Всю зиму она продолжала размышлять, но пришла весна, а ей ни на йоту не удалось приблизиться к решению.
Когда Диане исполнилось двадцать пять лет, она вступила в права наследования. Теперь девушка могла распоряжаться крупным состоянием своего деда. Она отпраздновала это, купив одежду в нескольких самых дорогих и престижных магазинах, порог которых раньше и не надеялась переступить. И небольшой автомобиль. И тем не менее Диана не сразу решилась покинуть "Дарр", что весьма позабавило ее мать.
- С какой стати, мамочка? Что я буду делать? Мне нравится местоположение "Дарра", я занимаюсь там интересной и полезной работой, - заявила она.
- Теперь, когда ты имеешь независимый источник дохода… - возразила миссис Брекли.
- Да знаю я, мамочка. Разумная девушка должна выйти в свет и купить себе мужа.
- Мне совсем не нравится такая постановка вопроса, дорогая! Каждая женщина должна выйти замуж; только в этом случае она может быть счастлива. Тебе уже двадцать пять лет. Если ты сейчас всерьез не подумаешь о создании семьи - знаешь, время не стоит на месте. Ты и оглянуться не успеешь, как тебе исполнится тридцать, а потом сорок. Жизнь коротка. Это становится очень заметно, когда начинаешь смотреть на нее с другого конца. Нам отпущено не так уж много времени.
- А я совсем не уверена в том, что хочу завести семью, - ответила Диана. - Сейчас и так полно семей.
На лице миссис Брекли появился ужас.
- Но ведь каждая женщина в глубине души мечтает иметь семью! - воскликнула она. - Это совершенно естественно.
- Так принято, - возразила Диана. - Один только Бог знает, что было бы, если бы мы стали все делать только потому, что это естественно.
Миссис Брекли нахмурилась:
- Я тебя не понимаю, Диана. Неужели ты не хочешь иметь собственный дом и семью?
- Не слишком, мамочка, в противном случае я бы уже давно что-нибудь для этого сделала. Может быть, я попытаюсь - позднее. Возможно, мне это понравится. У меня еще достаточно времени.
- Не так много, как ты думаешь. Женщина постоянно борется со временем, не стоит забывать об этом.
- Я уверена, ты права, дорогая. Но если постоянно беспокоиться, результаты могут оказаться отвратительными, не так ли? Не волнуйся из-за меня, мамочка. Я знаю, что делаю.
Таким образом, Диана еще некоторое время продолжала работать в "Дарре".
Стефани, вернувшись домой на пасхальные каникулы, пожаловалась, что Диана выглядит озабоченной.
- Нет, не усталой, как в те дни, когда много работала, - заявила девочка, - а именно озабоченной. Ты так ужасно много думаешь!
- Ну, когда занимаешься биохимией, думать просто необходимо. Часто именно в этом и заключается работа, - отрезала Диана.
- Но не все же время.
- Возможно, дело тут не только во мне. Вот ты стала думать гораздо меньше, чем до того, как отправилась в школу. Если будешь брать только то, что там дают, и не думая, ты быстро превратишься в добычу для рекламы и кончишь свою жизнь домохозяйкой.
- Но так случается почти со всеми… Я хочу сказать, что почти все превращаются в домохозяек, - немного растерянно ответила Стефани.
- Именно - домохозяйки, жены, домоправительницы, экономки… Ты этого хочешь? Это специальные слова, необходимые для того, чтобы облапошить женщин, милая. Скажи женщине: "место женщины в доме" или "иди в свою кухню" - и это ей не понравится; назови это "быть хорошей женой", что означает абсолютно то же самое, и она станет ишачить и вдобавок сиять от гордости.
Моя двоюродная тетя боролась за права женщин, несколько раз попадала в тюрьму; и чего она добилась? Изменился только метод: раньше заставляли, теперь облапошивают - уже выросло целое поколение внучек, которые даже не подозревают, что их перехитрили, боюсь, что если они и поймут это, то не станут особенно переживать. Наш самый страшный недостаток состоит в желании подчиняться, а главное достоинство - в умении принимать мир таким, какой он есть. Так что смотри, чтобы тебя не облапошили, милая. Нужно быть чрезвычайно осторожной в мире, где в качестве высшей жизненной ценности почитаются тушеные бобы.
