XV
Вернувшись в каюту, капитан с удивлением обнаружил туземку на полу. Она сидела совершенно нагая и в весьма странной позе: лодыжки скрещены позади шеи. Все тело было покрыто тонкой слизистой пленкой.
- Тебе нужно лечь в постель, - сказал Бруерович, подходя к девушке.
Раскрылись челюсти посреди живота, словно оскалились; дикарка огрызнулась, не подпуская к себе капитана. Он шагнул назад, глядя, как вся она неистово затряслась и забилась в корчах; теперь челюсти выпячивались из живота, тянулись вперед; глазные яблоки бешено вращались.
Тут он заметил на полу вокруг нее ошметки плоти, пальцы ног, части рук:
- Что за черт!
Задыхаясь, она замельтешила по каюте. Судорожно вздымались ребра, вслед за ней на полу оставался желтоватый склизкий след.
Правая рука капитана дернулась, словно желая найти клочок бумаги и записать наблюдения, но происходящее перед ним не располагало к записям, а потому Бруерович призвал на помощь нескольких моряков. Все вместе они накинули на туземку сеть и вытащили на палубу, умерив ее буйство.
- Ей хочется в воду, - заключил Лаговерде.
Капитан Никола Бруерович на мгновение задумался, а потом отдал приказ и смотрел, как сети подняли над планширом, и секундой позже их содержимое свалилось в синие воды. Сверкание брызг - и вот ее уж нет. Дикарка затерялась в громадном пространстве самой большой слезинки на свете.
На прочтение стихов, исполнение страстных баллад о свободе или тленной жизни не было времени.
- Корабль по левому борту, капитан. Фрегат.
- Флаг?
- Английский.
- Сколько нас?
- Сорок семь.
Капитан повернулся к Лаговерде:
- Как думаете, мы одолеем фрегат?
- Не знаю, но я бы не отказался убить нескольких англичан.
- Не стану лишать вас этого удовольствия.
"We Sleep on a Thousand Waves" by Brendan Connell
СТИВ АЙЛЕТТ
Путешествие "Игуаны"
Перевод Н. Кудрявцева
Bо время поиска материалов для моего неопубликованного романа "Бархатные псы" я прослышал о престарелом джентльмене, который владел коллекцией старых судовых журналов - подлинными источниками эпохи парусного флота, - и решил найти его, дабы спросить, не может ли он одолжить мне немного денег. Фигура отшельника, приветствовавшего меня на чердаке одного бристольского дома несколько месяцев спустя, представляла собой зрелище воистину эксцентрическое. Он сидел в углу и поглаживал высохший папоротник.
- Одно из немногих оставшихся мне удовольствий, - объяснил старик шепотом и зашелся в приступе такого кашля, что я перепугался, не испустил бы несчастный дух прямо на месте.
Вернув разговор к вопросу о финансировании, я выяснил, что у него есть целых восемь фунтов, и предложил инвестировать капитал в выгодное дело.
Старик наклонился и принялся рыться в старом дубовом сундуке, откуда, среди прочего, достал толстый, обернутый в кожу том, вроде тех, о которых я впервые слышал в связи с этим слюнявым джентльменом. Подобрав и пролистнув несколько ветхих страниц, я сразу же вычислил относительную стоимость журнала. На вопрос о подлинности дед неожиданно озверел и извлек на свет божий антикварный мушкет размером с водяного быка. Я по-быстренькому ретировался, а отшельник вопил мне вслед, что никто не смеет обзывать его мошенником. Так мне попал в руки текст, который здесь я назвал "Путешествие "Игуаны"".
В журнале рассказывалось о некой морской экспедиции, страдающей полным отсутствием дисциплины. Ею руководил капитан Сэмюэль Лайт Себастьян, и она была организована Ист-Индской компанией, но говорили о ней редко, а если и упоминали, то принимались орать от раздражения или отпускали язвительные замечания.
Похоже, капитан "Игуаны" занимался только одним: бросал пустые бутылки в акул-молотов, которые, по его неоднократным заявлениям, постоянно над ним "глумились". Его методы управления характеризовались вялым безразличием и поразительным невежеством в области морского дела: он часто, к примеру, отдавал приказ "табанить нос к корме" - маневр, в случае исполнения которого корабль бы переломился на равные части и сложился сэндвичем.
