Ник вышел из магазина, не дожидаясь, пока устремившийся к нему продавец затянет свою назойливую песенку. Это была избыточная мера предосторожности. Его фотографию не показали – с некоторых пор подобные приемы были запрещены правилами Охоты. Выяснилось, что распространение портретов жертвы чересчур облегчает загонщикам их задачу. Охотниками становились все. Граждане с таким упоением стучали друг на друга, что дичь отлавливали за несколько часов.
А вот охота за "темными лошадками" иногда продолжалась месяцами. Соответственно росли и доходы тех, кто стоял за всем этим. И не только. Например, телевизионщики гребли бабки лопатами. Но существовало еще и огромное количество полуподпольных тотализаторов, на которые власти смотрели сквозь пальцы. Стадо было сытым, здоровым и, в основе своей, довольным, вовремя получая свои порции стресса, дозы счастья и инъекции страха. А как еще бороться со скукой?..
Перед Ником стоял новый выбор – держаться людных мест или пробираться на окраину, а затем пуститься в бега по сельской местности. Подарить ублюдкам незабываемые впечатления. Сафари с кроссом по пересеченке…
Оба варианта не сулили ничего хорошего. После полуночи жизнь вяло течет в ночных клубах, но это просто позолоченные мышеловки. Соваться туда крайне глупо – все равно что пришпилить себя булавкой к стене. В лучшем случае он успеет трахнуть дорогую проститутку и сорвать куш на рулетке. Затем пираты выпотрошат его прямо на бильярдном столе. Пару лет назад он видел по телевизору нечто подобное. Тогда жертвой оказался жирный тупой торгаш, решивший напоследок "повеселиться"…
Нет, оставаться в центре нельзя. Городские клоаки немногим лучше. А в лесу он сдохнет от холода и голода. Даже если бы он умел охотиться, это ему не пригодилось бы – всю настоящую дичь и живность в отравленных реках давно извели…
Да и был ли у него выбор? Беги, куда глаза глядят, и слушай подсказки пробуждающихся инстинктов – вот и весь выбор. Остальное – интеллигентская блажь, пережиток благополучных времен, когда он еще испытывал потребность в самоутверждении.
И он пошел, куда глядели глаза.
* * *
Осколки раздробленной реальности… Кусочки стекла в калейдоскопе… Витраж уже никогда не сложится снова…
Сумасшедшая баба, радостно орущая ему вслед: "Метка! Метка! Метка! Метка!.." Ему хочется свернуть ее дряблую шейку, руки чешутся, однако нельзя привлекать к себе внимания. Впрочем, внимание на него уже обратили. Головы прохожих поворачиваются в его сторону, словно башни танков. Вместо смотровых щелей – глаза…
Ник торопится убраться с той улицы, спрятаться, остаться в одиночестве, лихорадочно соображая при этом: "Откуда она знает?!" Одно из сверхъестественных свойств, данных безумцам в обмен на утраченный рассудок? Возможно, граница гораздо ближе, чем кажется "нормальным"…
Тихий закоулок. Затем грунтовая дорога. Холм без всяких построек… Ник взбирается на вершину и останавливается. Двинуться дальше – все равно что прыгнуть с вышки.
Вдруг открывается небо над пустырем. Облака плывут в несколько ярусов, будто белые яхты в бездонной голубизне, подгоняемые холодным ветром из пасти грядущей зимы… Чувство красоты и утраты настолько пронзительно, что Ник понимает: он видит все это в последний раз. Перед смертью не надышишься. Бессмысленно впитывать ускользающий свет; явно не тот случай, когда накопленное можно забрать с собой…
Сентиментальный слизняк, которого вот-вот раздавит сапог… Но он упорно ползет, ползет дальше…
Дети, играющие между уродливыми заборами. Этим пока ничего не грозит, и "близкие контакты" не омрачены взаимной подозрительностью. Черная метка и Охота являются для них частью интересной взрослой игры. Иногда они тоже играют в пиратов… Малыши возятся друг с другом – немного неуклюжие и забавные, как щенки…
Ник не понимает, куда девается собственное прошлое человека. В какой-то черный день из него вынули ребенка, словно он был матрешкой. Но этим дело не кончилось. Потом из него вынули подростка, юношу, студента, невинность, эфемерную любовь, молодость. И так далее… Десяток Ников разного возраста запечатлены на фотокарточках. Мертвые изображения. Но сами оригиналы преданы теперь забвению, будто их никогда и не существовало. "Где настоящий я? – думает он. – Можно ли собрать себя снова, хотя бы на мгновение ощутить прежние целостность и полноту? Не говоря уже о том, чтобы опять почувствовать себя живым…"
Дети кричат. Начинается драка. Не поделили, кому быть пиратом, а кому – дичью… Ник устремляется прочь, чтобы не видеть этого. Репетиция будущего. Малолетние актеры уже разучивают роли. И этот театр нельзя сжечь…
Метка изменила все. Отравила существование и в то же время сделала его потрясающе острым и вкусным. Райский сад, оказывается, находится совсем рядом. Запретный плод близок как никогда. Чего не отдашь теперь, лишь бы отведать кусочек? А то ведь гложет ужасное чувство, что прожил напрасно…
Но слишком поздно. Рецепторы атрофированы; ложный аппетит – очередная ловушка. Жри, жри быстрее, пока еще есть время. Чем больше сожрешь, тем сильнее будут предсмертные муки… И Ник пытается убежать от самого себя, даже не осознавая этого. Отчаяние опережает тело – летит впереди, сметая малоподвижные сонные оболочки, маскирующие предметы, и они тают, обреченные на мгновенность…
"Я поставил на тебя, – раздается хриплый шепот из подворотни. – Покажи им, сынок! Не подведи, твою мать…"
Ник оборачивается на голос и видит единственный глаз, пьяно, весело, маниакально сверкающий в полумраке. Этот глаз то ли моргает, то ли подмигивает ему. Заговорщик… Но против кого заговор?
