- Не лезь в бутылку, Даниэль, - спокойно посоветовал голос в ухе. - Конечно, это не мелочи… Но на помощь этим людям придут спасатели-профессионалы. Они, кстати, уже на подлете к Галлахену, так что ты не намного опередишь их, а по части диггерской квалификации они дадут тебе сто очков вперед…
- Но ведь я все равно сейчас свободен, супервизор!..
- Уже нет. У нас тут для тебя появилась одна очень важная работка…
Лигум подошел к витрине супермаркета, чтобы не торчать столбом посреди тротуара, и стал безучастно разглядывать женские манекены, созданные с помощью голоимитатора. Они были совсем как живые и ежесекундно меняли позы, поворачиваясь то одним боком, то другим, чтобы продемонстрировать надетые на них одеяния. Странное это было зрелище: словно живых людей заставили кривляться в тесном пространстве между двойными стеклами витрины.
Краем глаза Лигум уловил пристальные взгляды жандармов, дежуривших в оцеплении неподалеку от него. Их интерес к нему нетрудно было понять: сейчас ничто не выдавало в Лигуме хардера, а изучать витрину магазина в то время, когда все нормальные люди спешили побыстрее убраться из опасной зоны, мог бы только фанат высокой моды либо слепоглухонемой. В любом случае - ненормальный…
Между тем, голос в ухе диктовал условия и параметры выполнения новой задачи. С самого начала Лигуму стало ясно, почему эту "важную работку" решили поручить именно ему, и ему очень не понравилось то, что от него требовалось.
Словно услышав его мысленные ругательства, супервизор в заключение осведомился:
- Что-нибудь не так, Даниэль?
Это можно было бы счесть издевательством, но Лигум знал, что супервизор способен на всё по отношению к нему, только не на издевку.
- Вы уверены, что именно так я должен выполнить это задание, супервизор? - все-таки рискнул спросить он.
- У тебя есть другие варианты? - участливо поинтересовался голос в ухе. - С учетом того, что к утру дело должно быть сделано?
Лигум добросовестно подумал.
- Нет, - наконец, признался он. - Наверное, нет…
- Тогда - как можно меньше смертей тебе, Даниэль, - изрек супервизор традиционное хардерское напутствие и отключился.
13. ОСЬ "Х"
Запрос блока ориентации о своем местонахождении.
Ответ: Таунвиль, Сент-Морган-стрит, дом номер шестнадцать - на противоположной стороне улицы.
Текущее время: три часа сорок пять минут по местному времени. Это ночь.
Подсказка этического блока: в данное время суток люди, как правило, спят. Будить их рекомендуется лишь в следующих экстренных случаях… Отменить перечисление критериев.
Альтернатива: дожидаться окончания отдыха хозяина дома номер 16 или обратиться к нему немедленно?
Решение: альтернатива номер два.
Аргументы, подтверждающие правильность выбора: 1) в объявлении было употреблено слово "срочно"; 2) не исключена возможность того, что другой Умелец попытается опередить меня.
Звонок в дверь. Из динамика, встроенного в дверь, звучит человеческий голос:
- Можете войти, Умелец. Пройдете по коридору прямо, потом повернете направо…
Команда блоку перемещений: выполнять указания хозяина дома.
Сигнал анализатора обстановки: имеются некоторые нелогичности, затрудняющие корректный анализ обстановки, а также ряд странных факторов. Ощущения, поступающие от органов восприятия, не поддаются классификации. Корпус подвергается непонятному воздействию извне. Аналогия: будто некто пристально следит за мной.
Команда блоку самосохранения: находиться в готовности к действиям в экстремальной ситуации.
Поворот направо. Дверь.
Данные зрительного восприятия: помещение малых размеров без окон. Мебель и какие бы то ни было предметы человеческого быта отсутствуют. Людей в поле зрения нет.
Сигнал: "Внимание! Опасность!" поступает от блока самосохранения с опозданием (заметка для блока саморемонта: в последующем провести тестирование блока самосохранения по всем основным параметрам).
Пол помещения проваливается вниз.
Отбой опасности. Это лифт. Он останавливается.
Глубина - 10 метров с точностью плюс минус 15 см.
Двери открываются. Покинуть лифт. Двери смыкаются за спиной. Судя по данным слухового восприятия, кабина лифта автоматически поднимается вверх.
Зрительное восприятие обстановки: помещение длиной 20,1 метра, шириной - 10,53 м, высотой - 3,82 м. Пол и стены бетонные. Мебель: справа и слева вдоль стен стоят в ряд металлические шкафы неизвестного типа и предназначения. Напротив, у дальней стены, в которую вмонтировано голографическое фальш-окно с мнимым видом на яблоневый сад, - письменный стол нестандартных размеров. За столом в кресле сидит мужчина средних лет, волосы темные, одет в двубортный костюм. Анализ выражения его лица: эмоциональная мимика отсутствует. Человек бездействует.
