Отныне я странник - Гавряев Виталий Витальевич 2 стр.


То, что Юрий планировал как шикарный светский банкет. На который Дибаба (его шеф повар) наготовила: картофельные зразы, биточки из щуки, жульен - что было её особой гордостью. Этот рецепт, она нашла в распечатке, которую для неё специально сделал Юрий и много чего другого. Стол, накрытый в самом большом зале гостевого дома, просто ломился от яств. Но благодаря молодому царю, и его свите, все, что задумывалось как приличный пир. Переросло в привычную для него ассамблею, где водку пили кружками, и шло дикое веселье. Не ту ассамблею, которую он начнёт насаждать позже, с её установленными правилами. Когда они начинались не ранние четырёх часов вечера и заканчивались не позже десяти. И с обязательным соблюдением всех европейских норм приличия. И больше способствовали общению и поддержанию культурного досуга. А пока, как говорится, сказывалось дурное влияние слободы, которое, он принимал за европейский эталон. За столом, Пётр посадил своего нового вассала между собой и Меньшиковым, который всё время шутил и при первой же возможности подначивал Гаврилова. Так же Юрий заметил, что оба, слишком усиленно следили, чтобы его бокал не был пуст. При этом они, по очереди желали с ним, выпить по поводу и без такового. Это, не считая общих, обязательных тостов. Пётр снова и снова, усиленно старался выведать у Гаврилова, кто он такой, и как сюда добрался. И если бы не действия симбионта, спасающего на данный момент не только печень, но и голову. То Юра, скорее всего, давно бы сполз под стол, или, разоткровенничавшись, сдуру наболтал лишнего. А так, из них троих, первым погрузился мордой в тарелку балагур Алексашко. Наглядно демонстрируя ответ на вопрос, почему жидкую пищу подают только на первое, а не позже. Глядя на неудачливого "поклонника Диониса" - ещё недавно пытавшегося его споить, причём, Меньшиков, был не единственный подпирающий лбом стол. Один из гостей не сумел, а может, не успел отодвинуть тарелку с остатками салата оливье и теперь, дополнял своей головой её содержимое. Гаврилов, глядя на эту картину, вспомнил старую шутку, кажется, из какого-то фильма и сразу же громко её озвучил:

- Подымите рожи, джентльмены, смена блюд!

Чем сразу вызвал дружный смех среди тех: кто ещё не прибывал во власти бога сна - Морфея. А продолжал опустошать запасы хозяйского винного погреба. А их спящие собутыльники, по ряду причин, никак на это не отреагировали. Ночь том временем, уже начала сдавать свои полномочия утру, и за столом чаще и чаще, встречались преклонённые головы молодцев "павших в неравном бою с зелёным змием".

- А ты нечего, … силён! Ха - ха - ха! - Сквозь смех похвалил его Пётр первый, заплетающимся от хмеля языком. - Люблю таких молодцов! Будешь мне верой и правдой служить, далеко пойдёшь! А нет, я сам тебе, лично, голову с плеч сниму! Понял?! И небылиц твоих, слушать не буду.

- Да государь. От чего же не понять. Только, я сам к тебе пришёл и добровольно присягнул, тебе лично. Поэтому и козни против тебя, строить не собираюсь.

- От, ведь шельма! Брешет, и не краснеет! Зело, любы мне такие!

Гулянье окончилось, когда уже давно рассвело. Только здесь, Гаврилов заметил: что из его команды, участвовавшей в пирушке, только он один, ещё был на ногах. А Жан-Поль, Адис, Леон и другие, давно уже спали, наглядно демонстрируя всем, что они, самые настоящие выносливые ребята. В смысле, напился - выноси. Пришлось давать команду кухонным работникам, мол, доставьте этих выпивох по домам. Негоже им здешний интерьер портить.

Дав последние распоряжения и покинув гостевой дом. Юра неспешно пошёл домой: делая сильный крюк по мощёным улочкам уже проснувшейся крепости. Ростовчане уже выгнали своих коров и коз на пастбища, и теперь дворники ликвидировали следы их прохода. Витальевич уже успел привязаться к новому граду, хотя понимал, что он уже никогда не будет таким, каким он его помнил. Но его ровные улочки, аккуратные кирпичные дома, с черепичными крышами, невысокие заборчики. Уже завладели его сердцем. Гаврилов шёл, наслаждаясь видом того, что он со своими товарищами построил и, слушая первые звуки просыпающегося Ростова. Так он и добрался до своего дома, где его встретила его жена Ульянка.

