При полностью шарообразной форме и скучающих глазках природа снабдила зверя огромными, хоть и плоскими зубами - цапнет, мало не покажется. В общем, медведь и медведь.
Альфонс не попятился только потому, что прирос к полу.
- Это - Сяомэй? - тихо спросил он.
Мэй, однако, не ответила. Она уже бросилась обниматься с пандой, которая нежно погрызла один из шариков волос девочки, потом поваляла ее лапой по земле, потом потерлась носом о ее плечо… короче говоря, все-таки было ясно, что это Сяомэй.
- Но как? - удивленно воскликнул Альфонс.
Панда насторожилась и повернула к нему голову.
- А, - Мэй погрустнела. - Когда нужно было продемонстрировать действие философского камня старейшинам кланов, нужно же было выбрать, на ком… И я вспомнила, что Сяомэй всегда хотела быть большой. Вот и попробовала. Я думала осторожненько, только немного ее увеличить… Но стоило начать, и она вот как выросла!
- И ты поэтому ее не берешь? - спросил Альфонс. - Потому что она слишком большая, чтобы сидеть у тебя на плече?
- Нет, с ней гулять стало даже еще удобнее! Я только надеваю ошейник с цепочкой, чтобы люди не пугались. Но Сяомэй у меня умненькая, и теперь, когда она большая, никого не кусает. Просто… в общем, тут есть императорский парк рядом… Недалеко от Очарованного дворца. По-вашему, заповедник, только туда могут только те заходить, кому император лично разрешит… Так вот, там живут императорские панды.
- Прямо императорские?
- Прямо императорские.
- И чем они отличаются от обычных?
- Ничем не отличаются, конечно.
- Ну и при чем тут они?
- Сяомэй нашла там себе пару, сейчас ждет маленьких, вот при чем! - сердито сказала Мэй. - Поэтому я ей тут все устроила, чтобы было удобнее!
И тут Сяомэй, которая довольно давно нюхала воздух в сторону Альфонса, не выдержала. Вперевалку подойдя к молодому алхимику, она плюхнулась рядом с ним на попу и потерлась носом о его бедро.
- Надо же! - восхитился Альфонс, машинально почесывая панду за ухом, будто кошку. - Она меня узнала!
- Конечно, - с гордостью подтвердила Мэй. - Сяомэй у меня очень умненькая!
В этот момент дверь бамбуковой комнаты распахнулась, и в дверях появился слуга в голубом халате, столь же древний, как и стражник на входе. Альфонсу даже показалось, что это его близнец или тот же самый старик, просто в другой одежде.
Старик низко поклонился и скороговоркой произнес:
- Светлая госпожа Юэ с визитом к уважаемой внучке и заморскому гостю.
У Мэй даже лицо вытянулось, а побледнела она так, будто ее окунули в чан с белой краской. Альфонс посмотрел на девочку с тревогой.
Через порог быстрым шагом переступила высокая статная женщина лет шестидесяти. Седеющие волосы были убраны на затылке и слегка припудрены, лицо набелено, но не слишком. Она была одета в узорчатый, хотя, по некоторым признакам, не новый халат, руки убраны в рукава. Женщина коротко поклонилась.
Альфонс ответил на поклон, не будучи уверен, следует ли ему кланяться ниже или меньше; он никак не мог разобраться в этих статусных синских поклонах, которые еще менялись в зависимости от пола собеседника. Воистину, химические преобразования были гораздо легче и логичнее!
- Мои приветствия гостю с той стороны пустыни, - произнесла женщина. - Мы очень рады видеть у себя дома того, кого принимает сам император. Я разрываюсь от стыда, что в отсутствии моего сына вам не было оказано надлежащего приема под этой крышей. Осмелюсь ли предложить вам поучаствовать в нашей скромной трапезе?
Альфонс скосил глаза на Мэй.
Она стояла с совершенно каменным лицом, и он мог бы поклясться, что, под длинными рукавами желтого халата кулаки девочки были сжаты. Ей, несомненно, очень не хотелось, чтобы Альфонс принимал это приглашение и вообще разговаривал с ее бабкой. Но поделать она ничего не могла, и Альфонс тоже не представлял, как вежливо отклонить приглашение в такой ситуации.
