Однако при этом я так неуклюж и порывист, что из моего нагрудного карманчика выпадает небольшая карточка видео-кадра. Как и следовало ожидать, Фелина оказывается гораздо проворнее меня, и успевает первой поднять мою потерю. И тут же хмурит свой гладкий лобик, похоже, никогда не обременявший себя морщинами от раздумий.
- Кто это? - осведомляется ревниво она.
Я и сам не знаю, кто запечатлен на этом кадре. Женщина, поворачивающая голову к объективу камеры, которая движется вокруг нее, и раздвигающая губы в застенчивой, мягкой, как свет осеннего солнца, улыбке. Но это часть моей "легенды"…
- Это Лариса, - говорю я. - Моя жена… покойная…
- Она была красивая, - говорит Фелина так, что сразу становится ясно, что на самом деле она так не считает. - Вы любили ее?
- Да, - печально говорю я, пряча видео-карту обратно в карман. - Но давайте не будем вспоминать мертвых, хорошо?
И делаю попытку продолжить тот жест, который мне не удалось довести до конца несколькими минутами раньше. Но похоже, что Фелина настроена уже не фривольно, хотя сопротивления мне по-прежнему не оказывает.
- А вы часто вспоминаете свою жену, Алекс? - не без лукавства спрашивает она.
- Я ее никогда не забуду, - уклоняюсь я от прямого ответа, но она, видно трактует мои слова по-особому.
- А как же тогда мы с вами? - лукаво осведомляется красотка в халате. - Разве ваша жена простила бы вас, если бы была сейчас здесь?
- Она у меня была умной женщиной, - признаюсь я. - Скорее всего, она поняла бы, что, кроме любви, в жизни существует еще такая штука, как физиологические потребности… Не сомневаюсь, что она представила бы себя на моем месте и согласилась бы с тем, что любому нормальному, здоровому человеку требуется время от времени сношаться с лицами противоположного пола… А разве нет? Мы же с вами не собираемся любить друг друга до гроба, верно, уважаемая Фелина? Это - как жажда, правда? Утолил - и тебя больше не тянет к колодцу!.. Или как у животных: спарился - и партнер тебя больше не интересует. Его можно даже сожрать, как это делает не помню чья самка…
Упоминание о том, что мы собираемся уподобиться животным, шокирует красавицу Фелину, и она вспыхивает от возмущения.
- Ах, вот как ты, значит, воспринимаешь наши отношения? - восклицает она.
После чего ей остается лишь отвесить своему спасителю хлесткую пощечину и с разъяренным видом вскочить на ноги с импровизированного ложа несостоявшейся любви.
А мне - с видом непонятого дон-жуана гордо удалиться в свои пенаты…
Глава 10. Слишком много событий (Х+46-47)
Если и существует некто, кто ведает моей судьбой, то в этот день ему явно не терпится вывалить на меня все сюрпризы сразу. В общем-то, я не против неожиданностей, если речь идет о чем-то приятном и хорошем, но когда тебе подсовывают одну гадость за другой - согласитесь, это уже слишком!..
Вернувшись от Фелины к себе домой, я настолько преисполнен чувства дурацкой гордости за сохранение своей чести в незапятнанном виде, что не сразу замечаю кое-какие приметы, неопровержимо свидетельствующие: за время моего отсутствия в домике кто-то побывал.
Поскольку я не помню, чтобы приглашал кого-нибудь к себе в гости, то нутро мое холодеет от нехорошего предчувствия. Почему-то начинает казаться, что вот-вот дверь стенного шкафа откатится в сторону, и оттуда высунется ствол чего-то огнестрельного, который проделает во мне парочку дырок величиной с орех.
Однако, обойдя свои скромные владения, я убеждаюсь в отсутствии засад. А также в том, что ничего из моего имущества не пропало.
