Вот и все, что он успел увидеть, прежде чем Трайкер сдвинулся с места и исчез. Инопланетянин резко выпрямил свое гибкое тело, одновременно отшатнувшись назад на своих коротких ногах от тела Джимми, и прыгнул, а его плавники растопырились во все стороны, дабы удержать равновесие. Он распластался по каменному склону, а шорох камней был заглушен отчаянным криком Джеки.
Мгновение Трайкер лежал там, где упал, потом огляделся. Он находился там, где днем производил операцию, осознав это, он вспомнил о тропинке среди кустов, по которой нес ребенка к кораблю. Как можно тише он стал пробираться к воде, все еще не решаясь подать знак Тес.
Позади себя он слышал крик существа, увидевшего его. Кажется оно кричало:
– Джимми! Джимми! Проснись! Что с тобой?
Но Трайкер не мог понять значения слов. Зато он ясно различил звук бегущих ног по тропинке, ведущей к городу. Мгновенно он подал сигнал Тес и, избегая предосторожностей, побежал к границе шахты. Слабое свечение обозначило под водой люк в корпусе корабля, и он нырнул в воду. Через несколько секунд он был уже внутри, за панелью управления, люк закрылся за ним, и, не мешкая, Трайкер стремительно направил маленький корабль вверх, сквозь струи дождя и пелену облаков, в пустоту за пределами Земли.
Пока больного осматривал доктор, Джеки рассказал отцу все, что знал, и был конечно огорчен тем, что в его историю слабо верили. Он был уверен, что существо, склонившееся над его братом, было с крыльями и улетело. Доктор к тому времени уже заметил рану на шее Джима, и глава семьи Уэйд пытался вспомнить все, что он знает о летучих мышах-вампирах.
Доктор Энверс, вошедший как раз в этот момент, молча прослушал, что говорил отец, пожал плечами и прервал:
– Что, собственно, вам не нравится в истории мальчика? – спросил он. – Я не слышал всех подробностей, но, похоже на то, что мальчик прав. Кроме того, – добавил он, увидев закушенную губу и полные предательских слез глаза Джеки, – он взволнован и очень устал, Джим. Будет лучше, если ты отправишь его спать и расспросишь завтра.
– Я не верю в его историю, потому что это невозможно, – ответил Уэйд, – если бы ты сам все слышал, ты бы со мной согласился, а мне не нравится…
– Может быть, как ты и говоришь, это невозможно, но с другой стороны, если ты полагаешь, что Джимми укусила летучая мышь, забудь об этом. Укус любого животного был бы так же инфицирован, как и нога мальчика, а здесь кажется все обработали и простерилизовали. Ранка практически зажила, скорее всего это был прокол каким-то специальным инструментом. Я не знаю, что это могло быть, да и не важно, это самое последнее, о чем следует беспокоиться.
– Я же говорил! – тут же встрял Джеки. – Я видел не твоих дурацких мышей. Он был огромный – больше меня. Посмотрел на меня и улетел.
Энверс положил руку на плечо мальчугана и взглянул ему прямо в глаза. Мальчишка вспыхнул, и его маленькое тельце задрожало от негодования.
– Все в порядке, малыш, – мягко сказал врач, – запомни, ни твой отец, ни я никогда не слышали о таких вещах, а человеку свойственно пытаться все понять с точки зрения того, что ему известно. Так что пока забудь об этом и иди спать. Завтра утром мы вместе пойдем посмотреть, что могло случиться.
Пока врач все это говорил, он внимательно наблюдал за выражением лица Джеки и вдруг заметил крошечное пятнышко, со слабой красной точкой посередине горла, почти там же, где была рана у Джимми. Доктор замолчал, подошел поближе, чтобы осмотреть его, и Уэйд замер в своем кресле. Однако Энверс не сказал ни слова и отправил мальчика спать, не дав отцу шанса продолжить свой разговор. Затем он уселся в кресло поразмыслить над случившимся, и некое подобие улыбки играло на его лице. Наконец, Уэйд прервал молчание.