Поэтому он только сказал:
- Это я почту за честь отобедать в столь древнем и славном доме, - и этим почти полностью исчерпал свое знание синских церемониальных фраз.
Пир в клане Чань оказался, на взгляд Альфонса, примерно таким, каким и должны были быть церемониальные пиры в Сине - очень длинным, очень затянутым и совершенно несъедобным. Слава богу, в Очарованном дворце ему не приходилось участвовать в подобных: там Лин угощал всех у себя в покоях запросто. А тут!
Во-первых, Чань, видимо, пытались пустить пыль в глаза заезжему гостю и наставили каких-то сумасшедших церемониальных блюд, вроде супа из ласточкиных гнезд, о котором Альфонс только читал, но который ему ни разу по приезде в Син не довелось попробовать. Он даже заподозрил, что, может быть, бабушка Мэй вычислила его приход - ну не может же быть, что это у них рядовой запас из погреба!
Во-вторых, каждое такое блюдо полагалось хотя бы попробовать, чтобы не обидеть хозяев.
В-третьих, под холодными взглядами госпожи Юэ у Альфонса кусок в горло не лез.
На "пире", как ни громко он назывался, присутствовало всего несколько человек. Кроме Альфонса и Мэй, которая почему-то примостилась в самом дальнем углу и почти ничего не ела, за маленькими столиками на одного сидели уже упомянутая госпожа Юэ, а еще совсем дряхлая старушка, которую Мэй почтительно называла "бабушкой Лоа", а Юэ - просто "госпожа". Деда Мэй, нынешнего главы клана Чань, Альфонсу так и не показали. Зато были госпожа с неразборчивым именем, что-то вроде компаньонки госпожи Юэ, и важный толстый господин, помощник господина отсутствующего господина Сымы. Альфонс окрестил этого помощника "премьер-министром".
У Альфонса сложилось впечатление, что этот толстый господин всего боялся: он то и дело кидал на Юэ опасливый, душный взгляд, а потом низко склонялся над едой.
Юэ величественно молчала, время от времени произнося что-нибудь светское, компаньонка и "премьер-министр" тоже изображали рыб. Бабушка Лоа единственная трещала без умолку.
Была она маленькая и сухонькая, вроде бабушки Пинако, но та умудрялась при своих габаритах казаться степенной, а эта даже попыток не делала. Ела она быстро, с видимым аппетитом, глазками стреляла во все углы, и за первые пять минут успела рассказать Альфонсу, какие она в молодости вышивала пояса, и что сейчас нравы-то совсем не такие, как при позапрошлом, давно почившем императоре, ее отце, и что ниток-то для основы нужно класть четыре, а не три, и что такой золотой краски для драконов ныне уже не достанешь, а вот сталь-то добрая подешевела, а вы не видели, как моя правнучатая племянница Мэй метает кунаи, уважаемый гость? Ведь не каждая девушка так метнет, и не каждый юноша, а я уж в этом толк понимаю!
Альфонс решил, что Юэ не очень-то нравилась болтовня Лоа. Но отчего-то она терпела: может быть, из-за высокого статуса старухи (как-никак, старшая за этим столом, да еще и принцесса императорской крови!) А может быть, просто считалось, что к впавшим в маразм родственникам нужно обращаться уважительно…
Однако в маразме бабушки Лоа Альфонс усомнился, когда обнаружил, что вынужден в шестой раз уклоняться от ответа на вопрос об аместрийском институте государственных алхимиков. Если первый раз интерес еще можно было счесть случайным, то второй и даже третий… Для чего старушка наводила его на этот разговор? Мэй рассказывала ему о бабушке Лоа, и Альфонс был уверен, что она точно так же рассказывала и ей о нем…
Если только престарелая принцесса зачем-то решила как-то донести те же сведения до дражайших родственников.
Альфонс решил пойти ва-банк:
- Нет, что вы, почтенная, - ответил он максимально светским тоном, - сам я никогда в алхимиках государственных не состоял. Когда старший мой брат сдал туда экзамены, мы решили, что одного государственного алхимика в семье - вполне достаточно.