Но лучше бы незваные гости взяли у меня любую вещь, чем сделали то, ради чего приходили…
Решив заняться выращиванием цветов, я переоборудовал спальню в эдакую оранжерею. Буквально везде были расставлены и подвешены горшки, ящики и кашпо. За прошедшую неделю в них уже успели проклюнуться первые ростки - слабые, тонкие, беззащитные, но упрямо тянущиеся к свету и теплу. Но сейчас их сломала чья-то безжалостная, грубая рука. Будущие фиалки, георгины, флоксы выдернуты с корнем, горшки перевернуты и разбиты, земля из ящиков варварски высыпана на пол, и все остатки моей оранжереи раскиданы по комнате с наслаждением садиста, которому наконец-то удалось подкараулить в укромном темном уголке очередную жертву…
Я стою на пороге своей импровизированной оранжереи - теперь уже бывшей - и молча смотрю на хаос, сотворенный какой-то слепой, разрушительной силой. И чем больше я так стою и смотрю, тем все больше мне эта комнатка начинает казаться эпицентром того хаоса, который стремится поглотить всю нашу планету, всю нашу вселенную…
Неужели меня решили проверить и таким вот безобразным способом? Или это чья-то хулиганская выходка, не имеющая никакого отношения к моей миссии? И сколько еще раз мне придется ломать голову, проверяют меня мои невидимые противники или речь идет о чистом совпадении? Может быть, Они решили превратить меня в идиота, одержимого манией преследования?
Потому что, хоть убейте меня, но я не пойму, какую цель можно было преследовать, проверяя меня подобным образом!
Может быть, они думали, что, если я хардер, то кинусь очертя голову выявлять и карать виновных в уничтожении цветов? Или, напротив, если я спокойно отнесусь к этому варварству, то значит, я лишь скрываюсь под маской вдовствующего сентименталиста Алекса Винтерова?..
Додумать мне не дает чей-то знакомый голос, который раздается за моей спиной.
- Ай-яй-яй-яй! - причитает он. - Похоже, Алекс, по вашему дому пронесся миниатюрный смерч-торнадо!..
Стараясь не делать резких движений и вообще дышать носом, я оборачиваюсь и невольно застываю, как вкопанный.
Позади меня стоит не кто иной, как Гер Алкимов.
Он смотрит на меня невинно, как младенец. Обвинять его в том, что это он устроил варфоломеевскую ночь для моих растений, было бы равносильно, ввиду отсутствия доказательств, клевете.
- Как вы сюда попали? - тем не менее, спрашиваю я.
- Очень просто, - удивленно откликается цветовод. - Шел мимо, решил заглянуть к вам на огонек, вижу - а входная дверь открыта… Не дай Бог, думаю, что-то случилось с нашим Алексом…
Вроде бы дверь я закрывал за собой, но поклясться в этом на Библии, естественно, уже не могу. Впрочем, теперь это не имеет никакого значения. Быстро же работает этот торгово-артистический тандем!.. Такое впечатление, что они поставили перед собой задачу завершить возню со мной до восхода солнца.
Пока эти мысли мелькают у меня в голове, вслух я старательно кляну тех сволочей, что учинили погром в моей "оранжерее". Мне не требуется особо распалять себя, поскольку я и в самом деле возмущен этим варварством. Уголком глаза я пытаюсь определить, задевают ли мои ругательства душу моего собеседника или только забавляют его. Однако, Алкимов невозмутим, как мраморный сфинкс, в нужных местах он даже согласно кивает и цокает языком.
Наконец, я решаю, что достаточно отвел свою душу, покидаю разгромленную спальню и предлагаю своему непрошеному гостю что-нибудь из выпивки. В стенном шкафу, под ворохом одежд, у меня хранится бутылка отличного виски - конечно, если ее не умыкнули злоумышленники.
Однако мой ночной гость наотрез отказывается от виски, пива, кофе и чая, хотя и не выказывает желания оставить меня наедине с переживаниями по поводу гибели цветочных ростков.
Наоборот, он усаживается в единственное кресло, которое стоит у стены напротив окна, с таким видом, будто собирается ночевать в нем.
Я сажусь на стул. Голова моя раскалывается не то от перенесенной взбучки, не то от обилия новых впечатлений. Правый глаз заплывает свеженьким синяком, а в живот словно вставили острый раскаленный кол. Но Алкимов даже не удосуживается спросить, кто это меня так разукрасил, и такая вызывающая незаинтересованность, на мой взгляд, равносильна немому признанию.