– Что у Джеки на шее? – спросил он – то же, что и у…
– Нет, это не похоже на рану Джимми, – ответил Энверс, – если вам нужно мнение врача, я бы сказал, что это укус комара. Не пытайтесь связать его с тем, что произошло со вторым мальчиком. Если бы Джеки почувствовал что-то странное, он бы вам сказал. И помните, он пытался рассказать вам довольно необычную историю. Если бы я был на вашем месте, я бы перестал беспокоиться. С Джимми все будет в порядке, а с его братом вообще все в порядке. Я понимаю, вполне возможно увидеть нечто драматическое в укусе насекомого, я и сам в юности читал графа Дракулу, но избавьте меня от перечитывания этой книги заново. Вы образованный человек, Джим, и я отношу ваши сомнения насчет вашей озабоченности о Джимми.
– Но что же все-таки видел Джеки?
– Опять же с медицинской точки зрения он не видел ничего. На улице темно, и у него совершенно нормально разыгралось воображение, ведь он ребенок.
– Да, но он так убедительно рассказывал…
Врач улыбнулся.
– Джим, ты и сам был достаточно убедителен, когда я вошел. Когда человек спорит, его убежденность возрастает. Я думаю, тебе тоже надо последовать моим рекомендациям для Джеки и пойти спать. Незачем о них беспокоиться.
Энверс встал и протянул руку. Мгновение Уэйд смотрел с нескрываемым сомнением, потом вдруг рассмеялся, поднялся с кресла, пожал руку доктору и проводил его в коридор.
Тес, как и Уэйда, кое-что беспокоило. Когда Трайкер вернулся из комнаты управления, удовлетворенный тем, что корабль лег на радиальный луч передатчика, она наконец-то смогла облечь свои мысли в слова.
– Что же делать с человеческим существом, которое видело тебя? – спросила, она.– Мы три дня пытались соблюсти закон, который запрещает нам показываться обитателям данной планеты. А теперь, когда ты поступил с точностью до наоборот, кажется, тебя это нисколько не волнует. Ты думаешь, этот обитатель подумает, что ты существо сверхъестественного происхождения, как предполагает автор путеводителя?
– Нет, моя дорогая. Я уже говорил тебе, что это чистейшая чепуха. Человечество совершенно определенно находится на стадии высокого развития научных достижений, и даже думать нечего о том, что его удовлетворит теория о сверхъестественных существах. Нет, совершенно ясно, они знают о нас, и я почти уверен, что еще со времен визита автора путеводителя.
– Но, может, они просто не поверили тем, кто видел наших путешественников, и не поверят тому, кто видел тебя?
– Они не могут так поступить! Если только не предположить, что все, кто нас видел не только патологические лжецы, но и, имея такую репутацию среди своего народа, все равно находятся среди них. В любом другом случае для того, чтобы опровергнуть их рассказ, пришлось бы придумать слишком длинную и неестественную цепочку причин, которая не удовлетворила бы ни один ученый ум. Я повторяю, они знают, кто мы, и им должны быть разрешены межгалактические перелеты еще со времени их первого осмотра. Вряд ли они изменились за семьдесят лет, по крайней мере вряд ли их технический прогресс был столь стремительным. И именно поэтому, моя дорогая, я не волнуюсь. Я подам рапорт властям, как только мы доберемся до Блана, о том, что здесь произошло, и я не сомневаюсь, что они последуют моим рекомендациям и немедленно пошлют официальных связных к человеческой расе.
В то же мгновение он улыбнулся, но улыбка исчезла с его лица.
– Я должен извиниться перед тем ребенком, чью жизнь я подверг риску, и перед его родителями, они, должно быть, сильно волновались. Представляю себе, как я буду это делать.
Он повернулся к жене.
– Тес, ты бы не хотела провести мой следующий отпуск на Земле?