- А сами вы! - живо заинтересовалась старушка. - Такой умный и прилежный юноша, так хорошо говорит по-сински! А-я-яй, не говорите мне, что не могли бы сдать такой важный государственный экзамен, хоть с третьего, хоть с седьмого раза! Многие замечательные мужи и по десять раз сдавали, и где они теперь? Разве мне, глупой женщине, рассуждать!
Альфонс запоздало сообразил, что, говоря об экзамене на госалхимика, употребил тот же термин, что использовался в Сине для государственных чиновничьих экзаменов. Хоть власть в стране уже лет триста или четыреста принадлежала кланам, а не государственному аппарату, реставрацию которого затеял Лин, все-таки государственные экзамены оставались важным социальным лифтом. Часть сдавших их поступала на службу к Императору, других приглашали к себе знатные и могущественные кланы…
- Просто Аместрис немного другая страна, чем Син, - пояснил Альфонс. - Быть государственным алхимиком - почетно, но это значило бы, что придется воевать и убивать. А я человек миролюбивый, меня более всего интересует наука и ее развитие… Мой уважаемый старший брат, - Альфонс нарочно постарался подчеркнуть голосом авторитет старшего родственника, мысленно ухмыльнувшись - узнал бы Эдвард, как он тут его величает, нос бы задрал, - счел, что достаточно одному из семьи нести тяготы военной службы, предоставив мне свободу исследователя…
- И ваш брат сейчас как раз… что… несет тяготы? - живо заинтересовалась старушка.
- Да, вроде того, - серьезно ответил Альфонс. - Понимаете, я не вправе рассказывать…
- Ну конечно, конечно! А вот скажите, Альфонс, знаете ли вы у себя в стране, так сказать, людей, приближенных к небесному престолу? Здесь, я слышала, вас принимает сам Император…
- Это слишком громко сказано. Но я надеюсь, что действительно смогу послужить императору Лину… Что же касается нашей страны, то могу сказать, что мне довелось принимать участие в совещаниях генералитета, - произнес Альфонс, стараясь не рассмеяться.
Конечно, то, что он присутствовал при перебранке генералов Армстронг и Мустанга в военном госпитале после победы над Отцом гомункулусов, вряд ли можно считать участием в государственных делах, но формально все верно.
- К тому же, - продолжил Альфонс, - у меня были письма для императора от его превосходительства генерала Мустанга, это командующий военным округом…
- О, генерал Мустанг! - глазки старушки Лоа заблестели. - Как же, как же, такой представительный мужчина!
На этом месте Альфонс чуть было не поперхнулся чаем - неужели Мустанг добрался уже и сюда и даже успел очаровать Лоа? Нет, не может быть! Она слишком стара! Хотя…
- Я видела фотографии, - тут же развеяла госпожа Лоа его фантазии.
- Восхитительное искусство - фотоискусство!
Вы видели этого человека, техника-аместрийца, которого император взял на службу и приблизил к себе? Господина Вернье? Говорят, он разбирается в фотографии…
Последующие полчаса Альфонс, отчаянно потея в душном зале (обилие слуг, снующих с блюдами, вовсе не делали его прохладнее), отвечал на вопросы об организации дворцовой жизни: о Вернье, императорской охране (без подробностей) и вообще о многом. Минуты тянулись тоскливо, продолжали приносить все новые перемены блюд, Мэй все скучнела… Альфонс уже начал размышлять, насколько вежливо будет напомнить о делах и выйти (или с воплем выскочить, разломав тонкие бамбуковые перегородки), как тут бабушка Лоа нанесла, по-видимому, тщательно рассчитанный удар:
- Ну, такой положительный и умный молодой человек, как вы, да еще знакомый с двором, безусловно, сумеет уговорить императора согласиться на брак моей внучки! - беззаботно прощебетала старушка. - А то где это видано: мой племянник Сыма организовал такой хороший брак, такой выгодный, а с объявлением все медлят - видно, не хочет император отпускать мою Мэй, своего придворного алхимика! Но я вам вот что скажу, господин Альфонс: теперь у императора есть вы, так зачем ему моя правнучатая племянница? Уж вы там поспособствуете.