После изучения журнала на многие вопросы ответов я так и не получил. Куда вообще держал курс корабль? Как он мог проделать полпути без балласта? Что было такого ужасного в ритуале аборигенов, отчего Себастьян и старпом потеряли сознание? И, самое интригующее, где капитан держал этот журнал? Он, похоже, с ним не расставался. Архивные записи не дают ответов - имя Себастьяна практически вычеркнуто из истории. Вернувшись в Англию в марте 1809 года, он был спешно понижен до звания "человека без средств, чести и работы", а уже через две недели снова вышел в море капитаном 54-пушечного корабля, который лорд Кокрейн впоследствии изъял и намеренно взорвал, дабы поразить неприятеля обманным маневром…
27 мая. Зюйд-зюйд-вест. Отплыли из гавани Бристоля с попутным ветром. Представил себя и старпома Леггахорна команде, та развеселилась. Во время построения один матрос не переставая мочился за борт. Второй помощник Форфанг прервал мою речь, выкрикнув непристойность, команда разразилась смехом. Мораль на высоте.
28 мая. Зюйд-вест-вест. Сильный ветер. Леггахорн потерял шляпу и кинулся ей на помощь, семеро человек едва удержали его от прыжка за борт. Сказал юнге Бэтчу, что такое поведение извинить нельзя, после чего все восемь человек хорошенько по нам потоптались.
29 мая. Зюйд-зюйд-зюйд. Бурное море. Мистер Байрон постоянно поворачивается к штурвалу спиной и смеется, наблюдая за тем, как суетится команда, когда резко меняется курс. Леггахорн и я еле разняли Форфанга и боцмана, дерущихся у двери в кают-компанию, - второй помощник как раз бил меня головой о дверь, когда корабль захлестнула большая волна и унесла старпома и боцмана на носовую палубу. Все ругались как сапожники. Мистер Байрон заметил, что теперь мне есть о чем рассказать внукам.
30 мая. Зюйд-зюйд-ост. Снова хорошая погода - дождь прекратился, волны размером не с корабль. Боцман умер, ветер стих. Форфанг схватил меня за ногу и с громким воплем ударил о кормовую палубу. Все хорошо.
31 мая. Зюйд-зюйд-вест. Невероятный ливень, большие волны, похороны боцмана не задались, останки зашвырнуло обратно на корабль. Бизань-гик в лоскуты. Пошел спросить кока о повреждении корпуса, но у того хватило наглости ответить мне, что это не его дело. Поднял дух команды Форфанг, все еще празднующий вчерашнюю хорошую погоду. Послал старпома наверх понаблюдать за смешными облаками.
1 июня. Зюйд-вест-зюйд. Корабль приготовлен к шторму. Топсели убраны, стаксели подняты, бизань и стеньга тоже убраны. Команда дерется на палубе. За обедом Леггахорн рассказал поразительную историю о человеке, съеденном пантерой. Приказал выдать боцману семь плетей за стрельбу на палубе, но того смыло за борт.
2 июня. Норд-норд-ост. Говорил с Форфангом в каюте о морали и приличествующем офицеру поведении, но качающийся фонарь ударил его по голове, второй помощник расстроился, стал бегать за мной, поймал и с громким хохотом принялся бить головой о стол. Я решил завтра развлечь себя партией в шашки. Леггахорна заметили на канатах брам-стеньги. Он выкрикивал непристойности.
3 июня. Норд-норд-вест. На камбузе беспорядки из-за нехватки еды. Внизу взорвалась одна бочка, и случился целый потоп рома, матросы, распихивая друг друга, ложились прямо на пол, пускали пузыри и отчаянно ругались. Леггахорн и я прогулялись по палубе в плащах и сапогах. В конце концов сели поиграть в шашки. Те тут же исчезли, едва мы открыли коробку. Борьба переместилась в кают-компанию, когда туда начали подниматься люди.
4 июня. Норд-норд-зюйд. Рискнул подняться наверх с корабельным псом, тот слетел за борт, когда я выпустил его размяться. Джон Танни говорит мне, что это плохое начало для путешествия, когда не знаешь, где кончается корабль и начинается море. Его еле слышно из-за шума волн. Я согласился смеясь. Матрос оскорбился и ушел.
5 июня. Зюйд-зюйд-норд. Недостаток мяса и провизии, который нельзя объяснить. Проверяю грузовые книги. Новый боцман - Пайпер. Форфанг споткнулся на кат-балке и пришел в ярость, сломав ногу.
6 июня. Зюйд-вест-ост. Нам недогрузили провизии. Собрал команду на палубе сообщить новости, но даже сам себя не слышал из-за грома и волн. Форфанг швырнул бочку мне в лицо. Харкер непрерывно мочится за борт.
7 июня. Вест-вест-норд? Леггахорн учил команду танцевать хорнпайп - семеро оказались за бортом. Поговорил с Бэтчем об обязанностях юнги, но его лишил сознания обвалившийся потолок. Новости о провианте заставили Берринджера возопить: "Ну, парни, нам крышка, чтоб вас всех черти драли". Не могу не восхититься его дипломатическим талантом.
8 июня. Сегодня прогуливался по палубе, наблюдал за тем, как подтягивали задний грот. Паркинс и остальные ругались, стараясь перекричать ветер и дождь. На борт задуло черепаху. Она ударила Леггахорна, который в это время хохотал, опершись об ограждение правого борта. Дурное предзнаменование.
