Тогда было популярно продавать сирот на ночь, в уплату долгов. Я пожертвовал большие деньги и в качестве благодарности мне дали выбрать с кем из них провести ночь. Мальчишка привлёк моё внимание. У него были совершенно белые волосы. Не натуральный цвет. Седые. В уме он представлял самые извращённые картинки на которые был способен человеческий мозг того времени. До меня он имел популярность среди других "клиентов". Я провёл с ним одну ночь. Затем пожертвовал ещё денег. Потом ещё. Ещё. Подобная благотворительность уже входила в рамки подозрительности и я помог мальчишке сбежать. Он ничего не сказал, когда я поставил его в известность о своих намерениях. Я назвал его Люцием и поселили вместе со мной в одном из загородных домов. На братьев он не обращал внимания, но почти ежедневно где-то пропадал. Потом стало известно, что это были тайные встречи с отцом. Я испугался, как испугался бы любой на моем месте и убил человека, надеясь, что тому ничего не известно. Мальчишка возненавидел меня, но я не зря оставил его в молодом теле навечно. Он не мог сопротивляться, как бы делали это старшие братья, взбей мне в голову поразвлечься. До твоего прихода он так и не смирился со своим положением.
Я не буду отвечать перед тобой, Ханна. Если в чем-то и есть моя вина, то твоё тело искупит его сполна.
Пока Габриэля не было, Ханна не знала куда деться, ходя по кругу в вип комнате, она по нескольку раз открывала дверцы мини-бара, пинала стены и мебель, пока не добралась до кнопки выдвигающей кинотеатр. Им недавно пользовались, шнуром к телевизору был присоединен мобильный телефон. Плеер застыл на файле "00719". Ханна нажала на "плей" и откинулась на диван, сжимая кулаки, но ничего не происходило. Плазменный экран в треть стены вещал чёрно-белые помехи.
- Ну же, ну же…
Немного погодя по черному прямоугольнику пошли белые горизонтальные полосы, менявшиеся в размерах. Со стороны колонок раздался треск, девушка чуть не подскочила на месте, принявшись лихорадочно искать кнопку громкости.
- "… снимает?".
- "Да, вроде… хотя, знаешь, я не уверена".
Это были девичьи голоса. Один насмешливый и совсем молодой, другой - более грубый и смелый.
- "Там есть кнопка записи, та что сбоку".
- "А, точно. Вижу. Всё".
Картинка появилась. Чей-то глаз. Обычный миндалевой формы карий глаз. Чёрная толстая оправа очков. Короткий нос пипочкой. Веснушки. Щеки. Девушка отходила от камеры, страхуя её руками. Боялась, что свалится, но та держалась.
- "Кажется готово".
Помещение для съёмок было выбрано крайне удачное. Белые стены, низкий потолок с проходившими вверху батареями. Явно подвал какого-то дома. В объектив входил кусок кожаного дивана и одно кресло. Ну, и девушка-служанка, очень напоминавшую ту, что носилась по дому Лепидов.
- "Всё. Иду-иду".
На записи Ханна Дайрон в чёрных спортивных штанах, приспущенных ниже талии и белой перевязкой на груди, прошла перед камерой, подталкивая незнакомку к выходу. Сама уселась в кресло, вытягивая вперед ноги.
- "Чёрт, я даже не знаю с чего начать, - это был ЕЁ голос. - Это сообщение для тебя, мой дорогой клон. Тебе должны показать эту запись, когда придёт время. Если хочешь знать, что это за отрезок времени, то поспешу обрадовать тебя, Императора они уже убили".
Она снова отмотала назад.
- "В восемьдесят девятом мы планировали сбежать из Америки. Стивену исполнялось шестнадцать, он вступал в права наследования, отец подарил ему власть, отдалился от нас. То что я тебе скажу сейчас, ты скорее всего, не захочешь услышать или тебе это покажется бредом, но… когда Стивен был молод, мы выглядели точно так же как сейчас".