Вот сейчас Ник готов поверить в черта. В одноглазого картежника, с легкостью проигрывающего и выигрывающего сотни крепостных душ. Ник – среди них; его карта – в сносе…
Внезапно он понимает, что чуть не подвергся распаду. "Покажи им, сынок!" – это было заклинание, снова слепившее его воедино, а после "Не подведи, твою мать…" в него влилась необходимая порция злобы.
И он не подвел.
* * *
Первого загонщика он убил на утренней заре.
До этого Ник успел пообщаться с бездомным мужиком, который нашел себе временное пристанище под мостом. Ник долго сидел в десяти шагах от него, пытаясь согреться между проложенными поверху трубами теплосети, а потом мужик позвал его к своему костерку, но не поделился едой, собранной в мусорных баках. Огонь – бесплатно, однако за еду надо было заплатить.
Ник заплатил без возражений; у него было чувство (при других обстоятельствах – приятное), что он просто не успеет истратить свои деньги. Спиртного он не покупал, чтоб оставаться в форме, а вот от горячего чая сейчас не отказался бы. Мужик мог предложить ему только вонючее варево из грязной миски.
Они поели, пристально следя друг за другом. Бомж был тертый и видел Ника насквозь, поэтому тот не делал заведомо тщетных попыток сбросить метку. Зато бродяга посвятил его в тонкости своеобразного кодекса отверженных.
Например, Ник усвоил, почему метку нельзя всучить насильно, отдать недоумку или ребенку. Прежде всего такие клиенты не являлись полноценной дичью – по определению. Не все с этим соглашались. Правила уравнивали мужчин и женщин, молодых и пожилых, здоровых и больных. Почему же надо делать исключение для оставшихся?..
Ему и раньше был известен случай, когда один человек заставил безрукого инвалида проглотить метку. Публичная казнь мерзавца длилась два дня, и ее транслировали на всю страну. Но теперь Ник понял, чем было обусловлено соответствующее правило Охоты и каким образом приговор приводился в исполнение.
В какой-то момент он почувствовал приближение опасности. И дело даже не в том, что две фигуры, сидевшие возле чахнущего костерка, представляли собой отличные мишени. Ветер трепал огонь, и точно так же вдруг затрепетала от страха душонка Ника. Она рвалась и металась во внутренней тьме… Это была минута слабости, когда он готов был сдаться. Что мог противопоставить мощной, отлаженной, отлично смазанной и набравшей ход машине уничтожения он – голодный, замерзающий человечек? Гордо встать, держа наперевес обрезок трубы? Он предвидел, как все будет в этом случае. Для начала пираты раздробят ему коленные чашечки, и он уже не сможет больше стоять. Только ползать – но далеко не уползет. А лежа можно изображать что угодно, только не сопротивление…
Он отогнал эти предательские мысли, будто раздвинул липкий туман, выползавший из черной пропасти отчаяния. Сквозь удушающую слизь проступали фигуры – неразличимые, но определенно враждебные. Это было какое-то новое, интуитивное зрение. Призраки – предвестники реальной угрозы – были частью морока, убаюкивавшего на краю темноты. Они отвлекали, пугали, маскировались под ночной кошмар… Ник справился и с этим.