- Тьфу ты, набражничался! - Сказала она, толи с упрёком, толи без. Встречая мужа в сенях и протягивая ему ковшик с рассолом. - Знаю я, как у Петрухи его ассамблеи проходят. Тьфу ты, господи прости. Пей сейчас рассол и весь оставшийся день, вместо воды, употребляй лишь квас. Да проспись хорошенько. Горе ты луковое, попозже, простоквашу и каймак тебе дам.

- Хорошо Уличка, как скажешь. - Ответил он, жадно припадая губами к сосуду. Что не говори, а спирты, требовали для своего усвоения воду.

- Хотя стоп! - Молодая женщина, пристальней посмотрела на своего благоверного и, уперев руки в свои бёдра, строго проговорила. - Да ты никак трезв, что, не ко двору пришёлся царю? Или как? А может, где-то в другом месте гулял. Насколько я знаю, все кто на его ассамблеях побывал, говорят. Этот душегуб, зорко смотрит, за тем, чтобы никто не отлынивал от его попойки.

- Любимая, всё отлично. Просто, мне по силам выпить, не хмелея больше, некоторых…, что Пётр сегодня и оценил. Ведь я перепил его преданного Алексашку. И прошу тебя, больше подобных сцен не устраивай. Не к чему они.

На что Юрина супруга что-то тихо проговорила и, повернувшись, пошла прочь - в дальнюю комнату.

- Всё-таки повезло мне с женой и фигура у неё статная, и не дура. - Подумал Юрий, глядя в след уходящей супруге.

Единственное чего сейчас очень хотелось Юрию, это спать. Симбионт спасал от многого, но не от недосыпа. Хотя в этом отношении и далеко до придела, но почему бы лишний раз, не припасть щекой к подушке, коль есть такая возможность.

Но не успел Витальевич сомкнуть веки, как его разбудили. Оказалось из гостевого дома, за ним прибыл посыльный. - "Царь, срочно желает видеть своего нового подданного для беседы тэт - а - тэт?. - А ведь прошло, около двух часов, как он пришёл домой, а его уже требуют на аудиенцию. Делать нечего, назвался груздем, полезай в кузовок. Собирайся и иди - коли зовут."

Хозяйство Дебаты не подкачало, войдя в резиденцию, Юра, не заметил следов недавнего пиршества. В зале для приёмов, всё было чисто убрано, а самодержец, уже сидел, на большом резном стуле как на троне и ожидал Юрия. И судя по всему, Петру было, за что благодарить родителей. Что не говори, а здоровье они ему дали отменное. После вчерашней гигантской попойки и очень короткого сна, про эти события, напоминали только покрасневшие глаза. Да хозяину такого организма, можно позавидовать. Он же, увидев входящего Гаврилова, подскочил и, замахав руками, позвал к себе:

- А, Юрка, поди, сюда! У меня, один большой вопрос к тебе появился!

- Да Пётр Алексеевич, задавайте, на всё постараюсь ответить.

- Ты не старайся, а отвечай! Да не юли! Ты, чьих будешь?! - Прищуренные глаза будущего императора, смотрели на Юрия как на вора. - И зачем мне сказки рассказываешь?!

- Отец родной, так в каком подвохе ты меня подозреваешь?

А-а-а. - Пётр скорчил довольную гримасу и погрозил пальцем. - Чтобы сойти за чужеземца, оделся нелепо, говоришь немного чудно. Но иноземец бы так, никогда не сказал! Говори, чей ты холоп! Признаешься, тогда, коль полезен будешь, и волю дам, да при себе оставлю! А-то, наболтал, мол, далече отсюда и войско разбил. И корабль, на котором сюда приплыл, потопил. Да и бает, как тот баян, мне сказки разные. А бумаги у тебя, какие есть? Чем слова свои подтвердишь? Так что, не брехал бы ты мне вчера, сегодня я с тобой по-другому разговаривал.

