– А раз так, – продолжил мысль Олег Иванович, – при желании всегда можно проверить, кто и когда пересекал границу. Если отметка в паспорте есть – то и запись в каких-нибудь регистрационных книгах быть должна. А подобные книги имеют свойство сохраняться в архивах. Так что стоит кому-то заинтересоваться нами и послать на пограничный пункт запрос – немедленно выяснится, что никакой границы мы не пересекали, отметки в документах подделали, и вообще – типы насквозь подозрительные, которым место в Сибири. Интернета, баз данных и междугороднего телефона здесь, конечно, нет, но вот телеграф – да, имеется. Петербург – рядом, Одесса, в общем, тоже не на краю света; так что ответ быстро придет. А нам это надо?
– Ну, так он и из Баку точно так же придет, – резонно возразил мальчик. – Разве что немного позже, но придет ведь! Так в чем разница?
– Э-э-э, нет, тут ты не прав, – покачал головой Олег Иванович. – Разница очень даже есть. Петербург – столица, Одесса – крупнейший порт юга империи, через них попадает в Россию большая часть приезжих с Запада. Таможенная служба там наверняка налажена четко, особенно в Петербурге. А вот Баку – задворки империи, граница с дикой Персией, половина приезжих вообще никаких документов не имеет. Да и в любом случае такого порядка, как в Одессе и тем более в столице, в Баку и близко нет… надеюсь. Так что любого рода несообразности с бумагами можно будет списать на привычный российский провинциальный бардак.
Преодолев очередную лестницу, троица остановилась возле высоченных двустворчатых дверей, на которых висела ослепительно сияющая бронзовая табличка "Библиотека".
– Ну вот, кажется, пришли, – несколько нервничая, сказал Николка и потянул на себя массивную "львиную" ручку.
Олег Иванович и Ваня покинули гостеприимные стены женской гимназии лишь часа через два. Николенька убежал еще раньше – мальчик изложил дяде заранее заготовленный рассказ: как они с Ваней по дороге к гимназии встретили его отца, встревоженного долгим отсутствием сына; и как он, Николенька, выполняя просьбу Олега Ивановича, привел гостей сюда, чтобы отец Вани смог самолично выразить признательность Василию Петровичу за заботу о сыне. Олег Иванович быстро сориентировался, как себя вести, и немедленно рассыпался в похвалах Николеньке, оказавшему помощь не знающим Москвы приезжим.
В общем, все разрешилось к общему удовлетворению. Растроганный и польщенный Василий Петрович слегка пожурил племянника, но все же написал ему записку в гимназию, а для верности попросил швейцара отправить мальчика в его альма-матер на извозчике. А потом предложил своим гостям устраиваться поудобнее и изготовился к интересной беседе.
Василий Петрович сразу же засыпал отца Вани расспросами о жизни в Русской Америке и об ее обитателях. Олег Иванович достаточно быстро сообразил, что его собеседник – классический русский интеллигент, университетский либерал и идеалист, проникнутый духом Некрасова, Щедрина и народовольцев. То есть человек весьма образованный, но, увы, не вполне ясно представляющий предмет беседы. При любой возможности дядя Николки переводил разговор на политическое устройство Российской империи.
К сожалению, его визави, в свою очередь, не мог похвастаться особыми познаниями в этом вопросе. А потому Олег Иванович возвращал беседу в русло американской жизни, о которой и сам имел представление по книгам Марка Твена и О’Генри.
Но, увы, как ни старался отец Вани свести разговор к описанию природы Аляски и Канады, успеха он не имел. Дядя Николеньки интересовался подобными темами скорее из вежливости. Но стоило заговорить об общественном устройстве и местных нравах – Василий Петрович немедленно оживлялся. Любой рассказ собеседника он сводил к тому, как дурно все в государстве Российском.
Увлекшись беседой, Василий Петрович и Олег Иванович позабыли о Ване. Поначалу мальчик бродил по библиотеке – благо в этот час посетителей, кроме них троих, не было. Дубовые шкафы до потолка, величественные ряды корешков книг, заполнявших библиотечные шкафы, внушали благоговейный трепет подростку, выросшему в эпоху Интернета. Но шеренги научных трудов быстро наскучили мальчику. Полистав подшивку газеты с полузнакомым названием "Московские ведомости", Ваня переключился на роскошное двухтомное издание "Жизни животных" Брема.
Вдоволь налюбовавшись иллюстрациями, проложенными тончайшей, прозрачной папиросной бумагой, мальчик решил принять участие в беседе взрослых. Но, увлекшись, Ваня начисто забыл, в каком времени он находится и с кем, собственно, идет разговор! Стоило Василию Петровичу заговорить об идеях князя Кропоткина, как мальчик немедленно припомнил батьку Махно и анархический разгул революции. А когда озадаченный учитель словесности заговорил о народовольцах, лучших сынах и дочерях России, жертвующих жизнью в актах террора, Ваня в ответ прошелся по боевикам ИРА и чеченским шахидкам, но поперхнулся и замолчал, получив под столом чувствительный тычок ногой.
