Содержание:
Ян Ларри - Страна счастливых - (ПУБЛИЦИСТИЧЕСКАЯ ПОВЕСТЬ) 1
ПРЕДИСЛОВИЕ - I 1
ГЛАВА ПЕРВАЯ 4
ГЛАВА ВТОРАЯ 5
ГЛАВА ТРЕТЬЯ 8
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ 14
ГЛАВА ПЯТАЯ 17
ГЛАВА ШЕСТАЯ 19
ГЛАВА СЕДЬМАЯ 21
ГЛАВА ВОСЬМАЯ 22
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ 27
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ 37
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ 41
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ 43
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ 44
Ян Ларри
Страна счастливых
(ПУБЛИЦИСТИЧЕСКАЯ ПОВЕСТЬ)
ЛЕНИНГРАДСКОЕ ОБЛАСТНОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО
1931
Типография им. Володарского, Ленинград, Фонтанка, 57.
Ленинградский Областлит № 4723. Заказ № 4728. Тираж 50.000.
Сканировал Антон Первушин
ПРЕДИСЛОВИЕ
I
"Страна счастливых" - интересная книга. Это перспектива СССР, которую автор видит, слышит и в которой уверен. Без твердой веры в развитие нашей страны, роста ее социалистического строительства и культуры такую книгу написать нельзя.
Она написана в период, когда каждая черточка социализма и каждый шаг отнимаются упорным боем у традиций, у людей, насыщенных повадками старого, у косности и невежества, у того буржуазного окружения, которое со всех сторон сжимает наше великое, невиданное строительство дурманным кольцом.
Является ли эта книга утопией? Возможно. Но будет правильнее, если мы скажем, что в весьма незначительной степени. Это не утопия в привычном смысле, так как автор показывает в "Стране счастливых" ту жизнь и деятельность, которые уже теперь в зародышевом, зачаточном состоянии мы можем наблюдать в СССР. Но в то же время это очень похоже на утопию, ибо автор все-таки заглядывает в отдаленное будущее, многое из которого может казаться невероятным. Автор фантазирует… хотя его фантазия сплошь и рядом переходит в догадку.
Большинство известных "фантазий" и утопий построено по типу и плану противоположении существующему буржуазному укладу в разных областях жизни. В "Стране счастливых" этого нет. Здесь не противопостановление, а… доразвитие сущего. Здесь дальнейший расцвет и завершение того, что наблюдается в той среде, в которой пребывает автор. И чем больше вчитываешься в "Страну счастливых", тем больше убеждаешься в полной действительности описываемого, в живой жизни нашего времени, которая смотрит со страниц книги.
Однако, можно установить, что в "утопии" Я.Ларри не много утопического. Это одна из подлинно-советских фантазий. Но она значительно реальнее и ближе к нашей жизни, чем "Аэлита" А.Толстого, "Трест Д.Е." И.Эренбурга или фантазия "Мы" Евг.Замятина. В подобной литературе наш читатель, конечно, нуждается. Он строит социализм, служит социализму, и такая литература для него вдвойне полезна: читая ее, он найдет подкрепление своей деятельности и через нее заглянет в то будущее, которое идет ему навстречу.
Чтобы вернее определить место, какое должна занять предлагаемая "утопия" Я.Ларри, и чтобы оттенить ее идейную значимость, мы дадим краткий обзор и характеристику некоторых основных положений тех утопий, которые давно пользуются широкой известностью и являются общепризнанными. Это увяжет "Страну счастливых" с литературой подобного рода и попутно вообще напомнит читателю об интереснейшей работе человеческой мысли разных народов и стран, упорно направляемой в будущее, пытающейся разгадать будущее или художественно изобразить его в том плане и в таких красках, которые так или иначе заставляли бы человека о нем мечтать.
II
Платон в "Государстве" (будущего) аристократически мечтал об особой "чистой и непорочной" касте людей-управителей. Он мечтал о том, чтобы государство из "института насилия" перешло в институт водворения и гарантии всяческого и всеобщего благополучия. Для осуществления этого благополучия необходим штат "воинов-стражей". И вот их-то следует рационально приготовить.
"Воины, или стражи, должны, во-первых, отличаться наибольшим совершенством в военном искусстве (уменьем сражаться, силой, храбростью), а также справедливостью и общественностью и, во-вторых, должны быть поставлены в такие условия, чтобы у них не было повода для ссор между собой и враждебного отношения к согражданам. Первой цели служит особое воспитание, второй цели - организация их жизни".