- А я и сейчас, от своих слов не отказываюсь.

Юра горделиво стоял посреди зала, не пряча взгляда.

- Так, думай башка, картуз куплю. - Его мысли лихорадочно искали выход из сложившейся ситуации. - Так, "липа", по которой он ездил на торг, теперь ему, скорее всего, навредит. В правах и паспорте из будущего, написано Российская Федерация. Значит, тоже отпадают.

- Так чем ты шельма, байки свои подтвердишь?!

- Пётр Алексеевич, я потому и говорил, что разговор предстоит долгий. Так что, разрешите мне рассказывать всё по порядку, а не оправдываться.

Будущий самодержец видно уже немного успокоился. Выплеснув подозреваемому в обмане наглецу все, что он о нём думает - в лицо. Поэтому, снова усевшись на импровизированный трон, уже спокойно сказал:

- Давай, поведай мне, что я должен знать, но не дай бог, в кривде уличу. Сам - собственноручно тебя головы лишу!

Юрий став в спортивную стойку - поставив ноги на ширине плеч и заложив руки за спину. Глубоко вздохнул, на секунду задумался и начал нести откровенную чушь.

- Начну по порядку. Я, Гаврилов Юрий Витальевич, являюсь сисадмином….

- Кем, кем?! - Казалось, от удивления, у царя поползли вверх не только брови, но и не до конца сформированные знаменитые усы.

- Я сисадмин. - Спокойно ответил Юра. - На моей родине, лицо, приближённое к руководителю страны….

- Тогда, зачем же ты собака, ещё и мне присягу давал! - Искренне возмутился самодержец.

- Отец родной, разрешите, я продолжу и вы, всё поймёте. Дело в том, что моей страны уже нет. Тот город, в котором мы с вами находимся, это её мизерный осколок. Скорее всего, я, последний представитель моего народа. Город, который мы с моими людьми здесь возвели, должен был стать спасительным ковчегом нашей цивилизации. Но, мы немного не успели, хоть и подготовили всё необходимое, для начала строительства. Потому что остров, на котором мы обитали. В результате сейсмической катастрофы, ушёл на дно океана намного раньше, чем предсказали наши учёные мужи. Мне кажется, что выжил только я. Да и то, потому что на тот момент, создавал промежуточное базы для более комфортного переселения нашего народа. Отсюда и золото, которое я вам передал.

Царь с недоверчивой качал головой и с ухмылкой слушал рассказ.

- А бумаги - патенты где?

- Да, документов у меня больше нет. Но это потому, что их уничтожил тот жадный британец, - который повстречавшись на моём пути. Он посчитал меня, лёгкой добычей и захотел сделать рабом. Но на моё счастье, бумага не самое главное, у нас, чтоб нашими документами не мог воспользоваться чужак, всем сисадминам с детства делали это. - Юрий, быстро скинул камуфляжную куртку. И показал цветную татуировку в виде агрессивно оскалившейся головы льва, которую он, в будущем сделал на плече, поддавшись уговорам очередной пассии. - Если кто-то предъявлял документ, но при проверке, не имел этой метки, то незамедлительно подлежал казни. Секрет её нанесения - большая тайна, которую знали только избранные мастера.

Романов не удержался и почти подбежал к рассказчику, чтобы посмотреть на тату. А разглядывая, даже потрогал руками. Затем поплевав на пальцы, попытался её стереть. Наконец убедившись в бессмысленности этих усилий, он уточнил:

- Откуда мне знать, вдруг это метка раба, или каторжника?

- Эх, Пётр Алексеевич, подумайте, стали бы вы клеймить по месяцу, каждого из перечисленных вами людей. Именно столько, этим символическим знаком занимался мастер. Не проще ли, не тратя лишнего времени, выжечь простенький знак, значение которого знали бы все.

- Вообще-то логично. Продолжай. - Проговорил будущий император, возвращаясь на свой импровизированный трон.