Ответ
Альвен Уорен повис около прозрачного иллюминатора вспомогательной ракеты и с нескрываемым интересом заглянул в него. Предмет, который привлекал его внимание, висел в нескольких милях и потихоньку дрейфовал им навстречу. На первый взгляд он не производил особого впечатления: простой металлический шар, поблескивающий в солнечных лучах. Блеск его поверхности несколько смягчался второй полупрозрачной оболочкой. На таком расстоянии он даже не выглядел слишком уж большим; ничто не говорило о том, что усилия по созданию внутренней сферы потребовали уже более семидесяти лет и двести миллионов долларов, хотя она и была еще далека до завершения. За это время в среднем она поглощала примерно четверть гигантского "фонда прорыва", основанного путем отчислений от каждого учебного института на Земле и, в отличие от большинства научных проектов, находящихся на столь ранней стадии, уже принесла существенную выгоду.
По мере приближения ракеты начинались вырисовываться более мелкие детали. Внешняя оболочка потеряла свой полупрозрачный ореол и предстала серебряной паутиной, металлическим сетчатым экраном, окружающим более плотное ядро. Уорен знал, что сетка предназначена для того, чтобы защитить деликатные электронные компоненты от потоков электронов, испускаемых солнцем. Это было все, что он знал о структуре данного объекта, так как Альвен Уорен в физике почти не разбирался. Он был психолог и имел достаточно букв после имени, чтобы отмести любые сомнения в его интеллекте, но язык амперов и вольтов, эргов и дин был для него чужд.
Пилот ракеты с пассажиром знаком не был, и его замечания особой пользы никому не принесли.
– Мы войдем в контакт примерно минут через пятнадцать, – сказал пилот. – Нам запрещено использовать ракетные двигатели поблизости от этого устройства, поэтому мы вынуждены начать торможение до безопасной скорости контакта, по крайней мере, за двадцать миль. В связи с этим окончательное приближение и занимает столько времени. Они не любят, когда поблизости от них появляется то, что они не могут учесть заранее. Это относится к потокам электронов и молекул, точно так же как и к атомным конвертерам.
– А какие у них могут быть претензии к ракетным выхлопам, если они не направлены в сторону станции? – спросил Уорен. – Какое влияние может оказать струя газа в миле от станции?
– Никакой непосредственно, но газ расползается, а некоторые элементы отходов ракетного топлива легко ионизируются в солнечных лучах. Мальчики, сидящие внутри, уверяют, что выхлоп ракетных двигателей в пяти милях от внешней сферы приводит у них к сбою в некоторых цепях. Говорят, что это происходит, когда молекулы, просочившиеся через защитный экран, начинают ионизироваться. С моей точки зрения, это выглядит несколько надуманным, но я в этом плохо разбираюсь. Я знаю, что эта машина половину времени не работает по причинам, которые пока точно неизвестны, но это вызвано магнитными отклонениями примерно такого же порядка, как те, что я упомянул. Здесь, вблизи от станции, я очень осторожно обращаюсь с двигателями: причини я неприятности более одного раза, и это мне может стоить работы, а управление в моих бумагах сразу же хлопнет штамп "недостаток профессионализма", и тогда придется покрутиться, прежде чем я смогу найти другую работу.
– Коли вы регулярно совершаете такие полеты, то, полагаю, вас не особо затрудняют все эти хитрости.
– Я уже привык. Я делаю такие полеты по доставке сюда необходимых запасов каждую неделю вот уже почти три года, а в промежутках бывают еще и специальные рейсы. На этом корабле доставляется все, что нужно им там, на станции, а иногда из дома едут еще и умники, которым надо решить какие-то свои задачи, они не верят, что машина сможет справиться с этим без их присутствия, – пилот искоса взглянул на Уорена. – Большинство из этих парней могли рассказать мне про компьютеры такое, о чем я и не подозревал. Вы первый экскурсант за мою практику. Я никак не думал, что университеты отважатся на такое. Вы журналист?