С огромным трудом Олегу Ивановичу удалось замять опасную тему. Пришлось даже сослаться на то, что в Америке сын начитался бульварной приключенческой литературы в стиле Ната Пинкертона. Объяснение вызвало недоумение – оказалось, Василий Петрович не слыхал о знаменитом герое детективных романов! С опозданием Олег Иванович сообразил, что хоть прототип знаменитого героя детективов, сыщик и разведчик шотландского происхождения Алан Пинкертон уже успел к текущему году умереть, но вот книги с созданным по мотивам его похождений персонажем – Натом Пинкертоном – увидят свет лишь в самом начале двадцатого века.
Тем не менее Василий Петрович был заинтригован резкими, независимыми высказываниями мальчика. Он даже посетовал, что его племянник интересуется лишь беллетристикой да романами господина Жюля Верна, а заодно сравнил Ваню со своими квартирантами-студентами, которые "все поголовно бредят политикой". Воспользовавшись моментом, Олег Иванович перевел разговор в область практическую и принялся расспрашивать Василия Петровича о том, как обстоят дела с наймом жилья в Москве. Интерес свой он объяснил тем, что они живут пока в гостинице при Николаевском вокзале; в Москве находятся считаные дни и еще не определились, как быть дальше.
Василий Петрович, очарованный столь занимательным собеседником, немедленно предложил свои услуги; у него как раз освободилась премилая квартирка в бельэтаже, и он будет рад сдать ее таким интересным людям. Олег Иванович рассыпался в благодарностях, пообещав воспользоваться столь своевременным предложением.
В ответ Василий Петрович поинтересовался – чем, собственно, собираются заниматься гости из Америки в Москве? Олег Иванович было замешкался с ответом, но тут на глаза ему попался оставленный кем-то из посетителей библиотеки журнал. На обложке красовался дагеротип, изображающий гонки велосипедистов на Московском ипподроме в апреле сего года. И Олег Иванович с облегчением заявил, что приехал в Москву как представитель канадско-американской фирмы, производящей велосипеды, а также снаряжение для путешественников. Василий Петрович тут же припомнил, как в прошлом году посетил с семьей празднества, устроенные Московским клубом велосипедистов, и долго рассказывал об этих удивительных машинах и об энтузиастах нового вида транспорта. Впрочем, и здесь он не преминул посетовать на то, что в России все новинки внедряются с ужасающим скрипом, оставаясь игрушкой для богатых, в то время как в просвещенной Европе велосипед давно уже стал общедоступным… Олег Иванович хотел было поддакнуть, припомнив знаменитое произведение Джерома, но вовремя сообразил, что оно в восемьдесят шестом году, пожалуй, еще и не написано.
Проведя за беседой около часа, Василий Петрович предложил "американцам" небольшую экскурсию по гимназии. И для начала он представил Ваню и Олега Ивановича начальнице – моложавой привлекательной даме, которая удостоила гостей благосклонной беседы. Во время официального представления высокому начальству Ваня, получивший урок в библиотеке, благоразумно держался позади и помалкивал.
Познакомившись с гостями с далекой Аляски, начальница разрешила осмотреть вверенное ее заботам заведение – и Василий Петрович провел визитеров по классам, представляя их педагогам и ученицам. Отец Вани с интересом слушал экскурсовода; а мальчик с любопытством озирался по сторонам, не забывая на этот раз уделять внимание миловидным барышням-гимназисткам.
Экскурсия затянулась еще на час, после чего Василий Петрович, извинившись, оставил гостей – его ждал урок в старших классах – и заручился обещанием "непременно заходить в гости". А Олег Иванович и Ваня, прикинув, что уроки у Николеньки вот-вот должны закончиться, откланялись и, покинув сени храма науки, не спеша отправились в сторону улицы Гороховской.
Глава 7
К тому моменту, как Олег Иванович с Ваней появились возле Пятой московской гимназии, Николенька уже час как маялся в ожидании на тротуаре перед зданием. Мысли ему в голову лезли самые мрачные – а что, если гости из будущего, незнакомые с московской жизнью, заблудились? Или, может, попали в полицию? А что, если их обокрали – прямо на улице? Так что когда двое путешественников во времени показались из-за угла и пошли навстречу гимназисту, у того буквально гора с плеч свалилась. Мальчик со всех ног кинулся навстречу своим новым знакомым:
– Ну наконец-то! А то уж я не знал, что думать, время идет, а вас нет и нет!
