Судьба человека занимает писателя-гуманиста прежде всего. Трагична судьба Ихтиандра, как и судьба знаменитого комика Тонио Престо, превратившегося из урода в красавца и потерявшего благодаря этому работу ("Человек, потерявший свое лицо", 1929. Поздняя редакция - "Человек, нашедший свое лицо"), В мире, где царит доллар, на деньги расцениваются талант, дружба, любовь. Как может быть счастливым человек там, где продается все - от смеха ("Мистер Смех") до собственного зрения ("Невидимый свет")., Во всей полноте трагедия ученого в буржуазном мире раскрыта в романе "Голова профессора Доуэля". Как истинный ученый, Доуэль хотел, чтобы его открытие принесло людям великое благо - продлило их жизнь. Однако изобретением овладел его ученик Керн - хитрый, злой, корыстный, жестокий человек, стремившийся к славе, власти, богатству. Ради всего этого Керн не гнушается самыми страшными средствами. Он заставляет работать на себя мозг Доуэля. (С образом преступника-врача Керна просматривается прямая связь с фашистскими извергами в белых халатах, чьи злодеяния во время Великой Отечественной войны вызывают содрогание многие десятилетия спустя.) В хищническом мире погони за капиталом нет места бескорыстным мечтателям. Роман Беляева - фантастический и одновременно глубоко социальный - потрясает силой обличения, остротой сюжета, оптимистической убежденностью в торжестве гуманизма.
В романах Беляева громко зазвучала тема противоборства двух миров - социалистического и капиталистического. Ей посвящена повесть "Золотая гора" (1929). Ученый Микулин, открывший способ превращать одни элементы в другие, сумевший изготовлять золото, работает для того, чтобы его изобретение было использовано в мирных целях на благо Родины. Его не может понять американец Клейтон, охотившийся за русским физиком, чтобы, узнав секрет изобретения, сделать его орудием наживы. Корреспондент "Нью-Йорк таймс" Додд с ужасом говорит о том, что "Микулин обещал освободить и использовать внутриатомную энергию. А это изобретение способно перевернуть весь мир". Начиная погоню за советским физиком, Додд признается: "…наши цели не совсем мирные". Как резко отличается от представителей Запада с их обликом наемников убийц советский ученый Микулин, отвечающий на вопрос, как он хочет использовать золото: "Против колдовства капитала, поработившего рабочих, ослепившего разум людей". Он мечтает о том, чтобы "золото стало эликсиром жизни", а не орудием гибели всего живого на земле. Работая в лаборатории бок о бок с русскими учеными, Клейтон постепенно начинает понимать, что "будущее за большевиками! Ну, он убьет Микулина, убьет Лор и Грачова, а дальше что? Всех большевиков он перебить не сможет. Счастливая Россия…" Отказавшись от намерения уничтожить лабораторию, Клейтон остается работать и жить вместе с советскими учеными. Впервые в советской фантастической литературе Беляев показал, как одно и то же научное открытие может быть по-разному использовано в странах с разным социальным строем. Как бы предвидя будущее, писатель призывает не допустить, чтобы научные открытия использовались в качестве разрушительной силы. Герой романа "Чудесное око", работавший над проблемой расщепления атомного ядра, понимает, что это открытие в буржуазном мире будет использовано на уничтожение человека. Он отправляет свою работу в Советский Союз, предвидя, что там атомная энергия найдет свое широкое мирное применение. Беляев рассказал о самых первых успехах советских ученых, подчас соединяя реальность с фантазией, но он сумел заглянуть в завтрашний день науки и техники, глубоко веря в их великое будущее в социалистическом обществе.
Одной из главных задач советской фантастики Беляев считал показ будущего - будущего коммунистического общества. Он рисовал красивые города, полные зелени, воздуха, света, города-сады с искусственным климатом и просторными, комфортабельными домами. Города с электромобилями, аэровокзалами на крышах зданий, быстроходными экспрессами - города будущего, где все дары природы подчинены нуждам человека. Так, в романе "Под небом Арктики" (1938) Беляев описывает оригинальный подземный курорт, превращенный в вечнозеленый, цветущий край. Там люди научились управлять климатом и все подчинили одной цели - здоровью людей.