- Вы уже сообщили в жандармерию? - наконец, осведомляется мой визави.
- О чем именно? - лукаво спрашиваю, в свою очередь, я его.
Он неопределенно поводит рукой вокруг себя.
- Ну, вот об этом… Будете жаловаться жандармам или нет?
- А вы считаете, стоит?
Гер пожимает плечами: мол, дело хозяйское.
- Вообще-то, в нашей округе жандармерия давно потеряла нюх, если можно так сказать, - помолчав, сообщает он. - Я думаю, что ваших хулиганов они не найдут.
Еще бы, думаю я.
- Ну, почему же, - слабо протестую я. - Должны же были остаться какие-то следы… отпечатки пальцев, волосы, может быть, кто-то из них плюнул в прихожей!.. Я где-то читал, что инвестигаторы по слюне нынче могут определить всё о человеке, в том числе даже воссоздать его портрет!..
Алкимов пренебрежительно машет рукой:
- Так то инвестигаторы, уважаемый Алекс! А вы уверены, что они захотят возиться с какими-то там губителями растений? - (Несколько странное высказывание для заядлого цветовода, но я делаю вид, что не замечаю оговорки своего собеседника). - Впрочем, смотрите сами… Я-то ведь решил к вам заглянуть совсем по другому поводу, уважаемый Алекс.
Интересно, что за дело может привести одного человека к другому домой посреди ночи, если они видятся чуть ли не каждый день?
- Я вас слушаю, Гер, - говорю я, чтобы подбодрить умолкнувшего цветовода. - Только, извините, нельзя ли покороче? У меня просто глаза слипаются - так спать хочется… Что-нибудь насчет цветов? Прибыла очередная партия гладиолусов? Или в вашем магазинчике зацвел столетний кактус?
Но Гер даже не улыбается, пристально глядя на меня.
- Вы помните наш разговор о гипотетической возможности изменения своей судьбы, Алекс? - спрашивает он. - Помните?
Еще бы мне не помнить!.. Я послушно киваю, хотя меня так и подмывает уточнить, что разговор этот состоялся у меня не с Алкимовым, а с его приятелем Молниным и всего лишь несколько часов назад. Видимо, эта парочка настолько неразлучна, что способна обмениваться мысленными сообщениями невзирая на расстояние…
- Так вот, Алекс, - продолжает невозмутимо Алкимов. - Я хочу открыть вам один секрет… Только обещайте мне, что никогда и никому не проговоритесь, ладно?
Наверное, мой собеседник не собирается надеяться лишь на мое честное слово, и если дальнейшие события покажут, что он ошибся, обратившись ко мне, то в ход может быть пущен портативный, но достаточно мощный гипноизлучатель. Как это было почти в моем присутствии в аэропорту "Земля-3" полтора месяца назад…
Я заверяю Алкимова в том, что всегда считал молчание самым драгоценным металлом, и он продолжает:
- Дело в том, что возможность менять свою жизнь, вносить в нее какие угодно коррективы, не так давно перешла из разряда гипотетических в самую что ни на есть реальность… Нашлись светлые умы, которые создали миниатюрную машину времени, позволяющую каждому вернуться в свое прошлое… Вы мне верите?
В моем мозгу лихорадочно прокручиваются сотни вариантов своей реакции, но в конце концов я решаю остановиться на том, который более всего подобает человеку, что совсем недавно потерял жену и детей. Недоверчивость, смешанная с затаенной надеждой на чудо…
- Всё это - пустые разговоры! - машу рукой я. - Если вы хотите разыграть меня, уважаемый Гер, то лучше давайте на этом и остановимся. Все-таки уже поздновато для шуточек - ночь на дворе… А если вы и в самом деле умудрились где-то пронюхать о том, что творится в секретных лабораториях, то это, конечно, интересно, но мне, честно говоря, от этого ни жарко, ни холодно!.. Кто знает, может, у нас еще и не то научились делать, только мы-то - люди маленькие, и разве нам светит попользоваться новшествами прогресса? Да если бы даже какой-нибудь профессор открыл бессмертие, то едва ли его открытие дошло бы до простых смертных!.. Ну, посудите сами: кому мы нужны, а? Это президентам, высокопоставленным шишкам да гениям такие штуки достанутся в первую очередь, а на нас власти рукой махнут! Это только на бумаге мы все равны, да в церкви об этом красиво поют, а на самом деле!..