Посреди комнаты, в 4,35 метрах от стола, стоит кресло с высокой спинкой. Человек за письменным столом говорит, указывая рукой на кресло:
- Можешь сесть, Умелец.
Выводы анализатора обстановки: ряд логических противоречий не имеет решения. Пример: изнутри здание не производит того впечатления стандартного жилого помещения, которое возникает при его восприятии с улицы. Вопрос: каково функциональное предназначение здания в целом и данного подземного помещения в частности? Второе: почему в данное время суток человек бодрствует, нарушая тем самым стандартные нормы поведения людей? Возможные объяснения: человек находится на ночном дежурстве? Человек знал о том, что я прибуду этой ночью? Но каким образом ему удалось это узнать?
Запрос всех блоков анализа: имеются ли какие-либо признаки опасности?
Ответ - отрицательный.
14. ОСЬ "Y"
- А я знала, что ты ко мне еще придешь. Правда, не думала, что это случится так скоро…
- Откуда ты это знала?
- Те стихи, которые ты мне читал в отеле - ну, помнишь, в подражание Макаревичу?.. Их ведь написал ты сам?
- Мадлена, а может, ты умеешь читать чужие мысли?
Она тихонько засмеялась.
- Нет, - немного погодя сказала она. - Я просто их угадываю…
- Тогда угадай, зачем я к тебе пришел.
Вместо ответа она прильнула к нему и осторожно поцеловала в кончик носа. Они лежали в полной темноте, только в оконном проеме светились, словно огненные глазки какого-то злобного зверя, индикаторы охранной сигнализации.
В доме было тихо, но Лигум знал, что еще слишком рано, чтобы отец Мадлены, с которым она жила вдвоем в этом огромном особняке в пригороде Галлахена, лег спать.
Стараясь не потревожить девушку, припавшую щекой к его груди, Лигум глубоко вздохнул. Вопрос, который он только что задал, был не случаен, но ни на какие размышления Мадлену он не навел. Судя по всему, она плохо знала хардеров, и от этого было еще горше и противнее на душе, потому что одно дело: переиграть осведомленного соперника, и совсем другое - обмануть чье-то неискушенное доверие. Например, ребенка…
Нет, ему было с ней замечательно, и если бы он не был хардером, то был бы сейчас на седьмом небе от счастья.
Но хардеры не имеют права на счастье.
- Прочитай еще что-нибудь, - попросила она, плотно прижавшись носом к его груди, от чего было щекотно, и возникало какое-то странное, до сей поры не ведомое чувство. - Только из своего…
- Да это всё было баловство, - сообщил он. - На третьем курсе образовался небольшой перерыв в учебе, вот от нечего делать и попробовал свои силы… С тех пор даже мысли такой не возникало. А сейчас даже стыдно вспомнить, такой наивный примитив получался у меня тогда…
- Не скромничай, - настаивала она. - Да не бойся ты, я не буду критиковать…
- Ну, если ты так хочешь, - наконец, сдался он. И после паузы медленно, с ровными интонациями прочитал:
- Нам кажется: мир - для добра,
что он - для покоя и света.
Нам кажется: жизнь - игра,
мы мучаемся до утра
и всё же не верим в это.
Нам кажется: смерть - капкан,
с годами пружина всё туже…
А смерть - это самообман,
человек не умрет от ран,
пока он кому-то нужен…
В этом стихотворении было еще много строф, но Лигум не стал продолжать, потому что с помощью заранее вставленного в ухо "супер-аудитора" - крошечного устройства, воспринимающего звуковые колебания на большом расстоянии и усиливающего их - услышал, как где-то в недрах особняка раздалась сложная трель, состоящая из трех длинных и трех коротких стаккад. Кто-то звонил во входную дверь, явно используя условный сигнал.
Он прислушался к ровному горячему дыханию на своем плече.
- Мадлена, ты спишь?
- Ага, - промурлыкала она. - Причем сплю наяву… Кстати, от близких людей я больше привыкла слышать обращение "Лена".
- Учту на будущее, - сообщил Лигум, продолжая прислушиваться к звукам, доносившимся из недр здания.
- А у тебя действительно нет имени?
Он колебался всего одну секунду (но все-таки колебался!):
- Действительно.
- Бедняжка! - вздохнула она. - А давай я тебе сейчас дам имя? А? Не могу же я обращаться к тебе только по фамилии, да и не сократить ее так, чтобы это нормально звучало!.. Не "Лигуша" же мне тебя называть!
На втором этаже послышались твердые сухие шаги, которые направлялись к лестнице.
- Зачем? - спросил он. - Зачем мне имя?