Однако наиболее сложным для писателя оказалось воссоздать образ человека коммунистического завтра. "Я поставил целью показать многообразие вкусов человека будущего", - писал Беляев, стремясь представить себе его мораль, характер, черты, поведение. Он рисует советских людей, создающих плотины на Волге, добывающих воду в пустыне, строящих новые, прекрасные города и новое общество. "Человек советского будущего - это человек, не знающий гнета эксплуатации, имеющий полную возможность раскрывать все свои творческие способности и дарования! Какие должны быть мощные, яркие характеры, какая полнота и разнообразие запросов, потребностей, какова красота жизни!" Он показывает превосходство морали советских людей над поступками буржуазных авантюристов. В повести "Золотая гора" американский журналист, наблюдая сотрудников русской научной лаборатории, "все больше удивлялся этим людям. Их психология казалась ему необычной. Быть может, это психология будущего человека?" Но Беляев жаловался, что новый человек выходит из-под его пера недостаточно живым, ярким. В образе Лор в повести "Золотая гора" писатель хотел показать "глубину переживаний и вместе с тем умение быстро переключать свое внимание на другое, сосредоточить все свои душевные силы на одном предмете…" Беляев предполагал, что человек будущего будет характерен "умением сдерживать себя, свои чувства, порывы, эмоции" и может показаться бездушным, холодным. Характер Лор получился противоречивым, схематичным, ее поведение нелогично, поступки наивны. В статье "О моих работах" (1939) Беляев жаловался: "…самое трудное для писателя - создать занимательный сюжет в произведении, описывающем будущее бесклассовое коммунистическое общество, предугадать конфликты положительных героев между собой, угадать хотя бы две-три черточки в характере человека будущего… А ведь показ этого будущего общества, научных, технических, культурных, бытовых, хозяйственных перспектив не менее важен, чем показ классовой борьбы. Я беру на себя труднейшее".
В 1931 году Беляев переезжает в Ленинград, где, несмотря на все ухудшающееся здоровье, продолжает работать, живо интересуясь новейшими достижениями естественных наук. Вынужденный из-за болезни подолгу не выходить из дома, он много писал, читал, жадно слушал радио, мечтал о телевизоре. Одной из самых больших и серьезных проблем, занимавших писателя, стала проблема покорения космоса. Беляева, еще с детства мечтающего о полетах, не могла не увлечь идея проникновения в мировое пространство. Вселенная поражала его своею необычностью, грандиозностью и таинственностью. Он изучает труды К. Э. Циолковского, и новые, невиданные доселе горизонты открываются перед воображением писателя: полет на Луну, искусственные спутники, межпланетные путешествия, открытие ранее неизвестных миров во вселенной. В те годы, когда многие ученые не верили смелым проектам Циолковского, опередившего на целые десятилетия свое время, Беляев подхватывает самые смелые гипотезы ученого. Так, развивая идею Циолковского о цельнометаллическом дирижабле, он описывает увлекательное путешествие над землей на воздушном корабле подобной конструкции. В 1934 году Циолковский прочитал в журнале "Вокруг света" роман Беляева "Воздушный корабль" и написал письмо в редакцию: "Рассказ… остроумно написан и достаточно научен для фантазии. Позволю себе изъявить удовольствие тов. Беляеву и почтенной редакции журнала". Ученый просил также писателя прислать ему в Калугу роман "Прыжок в ничто" (1933), посвященный "межпланетным скитаниям", который он нигде не мог достать. В этом произведении Беляев рассказал о путешествии на загадочную планету Венера. Писатель не только попытался представить и воссоздать животный и растительный мир этой планеты, но попробовал передать состояние человека, попавшего в космос. Он описал устройство ракеты, полет в безвоздушном пространстве, картины Земли, увиденной из космоса. Беляев послал свой роман на суд Циолковского, объясняя, что опирался на его работы. Между писателем и ученым завязалась переписка. Второе издание романа (1935) Беляев посвятил Циолковскому, учтя в нем замечания и поправки, сделанные ученым. Циолковский написал к нему предисловие: "…из всех известных мне рассказов, оригинальных и переводных, на тему о межпланетных сообщениях роман А. Р. Беляева мне кажется наиболее содержательным и нужным. Конечно, возможно лучшее, но, однако, пока его нет. Поэтому я сердечно и искренне приветствую появление второго издания, которое, несомненно, будет способствовать распространению в массах интереса к заатмосферным полетам. Вероятно, их ожидает великое будущее". "Ваш теплый отзыв о моем романе придает мне силы в нелегкой борьбе за создание научно-фантастических произведений", - писал Беляев.
В 1935 году писатель делится с тяжело больным Циолковским своим замыслом нового романа, "Вторая луна", в котором он рассказал о ракете - спутнике Земли, о межпланетной станции, которая будет служить научной лабораторией в космосе, опередив реальные события на несколько десятков лет. В память Константина Эдуардовича Циолковского он назвал свой роман "Звезда КЭЦ".
Беляев писал в различных жанрах приключенческой литературы - от волшебного рассказа-сказки до романа-памфлета. В годы, когда советская фантастика только складывалась, когда произведения, написанные в этом жанре, с трудом пробивались сквозь непонимание критики, Беляев видел всю важность научно-фантастической литературы (которую он называл "Золушкой" среди прочей литературы). В 1938 году Беляев выступает на страницах печати со статьей "Создадим советскую научную фантастику!" ("Детская литература", № 15–16).
