Семена Николаевича Васильева? Вообще-то, он тоже Я. Только он, кажется, уже не сможет вернуться. Ему просто некуда, потому что есть Семхон - лоурин из Рода Волка, который тоже Я. Сижу на холме, обернув хвостом лапы, и говорю с ночным небом. Такого меня совсем мало - несколько тысяч, наверное. Из них в Среднем мире - десятки. Но в каждом все, кто был и кто будет: вот это Я кричит в родовых схватках, а вот это Я уже много часов втроем гонит оленя… Ах, как давит тетива на мозолистые кончики пальцев - попаду! Вот и все? Нет… Не хватает кого-то или чего-то… Как музыкальной фразе не хватает заключительного устойчивого звука, как жаждущему не хватает последнего глотка, чтобы напиться, как голодному последнего куска… Ведь Я же просил его вернуться!
КОГО?!
Для этого Я обозначено место во мне. Оно найдет его, если вернется… Это же рядом с Васильевым и Семхоном…
Ну же!
Кто?!!
Имя! Имя!! ИМЯ!!!"
И оно возникло.
Прозвучало? Пролетело? Протекло? Нет, просто возникло. Оно не было звуками. Но в нем были и звуки.
Он принял, впитал, проглотил, вдохнул, услышал.
И рванулся по бесконечному тоннелю назад.
Океан боли принял его. Этот океан заполнил и растворил почти все. Остались только когти или зубы, сомкнувшиеся и не отдающие то, что получили.
* * *
Прохладная ладошка легла на лоб, потом погладила волосы на голове и жесткую бороду на щеках. "Я что, котенок, что ли?" Семен смущенно улыбнулся и поднял веки. Ветка сидела возле него на корточках, и глаза ее что-то излучали.
Семен посмотрел на свою женщину, потом на грубую вязку жердей в крыше вигвама и вспомнил все. Это оказалось нетрудно, потому что только "белые" люди думают, будто нельзя быть Землей, Небом, Зверем, Птицей и Человеком одновременно. Только они считают, что "я" - всегда один, а "мы" - это много.
- Я был очень грязный, когда… когда выполз наружу?
- Конечно! - засмеялась Сухая Ветка. - Как всякий новорожденный.
- Прости…
- Ни за что! Если только… Если только помоешь меня и нашего ребенка, когда он родится.
- Обязательно, - пообещал Семен и засмеялся.
Это было действительно смешно: он столько лет боялся смерти, а теперь оказалось, что зря. А ведь жизнь без страха смерти совсем иная - она по-настоящему прекрасна.
И эта новая жизнь для него только начинается.