Я еще раз машу рукой и отворачиваюсь.
Однако мой поздний гость вовсе не собирается униматься.
- Что ж, ваш скептицизм можно понять, уважаемый Алекс, - бормочет он, покачивая головой. - Но я отнюдь не шучу и завел этот разговор не просто так…
Как и полагается, я вскидываю резко голову и впиваюсь в него взглядом.
- Не шутите? - переспрашиваю я, словно не веря своему слуху. - Уж не хотите ли вы сказать, что эта самая машина времени стоит в подвале вашего магазинчика?!.. Неужели вы думаете, что я поверю, будто подобное устройство может уместиться в…
И тут Алкимов небрежно извлекает из кармана серую коробочку размером с портативный голо-плеер и кладет ее на журнальный столик, который находится между нами, так что я вынужден заткнуться на полуслове.
Теперь я должен поступить, как любой нормальный человек, испытывающий любопытство по отношению к незнакомой технике. Я даже не спрашиваю разрешения. Я просто протягиваю руку, беру серую коробочку и принимаюсь разглядывать ее со всех сторон.
Впрочем, ничего особенного она из себя не представляет. Довольно увесистый, словно в него наложили свинца, ящичек, похоже, изготовленный целиком вместе с содержимым. Во всяком случае, не видно ни винтов, ни швов, ни других крепежных устройств на корпусе… Сбоку, как и у любого плеера, имеется несколько разноцветных точек сенсоров управления. Я подношу коробочку к своему уху и встряхиваю ее, словно часы, но из нее не доносится ни звука.
Алкимов, глядя на меня, усмехается.
- Можете не сомневаться, уважаемый Алекс, - говорит он. - Это та самая "машина времени", о которой мы с вами говорили… Только называется она "регр"… аббревиатура от слова "регрессор", что в переводе с латыни означает "возвращатель"… Вот эта штука и будет возвращать вас в прошлое.
Я решительно кладу "регр" обратно на столик и ехидно говорю:
- Что ж, если вы, уважаемый Гер, решили произвести на меня впечатление, то вы его произвели… не важно, какое… Я мог бы вам поверить, но остаются два нюанса… может быть, они покажутся вам несущественными, но для меня, знаете ли, это имеет огромное значение. Во-первых, где гарантия, что эта мыльница, которую вы набили железками и старыми микросхемами, а потом запаяли вакуумной сваркой, работает как машина времени? Чем вы докажете ее работоспособность?
Поскольку мой собеседник хладнокровно взирает на меня, явно не собираясь отвечать на мои выпады, то я продолжаю:
- А во-вторых, даже если всё обстоит так, как вы утверждаете, и эта штука действительно представляет собой секретный чудодейственный прибор, то сколько вы за него просите? Мне, наверно, такие деньги, которые может стоить этот ваш… "регр", да?.. и во сне никогда не снились!.. Так что вы пришли не по адресу, уважаемый Гер, забирайте вашу хреновину и давайте считать наш разговор недоразумением, а сделку - несостоявшейся, идёт?
- И всё? - спрашивает Алкимов, когда я умолкаю.
- А вам этого недостаточно? - ворчу притворно-сердито я.
- Хорошо, тогда я отвечу на ваши вопросы. Гарантий функционирования прибора мы вам не даем и, как вы правильно подметили, дать не можем. - (Отрадно, что он перешел на вещание от первого лица множественного числа, поскольку дает надежду на то, что за этот кончик потом можно будет что-нибудь вытянуть). - Здесь будет то же самое, как в отношении бога: либо вы веруете в него, либо - нет… то есть, либо вы доверяете нам, либо - нет, и это ваше священное право… Никто не заставляет вас против вашей воли пользоваться "регром". Хотя, позволю себе заметить, разве вы не больше рискуете, покупая, скажем, у кого-то с рук подержанный аэр или турбокар?