"Необходимый человеческий материал для класса воинов ("стражей хорошей жизни") подготовляется половым подбором. Кроме того, новорожденные подвергаются осмотру правителей; последние оставляют в живых тех из них, которые обещают быть наилучшими гражданами; не удовлетворяющих этому требованию "относят в отдаленное место", где они, будучи оставлены без пищи, погибают" .
Все приводимые в нашем обзоре общие положения и цитаты заимствуются нами из сборника "Жизнь и техника будущего", ч. I, очерки Арк. А-на "Социальные утопии".
Здесь налицо именно утопия. Абстрактная попытка заглянуть в будущее. Попытка представить это будущее в субъективно-желательном направлении и свете, без какой бы то ни было научно-проверяемой цепи исторического развития, без необходимых доказательств и данных от действительной жизни, от того построения. и социального уклада, которыми окружен и в которых живет автор. Здесь - утопия. Автор не открывает занавеса, чтобы из настоящего взглянуть в будущее, а наоборот: закрывает глаза и отдается во власть туманным, ни к чему его не обязывающим, оторванным от классового анализа, размышлениям и представлениям.
Томас Мор в "Утопии" - или, как она называется полностью: "Золотая книжечка о наилучшем устройстве и о новом острове Утопия" - хотя и критикует действительность, как критикует ее по-своему и Платон, но опять-таки без всякого, хотя бы самого слабого намека на необходимость уничтожения классов, через классовую борьбу и, даже в самой "Утопии", развивающей идею равенства и справедливости, допускает каким-то образом категорию рабства. Вот внешний вид одной из составных частей его идеального города:
"За чертой города находятся бойни, где закалывают предназначенных к убою животных. Бойни содержатся в образцовой чистоте, так как небольшие каналы уносят кровь и отбросы. Мясо чистят и делят рабы, после чего оно поступает на рынок. Участие в этом рабов объясняется тем, что закон запрещает гражданам заниматься убоем из опасения, что привычка убивать уничтожит в людях мало-помалу сострадание, - это благороднейшее движение человеческого сердца" . Рабы у Мора комплектуются из военнопленных и преступников и определяются для тяжелых и грязных работ.
"Утопийцы" работают 6 часов: три часа до полудня; затем обед, два часа отдых, три часа вечерней работы и, наконец, ужин…
Мы видим, что тот 7-часовой рабочий день, который в СССР мы уже ввели, и 6-часовой, который мы сейчас кое-где вводим, в "Утопии" Томаса Мора был только мечтой и мечтой весьма и весьма дерзкой для своего времени. Многое из основных положений былых утопий на наших глазах становится простой действительностью. Той действительностью, которая многих и не восхищает, а подчас многими даже и не оценивается в той мере, в какой следовало бы ее оценивать.
Ни у Платона, ни у Мора мы, конечно, не в праве требовать классового анализа общества их эпохи. Это сделано гораздо позднее К.Марксом, Ф.Энгельсом и их последователями. Только они установили окончательно научную теорию классового построения общества с вытекающей отсюда железной неизбежностью классовой борьбы, которую последовательно, от начала и до конца, ведет пролетариат. Но тем не менее нельзя не отметить того умственного плена, в котором они, как мыслители, находились у их эпохи. Томас Мор даже в собственной "Утопии" остался законсервированным истым католиком и не был в силах спрятать лицемерие и ханжество, которыми бывает преисполнен каждый "порядочный католик". На первой же ступеньке порога "Утопии", затрагивая вопрос взаимоотношения мужчины и женщины, он спотыкается и неуклюже обнаруживает этот "умственный плен".
"Развод допускается редко, - пишет Т. Мор, - "утопийцы" знают, что при надежде вновь жениться брак не может быть достаточно прочен… Впрочем "утопийцы" и не женятся очертя голову; чтобы лучше выбрать себе жену, они держатся такого обычая: почтенная и уважаемая женщина показывает жениху его невесту, будь она девица или вдова, в совершенно голом виде; обратно - и мужчина испытанной честности показывает невесте ее жениха раздетым".
Защищая данный обычай, "утопийцы" говорят: "когда у вас покупают даже старую клячу, стоящую несколько червонцев, то проявляют необычную осторожность. Животное и так уже совершенно голое, а с него еще снимают седло и сбрую, из боязни, что эти ничтожные вещи прикрывают какую-нибудь язву"…
Томас Кампанелла в утопии "Государство солнца" во многом схож с предыдущими утопистами, только, пожалуй, у него еще больше мистицизма и схематизма. Видимо это непосредственный след пребывания автора сначала в монастыре, а затем в неаполитанской тюрьме, где он был заточен (в течение 27 лет) за заговор против Испании и где, совершенно оторванный от жизни, написал свое "Государство солнца".