Стефани молча восприняла этот совет, однако не дала сбить себя с толку.
- Тебе плохо, Диана? - спросила она. - Неужели ты все время об этом думаешь?
- Боже милостивый, нет, конечно, милая. Просто возникли проблемы.
- Вроде задачки по геометрии?
- Пожалуй, да. Человеческой геометрии. Не огорчайся. Постараюсь хотя бы на время забыть о них. Давай-ка лучше съездим куда-нибудь на машине, ладно?
Но от проблем уйти не удавалось. У Дианы росла убежденность, что Френсис сдался и решил отложить окончательное решение на будущее, а это только укрепило ее желание справиться с задачей самостоятельно.
Пришло лето. В июне вместе с подругой по Кембриджу Диана отправилась в Италию. Южный темперамент произвел на подругу впечатление: она даже обручилась - впрочем, роман оказался недолгим. Диана тоже прекрасно провела время, но вернулась домой одна, с ощущением, что подобное времяпрепровождение должно быстро надоесть.
Она успела прожить в "Дарре" уже две недели, когда вернулась Стефани, чтобы провести вместе с отцом часть летних каникул.
Как-то вечером они с Дианой забрели на большой луг, где только что скосили траву, и удобно устроились у стога сена. Диана поинтересовалась успехами Стефани в этом семестре.
Совсем не так уж плохо, скромно призналась Стефани, во всяком случае с учебой и теннисом; правда, вот с крикетом…
Диана согласилась насчет крикета.
- Очень скучно, - сказала она. - Это проявление эмансипации. Свобода для девочек, состоящая в том, чтобы делать то же самое, что и мальчики, каким бы скучным это ни показалось.
Стефани продолжала рассказывать школьные новости, сдабривая их собственными оценками. В конце Диана кивнула.
- Ну, во всяком случае, они учат тебя не только тому, чтобы стать домашней хозяйкой, - одобрительно заметила она.
Стефани немного подумала.
- Ты не собираешься выходить замуж, Диана?
- Ну, наверное, когда-нибудь, - ответила Диана.
- А если этого не произойдет, что ты будешь делать? Станешь такой, как твоя двоюродная тетя, и начнешь бороться за права женщин?
- Ты все немного перепутала, милая. Моя двоюродная тетя и другие двоюродные тети уже много лет назад завоевали все необходимые права. Теперь женщинам просто не хватает гражданского мужества, чтобы их использовать. Моя двоюродная тетя и остальные думали, что, теоретически добившись равенства, они одержали великую победу. Они не понимали, что главным врагом женщин являются не мужчины, а сами женщины:, глупые, ленивые и самодовольные. Самодовольные женщины хуже всех; их профессия состоит в том, чтобы быть женщинами - они ненавидят всех женщин, которые добились успехов в любом другом деле. У них сразу просыпается комплекс неполноценности - превосходства.
Стефани задумчиво посмотрела на нее:
- Мне кажется, ты не очень-то любишь женщин, Диана.
- Ну, это слишком сильно сказано, милая. Мне не нравится в нас готовность быть запрограммированными - так ведь проще всего заставить нас хотеть стать не чем иным, как самыми обычными скво, гражданами второго сорта, - научить женщин считать себя придатком, а не людьми, обладающими всеми правами.
Стефани снова задумалась, а потом проговорила:
- Я рассказала мисс Робертс - она ведет у нас историю, - что ты говоришь о женщинах, о том, как их сначала заставляли все делать силой, а теперь просто облапошивают.
- Ну да? И что она тебе на это ответила?