Уорен улыбнулся
– Не могу осуждать вас за такие идеи. И должен признаться, что я ни бельмеса не понимаю в современных компьютерах. Эта станция, к которой мы подлетаем, для меня всего лишь название. Но у меня возникли некоторые трудности. Не знаю, можно ли выразить мою проблему в тех терминах, которые используются здесь. Я плохо разбираюсь в математике и все же решил проконсультироваться с местными операторами, чтобы выяснить, могут ли они мне помочь, – он кивнул головой в сторону огромной серебряной сети, которая теперь закрывала уже весь иллюминатор. – Мы уже подошли совсем близко, да?
Пилот, не говоря ни слова, кивнул головой и повернулся к сиденью перед пультом управления, оставив на время свое любопытство. На самом деле, так как было запрещено пользоваться двигателями, он мало что и мог сделать во время этой "посадки", но чувствовал себя увереннее, сидя перед панелью управления в то время, как монолитный корпус корабля дрейфовал вдоль упругой металлической сети статического щита до момента, пока не будет схвачен металлическими захватами. Захватами, которые приводились в действие электромоторами, сконструированными и спаренными таким образом, чтобы магнитное поле, сопровождающее их работу, невозможно было определить уже в нескольких футах. Захваты сомкнулись, и качка корабля, по мере того как кинетическая энергия поглощалась упругой металлической сетью, постепенно успокоилась. Пилот отключил систему управления и с улыбкой поднялся.
– Мне рассказывали, – сказал он, – что когда экран был еще только построен, а это было примерно сорок лет назад, какой-то умник решил, что корпус ракеты, доставляющей сюда все необходимое, должен быть изолирован, чтобы не изменять уравновешенный заряд внешнего экрана, для этого они покрыли корпус гидроокисью алюминия. Полагаю, что на самом деле это был очень тонкий слой, хотя и вполне хороший изолятор. Ракета пошла на сближение как раз в то время, когда на станции была запущена задача, – его улыбка расплылась шире. – Я уж не знаю, какова была емкость образовавшегося таким образом конденсатора, но на станции есть один оператор, у которого самое любимое ругательство – это имя одного из членов правления. Подозреваю, после этого им пришлось поменять несколько тысяч элементов. Теперь они рассматривают обеспечивающие корабли как неизбежное зло и приостанавливают работу, пока накопившийся в экране заряд стекает к нам в корпус.
– А как я попаду в главный отсек? – перебил его Уорен, которого не очень-то интересовали местные исторические анекдоты.
– Недалеко от нас в сетке будет открыто входное отверстие. Сейчас появятся люди для разгрузки, они и покажут вам дорогу. Вам надо будет надеть скафандр. Пройдемте со мной, я вам помогу с ним управиться.
Они прошли из кабины управления в небольшую комнатку, расположенную между кабиной и грузовым отсеком, и через короткое время психолог был уже облачен в громоздкий, но гибкий костюм. Человек должен его надевать, чтобы выйти наружу из металлического пузыря, который унес так далеко от родной среды. Пилот тоже надел скафандр и проводил пассажира до главного воздушного шлюза.
Уорен уже более или менее привык к невесомости за время своего полета к станции, но соприкосновение с таким бесконечным пространством на какое-то мгновение вывело его из равновесия, и он схватился за руку фигуры, парящей рядом с ним. Пилот, поняв его состояние, придержал своего спутника, и через несколько мгновений они уже смогли оттолкнуться от выхода из шлюзовой камеры по направлению к металлической трубе, вход в которую, отмеченный зажженной табличкой, маячил примерно в тридцати ярдах от них. Когда они приблизились ко входу, оттуда выплыли четыре человека, также одетые в космические скафандры. Появившиеся; люди заметили их и подождали, чтобы поймать парящие тела посетителей. Уорен увидел, что он "приземлился" в пределах досягаемости толстого жгута серебряных кабелей и, повинуясь жесту одного из космонавтов, ухватился за него. Радиостанция в его скафандре, очевидно, не была настроена на дежурную частоту, а как он узнал после, она вообще не была включена. За это время пилот перелетел обратно к открытому люку своего корабля и исчез внутри.