Стоп. Назад.
- "… точно так же как сейчас. Что же это значит, чёрт, да? Думаю, додумывать придётся тебе. Я не вспомнила ничего из событий предшествующих тому дню, - девушка на записи поморщилась. - Они не столько давали кровь, сколько брали. Ты и сама поймешь это, когда проснешься. Интересно, сколько времени пройдет…".
Стоп. Назад. Ханна так разволновалась, что не сразу заметила плачевное состояние клона на записи. Ушибленная скула и покрасневшие глаза.
- "Мне надо идти. Закат".
Изображение исказилось, пошло белыми полосами на фоне противного, шуршащего звука. Ханна продолжала смотреть на экран даже когда появилась надпись "нет сигнала".
- Ты сказала показать её в тот момент, когда она смогла бы изменить ситуацию, - пророкотал Габриэль сзади. - Я уверен, что твой взгляд немного освежился и с этого дня ты не будешь плыть по течению, а взвесишь все за и против.
Двуликий отцепил мобильный, сложил шнур и выключил телевизор.
- Тебе нечего делать в нашей политике. Безусловно, ты сможешь защититься в схватке, но интриги власти - не твой конёк, а как проклятый Цезарь я не смогу постоянно находится рядом. То, что иллюстрий Джованни приглашает тебя разделить с ним власть, не значит, что он или я в одной команде. Мы - представители разных семей. Как Цезарь я буду поддерживать власть своего Августа, но не его самого. А ты в свою очередь сможешь только пользоваться собственным положением в своих же интересах. Игра опасна и ты не знаешь правил.
- О каких играх идёт речь? - качнула головой, по-прежнему сжимая пульт. - Ты манипулируешь им!
Бывший сосед оттянул галстук, убирая со стола тарелку винограда:
- Да? Будь я тобой, не орал бы об этом в публичном месте.
Ханна вытащила нож:
- Я на этой записи не вру. Нониан знает?
- Он понятия не имеет, что мы вообще знакомы.
Некоторое время они буравили друг друга взглядом.
- Мне не нравится твоя роль. Я не она и повторять не буду. Та Ханна умерла вместе с братом. Её нет.
- Тебя не интересует, как ты могла выглядеть так же в восемьдесят девятом? Как могла быть старше Стивена?
- Нет.
- Дайроны нацелены на селекцию, но даже им не знакомы древние обряды. Тебя выкрали из страны и омолодили существа куда более древней крови, чем собственная мать и отец.
Ханна подняла руки:
- Я не хочу об этом знать. Заткнись.
- Выслушай меня. У тебя нет повода сомневаться…
- Сомневаться в чем?! - вспылила. - Я тебя не знаю, а ты меня, кажется да, но от твоих волосатых мозгов ускользнула простая истина. Человек, потерявший память либо пытается её вернуть, либо забыть. Я посветила первому три года своей поганой жизни и теперь тщательно работаю над тем, чтобы упрятать этот период подальше! Почему я должна вспоминать что-то? Почему все пытаются напомнить мне о том, что было? О Стивене? О Дайронах? О долбанном Максимильяне? Было так трудно закопать эту запись к чертям?!
- Но тогда ты не узнала бы…
- О том что молодею время от времени?! Чёрт, Габриэль! Все же элементарно просто! У меня теперь на одну огромную проблему больше!
Габриэль потянулся к мини-бару и взял первый попавший графин. Промочил горло.
- Речь не столько об этом сколько… - вздохнул. - Иллюстрий Джованни может и не силён, но очень проницателен. Боюсь, что Люций в курсе ещё со времён твоей комы. Если пешки Императора доберутся до Лепида, он всё им расскажет. Это очень редкий и занятный феномен, Ханна, лемуры могут захотеть разобрать тебя на кусочки, чтобы понять суть, ведь они никогда не стареют. Ты ни в коем случае не должна подпускать к парню Гракха или кого бы то ни было.