- Как это зачем? - От волнения Мадлена даже приподнялась на кровати. - Ведь у всех же есть имена!.. У всех людей! - (Лигум кусал в темноте губы). - Ну, ладно, если у вас так не принято, то давай… давай я назову тебя понарошку… только для нас двоих. И никто-никто - обещаю тебе - не будет об этом знать, только ты да я!.. Согласен?
Лигум вздохнул.
- Ну давай, - согласился он. - И как же ты меня назовешь?
Она на секунду задумалась, рисуя нежным пальчиком замысловатые узоры на его груди.
- А ты сам какое имя хотел бы носить? - наконец осведомилась она.
Шаги спустились на первый этаж и замерли, словно решая, куда направиться дальше.
- Лена, - сказал Лигум, - а что ты будешь делать, если твой отец сейчас постучит к нам в дверь?
Она тихонько засмеялась:
- Боишься, да? Эх ты, а еще хардер!.. Сразу видно, что у тебя небогатый опыт по части лазания в девичьи комнаты по ночам!..
- А все-таки?
- Конечно, громко скажу, что я уже давно сплю. А ты тем временем спрячешься под кроватью!..
- Под кроватью нельзя, - серьезно сказал Лигум. - Там пыльно, и я обязательно чихну.
Шаги удалились в сторону входной двери. Вскоре оттуда донеслись тихие неразборчивые голоса, а потом шагов стало больше, и они теперь накладывались друг на друга. Судя по всему, отец Мадлены и ночные гости направлялись на кухню.
- Лена, а кто твой отец?
- У-у, - протянула она нарочито тоскливым голосом, - давай не будем об этом, хорошо? А то я действительно быстро усну от скуки!..
- То, чем он занимается, так скучно?
- Любая научная деятельность, мне кажется, скучна и безнравственна.
Лигум невольно вздрогнул. Неужели она знает, чем занимается ее отец? Но тогда непонятно, почему она разрешила, в сущности, незнакомому молодому человеку, да еще и хардеру, забраться в ее комнату через окно, для чего ей пришлось отключить на несколько секунд систему домашней сигнализации. Между прочим, системка еще та… мимо ее датчиков и комар вряд ли сможет пролететь незамеченным в дом…
- Так он - ученый?
- Молекулярный биолог.
- Звучит красиво.
- На самом деле - тоска смертная. Бесконечные опыты, статьи, корпение до самого утра в подвале…
- В подвале?
- Ну да, там у отца устроена домашняя лаборатория. Он ведь даже дома не может не заниматься своей наукой!..
- А вход в лабораторию, случайно, находится не в кухне?
- А ты откуда знаешь?
- Я тоже иногда кое-что угадываю…
Теперь понятно, почему после того, как Касальский и его ночные визитеры скрылись на кухне, оттуда в высокочувствительный микрофон "супер-аудитора" не доносится ни малейшего звука. Значит, пора…
Лигум погладил Мадлену по волосам.
- Слушай, ты, хитрец, - вдруг сказала она. - Не заговаривай мне зубы! И не пытайся перевести разговор на другую тему. Мы, кажется, говорили о том, какое имя тебе бы подошло…
- Лучше поцелуй меня, - попросил он, зная, что это будет их последний поцелуй.
Она прикоснулась своими мягкими губами к его рту, и он вновь с болью и сожалением ощутил тепло ее тела.
Однако, было уже слишком поздно что-то менять.
Лигум сдавил в кулаке капсулу струйного инъектора, вводя дозу снотворного в шею девушке. Когда ее тело обмякло, а дыхание стало ровным и размеренным, он встал и торопливо оделся.
Перед тем, как выскользнуть из комнатки, глубоко вдохнул и выдохнул несколько раз, готовясь к стремительному броску. Он знал, что сигнализация в доме сработает, едва он переступит порог спальни Мадлены, а значит действовать надо будет очень быстро, чтобы успеть застать профессора Касальского и его гостей с поличным.
Вопреки его опасениям, ни воя сирены, ни прочих звуковых эффектов не последовало. Однако, он не сомневался, что каким-то образом компом известит своего хозяина о необъяснимом вторжении неизвестного в особняк.
Вход в лабораторию был в виде люка в полу небольшой кладовой, пристроенной к кухне. За ним оказалась довольно хлипкая лесенка, прочность которой Лигум решил не испытывать. Он слетел вниз, лишь опираясь на гладкие пластиковые перила, и устремился по узкому и тесному коридорчику, освещенному бактериоцидными лампами. В голове мелькнуло смутное воспоминание о том, как в Академии на занятиях по тактике они упражнялись в прохождении лабиринтов с неизвестными препятствиями.
Здесь, однако, как видимых, так и невидимых препятствий не было. Коридорчик быстро закончился, и Лигум ворвался в небольшую комнатку, где стоял ряд кресел, как в какой-нибудь общественной приемной. В одном из кресел сидел детина, массивный, как комод эпохи Средневековья. Он что-то разглядывал на экранчике своего комп-карда. Увидев хардера, он вскочил и испустил одно из тех словечек, которые так любят вставлять в свои произведения авторы зубодробительных боевиков и на основе которых критики потом признают книгу написанной "живым, сочным разговорным языком".
