Были и другие вопросы, но мелкие и не по существу. Слушая "кроликов", Костомаров пришёл к выводу, что все они ошарашены открывшимися перед ними возможностями, и что разного рода нюансы кажутся им несущественными - по крайней мере, пока. А потом - там оно видно будет.
Взбудораженная творческая публика уже расходилась, вполголоса обмениваясь впечатлениями, когда Вадима Петровича кто-то тронул за рукав. Он обернулся - перед ним стоял Северцев.
– Вадим…
Не отвечая, Костомаров отвёл бывшего друга в сторонку и негромко произнёс, глядя ему прямо в глаза:
– Не Вадим, а Вадим Петрович. Прошлое принадлежит прошлому, Андрей. Я дал тебе шанс заниматься тем, что тебе по душе, - помнишь наш разговор в кафе? - но это не означает, что ты можешь рассчитывать на моё особое к тебе отношение.
Северцев молча кивнул, не отводя глаз под тяжёлым взглядом "повелителя муз".
– Благодарности я от тебя не жду - она мне ни к чему. Ты называешь себя поэтом - так покажи, на что ты способен. Увенчай себя лаврами, и тогда мы с тобой поговорим на равных.
Не дожидаясь ответа, Вадим резко повернулся и пошёл к ожидавшим его Терешевой и Доржиеву. Но он чувствовал спиной взгляд Андрея и уже на выходе из зала полуобернулся и бросил через плечо короткий взгляд на Северцева, так и оставшегося стоять возле подиума.
Андрей не выглядел жалким и потерянным, нет, однако во всём его облике явственно проступала какая-то обречённость. Костомаров досадливо поморщился и вышел.
* * *
– Аум-м-м-м…
Музыка сочилась из стен, и тонкие дымные змейки от курящихся ароматических палочек выплетали причудливый узор. В заре было почти темно, дневной свет не пробивался сквозь задёрнутые шторы. Солнце осталось там, за окнами, а здесь - здесь был другой мир.
– Ом-м-м-м…
Актовый зал преобразился. Кресла стояли в беспорядке, оставляя середину зала свободной. В креслах сидели люди в расслабленных позах, глаза их были закрыты. Другие расположились на одеялах, расстеленных на полу, - каждый из участников ритуала сам выбирал то, что ему подходило. И в полутьме, на фоне тягучей музыки, плыл мерный голос Доржиева:
– Слушайте Зов Вечности… Слушайте - и внемлите…
Костомаров уже не первый раз присутствовал на утренней церемонии и давно понял, что их доморощенный "далай-лама" очень неплохо владеет техникой управления массовой медитацией. "Наш гуру Федя", как называл его Алексеев, вёл несколько десятков людей на невидимой верёвочке, вёл ненавязчиво, но в то же время не давая уйти в сторону. Даже он, Вадим, прекрасно осведомленный об истинной сути этой части ритуала, призванной в первую очередь замаскировать главное, ощущал гипнотическое воздействие этого человека, а что уж тогда говорить о "кроликах", готовых принять откровение свыше! Сергей оказался прав - Доржиев не был чистой воды шарлатаном.
– Возвращайтесь… Возвращайтесь… Возвращайтесь…
Люди в креслах и на одеялах зашевелились, задвигались, выходя из транса и открывая глаза. Тем временем адепт восточных практик внешне неторопливо, но сноровисто наполнял из вместительного самовара чашки, плотно стоявшие на большом подносе. К столу один за другим потянулись участники чайной церемонии. Они брали истекающие ароматным паром чашки и отходили, уступая место другим, и Костомаров поймал себя на том, что ему тоже хочется подойти, взять свою порцию и глотнуть живительного напитка, потому что… Да потому что так надо, чёрт подери, надо - и всё тут!
А Доржиев с бесстрастным лицом ожившего Будды внимательно следил, чтобы никто не остался обделённым, и насколько Вадим помнил, таких случаев пока не было.
– А теперь идите, - закончил "гуру Федя", когда вся опустевшая посуда вернулась на поднос. - Идите, и слушайте Голос, и творите!
"Да, этот тип знает своё дело, - подумал Вадим Петрович, рассматривая выходящих из зала людей. - Результат налицо, точнее, на лицах…".
Часом позже он выслушал доклад Терешевой о состоянии здоровья "творческих работников" - таким был официальный статус "подопытных кроликов" Центра.
