, на правой стороне буквы V. Оно было четко очерчено и формой напоминало арочный дверной проем, хотя я не мог разглядеть его досконально, так как оно находилось в тени.
На противоположном склоне ямы растительность сохранилась, но местами была измята и изломана и вся засыпана пылью и мусором.
Мое первое предположение, что здесь прошел оползень, не могло объяснить все изменения, которые я сейчас видел. А вода? Я быстро обернулся, потому что откуда-то справа слышался шум бегущей воды. Видно ничего не было, но теперь, когда я прислушался, стало ясно, что он доносится с правой стороны ямы.
Звук становился отчетливее с каждым моим шагом и вскоре послышался снизу. Но даже тогда я не понял его причины, пока не опустился на колени и не свесил голову с края обрыва. Я увидел стремительный чистый ручей, бежавший из небольшой трещины в склоне ямы вниз, в озеро. Немного дальше на склоне я увидел другой, за ним еще один меньшего размера. Наверное, этим объяснялось количество воды в яме - и это при том, что падение камней и земли преградило русло бежавшего по дну ручья.
Да, мне пришлось поломать голову, пытаясь понять, отчего овраг приобрел совершенно иной вид, - эти ручейки, эта расселина, прорезающая склон! Мне казалось, что никакого оползня недостаточно для таких изменений. Преобразить овраг могло бы землетрясение или мощный взрыв, которые могли бы произвести такие изменения, но ни того, ни другого не было. Я выпрямился, вспоминая грохот и облако пыли, вслед за этим поднявшееся в воздух, и с сомнением покачал головой. Нет! Это, должно быть, был грохот падающих скал и земли, отчего, конечно, поднялась пыль. Все же у меня осталось неприятное ощущение, что эта теория не удовлетворяет моему пониманию случившегося. Но существует ли другое, кроме предложенного мной, объяснение, которое было бы хоть наполовину столь же правдоподобно? Пока я осматривал все кругом, Пеппер сидел на траве. Теперь, когда я направился к северной стороне оврага, он поднялся и потрусил за мной.
Внимательно осматривая окрестности, я медленно обошел всю яму, но не увидел почти ничего нового. С западной стороны я насчитал четыре непрерывно низвергавшихся водопада. Они были значительно выше поверхности озера - по моим расчетам, футов на пятьдесят.
Я еще немного побродил там, приглядываясь и прислушиваясь, но не увидел и не услышал ничего подозрительного. Кругом было удивительно тихо, ни один звук, кроме бесконечного бормотания воды, не нарушал безмолвия.
Все это время Пеппер не обнаруживал никакого беспокойства. Я расценил это как признак того, что, по крайней мере, сейчас по соседству нет никаких свиноподобных существ. Как я заметил, его внимание в основном привлекала трава по краю Ямы, которую он все время нюхал. Иногда он поворачивался и бежал к дому, словно по невидимым следам, но каждый раз спустя несколько минут возвращался. Я почти не сомневался, что он идет по следам свиноподобных существ, а сам факт того, что каждый след приводит его обратно к яме, служил для меня доказательством, что эти твари вернулись туда, откуда пришли.
К полудню я вернулся домой обедать. После обеда походил по садам в сопровождении Пеппера, но мы не нашли ничего, что указывало бы на присутствие "свиней".
Как-то, когда мы шли сквозь кустарник, Пеппер ринулся вперед со свирепым рычанием. Испугавшись, я отскочил назад и вскинул ружье, но потом только нервно рассмеялся: оказалось, что Пеппер гоняет какую-то несчастную кошку. Ближе к вечеру я оставил поиски и направился домой. Когда мы проходили мимо густых зарослей, Пеппер вдруг исчез, и я слышал, как он подозрительно нюхает и ворчит в кустах.
Стволом ружья я раздвинул ветки кустов и заглянул: ничего, кроме пригнутых вниз и сломанных веток, словно зверь устроил там себе логово, причем довольно давно. Наверное, подумал я, это одно из мест, где находились твари в ночь перед нападением на дом.
На следующий день я возобновил поиски в садах, но они не дали результатов. К вечеру я обошел их все и теперь знал, без всяких сомнений, что больше здесь не прячется ни одна тварь. Действительно, мне с тех пор не раз приходило в голову, что я был прав в своих изначальных предположениях: они ушли вскоре после нападения на дом.
Подземная яма
Прошла следующая неделя, большую часть которой я провел около ямы. Несколькими днями раньше я пришел к выводу, что "арочное" отверстие в большой расселине послужило свиноподобным существам выходом из какого-то нечистого места в недрах земли. Так ли это, мне было суждено узнать позже.
Легко себе представить, что я испытывал огромное желание, к которому примешивалась изрядная доля страха, узнать, в какое дьявольское место ведет это отверстие. Впрочем, до сих пор я серьезно не думал о том, чтобы как следует осмотреть его: слишком сильный ужас испытывал перед "свиньями", чтобы рискнуть по собственной воле исследовать место, где можно столкнуться с ними.