Это, однако, не помешало Лигуму приступить к произнесению Формулы Предупреждения:
- Я - хардер Лигум. Прошу оказывать мне всестороннюю помощь и содействие при выполнении мною важной задачи…
Закончить Формулу ему не пришлось. "Комод", видимо, слишком извращенно истолковал пункт об оказании помощи, потому что в руке его вдруг появился импульсный излучатель. Пустить в ход его он, правда, не успел. Лигум ударил дважды, и каждый из его ударов относился к категории тяжко травмирующих. Детину отбросило в угол и накрыло обломками кресла.
Лигум кинулся к бронированной двери в противоположной стене, но она отказалась открыться. Тогда он достал из кармана компакт-веерник, который в сложенном виде занимал не больше места, чем комп-кард, и превратил его в плазменный автомат. Двух точечных ударов по блоку электронной защиты и веерной очереди по дверным каналам передачи команд хватило, чтобы створки двери, натужно визжа минитурбинами и дымясь, послушно разъехались в разные стороны.
С автоматом наперевес, Лигум ворвался в довольно обширное квадратное помещение, которое было битком забито причудливыми приборами и устройствами.
Касальский сидел за центральным пультом у скрин-окна, сосредоточенно щелкая клавишами и тумблерами. В углу раздавалось надсадное гудение. Оно явно исходило от высокого серого параллелепипеда, с обеих сторон которого виднелись продолговатые дверцы.
На появление хардера биолог не отреагировал. Лигум зачитал ему Формулу Предупреждения. По закону, с этого момента неподчинение требованиям хардера со стороны других людей могло быть истолковано им как преднамеренное сопротивление и давало ему право на применение любых мер, вплоть до силовых, с целью выполнения своей задачи.
Однако профессор лишь что-то буркнул, не отрывая взгляда от экрана пульта, на котором виднелась картинка, напоминающая стандартную панель копирования файлов с длинной белой полоской. Аналогия усиливалась тем, что с каждой секундой полоска заполнялась темно-синим цветом, словно сейчас шла перекачка файлов с одного комп-диска на другой.
Лигум повел стволом автомата в сторону Касальского.
- Встать! - приказал он. - Руки за голову!
Профессор скривился так, словно у него заболели сразу все зубы.
- Откуда вы взялись, хардер? И прекратите тыкать в меня своим дурацким автоматом! Да будет вам известно, я провожу очень важный научный эксперимент!..
- Я сказал - встать! - повторил Лигум.
- Если вы помешаете мне, - возразил Касальский, - последствия вашего головотяпства могут быть самыми плачевными - в том числе, для жизни и здоровья людей!..
Лигум решительно шагнул к нему, и профессор нехотя поднялся со своего места за пультом.
- Вы не имеете никакого права! - прошипел он. - Вы проникли в мой дом незаконным путем, и я не намерен смотреть, как вы срываете мой эксперимент!..
- Руки за голову! - опять сказал Лигум и, когда Касальский демонстративно сложил руки на груди, несильно, но больно ударил его тыльной стороной ладони по лицу. - Когда я что-то говорю, вы обязаны подчиняться, профессор, и вам следует усвоить это раз и навсегда. Больше предупреждать вас я не буду!..
- Подонок! - прошептал биолог, вытирая кровь из разбитой губы. - Негодяй! Как вы смеете бить меня?!.. Да вы знаете, кто я такой?
- Знаю, - сказал Лигум. - Действительный член Академии Всех Наук Земной Федерации. Ну и что? Между прочим, я вас не бью, а лишь привожу в чувство. По-моему, вы неадекватно оцениваете данную ситуацию…
- Вы еще и издеваетесь?! Я… я буду жаловаться на вас! - жалким голосом выкрикнул профессор. - Вашему руководству!.. Кажется, оно называется Щит?
- Бесполезно, - сообщил Лигум. - Именно Щит и послал меня, чтобы воспретить вам подпольное клонирование.
До конца заполнения полоски на экране оставалась примерно треть.
- Ах, вот как, - сказал профессор, с вызовом вскидывая голову. - Что ж, раз вам об этом известно… Да, я делал это и делаю сейчас. Но в чем, позвольте узнать, заключается мое преступление? В том, что я не обратился за официальным разрешением на проведение этих опытов в Ассамблею Федерации? Но почему я должен спрашивать чьего-то разрешения сделать то или иное открытие? Где, по-вашему, мое право на свободу научной деятельности? И с каких это пор на нашей планете ученые должны советоваться, так сказать, с общественностью и властями, чем им заниматься?!..