– Мы регулярно проводили обследование всех наших подопечных, - рассказывала Лидия, - измерение артериального давления, анализ крови, жалобы на общее самочувствие и более сложные процедуры, вплоть до томографии и снятия нейрограмм.
– Возражений с их стороны не было? - спросил Костомаров.
– Никаких. Людям нравится, когда об их здоровье заботятся. Тревожных симптомов за прошедшие полгода не выявлено, психический фон тоже не внушает опасений. Да, они стали чуть… своеобразными, однако всё в пределах нормы - отклонений нет.
Своеобразие "кроликов" Вадим Петрович имел возможность наблюдать лично - он теперь часто гостил в Творческом Центре, перепоручив ведение текущих дел фирмы Сергею. И Вадим видел неуловимо изменившиеся лица этих людей и особенно их глаза - временами Костомарову казалось, что его "творческие работники" благодаря регулярному приёму "КК" обрели способность видеть нечто незримое для других.
– В общем, - с явным облегчением подытожила Терешева, - на данном этапе можно считать, что воздействие препарата "КК" не приносит вреда здоровью человека и сравнимо с воздействием обычного допинга - естественно, в разумных дозах.
– Вас это обстоятельство радует?
– Конечно! - живо отозвалась Лидия. - Деньги деньгами, но конфликт с совестью…
"Ого! - с некоторым удивлением подумал директор "Грёз". - Она ещё не забыла это слово? Есть женщины в русских селеньях…".
– А скажите, Вадим Петрович, - спросила Терешева, поглядывая на крупные хлопья снега за окном, - ваши надежды… Они оправдались?
– А вы разве сами не читали ничего из того, что пишут наши поэты?
– Читала.
– И как вам их творения?
– Мне нравится, но я ведь прекрасно понимаю, что не всё прекрасное востребовано рынком.
– Могу вас обрадовать - рынок воспринял результаты труда наших гениев на "ура". У нас своя технология и свои методики. В следующий раз я привезу вам несколько видеопесен - сами оцените… Лида.
Паузу и несколько более интимное произношение имени Терешевой Вадим допустил умышленно, глядя при этом на врача с лёгким прищуром. И она безошибочно почувствовала женским чутьём содержание взгляда Костомарова - для этого ей совсем не надо было быть профессиональным психологом, - еле заметно покраснела и опустила глаза. Вадим Петрович уже не раз ловил себя на мысли, что иногда думает о Терешевой, причём не как об отличном работнике, а именно как о женщине. Костомарову порой казалось, что и она не совсем к нему равнодушна, но почему-то ему не приходило в голову попросту затащить её в постель, как он, избалованный женским вниманием, привык поступать с другими женщинами. Такая странность несколько смущала и даже раздражала Вадима, однако копаться в своих эмоциях он не стал. Не было времени - у Повелителя Муз хватало других дел.
* * *
– Да, это вещь, - задумчиво проговорил Сергей. - Мороз по коже… Сильная штука.
Вадим промолчал, находясь под впечатлением только что закончившейся видеопесни. В ушах ещё звучали последние аккорды, и плыли перед глазами врезающиеся в память кадры: окутанные пороховым дымом стены старинного замка, полуголые индейцы, нещадно истребляемые панцирной конницей конкистадоров, похотливый взгляд красавицы с бокалом вина, клокочущий атомный гриб над выжженной землёй. И - поток золотых монет, текущий расплавленной лавой…
– Вещь, - повторил Алексеев. - Наши "кролики" не зря кушают травку. Дядя Хьюго будет доволен. А что насчёт качественного перевода на английский? Литературного, ясное дело?
– Сделаем, - отозвался Вадим. - Есть в нашем домике-прянике и такие умельцы. Не фиг сдавать нашим заокеанским партнёрам полуфабрикат - готовый продукт можно продать куда дороже.
– А музыка - это тоже результат воздействия "КК"?
– Да. Проявилась одна очень интересная тенденция: в Центре спонтанно образуются творческие тандемы и триады, где каждый занимается своим делом - один пишет текст, другой подбирает к нему музыкальное сопровождение, третий работает с видеорядом. Но все настроены на общую волну, и в итоге… Что получается в итоге, ты сам видел.
– Видел. Впечатляет, ничего не скажешь. А кто поёт?