Писатель доказывал необходимость нового жанра литературы, который должен быть неразрывно связан с научными проблемами современности, и подробно, по пунктам, излагает, каким требованиям он должен отвечать.
"Всем известны сказочные сапоги-скороходы, ковер-самолет, волшебные зеркала, при помощи которых можно видеть на далекое расстояние. Подобные сказки - предшественники научной фантастики". Бурное развитие науки и техники сделало возможным превратить сказку в реальность. И вот "сказочные мечты о сапогах-скороходах и ковре-самолете превращаются в скорый и сверхскорый земной и воздушный транспорт; зеркала - в телевизоры, живая вода и "моложавые" яблоки - в целую отрасль медицины, которая небезуспешно борется со старостью…"
В произведениях Беляева нет выдумки ради выдумки, приключения ради самого приключения. Неуемная фантазия писателя заставляла задуматься над важнейшими научными и социальными проблемами. Он умел соединить науку и жизнь, настоящее и будущее, фантастику и реальность. Недаром основной задачей фантастики писатель считал пропаганду науки и техники. Фантастическая литература должна расширять научные знания, привлекать к новейшим проблемам интерес читателей, и молодежи в первую очередь. А цель эта будет достигнута только в том случае, если научные сведения, подаваемые читателю, "будут доброкачественными". "Надо раз навсегда покончить с пустым фантазированием, высасыванием из пальца, голыми, выдуманными схемами и затасканными трафаретами". "Писатель, работающий в области научной фантастики, должен быть сам так научно образован, чтобы он смог не только понять, над чем работает ученый", ко своей фантазией "натолкнуть ученого на новую плодотворную идею". В 1934 году Беляев встретился в Ленинграде с Гербертом Уэллсом. Высоко оценив романы "Голова профессора Доуэля" и "Человек-амфибия", Уэллс отметил их отличие от книг западных писателей. С горечью он сказал: "В современной научно-фантастической литературе на Западе невероятно много фантастики и столь же невероятно мало науки".
Беляев не только обладал поразительной эрудицией в разных областях знаний, но и особым умением видеть жизнь. Даже самые обычные явления под его пером становились удивительными и значительными. Произведения писателя написаны живо и увлекательно, пером настоящего мастера. С горечью замечал он, что фантастические произведения его времени "сводились на степень занимательной науки", "фабульная художественная сторона находилась в забвении". Необходимым условием научной фантастики писатель считал ее художественность. "Во многих рассказах Уэллса научное описание занимает всего два десятка строк, все остальное - художественное изображение событий. И действенность научной идеи от этого только выигрывает". Произведениям Беляева присущи острый сюжет, динамика повествования, увлекательность. Вместе с тем даже типично приключенческие повести, кроме занимательной канвы, несут в себе богатый познавательный материал. В "Острове погибших кораблей" (1926–1927) он описывает грандиозное кладбище кораблей в Саргассовом море, куда течением прибивало яхты и каравеллы, парусники и пароходы. Повесть читается с неослабевающим интересом еще и потому, что до сих пор тайна Саргассова моря и Бермудских островов не раскрыта и продолжает обрастать множеством самых различных версий и гипотез.
Не мог Беляев пройти и мимо истории таинственной Атлантиды. По преданию, некогда существовавший в Атлантическом океане огромный остров, населенный могучим
и культурным племенем атлантов, вследствие страшного землетрясения бесследно исчез, погрузившись в океан. Опираясь на различные научные гипотезы об Атлантиде, Беляев силой своей фантазии воссоздает картины жизни огромной рабовладельческой империи, с ее бытом и нравами, бесправием рабов и властью царей и жрецов. Приключения одного из вождей восстания, раба Адиширны-Гуанча, талантливого создателя золотых садов, его любовь к царской дочери Сели, страшные картины гибели в морской пучине целого материка, с его людьми, своеобразной и богатой культурой, его городами и храмами описано с большим драматизмом. Единственный уцелевший старик атлант рассказывает жителям холодного и сурового севера о золотом веке, когда люди жили в прекрасных садах, счастливо и долго, о героических битвах и гибели целого народа. Он учит людей, живущих на уровне каменного века, обрабатывать землю, добывать огонь, заниматься ремеслами. Так передаются знания из поколения в поколение. "Люди слушали эти рассказы с захватывающим любопытством детей, передавали друг другу… берегли как священное предание". Повесть Беляева рассказывала о прошлом так же увлекательно и живо, как и о будущем, покоряя смелостью фантазии, будя воображение и желание познать неведомое. "Научную фантастику нельзя превращать в скучную научно-популярную книжку, в научно-литературный недоносок. Научно-фантастический роман, рассказ должны быть полноправными художественными произведениями", - считал он. Такими и были его книги.