Однако по мере того, как время шло, ужас притупился, и когда через несколько дней мне пришла в голову мысль, что можно проникнуть в отверстие, я нехотя уже и сопротивлялся ей, но все еще остерегался пойти на такую отчаянную авантюру. Заглянуть в эту страшную дыру - значило идти на верную смерть. Но человеческая любознательность беспредельна, и в конце концов желание узнать, что находится за этим мрачным входом, захватило меня целиком.
По мере того как проходили дни, мой страх перед "свиньями" ушел в прошлое, став просто неприятным и даже каким-то нереальным воспоминанием.
И вот пришел день, когда, оставив размышления, я захватил из дома веревку и, привязав ее к крепкому дереву над расселиной, чуть подальше от края ямы, стал спускать другой конец в пропасть, пока он не повис напротив темного отверстия.
Тогда осторожно, не раз подумав, что затея моя безумна, я медленно полез вниз. Добравшись до отверстия, я, не отпуская веревки, выпрямился и заглянул внутрь. Там было совершенно темно и тихо. Но через минуту мне показалось, я что-то слышу. Затаив дыхание, прислушался, но все было тихо, как в могиле, и я вздохнул с облегчением. В ту же секунду я снова услышал звук. Он напоминал хрип затрудненного дыхания - глубокого и резкого. На мгновенье я окаменел, не в силах стронуться с места. Но вот звук опять стих…
Пока я так стоял, тревожно прислушиваясь, какой-то камешек выкатился у меня из-под ноги и с глухим стуком покатился в темноту, раз за разом ударяясь о скалы. Я насчитал около двадцати ударов, с каждым разом эхо звучало слабее. Когда же оно затихло, я услышал дыхание: каждый мой вдох сопровождался ответным. Дышали совсем близко, потом последовало еще несколько вздохов, но дальше и слабее. Не знаю, почему я не схватился за веревку и не вылез из отверстия, подальше от опасности. Я был словно парализован. Меня бросило в пот, губы стали сухими. В горле тоже вдруг пересохло, я хрипло закашлял. Кашель отозвался многократным эхом - ужасным, хриплым, издевательским. Я беспомощно смотрел в темноту, но оттуда никто не появлялся. Я задохнулся и снова закашлялся. Эхо опять подхватило кашель, доносясь то тише, то громче, словно насмехаясь, и мало-помалу замерло в кромешной тьме.
Вдруг я все понял и затаил дыхание. Другое дыхание тоже прекратилось. Я сделал вдох - и звук возник снова. Но теперь мне больше не было страшно. До меня дошло, что странные звуки производили не прячущиеся в темноте чудовища - это было эхо моего собственного дыхания.
Тем не менее я пережил такой страх, что готов был карабкаться назад. Слишком потрясенный и напуганный, я не мог и думать о том, чтобы влезть в эту темную нору, - и вернулся домой.
К следующему утру я пришел в себя. Но и тогда я не мог набраться смелости, чтобы продолжить исследования.
Уровень воды в Яме медленно повышался и теперь лишь немного не доходил до отверстия. Судя по скорости подъема воды, в моем распоряжении оставалось не более недели, и я понял, что если в скором времени не предприму своих изысканий, то, скорее всего, уже никогда не смогу этого сделать: вода будет подниматься и дальше, пока не затопит отверстие.
Возможно, именно это соображение побудило меня действовать. Дня через два я стоял на краю расселины в полном снаряжении, необходимом для исследования.
На этот раз я был решительно настроен выяснить, в чем дело. Для этого я взял с собой, кроме веревки, связку свечей, собираясь использовать их в качестве факела, и двуствольный дробовик. За поясом у меня был кавалерийский пистолет, заряженный картечью.
Как и в прошлый раз, я привязал веревку к дереву. Затем, закрепив ружье на спине крепким шнуром, я стал спускаться в яму. Тут Пеппер, который внимательно наблюдал за моими действиями, вскочил и подбежал ко мне, с лаем и завываниями, напоминавшими предостережение. Но я был настроен во что бы то ни стало осуществить свою затею и велел ему лежать. Я бы с удовольствием взял его с собой, но в данных обстоятельствах это было невозможно. Когда мое лицо оказалось на уровне края ямы, пес лизнул меня прямо в губы, а потом, схватив зубами за рукав, начал изо всех сил тащить назад. Очевидно, Пеппер не хотел, чтобы я шел туда. Но я не собирался отказываться от своей попытки, поэтому, прикрикнув на Пеппера, продолжал спускаться, бросив беднягу одного. Пес лаял и подвывал, как потерявшийся щенок.
Я осторожно спускался от выступа к выступу, понимая, что если поскользнусь, то насквозь вымокну.
Добравшись до отверстия, я отпустил веревку и отвязал ружье. Затем, в последний раз взглянув на небо - его быстро затягивало облаками, - сделал несколько шагов вперед, чтобы, укрывшись от ветра, зажечь свечу. Держа ее над головой и крепко сжимая ружье, я начал медленно продвигаться вперед, внимательно глядя по сторонам.
Наверное, с минуту я слышал печальное завывание Пеппера. Постепенно, по мере того как углублялся в подземелье, оно становилось слабее, и вскоре я уже не слышал ничего. Проход шел под уклон и влево. Это направление сохранялось, и я понял, что ход ведет прямо по направлению к моему дому.