Он оборвал на полуслове неторопливый разговор, который вел с хитрым бродягой, схватил трубу и скользнул в темноту. Необходимость учила быстро: он двигался бесшумно и стремительно. Все уроки усваивал на ходу. Точного пеленга нет; загонщикам запрещено применять огнестрельное оружие; стреляют на поражение только пираты, однако прикончить жертву издалека считается недостойным настоящего охотника, лажовым поступком, проявлением дурного тона. Можно испортить себе репутацию, но самое главное, во много раз снижаются ставки. Автоматически вводится коэффициент безопасности. Винтовки с оптическим прицелом – только для тех, кто рискует покрыть себя позором и не получить ничего. Пираты предпочитают ножи. Бритва считается элитным оружием. В общем, ангелы смерти далеко не безгрешны и тоже любят бабки.
Все это добавляло ему уверенности в себе. Тусклая лучина позднего осеннего рассвета затеплилась в промежутке между заброшенными цехами какого-то завода. На этом фоне стали заметны движущиеся силуэты. "Тихая" облава, понял Ник.
Загонщики вели себя достаточно осторожно. В таком месте подобная тактика была вполне оправдана. Это совсем не то, что гнать растерявшуюся домохозяйку по залитому огнями проспекту. Одна жертва из десяти выкидывала какой-нибудь фортель. Ник собирался слегка подправить эту статистику.
Неожиданно он услышал звук чужого дыхания. Человек оказался совсем близко от него, на расстоянии вытянутой руки. Ника спасло только то, что он затаился в глубокой тени. На какое-то время преследователь и жертва поменялись местами.
Ник понял, что это он сидит в засаде, а загонщик еще не подозревает о его присутствии, более того – стоит, повернувшись к нему спиной.
Человек изучал противоположную набережную, разглядывая ее в инфракрасный бинокль. Насколько Ник мог судить, это был кто-то из рядовых загонщиков, не имевший пеленгатора. Не исключено, что любитель, заплативший приличные деньги за разрешение поучаствовать в Охоте и получить острые ощущения.
Нику потребовалось несколько секунд, чтобы собраться и сделать то, чего он не делал ни разу в жизни. Эти секунды тянулись очень долго, и он ощутил, что его начинает подташнивать от мысли о предстоящем убийстве. Еще немного – и он превратился бы в медузу…
Поэтому он выступил из тени, размахнулся и ударил человека трубой, использовав ее в качестве импровизированной дубинки.
Кусок металла со свистом рассек влажный густой воздух, описав широкую дугу. Удар пришелся в основание черепа. Ник вложил в него остаток тающих сил.
Раздался тихий хруст; человек упал лицом вниз, дернулся пару раз и затих. Ник покачнулся, но выстоял.
У него хватило ума снова спрятаться в тени и немного выждать. Ничего не происходило. Жертва лежала неподвижно. Если загонщики и двигались цепью, то расстояние между ними было слишком велико. Быстрое и почти бесшумное нападение прошло незамеченным.
Ник выполз из своего укрытия на четвереньках и приблизился к… (трупу?)… телу, чтобы обыскать его. Для начала он убедился в том, что загонщик мертв. Пеленгатора не было – тут он угадал. Зато Ник нашел кое-что другое: мобильник, отличный нож в чехле, суточный сухой паек, флягу с водой, капсулы стимулятора и переносную аптечку. Ублюдки были неплохо экипированы…
Обшаривая мертвеца и забирая себе его побрякушки, Ник не испытывал ни малейшей брезгливости. Это были его первые трофеи, захваченные пусть не в открытом бою, но все же… Как ни крути, он рисковал своей шкурой. Нож – уже кое-что. У него хватило наглости помечтать о том, что будет, когда он обзаведется пушкой…
Он отмахнулся от этих мыслей, чтобы не дразнить судьбу. Судьба – капризная шлюха. Он был твердо уверен в этом, несмотря на то что та "изменила" ему всего один раз. Он попытается вернуть себе ее расположение.
Возможно, он услышит по мобильнику что-нибудь полезное. Возможно, это даст ему шанс ускользнуть от облавы, но вряд ли сработает больше одного раза. Он получил фору ровно до тех пор, пока не будет обнаружено тело. А тогда против него бросят все силы, самых лучших, натасканных на двуногую дичь псов. Убийство загонщика – это уже серьезно. Каждый из пиратов посчитает делом чести прикончить его лично.
Смертельный случай во время Охоты? О-о-о, такого давно не было! Ник знал, что буквально через несколько минут он произведет сенсацию. Миллионы паразитов прилипнут к экранам телевизоров, чтобы всосать новое развлечение в свои пустые мозги.