- Знаешь, она согласилась. Только она говорит… ну, так устроен мир, в котором мы живем. В нем много неправильного и несправедливого, но ведь жизнь так коротка. Поэтому самое лучшее, что может сделать женщина, - принять его законы, стараясь при этом сохранить свою индивидуальность. Она сказала, что все было бы иначе, если бы мы имели больше свободного времени, но тут люди не в состоянии ничего изменить. К тому моменту как подрастают дети, ты уже начинаешь стареть, так что нет смысла ничего предпринимать с целью исправить положение вещей, а потом лет через двадцать пять все повторяется снова - только уже для твоих детей и… Ой, Диана, что случилось?
Диана молчала. Она сидела, глядя прямо перед собой широко раскрытыми глазами, словно ее неожиданно заколдовали.
- Диана, ты в порядке? - Стефани дернула ее за рукав.
Диана медленно повернула к ней голову, но ничего не видя вокруг себя.
- Вот решение! - воскликнула она. - О Господи, я его нашла! Оно было у меня под самым носом все это время, а я ничего не замечала…
Она приложила руку ко лбу и прислонилась спиной к стогу сена. Стефани озабоченно склонилась над ней.
- Диана, что произошло? Может быть, тебе что-нибудь - нужно?
- Ничего плохого не произошло, Стефани, милая. Совсем ничего. Просто я наконец сообразила, что стану делать.
- Не понимаю… - озадаченно проговорила Стефани.
- Я знаю, каким будет мой дальнейший путь в жизни… - пояснила Диана, при этом ее голос звучал довольно странно. А потом она начала смеяться. Смеясь, откинулась на стог, а потом заплакала. Она вела себя так, странно, что Стефани почувствовала тревогу.
На следующий день Диана зашла к Френсису и сказала, что в конце августа намерена покинуть "Дарр".
Френсис вздохнул, посмотрел на левую руку Дианы, а затем озадаченно уставился на нее.
- О! - воскликнул он. - Вы покидаете нас не по обычной причине?
Диана заметила его взгляд.
- Нет, - ответила она.
- Вам следовало взять колечко напрокат, - сказал он. - А так я попытаюсь вас отговорить.
- У вас ничего не выйдет, - заявила Диана.
- Подождите, давайте обсудим эту проблему. Про меня известно, что я стараюсь переубедить ценных работников, пожелавших расстаться с нами, даже тогда, когда на пути у меня стоит Гименей, ну а во всех остальных случаях я никогда не сдаюсь без боя. Так в чем же дело? Что мы такого натворили… или, наоборот, не делаем?
Диана рассчитывала, что разговор с Френсисом будет кратким и абсолютно официальным, однако он продолжался довольно долго. Она объяснила, что получила наследство и намеревается предпринять кругосветное путешествие. Френсис ничего не имел против путешествия. Он даже сказал: "Отличная мысль. Вы сможете собственными глазами посмотреть, как претворяются в жизнь некоторые из наших изобретений, те, что имеют отношение к тропикам. Возьмите годичный отпуск, отдохните, считайте это чем-то вроде длинного выходного".
- Нет, - твердо отказалась Диана. - Не хочу.
- Вы не хотите к нам возвращаться? Жаль. Знаете, нам будет вас не хватать. Не только в профессиональном смысле.
- Нет, нет, дело совсем не в этом, - Диана чувствовала себя совершенно несчастной. - Я… я… - Она замолчала, только не сводила с Френсиса глаз.
- Если кто-то предложил вам более выгодную работу…
- О, да нет же… нет. Я просто решила оставить все это.
- Вы хотите сказать, что решили покончить с исследовательской работой, навсегда?
Диана кивнула.
- Но это же возмутительно, Диана! С вашими способностями, с вашим талантом, ну… - Френсис говорил еще некоторое время, а потом смолк, заглянув в серые глаза Дианы и поняв, что она не слышала ни одного слова из его пылкой речи. - Это на вас совсем не похоже. Должна быть какая-нибудь серьезная причина, - сказал он в заключение.
Диана колебалась, словно стоя на краю глубокой пропасти.
- Я… - начала она, а потом замолчала, будто у нее перехватило дыхание и она не могла больше говорить.