Двуликий воспользовался моментом замешательства и закружил по комнате:
- Ты - глава семьи телепатов. Теоретически, телепат сама, так как можешь пользоваться этой способностью посредству Лепидов в любой момент. У тебя есть имущество и собственное дело в Риме. Вожак волков перед тобой в долгу, как и иллюстрий Джованни, полагаю, ведь Император Цепион продержал бы его во сне, будь он у власти. Помнишь Эверда? Будущий Префект. Ты сможешь влиять на него через ту черноволосую кровососку. Новообращенной достаточно приказать и она кинется плыть в Америку брасом. Что я забыл? Пара служанки - слуга рода Цепионов. Породистый двуликий, я бы даже сказал, в чем-то похож на Дайронов только местного разлива и команд не раздаёт. А тот рыженький мальчик? Думаешь, я не знаю, что это он пичкал тебя посеребренным оружием? - усмехнулся. - Люций знает? Ты опасна, Ханна. И окружаешь себя опасными и влиятельными людьми. Становишься силой, с которой нельзя не считаться.
Каждая новая фраза была подобно удару под дых.
- А теперь представь, что творится в голове иллюстрия Джованни. Эверд - его слабость, единственный носитель родовой крови. Он ополчится против тебя, я не знаю, что можно сделать, чтобы заставить иллюстрия думать иначе.
- Эверд - Нониан? - нахмурилась.
- Он на кровной службе у иллюстрия. Я сам не знал, до определенного момента.
- Нониан ничего мне не сделает, - качнула головой.
- Не сделает он, сделаю я. Было бы странно отказать, получив прямой приказ, тебе не кажется?
Древнейшие законы Рима предоставляли отцу неограниченную власть. Отец являлся верховным руководителем во всем, что касалось домашней религии: он распоряжался всеми обрядами домашнего культа, как ему вздумается или, вернее, как ими распоряжался его отец. Никто из домочадцев не оспаривал его верховной жреческой власти. В качестве религиозного главы он отвечал за непрерывность культа, а следовательно, и за непрерывность рода. Все, что касалось этой непрерывности, - а в этом его главная забота и главная обязанность, - зависило от него одного. Отсюда вытекал целый ряд прав. Право признать или отвергнуть новорожденного ребенка. Право прогнать жену в случае бесплодия, так как род не должен прекращаться; или же в случае прелюбодеяния, так как потомство должно было быть чистым, без всякой примеси. Право выдавать замуж дочь, т. е. уступать другому власть, которую он имел над ней. Право женить сына: женитьба сына имела большое значение для продолжения рода. Право эмансипировать, т. е. исключать сына из семьи и из семейного культа. Право усыновлять, т. е. вводить чужого в культ домашнего очага. Право назначать перед смертью опекуна жене и детям. Все эти права принадлежали исключительно отцу и никому другому из членов семьи.
Отец мог продать своего сына. Хотя тот не становился полноценным рабом, paterfamilias мог требовать, чтобы сын был продан ему обратно. В таком случае он получал снова власть над ним и мог продать его вторично. Закон двенадцати таблиц разрешал повторять эту продажу до трех раз, но заявлял, что после троекратной продажи сын освобождался от власти отца.
Даже Плутарх писал, что в Риме жены точно так же, как и дети, не могли являться в суд даже в качестве свидетелей. Из всей семьи один только отец имел эту привилегию. За то он нес и ответственность за преступления, совершенные кем-либо из его домочадцев.
Но авторитет отца не был произволом. Он основывался на верованиях, которые коренились в глубине душ, и в этих же самых верованиях он находил и себе ограничение. Так, например, отец имел право изгнать сына из семьи, но он в то же время знал, что, если поступить таким образом, род может прекратиться и маны его предков подвергнутся вечному забвению. Он имел право усыновить чужого, но религия запрещала это делать, если у него был родной сын. Он мог прогнать свою жену, но при этом ему приходилось решаться порвать религиозную связь, которую брак устанавливал между ним и его женой. Таким образом, религия налагала на отца столько же обязанностей, сколько давала ему прав.