Через несколько мгновений открылась большая дверь, находящаяся ближе к корме, недалеко от воздушного шлюза, которым воспользовались пилот и Уорен, и четыре космонавта полетели к ней. За дверью сразу же начинался грузовой отсек: на станции для удобства пользования все запасы паковались в герметичные контейнеры, а во время разгрузки эта дверь открывались как раз напротив отверстия в защитном экране. Психолог с интересом наблюдал, как один из космонавтов полетел обратно ко входу в тоннель, держа в руках, защищенных перчатками скафандра, веревку. Он закрепился рядом с Уореном и начал тащить веревку, за которой в тоннель последовала, казалось, бесконечная вереница запечатанных металлических ящиков. Первый ящик сопровождал еще один космонавт, который принял веревку из рук поджидавшего его товарища и исчез с ней в глубине тоннеля. После короткой паузы цепочка контейнеров проследовала за ним в глубину металлической трубы.
Вся разгрузка заняла менее четверти часа. Уорен вместе с остальными космонавтами уцепился за последний контейнер, проплыл в глубину тоннеля и оказался в просторном помещении, способном, очевидно, вместить весь груз. Как только закрылась дверь, ведущая в тоннель, один из космонавтов нажал находящуюся рядом с ней зеленую кнопку, и через несколько секунд уши постепенно начали различать звонок, который сообщал о возрастающем воздушном давлении.
С небольшой помощью со стороны Уорен освободился от скафандра, когда увидел, что это начали делать другие, а, раздевшись, сразу подлетел к одному из членов разгрузочной команды.
– Вы не подскажите мне, как найти доктора Вайнсера? – спросил он. – Доктор должен ожидать меня, я с ним несколько раз связывался еще с Земли.
Человек, к которому он обратился, взглянул на него своими бледно-голубыми глазами, находившимися на целых семь дюймов выше психолога, рост которого составлял пять и девять десятых фута.
– Вы, должно быть, доктор Уорен. Вайнсер говорил мне, что вы, возможно, прибудете с этой ракетой. Сейчас я вас отведу к нему. Кстати, меня зовут Радд. Здесь есть что-нибудь ваше? – спросил он, махнув рукой в сторону парящих по обширному помещению ящиков.
Остальные члены разгрузочной команды, не торопясь, ловили ящики и для удобства вскрытия пристегивали их к стенкам отсека. Уорен утвердительно кивнул головой.
– То, что относится к моей проблеме, занимает несколько кубических ярдов в багаже. Ящики аккуратно маркированы, поэтому трудностей с поисками не будет. Послушайте, вы не можете включить какое-нибудь вращение для центробежной гравитации? Я все еще не очень уверенно себя чувствую в невесомости.
– Полагаю, можно, хотя будет очень трудно сохранять сферическим экран уже с одной единицей гравитации на его краях. Но мы уже давно пришли к тому выводу, что намного проще нянчится с посетителем, чем включать систему вращения. Так что вам придется находиться в невесомости все время вашего пребывания здесь, – он вдруг посерьезнел. – На самом деле, я сомневаюсь, что Вайнсер сможет вынести хоть какое-то ускорение. Сами увидите, когда встретитесь с ним.
На это замечание Уорен вопросительно поднял брови, но белокурый гигант не стал больше вдаваться в подробности. Он резко отвернулся от психолога и, даже не извинившись, оставил его, присоединившись к остальной команде, чтобы помочь закреплять оставшиеся ящики. Эта работа заняла значительно больше времени, чем сама разгрузка. И Уорену ничего не оставалось, как сдержать свое нетерпение и любопытство до окончания работ.