Она просто стояла и смотрела на Френсиса, сидевшего за своим рабочим столом. Он видел, что она дрожит. Но прежде чем он пошевелился, чтобы хоть чем-нибудь ей помочь, Диана оказалась жертвой странной борьбы чувств, разрушивших ее обычно спокойную манеру держаться.
Френсис поднялся и попытался обойти стол, чтобы пряблизиться к ней, но в этот момент ей удалось немного справиться с собой, и Диана выдохнула:
- Нет, нет! Вы должны меня отпустить, Френсис. Вы должны меня отпустить!
И прежде чем он успел хоть что-то сделать, выбежала из комнаты.
Часть вторая
Глава 4
- Я рад, что вам обоим удалось выбраться, - сказал Френсис своим детям.
- Мне не следовало бы здесь находиться, но твое приглашение звучало достаточно настойчиво, - проговорил Пол.
- Дело очень важное, однако у меня есть сомнения относительно его срочности. Я рассчитывал, что к настоящему моменту все прояснится, только вот четвертый участник нашего квартета задерживается. Не знаю, помните ли вы ее. Она рассталась с "Дарром" около пятнадцати лет назад - Диана Брекли.
- Мне кажется, я ее помню, - ответил Пол. - Высокая, довольно красивая, не так ли?
- А я помню ее прекрасно, - перебила его Стефани. - Я была влюблена в Диану. Мне казалось, что она самая красивая и самая умная, после тебя, конечно, папочка. Я так горевала, когда она уехала.
- Все это произошло ужасно давно. Не знаю, что у нее может быть такого срочного для нас. Что она собирается нам сказать? - спросил Пол.
- Тут я должен вам кое в чем признаться, - сказал Френсис - Это даже лучше, что она задерживается. У меня будет возможность разъяснить вам ситуацию.
Саксовер оценивающе посмотрел на сына и дочь. Пол, оторому уже исполнилось двадцать семь лет и который работал инженером, по-прежнему напоминал озорного мальчишку, несмотря на бороду - специально отрастил, чтобы выглядеть посолиднее. Стефани стала гораздо красивее, чем он ожидал, у нее золотистые, вьющиеся волосы, унаследованные от матери, и его черты лица, смягченные енственностью, темно - карие глаза - ни у него, ни у Кэролайн таких не было Она сидела в его кабинете в легком летнем платье, волосы немного растрепаны после поездки в машине… - Стефани скорее напоминала девушку, заканчивающую школу, чем выпускницу университета.
- Вы наверняка посчитаете, что я должен был рассказать вам об этом раньше. Возможно, оно и так, однако существует немало серьезных причин, которыми я руководствовался. Надеюсь, вы со мной согласитесь, когда обдумаете услышанное.
- О Господи, это звучит так страшно, папочка. Неужели мы найденыши или еще что-нибудь такое же отвратительное? - спросила Стефани.
- Нет. Ни в коем случае. Но история довольно длшй ная, и чтобы вам все было ясно, я начну сначала и постараюсь рассказать покороче. В июле того года, когда умерла ваша мама…
Он поведал о том, как был найден кусочек лишайника в блюдце с молоком, а потом продолжил:
- Я отнес колбу с лишайником в лабораторию, чтобы заняться ею позже. Вскоре после этого умерла ваша мама. Мне кажется, я совершенно расклеился - теперь мне трудно вспомнить, как все происходило, только однажды утром я проснулся и неожиданно понял, что, если не займусь какой-нибудь работой и не уйду в нее с головой, мне придет конец. Тогда я отправился в лабораторию, где меня поджидали разные дела, в которые и погрузился, забыв о смене дня и ночи, стараясь не думать ни о чем другом. Среди прочего я занялся лишайником, на который Диана обратила внимание.
Лишайники - довольно странная штука. Они не являются единым организмом, на самом деле две формы жизни существуют в симбиозе - грибы и водоросли, зависящие друг от друга. Довольно долгое время их никак не применяли - лишь один вид шел в пищу оленям, а другой использовался для производства красителей. Затем, сравнительно недавно, было обнаружено, что некоторые из них обладают свойствами антибиотиков, самым распространен ным элементом которых является усниковая кислота, но здесь еще остается много неясного и требуется проделать серьезную работу.