- Вам известно, о чем объявил Август несколько часов назад? - вечером того же дня, когда Ханна вернулась, её встретил Люций. - Совет отцов расширяется. В Риме появился новый paterfamilias. Peste Romana.
У Ханны не было сил, чтобы выслушивать и это.
- Гракх единственный, кто не знает, что речь идёт о вас и думает на одного из Совета Отцов. Paterfamilias очень сложно скрыться. Нас не так уж много в городе, да что там, в мире, и новые лица, несомненно, привлекают внимание. Он думает, что Римская Чума - это Фиорентин, но низшие сената пускают слухи, что убийца принадлежит нашей фамилии.
В коридоре она остановилась у двери в башню:
- И?
- Они выдумывают, что отец наш направлял Римскую Чуму, расчищал себе дорогу к власти. Желание осквернить связь между отцом и Нонианом даже после смерти одной из сторон мне претит… Я думаю, иллюстрий будет подкидывать трупы с записками на каждое совещание, выдавая их за творения ваших рук.
На осмысливание предложения ушло несколько секунд.
- Заходи.
Они закрылись внутри донжона. Люций сел на кровать, Ханна подперла стенку плечом:
- Нониан хочет убить тебя посредству Гракха, прочитай это в моей голове.
Лемур внимательно оглядел её лицо:
- Мы знали, что Габриэль станет ведущим. Он умен.
- Ты так же знал о…
- Я знаю очень много. Та запись была сделана, когда вы в первый раз вышли из комы в этом замке. Вы вспоминали так много, но не записали и половины. Не беспокойтесь, я не собираюсь рассказывать вам ничего из того, что послушал. Хотя бы потому, что мне это не выгодно, а я ещё не вызываю в вас негативных эмоций.
- Ну, если ты не считаешь раздражение негативной эмоцией…
- Я ассоциируюсь у вас с ребёнком.
Ханна приподняла брови.
- Вы постоянно называете меня "мальчишкой". Не то, чтобы мне было…
- Ты ребёнок.
В данный момент от лемура можно было ожидать чего угодно, но он просто пожал плечами и вздохнул, уставившись на собственные руки:
- А с кем отожествляете себя вы? Обо мне не беспокойтесь, я достаточно силен, даже если это незаметно. Езжайте, куда хотели.
Подобраться к машине на стоянке оказалось нереально. Десятки автомобилей разной степени вычищенности блистали под светом луны, почти полностью покрывая лужайку. Разве что проход у башни и ворот оставался свободным. Ханна залезла на ступеньку близстоящего джипа и таки высмотрела свой шевроле. Он был окружен автомобилями покрупнее.
Средство передвижения неожиданно пикнуло.
На парадное крыльцо сзади вышла высокая девушка и стуча каблуками направилась к машине. Ханна свела брови на переносице, когда незнакомка залезла в джип с водительской стороны и открыла дверь, явно приглашая внутрь. В салоне горел слабый свет. У девушки была длинная стрижка, беленькие волосы, ровный пробор. Две родинки на правой щеке. И это отсутствующее выражение лица, будто время остановилось.
Ханна быстро сказала адрес и хлопнула дверцей. "Падший ангел" перевёл взгляд на дорогу и джип с визгом вылетел за ворота. У Ханны не было слов. В обтягивающих черных брюках, футболке и кожаной куртке с заклёпками, старший сын Максимильяна выглядел в десять раз женственней, чем смотрелась бы Ханна в юбке. Он даже подвёл глаза и накрасил губы нежно-розовой помадой с блёстками! Выявить в нем мужчину было возможно разве, что по кадыку и немного большим, чем у женщин, кистям. Но смазливое лицо лемура казалось таким совершенством, что искать изъяны где-то ниже или выше было просто верхом безумия. Ханна словила себя на мысли, что не может отвести от парня глаз.