"Дома, спальни, постели и другие необходимые вещи составляют общее достояние. Каждые шесть месяцев начальство определяет, кому где спать, что записывается на поперечных балках выше дверей".
"Никто не считает у них унизительным служить за столом или готовить в кухне, ухаживать за больными; напротив того, каждое такое занятие они считают общественной службой и полагают, что ходить на ногах или испражняться также почтенно, как глядеть глазами, говорить языком. Ведь из глаз тоже текут слезы, а с языка слюна, раз это бывает нужно. В общем, всякое отправление тела считается у них безусловно почтенным".
"У них нет рабов, которые развращают нравы, так как солярии сами себя обслуживают, и часто у них работы оказывается даже меньше, чем нужно".
"У них (жителей "Государства солнца") существует общность жен. Солярия потому отвергают брак индивидуальный, что идея собственности возникла и поддерживается тем, что мы имеем собственные жилища и собственных жен и детей".
Сен-Симон. Его "Промышленную систему" следует определить, как архибуржуазную утопию, концы увлечения которой находят своеобразный отклик у наших дней. То, что он предполагал и предлагал: "содействие ученых, техников и художников лучшей постановки производства и воспитания", - осуществляется (конечно в самых ограниченных размерах) и монархическими буржуазными правительствами нашего времени. По этой линии даже появилась модная буржуазная теория "организованного капитализма" (тоже… "своего рода утопия!"), к которой причастны кое-кто и из наших правых оппортунистов (!!)… Но мы знаем, что подобное гармоничное содействие и сотрудничество ученых, техников и художников возможно окончательно лишь при социалистическом строительстве и при социалистическим строе, когда все способности и знания указанных общественных элементов будут использованы не в целях эксплуатации, а в целях общей и равной для всех пользы. Так что теория "организованного капитализма" в известной мере и в некотором роде может считать своим духовным отцом не только нынешних "социалистов австрийской школы" и не только подпевающих им наших "правых", но и самого автора "Промышленной системы" Сен-Симона.
Шарль Фурье, когда читаешь его утопию "Фаланстер", - по словам Августа Бебеля, - доставляет при чтении громадное удовольствие. И действительно, в той части, где он критикует буржуазное построение жизни, к нему почти что нечего добавить. Он ближе к нам, чем другие. И его отрицание буржуазного мира, его критику можно лишь углублять, продолжать дальше и развивать основные положения, которые даны в критике самим Фурье, прошедшим в личной жизни поучительную "школу буржуазного обмана" и всю "мастерскую лжи".
О труде как о таковом Фурье говорит в утопии, что труд должен отвечать шести условиям:
1) Чтобы всякий работник был ассоциирован и получал часть дохода, а не заработную плату; 2) чтобы трудовые сеансы чередовались около восьми раз в день, так как энтузиазм к одному и тому же промышленному или земледельческому занятию не может длиться более 11/2-2 часов; 3) чтобы работы, происходящие в обществе свободно выбранных друзей, стимулировались очень активными интригами и соперничеством; 4) чтобы мастерские и сельскохозяйственные культуры привлекали работников изяществом и чистотой; 5) чтобы разделение труда было доведено до высшей степени, дабы привлечь каждый пол и каждый возраст к занятиям, наиболее для них подходящим; 6) чтобы при этом разделении труда каждый член общества - мужчина, женщина или дитя - пользовался в полной мере правом на труд или правом вступить в любой момент в ту отрасль труда, которую ему заблагорассудится избрать".
"Наконец, чтобы каждый работник, - добавляет автор "Фаланстера", - наслаждался в этом новом строе гарантией беззаботности, обеспеченным минимумом, достаточным для его существования в настоящем и будущем и освобождающим его от всякого беспокойства, за себя и за близких ему людей".
Автор "Фаланстера" не знал точно и в нашем плане, что все это вкупе, темного измененное и дополненное, носит название социализма. Но мы знаем, что даже и хорошей критики все-таки недостаточно для того, чтобы разрушить капитализм и заменить его социалистической системой производства и распределения. Эту новую систему можно только завоевать в решительной борьбе с капитализмом, через огромное организационное напряжение пролетариата, через его диктатуру.
Роберт Оуэн в утопии "Община" спрашивает: "что мешает людям перейти к строю всеобщего счастья"…? И отвечает: "человеческое невежество и вековые заблуждения". И тут, конечно, он прав. Но, как и Фурье, он прав лишь в части критики, бичующей капитализм, отчего, однако его "Община" ("Новая гармония") отнюдь не перестает быть утопией. "Мир недостаточно критиковать, надо его переделывать"… переделывать революционно, через диктатуру пролетариата, через борьбу классов.