Естественно, как и любой на моем месте, я считал, что ищу антибиотик. Этот лишайник до определенной степени обладал всеми необходимыми свойствами, однако… ну подробно я вам объясню в другой раз… дело в том… В общем, через некоторое время я понял, что это не антибиотик… нечто, для чего еще даже имени не существует. Так что мне пришлось его изобрести. Я назвал эту штуку антигерон.
У Пола сделался озадаченный вид. А Стефани прямо спросила:
- И что же это значит, папочка?
- Анти - против; герон - возраст, или, в буквальном смысле, старик. Теперь никого не смущает смешение латинских и греческих корней, отсюда - антигерон. Конечно, можно было бы придумать что-нибудь более подходящее, но меня вполне устраивало и это название. Активное вещество, которое мне удалось выделить из лишайника, я назвал просто "лишанин". Детали физико - химического воздействия лишанина на живой организм чрезвычайно сложны и требуют серьезных исследований, но окончательный эффект можно сформулировать в нескольких словах: скорость метаболических процессов в организме существенно замедляется.
Сын и дочь некоторое время молчали, осмысливая услышанное. Первой заговорила Стефани.
- Папочка, неужели… нет, этого не может быть!
- Все это правда, дорогая. Дело обстоит именно так, - сказал Френсис.
Стефани застыла на месте, не сводя с отца глаз, не в силах выразить словами охватившие ее чувства.
- Ты, папочка, ты!.. - только и смогла, воскликнуть она.
Френсис улыбнулся:
- Ну, я, моя дорогая - хотя ты не должна приписывать весь этот успех только мне. Рано или поздно кому-нибудь удалось бы сделать аналогичное открытие. Мне просто повезло больше других.
- "Просто повезло"!.. Боже мой! Как просто повезло Флемингу, когда он открыл пенициллин. Папочка, я… все это так странно…
Стефани встала и неуверенной походкой подошла к окну Прижалась лбом к холодному стеклу и выглянула в парк.
Пол растерянно проговорил:
- Мне очень жаль, папа, но, боюсь, я не все понял. Похоже, твои слова потрясли Стеф, так что, наверное, ты сделал нечто грандиозное, однако не забывай, я всего лишь обычный инженер.
- Ну, это совсем не трудно понять, вот поверить - гораздо труднее, - начал объяснять Френсис. - Тут дело в процессе деления и роста клеток…
Стефани, продолжавшая стоять у окна, вдруг замерла, а потом резко повернулась. Ее взгляд застыл на профиле отца, затем она перевела глаза на большую фотографию в рамке, на которой он был снят рядом с Кэролайн; снимок сделали за несколько месяцев до ее смерти. Когда Стефани снова взглянула на отца, ее глаза округлились. Словно сомнамбула, она медленно подошла к зеркалу и посмотрела на себя.
Френсис прервал на полуслове свои объяснения и повернул голову к дочери. Несколько секунд они стояли в полной неподвижности. Продолжая смотреть в зеркало, Стефани негромко спросила:
- Как долго?
Френсис не ответил. Казалось, он ее не слышит. Его взгляд скользнул к стене, где висел портрет его жены. Стефани наконец пришла в себя, к ней вернулась способность говорить. Она быстро повернулась к отцу и в ее голосе зазвучали жесткие нотки.
- Я спросила тебя, как долго? - повторила она. - Как долго я буду жить?
Френсис поднял голову. Их глаза встретились, но через несколько секунд он не выдержал и отвернулся. Некоторое время внимательно рассматривал свои руки, а потом снова взглянул на дочь. Бесцветным голосом, словно читая скучную лекцию, он ответил:
- Предположительная продолжительность твоей жизни, дорогая, по моим прикидкам, составит около двухсот двадцати лет.
Наступившую тишину нарушил стук в дверь. Мисс Берчетт, секретарша Френсиса, заглянула в комнату.
- Звонит мисс Брекли из Лондона, сэр. Она говорит, что это очень важно.