- Питер, так как моя родина, больше не существует. Поэтому я посчитал возможным присягнуть тебе на верность. Как видишь, я не нарушал своей предыдущей присяге. А насчёт того, чем мне можно быть полезным тебе? Так моя родина, имела более высокоразвитое общество, чем Европа. Хоть мною и было сказано, что наш большой корабль мы уничтожили. Но у нас остались малые, на которых, мы поднялись вверх по Дону. Такого не у кого нет. Если желаете, могу вам их показать. Только уговор, для всех окружающих, можно говорить всё что угодно, кроме того что мною здесь было рассказано. Иначе, когда мы начнём развивать в России промышленность. Найдутся те, кто будет будоражить весь мир, говоря, что московиты, не имеют права на то, что им случайно досталось. И объединившись, с кем ни будь, успеют напасть - пока мы не набрали силы. А чтобы недоброжелателям разных мастей, мы стали не по зубам, нужно много чего построить, а твоим людям, многому научиться. Как говорится, мы должны успеть твёрдо стать на ноги.

- Коли так, развей мои последние сомнения. Покажи, что-либо стоящее, например, твои малые корабли. Заодно, дай мне твои чудо мушкеты, о которых Алексашко с Головкиным много рассказывали.

У Государя снова произошла смена настроения - на сей раз, в лучшую для Юрия сторону. Он, буквально сгорал от любопытства.

- Как скажите. Для начала, предлагаю пойти к моему химику, Иванову Борису Самуиловичу. А потом, и к катерам, и на стрельбище прогуляемся.

Несмотря на то, что было видно, что великий князь не всё сказанное понял. Он поднялся и горделиво прошествовал на выход.

В лаборатории, гостей уже заждались. Гаврилов, ещё по пути на аудиенцию к царю, послал посыльного за Билли. Чтобы тот, лучше подготовился к "показательному уроку".

- А-а-а, вот он, твой алхимик! - Обрадовано заговорил Пётр, войдя в лабораторию, мельком взглянув на молодого человека в белом халате. И тут же, стал восторженно разглядывать колбы и прочие склянки стоящие на столах и полках. - Ну что любезнейший, нашли красную тинктуру (философский камень)?

- Здравствуйте, ваша светлость. - Билли, он же Борис Самуилович, элегантно склонил голову. - Только я химик и не гоняюсь за философским камнем. Мои сферы деятельности, более приземлённые и практичные. Прошу вас, присаживайтесь, мне сказали, что нужно показать вам один эксперимент. Который, вас должен сильно заинтересовать.

Билли, невысокий, светловолосый юноша, больше похожий на школьника чем на учёного: поясняя свои действия, повторил опыт немецкого химика Христиана Шёнбейн. Когда тот случайно, проводя опыты на кухне, открыл нитроцеллюлозу. Вот ткань, наконец, высохла, и раздался громкий "хлопок", царь сам - без подсказок понял, для чего это можно применять. И стал в ультимативной форме требовать немедленно, наладить выпуск этого чуда. Причём обязательно в большом количестве. Хоть и писали историки, что Пётр получил слабое образование, и до конца жизни писал с ошибками. Но ум у него был "живой", что выгодно отличало его от старшего брата Ивана. Да и не будь он таким, вряд ли он смог успешно заниматься самообразованием.

- Пётр Алексеевич, пока этот бездымный порох, больше опасен для тех, кто его будет использовать и производить. Вы же видели, взрыв произошёл, когда мы сушили ткань. Надо ещё доработать технологию его изготовления, найти, где брать сырьё. Обучить будущих сотрудников, построить фабрику - где будем его делать. Думаю, технология производства такого пороха, должно быть государственной тайной. Не стоит заклятым друзьям, иметь этот рецепт. Как наладим массовый выпуск, пусть у нас покупают. Чтобы и казне была прибыль, и против нас его применять, не у кого соблазна не было. - Влез со своими объяснениями Юра.

- Ты что стервец, меня против моих кузенов науськать хочешь?! - Было непонятно, толи шутит царь, толи на самом деле возмущён.

- Не приведи господь государь, кто я такой, чтобы указывать тебе. Но как говорят, "дружба дружбой, а табачок врозь". От тех же британцев, я как- то услышал, что "У Англии нет друзей, а есть лишь интересы". У них сейчас хороший флот, в котором есть мощные линейные корабли и ими на Голландцах отработана прекрасная тактика их применения. И пока мы, на море им не конкуренты, и смотрим на них, раскрыв рты, они будут милостиво нам помогать - очень умеренно. И, не более того.