Я осторожно шел вперед, останавливаясь и прислушиваясь каждые несколько шагов. Когда же преодолел ярдов сто, откуда-то сзади послышался слабый звук. С бьющимся сердцем я прислушался. Шум становился слышнее, он явно приближался. Теперь я отчетливо слышал его: это был мягкий топот бегущих ног. Испугавшись, я в первые мгновения стоял в нерешительности, не зная, идти вперед или возвращаться. Затем, внезапно поняв, что надо делать, прислонился спиной к скалистой стене справа и, держа над собой свечу, стал ждать, с ружьем в руке, проклиная свое дурацкое любопытство, из-за которого попал в западню.
Ожидание не продлилось долго, через несколько секунд пламя моей свечи отразилось в чьих-то глазах. Правой рукой я поднял ружье и быстро прицелился. И тут кто-то прыгнул из темноты с громким радостным лаем, от которого разнеслось громоподобное эхо. Это был Пеппер! Но как он спустился по расселине? Нервно проведя рукой по спине пса, я ощутил, что шерсть мокрая, и понял, что, пытаясь следовать за мной, он, очевидно, бросился в воду, откуда без труда выбрался.
Подождав минуту-другую, чтобы успокоиться, я двинулся дальше. Пеппер тихо следовал сзади. Я был очень рад, что старый пес идет со мной: теперь мне не было так страшно. К тому же его острый слух легко мог различить присутствие любого нежеланного существа в окружающей темноте.
Несколько минут мы медленно шли вперед. Ход по-прежнему вел прямо к дому. Вскоре, по моим расчетам, мы оказались прямо под ним. Я осторожно прошел дальше еще ярдов на пятьдесят, остановился и высоко поднял свечу, как оказалось, не зря, потому что впереди, шагах в трех, тропа исчезала, а на ее месте зияла черная пустота, из которой на меня повеяло ужасом. Внимательно глядя под ноги, я подошел и заглянул вниз, но ничего не увидел. Затем шагнул левее посмотреть, нет ли там продолжения тропинки. У стены я обнаружил ведущую вперед узенькую тропку не более трех футов шириной. Я было пошел по ней, но, пройдя совсем немного, пожалел об опасной затее: через несколько шагов и без того узкая стежка превратилась в уступ мощной неподатливой скалы, поднимавшейся к невидимому своду, с другой стороны зияла пропасть. У меня мелькнула мысль, насколько я уязвим в случае нападения, - здесь нет места развернуться, и даже отдачи ружья хватит на то, чтобы я стремглав полетел в бездну.
К моему глубокому облегчению немного дальше тропинка неожиданно расширилась до своих первоначальных размеров. По мере продвижения вперед я заметил, что она все время уходит вправо, через несколько минут мне стало ясно, что я не продвигаюсь вперед, а просто хожу вокруг огромной пропасти. Очевидно, приближаюсь к концу хода.
Пять минут спустя я вернулся на место, откуда начал свое путешествие, обойдя, как теперь понимал, гигантскую яму, не менее ста ярдов в диаметре у верхнего края.
Что все это может значить?
У меня блеснула мысль. Осмотревшись, я нашел камень; пристроив свечу в трещину, отошел от края и, размахнувшись, кинул его в пропасть, стараясь бросить так, чтобы он не попал на стенки. Потом, склонил голову, прислушался, и хотя стоял, не шевелясь, не меньше минуты, из тьмы до меня не донеслось ни звука.
Теперь я знал, что глубина впадины колоссальна: если бы камень, довольно большой, стукнулся обо что-то, то в этом странном месте еще долго перекатывалось бы эхо, ведь пустота многократно отзывалась на звук моих шагов. Это место внушало ужас, и я с охотой вернулся бы, оставив нерешенными его загадки, но поступить так означало признать свое поражение.
Мне пришло в голову попытаться обозреть эту пропасть. Если я расставлю свечи по краю, то смогу получить хоть какое-то представление о том, как она выглядит.
Я сосчитал - у меня было с собой пятнадцать свечей в связке. Как уже говорил, сначала я собирался соорудить из них факел. Я расставил их по краю пропасти примерно через каждые двадцать ярдов. Обойдя круг, я остановился в проходе и попытался увидеть, как выглядит это место. Но тут же понял, что свечей было далеко не достаточно для моих целей. Они только сделали мрак еще осязаемее. Но одну задачу они выполнили, а именно подтвердили мое представление о размере отверстия, и хотя я не увидел того, что хотел, контраст между светом свечей и густой тьмой странным образом порадовал меня. Словно пятнадцать крохотных звездочек сияли в подземной ночи.
Вдруг Пеппер завыл, эхо подхватило вой и повторяло с призрачными вариациями, пока не затихло вдали. Быстрым движением я поднял свечу, которую оставил себе, и посмотрел на пса; в тот же момент я услышал поднимающийся из безмолвных глубин пропасти звук, похожий на дьявольский хохот. Я замер, но сразу понял, что это, скорее всего, тоже эхо - вой Пеппера все еще отдавался в бездонных глубинах.