- Лично я предпочитаю приобретать такие вещи в официальных торговых заведениях, - возражаю я, но мой собеседник опять пропускает мои слова мимо ушей.
- Что же касается цены, то, я надеюсь, вас устроит вот такая сумма? - не без иронии осведомляется Алкимов и называет цифру, которая, действительно, явно не соответствует сути чудесного прибора. - В принципе, мы могли бы вообще раздавать эти устройства бесплатно каждому желающему, но иногда возникают кое-какие организационные расходы, так что мы решили установить хотя бы чисто символическую плату… Как правило, эта цена устраивает даже самых малоимущих граждан.
- Вот вы говорите: "мы" да "мы", - прерываю его я. - И кого же вы представляете? Или это тоже тайна?
- Естественно, - усмехается он. - Понимаете, наша деятельность продиктована искренним желанием помочь людям… особенно таким честным рядовым гражданам, как вы, уважаемый Алекс. Но беда в том, что в мире слишком много сил, которые стремятся помешать тем, кто сеет семена добра… - (Например, хардерский Щит, мысленно уточняю я.) - Вы только представьте, Алекс, что произойдет, если мы официально объявим о нашем открытии! Рухнут целые финансовые и торговые империи, многие вещи станут ненужными, и вообще человечество будет не тем, каким было раньше. Наверняка найдутся желающие завладеть чудо-приборами, и для этого они не пожалеют ни средств, ни жизней многих людей!.. А завладев, начнут распоряжаться "реграми" так, как вы уже и сами предполагали, только в отношении бессмертия…
- Да, но… - словно колеблясь, чешу я машинально свой затылок. - Разве это не преступно - торговать таким товаром из-под полы? И как вы определяете, кому можно продать "регр", а кому - нет? Что, делите человечество на "достойных" и "недостойных"?
Алкимов устало протирает рукой глаза.
- Не знаю, - говорит, наконец, он. - Может быть, это и незаконно. Не буду спорить с вами, Алекс… Но разве не лучше так помогать хоть кому-то, чем вообще не помогать никому? И разве лично вам так уж важно, кто еще, кроме вас, пользуется "реграми"? Ведь речь-то сейчас идет о том, принимаете вы наше предложение или нет. Так что давайте не будем изощряться в отвлеченных рассуждениях, а по-деловому решим наш вопрос… Да или нет?
Вот теперь надо сыграть так, чтобы ни одной фальшивой нотки во мне он не заметил.
Для этого надо закрыть лицо руками, наклониться вперед и посидеть этак несколько секунд, раскачиваясь из стороны в сторону. Затем встать, пройтись взад-вперед, натыкаясь на журнальный столик и что-то бормоча себе под нос. Подойти к окну и уставиться невидящим взглядом во тьму, словно надеясь прочесть на невидимом полотне ответ на мучающий тебя вопрос. Наконец, резко повернуться к своему собеседнику, ударить кулаком одной руки по ладони другой, вскричать с отчаянием и мольбой:
- Господи!.. Ну конечно же я согласен, только… Только я очень боюсь, Гер!.. Может, это всё мне снится, а? Ну, скажите же, что это - сон!..
Алкимов раздвигает в улыбке губы и качает головой.
- Нет, - говорит он. - Это вовсе не сон, уважаемый Алекс…
* * *
Перед тем, как Гер Алкимов покидает мой дом, я борюсь с невольным искушением навалиться, скрутить его и устроить образцово-показательный допрос насчет того, кто же скрывается за этим кратким, но емким местоимением "мы". Но я справляюсь с этим искушением. Так работать можно было бы, если бы передо мной стояла бы задача вывести на чистую воду каких-нибудь заурядных грабителей или подпольных торговцев оружием. Однако с "регродилерами", если можно их так окрестить, эти методы бесполезны.