- Ээ, - она поправила напульсники. - Там будет много людей. Мужчин. И коли ты так разоделся, грех этим не воспользоваться. Мы растусуемся, как только пройдём охрану. Я пойду в закрытые комнаты, где меня знают, а ты останешься в общей зале.
Бледнолицый молчал рыба, изредка поглядывая в боковое зеркало. Одна большая рука на руле, другая на коробке передач. Странно, что он не носил украшений.
- Там будет много психически неуравновешенных, - сказала. - Не лезь им в голову без надобности.
Как бы то ни было, а доехали они менее чем через три часа. Подпольный клуб в здании общественной столовой, смежной с игровым комплексом, работал круглосуточно. Направляясь к заднему входу, Ханна сняла шарф. Приметив шрам, охранники быстро расступились. Пришлось притянуть лемура за талию и некоторое время изображать обходительность - главный зал и фойе принадлежали обычному казино, запрещенному законом. Всех клиентов здесь знали в лицо и Ханна была очень рада, что в таких кругах год или два отсутствия ничего не значили.
Они сделали ремонт. Бетонные стены подсвечивались неоновыми лампами, столики чуть больше обычного, чтобы при любом случае можно было разложить бумаги или несколько кейсов. Все клиенты были на удивление хорошо одеты, никак хозяин сменился. Офисные костюмы без пиджаков пришли на смену грязным нарядам рок-любителей. Вместо бандан значились дорогие укладки. Только вот толку от такого театра, если повсеместно несло алкоголем, потом и спермой. Все были под кайфом в этот вечер. Толпа у барной стойки, охрана, люди за столиками, танцовщицы в клетках, выделывающие упомрачительные виражи бёдрами. Лишь где-то по углам, рядом с задними комнатами, в одну из которых Ханна поспешно просочилась, веяло пороховой гарью и одеколоном. Кожа буквально пропиталась табачным зловонием, пока она пролезала через толпу.
Лемур проводил её странным неодобрительный взглядом, а на фразу "Тусуйся здесь", изобразил чуть ли не оскорбленную честь.
- Привет, киска, иди к дяде на коленки…
Прошло более часа, прежде чем один из местных информаторов раскололся и начал торговаться. Полетели фотокарточки, личные дела, клички. Несколько минут они играли в "угадайку". Расслабившийся мозг, вкусивший водки с колой напрягать было только в радость. Под общий гогот неприемлемые объекты закреплялись на стенку и получали меткое попадание дротика в физиономию. Кто-то начал стрелять. Осталось три варианта и всего два часа до рассвета. Ханна откланялась.
На выходе представитель охраны затормозил её и показал пальцем на один из мониторов сверху. На нём светловолосая девушка сидела на коленях у лысого мужика в чёрной майке. Ханна толкнула дверь и направилась в их сторону…
- …киса, это ты с… пришла?
Кривые пальцы с мозолями теребили дешевую Marlboro. На носу очки, волосы и шея были предусмотрительно прикрыты. Совсем не изменился.
- … как стёклышко, - руки мужика с вытатуированными буквами на фалангах поднялись вверх по спине лемура. - Только уж больно сильно даёт по печёнкам и оружие…. Сучонка могла избить любого до потери сознания… за трупом тут же приезжали и заметали следы, так что на следующий день человека забывали подчистую…. до сих пор загадка. Мы даже ставки делали, когда-то. Я всё продул. Девка твоя не из ОПГ и не сама по себе. Крыша у неё есть, сечёшь? Да такая, что никто рыпаться в её присутствии не станет…
Ханна подошла достаточно близко. Флавий немедленно встал с колен мужика и кивнул в его сторону. Мол, забирай. Как быстро он его вычислил?