Сами знаете, как говорится, всякая птица пару себе ищет: каково девушке дожить до моего возраста старой девой?
- Уважаемая тетушка! - холодно произнесла госпожа Юэ; то была третья, кажется, фраза, произнесенная ею за весь обед. - Уверена, что господину алхимику из-за пустыни вовсе не интересно знать о наших домашних делах!
- Я… - Альфонс даже не нашелся, что сказать. - Вы правда выдаете Мэй за муж?
- Это все слухи! - крикнула Мэй из своего угла. - Альфонс, это все неправда! Никто меня замуж не выдает! Бабушка Лоа, - Мэй чуть не плакала. - Скажи ему, что ты перепутала!
- Перепутала, перепутала, - закивала головой старушка. - Зачем меня, старую, слушать?
- Пойдем, Альфонс, попрощаешься с Сяомэй, - Мэй настойчиво схватила Ала за руку и потащила его из-за стола. - И тебе же пора во дворец, на совещание с Лином, правда?
Альфонс не успел ответить, а она уже буквально выдернула за дверь. Никто из оставшихся не возражал - в том числе и колоритные воины, которые зачем-то охраняли вход в обеденный зал.
* * *
Мэй выглядела такой сердитой, пока тащила его по коридорам поместья Чань, что Альфонс не решался с ней заговорить. Своими перепадами настроения она чем-то напоминала Эдварда - только Эд казался Альфонсу более уравновешенным и отходчивым. Но даже его, когда он так злился и расстраивался, лучше не беспокоить.
И уже когда они кормили Сяомэй (которая уже была вовсе не "сяо", а чуть ли не больше настоящей Мэй) кусочками мяса и фруктов, Альфонс наконец счел, что Мэй достаточно справилась с собой и осторожно спросил:
- Тебя… не очень ценят в семье, не так ли?
Мэй низко склонила голову.
- Да, пожалуй, - тихо проговорила она.
- Но почему? Лин - сын императора, и он старший у себя в клане…
- Лин - мальчик…
Он тоже не был старшим сначала, - покачала головой Мэй.
- Он в возрасте двенадцати лет завоевал в клане власть с помощью Ху. Ты спроси Лина или Ланьфан, они тебе расскажут эту историю.
- Обязательно, - сделал Альфонс себе пометку в уме. - Но ты же путешествовала в другую страну, принесла вашему клану союз с Лином…
- Да, но кому это интересно! - с горечью воскликнула Мэй и всплеснула руками, роняя бамбуковые листья для Сяомэй. Панда недовольно заворчала, собирая лакомство с пола. - Бабушка Юэ считает, что союз был слишком скоропалительным, что мы могли добиться от Лина больших преимуществ! Мой дядя Сыма вообще уверен, что клан Чань лучше всех прочих кланов, и нам покровительство императора нам не нужно! А дедушка… дедушка слишком стар и слаб, и не хочет ни о чем беспокоиться.
- Они в самом деле рассчитывают тебя выдать замуж без ведома Лина? - спросил Альфонс с некоторым подозрением. - Я так понял, твоя прабабка меня специально предупредила, чтобы я ему сказал. Это так?
- Но ты ведь не скажешь? - Мэй посмотрела ему в глаза.
- Если ты меня попросишь, конечно нет, - согласился Альфонс. - Но я все-таки не пойму. Ты что же, сама хочешь этого брака?
- Нет! Но я не хочу, чтобы Лин… чтобы он вмешался, чтобы он начал ломать тут все… понимаешь, кланы всегда были независимыми! Бабушка и дядя, конечно, покорятся ему, но я даже не знаю, как отреагируют другие кланы! Уж бабушка постарается представить все это перед ними, как попрание традиций… У Лина сейчас есть союзники, например, Юдэн Ликай, за которого они меня собираются отдать, а после этого они все могут отказаться от сотрудничества или даже ударить ему в спину!