Олег Иванович успокаивающе кивнул мальчику:
– Ты уж нас прости, не рассчитали времени на обратный путь. Улицы-то вроде бы все знакомые, когда шли с тобой вместе, казалось, что обратную дорогу легко отыщем. А вот поди ж ты – заплутали.
– Так надо было извозчика… – начал было Николенька и тут же осекся. Как же он не подумал сразу – у его друзей из будущего наверняка нет подходящих денег, которыми можно было бы расплатиться с извозчиком! Ну да, конечно, у них там совсем другие деньги – вон Ваня давеча показывал. Мелкие такие, блестящие монетки с двуглавым орлом и невероятными цифрами года выпуска на аверсе. Как же он сразу об этом не подумал! Получается, что это он, Николка, по своему неразумию подверг друзей опасности, бросив их в чужом городе без копейки!
Видимо, вся эта буря эмоций немедленно отразилась у мальчика на лице, потому что Олег Иванович успокоительно потрепал Николеньку по плечу:
– Ну ничего, обошлось, добрались вполне благополучно, ничего с нами не случилось. Кстати, ничего, если я буду на "ты"? А то как-то неудобно…
Николенька торопливо кивнул, и Олег Иванович продолжил:
– Знаешь, мы тут с Ваней, пока добирались назад, подумали… и вот ведь какая занятная картина получается. Ты ведь, когда вчера утром во двор вышел, портал, то есть подворотню, через которую в наше время попал, сразу увидел?
– Ну да, сразу, – ответил мальчик. – То есть не совсем. Сначала я студентов увидел, которые посреди двора сидели, – они еще скамейку вытащили, Фомич потом ругался. Ну а потом, когда мимо пробегал, я и подворотню разглядел. Студенты ее загораживали, вот сразу и не заметил.
– Да, ясно. То есть получается, что ты в первый раз увидел портал шагов с десяти, так?
– Скорее, с пятнадцати, – поправил Ваниного отца Николенька. – Наш двор в поперечнике шагов тридцать, ну а я как раз посредине стоял.
– Отлично. А вот мы – и я, и Ваня – видели его только шагов с двух-трех, да и то если ты стоял рядом. Получается – портал и открывается только для тебя, и виден издали только тебе, а остальные могут его обнаружить, только когда стоят рядом с тобой.
Николка согласно кивнул. Все это они с Ваней и так знали – недаром еще утром, перед самой встречей с Олегом Ивановичем, не меньше десятка раз проходили через загадочную подворотню, пытаясь выяснить, как она действует. А Олег Иванович тем временем продолжил:
– Так вот. Исходя из этого, мы и решили, что ты каким-то образом приобрел некое особое свойство, позволяющее тебе открывать портал.
– Точно, – поддакнул Ваня. – Вроде как избранным стал, как Гарри Поттер.
Николенька вновь закивал. Он уже знал о Гарри Поттере. Эпизоды из этой волшебной сказки Ваня вчера показывал ему на своей чудесной дощечке. Помнится, тот мальчик тоже проходил сквозь стены и видел то, чего не было видно другим, – Ваня специально показал ему именно эти сцены. Но как он, самый обыкновенный московский гимназист, мог приобрести какие-то волшебные свойства?
– Да, Олег Иванович, мы с Ваней тоже так подумали. Ну, что я теперь вроде бы как ключ к двери между временами. Но вы не волнуйтесь, я никому не расскажу, и вам всегда буду помогать туда-сюда проходить…
– Нет-нет, ты меня не так понял, – перебил мужчина Николеньку. – Мы вовсе не сомневаемся, что ты нам поможешь; но видишь ли, похоже, на самом деле никакой ты не избранный.
– Как это? – удивился мальчик. – А как же подворотня… портал то есть?
– А вот так. Ты ведь, когда Ваню от дворника спасал, ее не увидел? И позже, вечером, когда вы во двор вышли, тоже ничего не нашел?
– Не нашел, – подтвердил Николка. – Хотя оба раза весь двор обыскал и даже стену пощупал там, где она была! Ни следа, хоть тресни!
– Вот видишь! Значит, дело не в тебе – точнее, не совсем в тебе. А в каком-то другом факторе, на который ты не обратил внимания; а он тем не менее действовал – и позволил тебе увидеть портал.
– Но как же так… – огорошенно спросил мальчик, – какой еще фактор? Ничего там не было, я все рассмотрел…
– Ты мог и не заметить, – успокоил Николку Олег Иванович. – Это не обязательно какое-то материальное тело. Возможно, некое стечение обстоятельств, которое и глазом-то не увидишь.
– Так это что получается? – перебил отца Ваня. – Выходит, мы сейчас можем прийти к закрытой двери? Ну, то есть дойдем до твоего дома, а там все, поезд ушел, вокзал остался?