9 июня. Беспокоюсь о корабельном докторе, который взошел на борт, уже больной тифом. Ему пришлось сразу уйти в каюту, и теперь за ним ухаживает Леггахорн. Все еще штормит. Бэтч решил отобедать с нами, кок приготовил черепаху. Несколько членов команды украли ее ласты и, привязав их к ушам, исполнили демонический ритуал. Ответственных отправил драить палубу, но их смыло за борт. Назначил заупокойную службу, но ее смыло за борт. Теперь все сидят внизу, кроме Харкера, мочащегося за борт.
10 июня. Прекрасное утро. Спокойное море. Полным ходом идет починка такелажа. Голубое небо и попутный ветер. Форфанг в восхитительном расположении духа, несмотря на сломанную ногу. Старпом поет на палубе. Десять человек упали за борт.
11 июня. По-прежнему хорошая погода. Мистер Байрон, с каменным выражением лица, привязал себя к штурвалу. Где-то около полудня Форфанг ударил старпома, который стоял, пребывая в замечательном настроении, на полуюте. Второй помощник не раскаялся. Джон Танни попытался выбросить его за борт, но тот вырубил его канатом. Все хорошо.
12 июня. Заставил команду чинить паруса. Надо запастись водой. Отвел Бэтча к лееру и поговорил с ним о море. Показал, как дразнить акул-молотов.
13 июня. Поговорил с Форфангом о его поведении, тот взял доску и попытался меня ударить, крича и пуская пену, когда Леггахорн вытолкнул его из каюты. Я отполировал свой фарфор.
12 июня. Боцмана сожрал второй помощник. Смеялись.
15 июня. Хорошая погода. Паруса и Форфанг надулись. Место положения неизвестно. Матросы или усердно работают, или спят, или потонули. Только Харкер, кажется, не перестает мочиться за борт.
16 июня. Берринджер вычислил, что если следовать прежним курсом, принимая во внимание течения, то в конце пути его ждет смерть. Бреясь на свежем воздухе, Форфанг напомнил мне о быке-гордене крюйс-брамбакштаги, который серьезно повредило штормом, и неловко ухватив меня за ногу, попытался рывком перебросить через леер правого борта. Идем вперед, ветер постоянный. Леггахорн в трюме присматривает за починкой потолка.
17 июня. Место нашего положения так и не определено. Собрал все карты и инструменты в один мешок и вместе с ним отправился к коку, но помощи не получил. Стоял на полубаке, наблюдал заход солнца. Похоже, я - конченый человек.
18 июня. За обедом Леггахорн рассказал изумительную шутку - о свинье и батуте. Порадую ею лорда Кокрейна. Бросал бутылки в акул-молотов, наблюдал, как те злятся. Дал крысе немного хлеба.
19 июня. Поговорил с мастером-парусником на полуюте, пока тот работал, и в это время меня ударила летучая рыба. Мастер-парусник, увидев это, рухнул на палубу, визжа от смеха. Пришлось в конце концов унести его вниз и дать нюхательной соли.
20 июня. Нашел на палубе крохотную морскую черепаху. Смеялся. Решил вынянчить ее и поставить на ноги. Новый боцман - Лэндис - утонул в собственных соплях.
21 июня. Собрал команду на палубе и рассказал ей шутку о свинье и батуте. Один человек выругался, другие смеялись. Ремонт все еще идет.
22 июня. На ужин был альбатрос. Дурное предзнаменование.
23 июня. Форфанг сунул меня головой в иллюминатор и принялся тянуть ее на себя с другой стороны. Я громко звал на помощь, появился довольный Леггахорн и, поедая виноград, попытался развеселить меня остроумными шутками. Заход солнца положил конец сим упражнениям. Все хорошо.
24 июня. Слышу все больше докладов о Харкере, который часами мочится за борт. Пошел на палубу и решил серьезно с ним поговорить. Он мочился за борт. "Слушай, приятель, твои излияния надо прекратить", - сказал я ему. Матроса это явно удивило и даже обидело. Я ушел, чувствуя себя несколько пристыженным. Оглянулся назад, а он опять мочится за борт. Похоже, у него планы занять пост капитана.
25 июня. Встревожен переменой в Бэтче, юнге. Тот частенько стал красоваться голым в дверях кают-компании. Он не ответил, когда я предложил ему апельсин, да и вообще ни на что не реагирует. На палубе столкнулся с Берринджером и предложил вместе посмотреть карты; матрос порекомендовал мне посоветоваться с дьяволом. Форфанг сегодня набросился на меня с пронзительным криком. Назначил нового боцмана - Паркинса. Тот от такой новости сразу прыгнул за борт.