– А когда как - это уже зависит от сложности мелодии. Иногда приходится нанимать профессионалов, однако в большинстве случаев обходимся своими силами. Это и дешевле, и не хуже: среди "кроликов" такие певцы попадаются - эстрадным "звёздам" впору удавиться без наркоза. Ну и зелье ты сварил, Серёга, - даже страшновато становится, когда подумаешь, какие ещё скрытые таланты оно может стимулировать.
– Зря мы, что ли, в университетах обучались, - руководитель "фармацевтического филиала" прижмурился и потянулся в кресле, словно сытый кот. - Ну, что, командир, а не посчитать ли нам цыплят? Этим делом вроде по осени заниматься положено, но мы, - он качнул головой в сторону окна кабинета, где звонко барабанила по карнизу первая весенняя капель, - на время года смотреть не будем.
У компаньонов имелись основания для радужного настроения. Продукция "Грёз" всасывалась корпорацией "DVD World Conqueror" с эффективностью пылесоса. Видеопесни доводились фирмой до товарной кондиции, записывались в студиях на диски и флэш-карты, тиражировались и распространялись по глобальной торговой сети. Новинка, подкреплённая широкой и продуманной рекламной компанией, имела оглушительный успех. Появились подражатели, но их творения существенно уступали по качеству, и к тому же им трудно было конкурировать с мощнейшей структурой "DVD World", прочно удерживающей свою нишу на рынке. Были робкие попытки обвинить "World Conqueror" в продаже опасных для здоровья записей, якобы действующих на подсознание людей и созданных с применением секретных технологий из тайных лабораторий КГБ и ЦРУ, но пиар-менеджеры корпорации держали ухо востро. Пара громких судебных процессов с предъявлением актов авторитетной экспертизы, засвидетельствовавших полное отсутствие в записях каких-либо двадцать пятых кадров или инфразвуковых частот, изрядно облегчила карманы ответчиков, после чего все потуги помешать триумфу видеопесен прекратились.
А соучредители фирмы "Грёзы Музы" почитывали хвалебные статьи о рождении "нового вида искусства" и подсчитывали барыши, какие им и не снились. Производство "суперомолодина" и прочих волшебных таблеток они прекратили - нельзя было бросать ни малейшей тени на новый имидж "Грёз", к тому же доходы от продаж панацеи из морской капусты не шли ни в какое сравнение с нынешними прибылями. Приятели присматривали помещение для нового офиса, более соответствующее изменившемуся статусу фирмы, и строили грандиозные планы на будущее.
Подсчёт баланса вдохновил обоих. Сальдо вытанцовывалось ошеломляющее - даже с полной выплатой всех налогов.
– Да… - протянул Вадим, затягиваясь своей неизменной "беломориной". - Нет слов.
– Угу, - согласился Алексеев, - даже матерные кажутся невыразительными. Босс, я испытываю острое желание предаться пороку.
– Немедленно?
– Да ладно уж, до вечера как-нибудь дотерплю. Кстати, ты помнишь, куда мы с тобой сегодня приглашены? Какая фемина - аж в хребте свербит! И остальные дамочки там будут очень даже очень. Неужели ты опять с собой Дианку потащишь?
– Посмотрим, - уклончиво ответил Костомаров.
– А тут и смотреть нечего! Дайте бедной девочке отгул за прогул, а то ты совсем её заездил, пользуешь денно и нощно без перекура. И вообще: баб нужно периодически менять, чтоб не борзели, - этот закон открыт гражданином Казановой в одна тысяча…
– Да иди ты к лешему, теоретик свободной любви, - беззлобно огрызнулся директор "Грёз". - Давай-ка мы с тобой пока по соточке опрокинем - повод имеется.
– Тогда наливай! Кто в этом кабинете хозяин: я или ты?
– Хорош строить из себя сироту казанскую, - буркнул Вадим, однако встал, подошёл к стенному бару, распахнул дверцу и изучающее воззрился на разнокалиберные бутылки с яркими этикетками. - Вино какой страны вы предпочитаете в этом часу дня?
– Доверяю вашему изощрённому вкусу, мессир, - поддержал игру Сергей и добавил дурашливо: - По мне, что пулемёт, что водка, - лишь бы с ног косило. Могу и чистого спирту вонзить в лучших сахалинских традициях, ежели в твоих закромах сей благородный напиток имеется. Помнишь, как мы с тобой на Шикотане…
Закончить ему помешала мелодичная трель телефонного звонка.
– Серёга, возьми трубку, - бросил Костомаров, не прерывая процесс выбора напитка. - Не спи в оглоблях, работничек.