- Ну нет, не думаю, что из-за одного брака так случится, - резонно возразил Альфонс. - У них наверняка много есть поводов быть в союзе с Лином. Вот философский камень…
- Да - до тех пор, пока мы можем держать в тайне природу камня, - Мэй сказала это очень тихо. - Мы ведь не хотим, чтобы кто-то правда узнал, что это такое и как его получить, правда?
- Нет, я понимаю, что синская политика - дело очень хрупкое, и положение дел сейчас нестабильно, - продолжал настаивать Альфонс. - Но все равно, я уверен, что твой брак не станет преткновением на пути императорской власти! Почему бы просто не обратиться к Лину…
- Потому что я хочу сама, ясно! - Мэй в ярости обернулась к Альфонсу, из глаз у нее брызнули слезы. - Сама, понял?! - голос девочки дрожал, но не от слез, а от ярости. - И не смей вести себя так же, как они все! Не смей говорить, что я ничего не смогу! Я могу! Я перешла пустыню, я дралась с гомункулами, с зомби! Если я решу, что этот брак нужен моему клану и стране - я выйду замуж за Юдэна Ликая, ясно?!
- Мэй… - Альфонс слегка отступил в сторону.
Это была совсем другая Мэй.
Прежняя, которую он помнил по Аместрис, решительно и смело кидалась навстречу опасности, не думая о себе. Эта была более нервной, более резкой. В ее гневе чудилось ему что-то темное, опасное.
Два прошедших года дались ей непросто. "А у нее ведь как раз такой возраст, когда особенно болезненно все воспринимаешь, - подумал Альфонс с преимущественной позиции своих солидных семнадцати лет. - Ну и ситуация… Еще, небось, ее бабка Юэ обрабатывает, что это, мол, ее долг…"
- Мэй, перестань!
- Альфонс положил руки на плечи девочке. - Я на твоей стороне, правда! Что ты ни решишь, все будет хорошо. Клянусь тебе! Если я иногда пытаюсь тебя защитить, это не потому, что я думаю, что ты не можешь сама за себя постоять! Просто я старше, я твой друг, ты мне нравишься, и… это нормально!
- Я тебе нравлюсь? - нерешительно спросила Мэй.
- Ты очень красивая, - ответил Альфонс, слегка погрешив против истины: сейчас, заплаканная, Мэй выглядела сущим ребенком. - Я даже думал, ты… ну, что я тоже нравился тебе. Тогда, в Аместрис…
Сяомэй попыталась обойти Альфонса и сунуться в миску с кормом, он отпустил руки Мэй и занялся кормежкой панды: Мэй говорила, что она склонна обжираться, если на ней не следить.
Мэй шмыгнула носом.
- Ты мне и сейчас нравишься. Просто… тогда было тогда, а сейчас - это сейчас. Понимаешь? Я… ну, это как сказка. Мне очень было приятно воображать, что я влюбилась в прекрасного рыцаря, и… Но ведь это не может длиться дольше, правда? Ты не обижаешься? Я понимаю, что ты, конечно, никогда в меня влюблен не был…
Она посмотрела на него с тревогой, напомнив прежнюю Мэй. У Альфонса на миг сжалось сердце. Ему и в голову не могло прийти, что всего через два года этот ребенок будет так рассуждать о своей прежней влюбленности и даже бояться, как бы он, Альфонс, не был обижен!
- Конечно, - Альфонс помедлил, затем положил руку ей на плечо. - Я все понимаю.
Но ты же не всерьез хочешь выйти замуж сейчас, правда?
Сам он с удивлением сообразил, что признание Мэй его расстроило. Оказывается, было приятно думать, что она влюблена в него - пусть даже совсем по-детски.
- Конечно, не хочу! - Мэй отвернулась и произнесла упавшим голосом. - Только не говори больше со мной об этом замужестве. Я сама придумаю… что-нибудь.
- Хорошо, - покладисто согласился Альфонс. - А ты пойдешь со мной завтра к нахарра? Я хочу у них кое-что выяснить полезное.
- Конечно, пойду! - Мэй улыбнулась, как показалось Альфонсу, через силу. - Я не меньше твоего хочу узнать их секреты!