26 июня. Старпом Леггахорн сообщил, что команда начала есть собственные штаны. Рассказал ему шутку об улитке и театральном билете. Смеялись.
27 июня. Услышал, как бешено трясется парус, отправился посмотреть, в чем дело. Это Бэтч бил по нему веслом. Команда в унынии. Попытался развеселить их, изящно запустив морскую звезду, но попал Форфангу в лицо.
28 июня. Леггахорн, стоя на полубаке, давал уроки плавания Тобиасу, дородному грузчику, того подхватило волной и разбило о нос корабля.
29 июня. Пошел вниз проведать доктора, тот схватил меня за руку и прошептал что-то о "проклятии".
30 июня. Корабль в дрейфе, штиль, ветра нет совсем. Новый боцман - Уайт. Немало волнений вызвал Бэтч. Юнга долго стоял у леера, причитал, что в воде плавает носорог, и звал команду спасти его, но больше никто на корабле незадачливого зверя так и не увидел. Мы с Леггахорном решили спросить у кока, как же выглядит это животное, но тот, кажется, был не в курсе.
1 июля. Наблюдал за глумящимися акулами-молотами. Мистер Байрон отстегнулся от штурвала и со стоном упал на палубу. Я и Леггахорн сидели на квартердеке, рисуя по памяти собак. Бэтч встал посреди корабля и, взгромоздив на голову бочонок рома, застыл так на целый час. Джон Конк бормотал о сосисках.
2 июля. Боцман крикнул: "Зеленые поля - воздушные ша…" - и прыгнул с фок-мачты. Поминальную службу прервал Форфанг, выстрелив из мушкета во всплывшую на поверхность сардину.
3 июля. Никто не помнит, что мы везем, и должен признаться, пункт нашего назначения также представляет для меня загадку. Бэтч говорит, может, это кокосы. Харкер мочится за борт. Леггахорн заявил, раз мы не помним о грузе, значит, он не важен. Джон Танни хватает меня за руку и беззвучно шевелит губами.
4 июля. Форфанг приказал команде есть свои собственные ноги, вынужден был вмешаться и распоряжение отменить. Матросы явно расстроились из-за столь неожиданной смены планов. Ветра по-прежнему нет. Крысы беспокоятся.
5 июля. Ветра по-прежнему нет. Джон Конк развлекает команду, пиная себя в голову. Леггахорн делает холстяной портрет своей матери. Я на палубу не выхожу, занимаюсь пантомимой.
6 июля. С лампой исследовал трюм. Нашел на полке засохший пикуль и книгу с множеством изображений лебедей. Несколько прямых балок: наверное, они часть корабля. Три пустые бочки - одна настолько покрылась мхом, что я поставил ее в каюте, получилось удобное кресло. Леггахорн предложил организовать в трюме, как он выразился, "вечеринку сопляков", но я не стал уточнять, что старпом имел в виду.
7 июля. Подул ветер. Леггахорн свалился с гамака и потерял сознание. Хэзлитт выстрелил в показавшегося на поверхности иглобрюха, в результате мишень взорвалась и ослепила его на один глаз. Новый боцман - Феннел - постоянно атакует воображаемых противников и кричит о "заговоре". Команда смотрит на меня сквозь снасти. За борт упала крыса, но ее спас мистер Байрон.
8 июля. Бурное море. Столкнулся с Берринджером на палубе и похвалил его за хорошую работу. Он в ответ плюнул по ветру и что-то прокричал, я, впрочем, ничего не услышал из-за грохота волн. Потом матрос схватил медузу, разорвал ее надвое и принялся тыкать мне пальцем в грудь. Пожелал ему трудиться так же усердно и отправился присматривать за работой команды.
9 июля. После небольшого опроса оказалось, что никто не помнит названия корабля. Безуспешно поискал в книгах упоминание о нем. Бэтч говорит, что судно называется "Кокосы". Палубу захлестывают волны. Все наверху в опасности, кроме Харкера, мочащегося за борт. На свой страх и риск, надев плащ и сапоги, отправился наверх и встретил его у леера. Попытался перекричать шторм, сказал, чтобы шел вниз. Он ответил, что люди не одобрят, если он станет мочиться там. Я заорал во все горло и предложил ему прекратить мочиться, но Харкер отвернулся от меня с ничего не выражающим взглядом.
10 июля. Бурное море. Спустил Форфанга вниз по борту посмотреть название корабля. По возвращении тот заявил, что видел бизона. Трех человек смыло в воду. Задыхаясь от усталости, второй помощник сообщил, что никогда не умел читать.
11 июля. Во время шторма Леггахорн разбил навигационные приборы кувалдой. В каюте одни карты промокли, другие - старпом, второй помощник и я съели на ужин. История про разбитый фрукт - как же мы хохотали!