Он услышал короткое "да", сказанное Алексеевым, и когда повернулся, держа в руках початую бутылку "Martell Noblesse" и две хрустальные рюмки, в ту же секунду понял: что-то случилось. Лицо его компаньона было непроницаемым, но не зря они знали друг друга почти пятнадцать лет.
– Ну, что у нас плохого? - попытался пошутить Вадим и тут же ощутил неуместность этой присказки капитана Зелёного из булычёвской "Тайны третьей планеты".
– Спасибо, я всё понял, - сказал Алексеев в трубку. Потом он осторожно положил её в гнездо, посмотрел на Вадима и мрачно произнёс:
– Кажется, нам придётся пить не за здравие, а за упокой. Это звонила Терешева. Умер первый "кролик". Твой старинный корефан - Андрей Северцев.
* * *
– Как это случилось? - спросил Костомаров, внимательно глядя на врача Творческого Центра.
Терешева выглядела непривычно - на ней был хрустящий белый халат, хотя обычно она встречала генерального директора "Грёз" в элегантном платье или в строгом деловом костюме.
– Он умер во сне - лёгкая смерть. Утром ко мне прибежала Оля Кавецкая, и…
– Кавецкая?
– Его подруга, - пояснила Лидия. - Они вместе с осени, даже жили в одном коттедже. С ней была форменная истерика, она кричала, требовала немедленно вызвать "скорую". Я дала ей успокоительное и вызвала сантранспорт из Приозерска. Здесь слишком много людей, Вадим Петрович, и моё бездействие могло дать пищу для домыслов. Тело увезли час назад.
– Вы поступили совершенно правильно. А причина смерти?
– Установит вскрытие. Я попросила их сообщить нам результат как можно скорее, за дополнительную оплату. Думаю, сердце. У Северцева был целый букет заболеваний, в том числе сердечная недостаточность и прогрессирующий цирроз печени…
"Неудивительно, - подумал Вадим, - с его-то пристрастием к алкоголю…"
– …но при осмотрах опасности возможного внезапного летального исхода мы у него не обнаружили. Северцев чувствовал себя хорошо, был бодр и весел, даже на подъёме, я бы сказала.
– Спиртным злоупотреблял?
– Нет. Практически не пил, не говоря уже об участии в групповых пьянках. Он был весь в себе - творил, творил, творил. Похоже, его больше вообще ничего не интересовало.
Да, Андрей творил - Костомаров мог судить об этом по количеству и качеству текстов Северцева, ложившихся в основу всё новых и новых видеопесен. Его плодовитость удивляла, однако Вадим счёл это следствием поэтического таланта Северцева - у Андрея и в былые времена рождались иногда настоящие жемчужины. Вспомнил Вадим и Ольгу Кавецкую - маленькую женщину из породы "серых мышек". Но эта невзрачная мышка подбирала к стихотворным текстам такие видеоряды, от которых песни обретали истинное зримое звучание, и в последние месяцы работала почти исключительно в тандеме с Андреем.
– А могу я поговорить с Кавецкой? - спросил Костомаров. - Она как, в состоянии?
– Конечно, Вадим Петрович. Оля немного заторможенная, но говорить с ней можно.
Кавецкую они нашли быстро - она неподвижно сидела в холле главного корпуса.
– Примите мои соболезнования, - Костомаров постарался, чтобы эта казённая фраза прозвучала не чересчур формально. - Мне искренне жаль Андрея, ведь он был моим другом.
Ольга подняла на него распухшее от слёз лицо, но ничего не ответила.
– Послушайте, вы не замечали за Андреем… - осторожно спросил Вадим и подумал: "Вот чёрт, с какого же конца начать?". - Он вам ни на что не жаловался? Может быть, его что-то тревожило?
– Зачем вы спрашиваете? - глухо отозвалась женщина. - Какое это имеет значение? Он умер - его больше нет… А я… Он был для меня всем, и когда я отдавала ему свой чай при наших контактах с Вечностью, я…
– Что?!
Кавецкая недоумённо посмотрела на Костомарова, но тот уже взял себя в руки.
– Вам надо отдохнуть, Оля. Люди смертны - с этим ничего не поделаешь.
Потом он повернулся к Терешевой и скрипуче произнёс:
– Доржиева. К вам в кабинет. Срочно.
Всё слышавшая и всё уже понявшая Лидия кивнула, вынула трубку и набрала номер "далай-ламы".