Его "подвиг" станет однообразной песенкой, которую будут крутить без перерыва и затаскают до отвращения; он – резкий звук смычка, которым будут возить недолгое время по ржавым нервам. Еще бы: ведь он – один из них! Среднестатистический гражданин X, переживающий вместе с ними смертельно опасное приключение; они – в креслах, жуя чипсы и бутерброды, а он – в какой-то индустриальной клоаке, среди крыс и дохлых кошек. Он ненадолго потряс это болото, но любые волны быстро гаснут в вязком дерьме…
Он жадно сожрал пару плиток шоколада, запил водой из фляги и проглотил капсулу стимулятора. Вероятно, с непривычки и на голодный желудок он сразу же почувствовал себя гораздо лучше. Так, словно за спиной выросли крылья. А заодно клыки во рту, когти на пальцах и шерсть по всему телу…
Прилив темной силы подхватил его и повлек туда, куда звал инстинкт. Он ощутил, что такое охотничий азарт.
Держа трубу в одной руке, а обнаженный нож в другой, увешанный всем необходимым для выживания в течение ближайших суток, он зашагал в ту сторону, откуда двигались облавные. Это был рискованный, но необходимый маневр. Ник пробил брешь в их редкой сети и отвоевал себе еще несколько часов жизни.
* * *
Следующий вечер застал его в предназначенной под снос развалюхе, стоявшей посреди выселенного частного сектора. Тут не было даже бродячих собак. Только птицы изредка садились на дырявую крышу. Всюду белел их помет. Мародеры давно выскребли сараи и погреба.
День прошел на удивление спокойно. Видимо, облавные готовили решающий удар. Труп был вполне красноречивым предупреждением.
Посетив универмаг, Ник посмотрел дневные новости. Гражданину X присвоили код "00", которым обозначали особо опасных преступников. Он поздравил себя с тем, что его приняли всерьез. А что будет, если он прикончит еще одного загонщика? Бросят ли против него войска? Готовы ли эти сволочи нарушить основной принцип, гласивший, что в процессе Охоты замены не допускаются? Он узнал это очень скоро.
Мобильник ему не пригодился. Никто не вышел на связь, чтобы шепнуть дичи на ушко: "Алло, я иду искать!.." На всякий случай он выбросил аппарат по пути, опасаясь, что в нем может быть установлен маячок. Вода и паек были на исходе. К счастью, осенью не было проблем с влагой. Он наполнил флягу дождевой водой, скопившейся во врытой в землю бочке, ополоснул лицо и руки. Купаться не рискнул, хотя ощущал собственные неприятные запахи пота и немытого тела. Такое зловоние исходило от бездомных. Если Охота затянется, запах приобретет звериную силу…
Он никогда не подумал бы, что в подобной ситуации ему будет не хватать зубной щетки и электробритвы. Помойка во рту раздражала, отвлекала, заставляла снова и снова пережевывать выделяющуюся слюну. Щетина вызывала зуд… Отчего-то он вдруг вспомнил ту шлюху в серебристом "купе". Попалась бы она ему теперь! Он насиловал бы ее до тех пор, пока не стер бы себе член… И все же интересно, как этой твари удалось избавиться от метки? Должно быть, кто-то получил бесплатное удовольствие…
Его мысли снова вернулись в накатанную колею. Ведь ему тоже еще не поздно! Но кто подпустит близко к себе небритого типа с диковатым блеском в глазах и следами грязноватого ночлега на одежде? Это не значит, что он не делал попыток финтить. Был еще призрачный шанс вернуться. Он честно использовал все возможности.
В универмаге его отшил кассир, когда он пытался передать метку с горстью монет на сдачу. После этого целый этаж почти мгновенно опустел. Ему пришлось поспешно сматываться оттуда и долго кататься на общественном транспорте, пересаживаясь с маршрута на маршрут. Надежда встретить дремлющего или пьяного простофилю не сбылась – с тех пор, как началась Охота, людей перестало укачивать, а пьяных на улицах не было вообще. Оказывается, достичь идеального общественного порядка было так легко!
Не прошел номер и в зоопарке, где Ник выслеживал человечка, лизавшего мороженое, – на вид стопроцентного лопуха. Но "лопух" проявил неожиданную сообразительность и реакцию боксера; в результате Ник почувствовал себя дебильным павианом, очутившимся в компании гениальных шимпанзе. Комплекс неполноценности развивался стремительно.
Трюк с "потерянным" бумажником он забраковал по причине исключительной примитивности. На такую дешевку уже давно никто не ловился, даже умирающие от голода. К вечеру он был измотан до предела и вынужден принять еще одну капсулу стимулятора. Однако загонять организм не имело смысла – он знал, что отходняк потом будет жуткий. Несколько часов спокойного сна в тихом месте – все, что ему нужно.
Вот только где он, этот потерянный рай – спокойное место?!