Последние годы жизни писатель провел под Ленинградом, в Детском Селе (ныне г. Пушкин). Тяжело больной Беляев находил в себе силы работать, печататься в газетах, встречаться с друзьями, читателями, детьми. Обаятельный человек, с широким кругом интересов, неиссякаемым оптимизмом, необычайной добротой и чувством юмора, писатель привлекал к себе людей, и прежде всего молодежь. В 1941 году он создает свой последний роман - "Ариэль" - поэтический рассказ о летающем мальчике, не покорившемся силам зла. Он уходит в большой мир, свободный и прекрасный, навстречу своему счастью и любви. Великая Отечественная война застала писателя безнадежно больным. Фашисты заняли город Пушкин. Но виселица, сооруженная немцами напротив его окон, не сломила воли Беляева. 26 июня 1941 года он публикует в газете статью, клеймящую позором фашистских варваров. "Наша армия докажет врагу, что рабочие и крестьяне, из которых она состоит, умеют не только строить заводы и фабрики, но и разрушать "фабрики войны". Писатель умер 6 января 1942 года от голода в оккупированном Пушкине, твердо веря в победу своего народа.
"Научная фантастика по самой сути своей является отрицанием косности, консерватизма мысли", - писал Беляев - автор произведений, которые будут жить еще многие годы, покоряя смелой фантазией, мастерством, романтикой открытий и подлинным гуманизмом. Они проникнуты идеей добра, мира, социальной справедливости, светлым оптимизмом и ненавистью к буржуазному человеконенавистничеству и жестокости. Недаром фашисты многих стран сжигали книги Беляева. Велика его заслуга в деле развития жанра советской научной фантастики, его советы молодым фантастам не потеряли своего значения и сейчас.
М. Соколова
Голова профессора Доуэля
Первая встреча
- Прошу садиться.
Мари Лоран опустилась в глубокое кожаное кресло.
Пока профессор Керн вскрывал конверт и читал письмо, она бегло осмотрела кабинет.
Какая мрачная комната! Но заниматься здесь хорошо: ничто не отвлекает внимания. Лампа с глухим абажуром освещает только письменный стол, заваленный книгами, рукописями, корректурными оттисками. Глаз едва различает солидную мебель черного дуба. Темные обои, темные драпри. В полумраке поблескивает только золото тисненых переплетов в тяжелых шкафах. Длинный маятник старинных стенных часов движется размеренно и плавно.
Переведя взгляд на Керна, Лоран невольно улыбнулась: сам профессор целиком соответствовал стилю кабинета. Будто вырубленная из дуба, тяжеловесная, суровая фигура Керна казалась частью меблировки. Большие очки в черепаховой оправе напоминали два циферблата часов. Как маятники, двигались его глаза серо-пепельного цвета, переходя со строки на строку письма. Прямоугольный нос, прямой разрез глаз, рта и квадратный, выдающийся вперед подбородок придавали лицу вид стилизованной декоративной маски, вылепленной скульптором-кубистом.
"Камин украшать такой маской", - подумала Лоран.
- Коллега Сабатье говорил уже о вас. Да, мне нужна помощница. Вы медичка? Отлично. Сорок франков в день. Расчет еженедельный. Завтрак, обед. Но я ставлю одно условие…
Побарабанив сухим пальцем по столу, профессор Керн задал неожиданный вопрос:
- Вы умеете молчать? Все женщины болтливы. Вы женщина - это плохо. Вы красивы - это еще хуже.
- Но какое отношение…
- Самое близкое. Красивая женщина - женщина вдвойне. Значит, вдвойне обладает и женскими недостатками. У вас может быть муж, друг, жених. И тогда все тайны к черту.
- Но…
- Никаких "но"! Вы должны быть немы как рыба. Вы должны молчать обо всем, что увидите и услышите здесь. Принимаете это условие? Должен предупредить: неисполнение повлечет за собой крайне неприятные для вас последствия. Крайне неприятные.
Лоран была смущена и заинтересована…
- Я согласна, если во всем этом нет…
- Преступления, хотите вы сказать? Можете быть совершенно спокойны. И вам не грозит никакая ответственность… Ваши нервы в порядке?
- Я здорова…
Профессор Керн кивнул головой.
- Алкоголиков, неврастеников, эпилептиков, сумасшедших не было в роду?
- Нет.
Керн еще раз кивнул головой.
Его сухой, острый палец впился в кнопку электрического звонка.
Дверь бесшумно открылась.
В полумраке комнаты, как на проявляемой фотографической пластинке, Лоран увидала только белки глаз, затем постепенно проявились блики лоснящегося лица негра. Черные волосы и костюм сливались с темными драпри двери.
- Джон! Покажите мадемуазель Лоран лабораторию.