- Да как ты смеешь, так говорить о великой державе и о Вильгельме III! Да кто ты такой! Смерд! …

Юрий спокойно выслушал возмущённую тираду в свой адрес и всё то, что о нём думал Пётр. Он уже понял, что перегнул палку - нельзя так отзываясь о царских кумирах. Ведь он знал, насколько Пётр восхищался Европой. Но слово не воробей, вылетит, не поймаешь. Поэтому, в дальнейшем, надо быть осторожнее.

- Я всего лишь хочу сказать, что как говорили древние. "Хочешь мира - готовься к войне". И нам подобно Британии, надо иметь что-то, в чём, мы будем превосходить другие государства. И тогда, многие захотят с нами дружить, а не пытаться отнять у нас чего либо - как в смутные времена.

Во взгляде Романова, по-прежнему пылала ярость, но царь сдерживал себя. Юрию нужно было срочно придумать, на что перенаправить, готовый сорваться на него гнев венценосца.

- Я это говорю к тому, что с севера, Карл XI, благодаря Редукции, которая как мне недавно сказали, дала его государству капитал с ежегодным доходом около 2,5 млн. далеров. Провёл реформу военного дела, нарастив мощь своей армии. Не дай бог, он решит расширить границы своего государства за счёт России. Поэтому государь, я и хочу, чтобы у тебя к тому моменту было оружие, которого не у кого нет. И армия, умеющая с ним обращаться. Пусть король считает, что ему лучше воевать с Речью Паспалитай или с Данией, но не с Московией. Где его, гарантированно побьют.

- Ты опять учишь, что мне делать, а что нет?! - Негодование кипело, постепенно усиливаясь, и грозило обрушиться в лучшем случае, монаршей немилостью.

- Нет, государь, я лишь говорю что думаю. Все решения, только тебе принимать. Как скажешь, так и будет. - С этими словами, Гаврилов театрально склонил голову. - Я с радостью выполню любую твою волю.

К счастью Пётр не обратил на эту игру внимания. А немного подумав, твёрдо и властно, задал вопрос:

- А коли на Шведов пошлю, пойдёшь?!

- Попрошу у тебя время, чтоб подготовить и хорошо вооружить ваше войско и пойду.

- А почему не сразу выступишь в поход?!

- Потому что, хочу, чтобы "Виктория" только за тобой была государь.

- Вот в этом молодец. - На сей раз, монарх говорил спокойно и без лишних эмоций. - Правильно мыслишь. Россия должна быть великой, только больше не лезь в царские дела. Тебе мои планы неведомы и не тебе решать, с кем и как мне дружить. А сейчас, покажи мне эти … как их там - малые корабли.

- С удовольствием государь, тем более они боевые.

От этих слов у будущего императора снова резко улучшилось настроение. И он первым, чуть ли не бегом покинул лабораторию, где недавно распекал Гаврилова, его за излишнюю болтливость. Когда они вдвоём спустились по крутому спуску к Дону и вошли в деревянный ангар, где стояли скрытыми от чужих глаз парочка Бронекатеров проекта 1124. Царь даже замер, не в силах поверить своим глазам и осознать увиденное. Затем развернулся к Юрию, и оторопело поинтересовался:

- А где на нём парус ставить, или он, на вёслах ходит?

- Государь, ни того, ни другого здесь не надо.

Венценосный гость, с большим вниманием, ещё раз осмотрел катера. Подойдя вплотную, постучал по борту кулаком и выдал свой вердикт:

- Конечно не надо, оно же у тебя всё железное! Попадёт в воду или утонет, или перевернётся и тут же, на дно уйдёт! - С нескрываемой усмешкой, он продолжил. - И этим, ты меня хотел убедить в правоте своих слов?

- Государь, дозволь мне его на воду спустить. А там, я тебе всё продемонстрирую.

- Изволь, потешь меня. Глядишь, не казню, а шутом сделаю.

Назад Дальше