– Какой поезд? У нас там и вокзала рядом нет, это далеко, на Каланчевской, – начал было Николка, но тут Олег Иванович умоляюще выставил перед собой ладони:
– Все, брэк! А ты, Иван, впредь выбирай выражения! Усвой наконец, что ЗДЕСЬ твоих словечек могут и не понять. Так вот, о чем это я? Николка, когда ты предыдущий раз был во дворе перед тем, как впервые обнаружил эту подворотню-портал?
Николка ожесточенно заскреб в затылке.
– Так, это было вчера утром, так? Я еще в гимназию бежал… наверное, позавчера вечером. Мы с тетушкой ездили на Кузнецкий, в магазины – у ее крестницы скоро день ангела, вот и выбирали подарок. Так мы вернулись часов в семь вечера, и никакой подворотни не было; я еще во дворе задержался, со студентом из четвертой квартиры беседовал. Да, точно, в семь это и было! Тетя еще меня из окна позвала ужинать, так прямо и крикнула: "Николя, уже семь часов, ужинать пора, домой!"
– Так. Значит, в семь вечера никакого портала во дворе не было. А примерно… примерно в восемь тридцать утра он уже появился, – заключил Олег Иванович. Мальчики согласно кивнули, и отец Вани продолжил: – Выходит, наш "фактор Х" – ну то, благодаря чему ты, Николка, получил способность пользоваться порталом, – возник как раз в этот промежуток времени. Верно?
Ни Ваня, ни Николка и не думали спорить.
– А раз так, давай вспоминай, друг дорогой, не случалось ли за это время чего-нибудь необычного? Что угодно, любая мелочь!
Николка наморщил лоб:
– Так, спать я лег рано, вроде бы ни вечером, ни ночью ничего такого не было. Утром встал, позавтракал, стал в гимназию собираться. Что же было? Да, тетрадка по латыни завалилась за стол, я ее еще вытаскивал… Ну конечно! – воскликнул мальчик и звонко шлепнул себя по лбу! – Четки! Ну бусы такие, с крестиком! Которые за плинтусом были! А я-то про них и забыл за всем этим! Четки я нашел, а потом сразу во двор вышел, а там этот… как его… портал!
– Что за четки? – насторожился Олег Иванович. – Они при тебе?
– Да нет, зачем мне их с собой таскать? – ответил мальчик. – Я их в стол засунул. Я же опаздывал – вылез из-под стола, спрятал крестик с четками в ящик – и бегом в гимназию.
– Значит, не годится, – покачал головой Олег Иванович.
– Почему? Если эти четки и были ключом к порталу, то вполне могли активироваться, когда Николка их нашел и взял в руки, – вступил в разговор Ваня. – А там – какая разница, где они? Ну, скажем, они на него самого как-то завязаны – например, какое-то поле навели. Вот когда он теперь подходит к порталу, тот и включается!
– Да нет, не выходит, – покачал головой отец. – Если бы все так и было – портал включался бы каждый раз. А он как минимум дважды не сработал – и когда Николка тебя встретил, и позже, вечером. Так что версия интересная, но, увы, не годится.
– А если… – вскинулся было Ваня, но запнулся, замолчал и принялся думать, делая какие-то странные жесты пальцами и шевеля губами.
Троица хронопутешественников медленно шла по Гороховской к дому Николеньки. На углу коротал дневные часы давешний разносчик; горка пирожков на его лотке изрядно поистаяла, но пахли они все так же аппетитно. Городовой, спугнувший вчера Ваню, неторопливо прохаживался по тротуару, изредка раскланиваясь с публикой почище. По булыжной мостовой протарахтел извозчик, потом одна за другой – три ломовые телеги; из одной доносилось визгливое хрюканье.
В тот момент, когда наши герои разминулись с третьим по счету ломовиком, Николка вдруг замер на месте, стал ожесточенно рыться в карманах, а потом с радостным возгласом предъявил своим спутникам раскрытую ладонь. Это было так неожиданно, что флегматичная с виду гнедая скотинка слегка прянула в сторону в оглоблях; хозяин ее, ломовой извозчик, испуганно дернул поводья и заорал: "Куды прешь, худоба!"
Но ни Олег Иванович, ни Ваня, ни сам Николка не заметили этого чуть было не состоявшегося ДТП в стиле девятнадцатого века. На ладони у гимназиста лежали три темных, почти черных, матовых шарика – три бусины из тех самых таинственных четок.
Выходит, ларчик, то есть портал, конечно, открывался просто. Проще некуда: положи в карман бусинку от волшебных Николкиных четок – и вот он, как на ладони. Хочешь – сам проходи, хочешь – людей с собой веди. Сколько можно взять попутчиков – мы пока не выясняли, но двоих точно получается. А больше нам пока и не надо.