- Хорошо! - похвалил Ойланг. Приставил к земле раструб аннигилятора и начал работу. Ильгет сделала то же самое.
Снимали почву понемногу, по десять-пятнадцать сантиметров. Ильгет повторяла все действия Ойланга, для спасателя это обычная работа. Отыскивать людей в завалах, после землетрясений и взрывов... Ойланг держался уверенно, и эта уверенность придавала сил - Ильгет казалось, что ребят наверняка удастся спасти. Арниса... Арнис, только имя и крутилось у нее в голове. И чтобы избавиться от наваждения, она начинала молиться...
Ойланг снимал слои все тоньше и тоньше. Они углубились в землю, формируя ступеньки - даже на нескольких метрах глубины земля сгорела и представляла собой спеченный гравий... И наконец прибор показал под тоненьким слоем земли - пустоту.
- Сейчас, - пробормотал Ойланг, - Иль, отойди, я сам сделаю.
Он аккуратно снял оставшийся слой. Под ними открылось пустое пространство. Ойланг посмотрел на собаку - Дарк возбужденно закрутился и спрыгнул вниз. Вслед за ним помчался Виль.
- Они нашли, - уверенно сказал спасатель, - пойдем? Возможно, наши ранены.
Ильгет спустилась под землю вслед за Ойлангом. Пустота завершалась длинным и узким коридором - туда и умчались собаки. Они не лаяли, значит - не дэггеры там...
- Идем! - они двинулись по коридору. В самых узких местах Ойланг чуть расширял проход, действуя аннигилятором. Внезапно чья-то фигура возникла в свете прожекторов.
- Арнис! - вскрикнула Ильгет. Броня коснулась брони, Арнис чуть прижал к себе любимую, насколько позволял бикр.
- Господи, Арнис, - проворчал Ойланг, - я уж думал, это дэггер... еще б немного, палить бы начал. Остальные где?
- Иост ранен... ему плохо, - быстро сказал Арнис, - Иволга с ним.
Иоста подняли на поверхность. Ему действительно было очень плохо. Плевок дэггера практически сжег бикр, а потом Иоста завалило камнями. Пришлось аккуратно разбирать завал аннигилятором, предварительно наложив жгуты на раздавленные ноги.
Иволга взяла транспортный ландер, в который уложили раненого, с ним вместе отправился Венис. Сделать что-нибудь существенное как врач в этих условиях он не мог, только то же, что и любой другой - поставил зена-тор с противошоковым раствором, затянул ожоги псевдокожей, зафиксировал переломы. И все же Венис полетел с раненым, сопроводить его до космопорта - где была построена вполне современная больница, где Иоста примут квиринские врачи.
Выяснилось, что погибла одна из собак, Тэйра, принадлежавшая Марцеллу.
Остальные еще несколько часов рыскали в красноватом тумане, чтобы окончательно убедиться - все дэггеры уничтожены.
Ильгет ощущала необычный подъем. Ей до того было радостно, что она лишь из приличия сдерживала рвущуюся на лицо улыбку. Да впрочем, ведь ничего грустного нет - они только что были у Иоста, тому гораздо лучше. Он уже смеется, ест самостоятельно. Возможно, до Квирина уже и на ноги поднимется.
А так... ну одна собака погибла, ее Ильгет знала постольку-поскольку, Марцелл, конечно, ходит в расстройстве. Дело обычное.
Задание выполнено. Война окончена. Скоро домой! И главное - вот-вот уже, сейчас они увидят Агрену.
Оказывается, Ильгет так стосковалась по ней... По Риде, Ганниксу, да всем членам маленькой общины. И конечно, Эннори. Очень хочется увидеть Эннори! Это даже не так, как обычно, когда привяжешься к кому-нибудь... Что-то совсем необыкновенное связывало Ильгет с этими людьми. Такое светлое - может, и в жизни-то больше такого не было, и не будет. Ну разве, что с Арнисом - но Арнис - это вообще вся жизнь, это второе Я, это мое ВСЕ.
Когда Ильгет думала об Агрене, вспоминалось вот это - блестящие узкие листья ив, темная река, безудержно сияющее небо. Свет какой-то, будто не от солнца, а просто небесный, необычный, ясный свет - и вода дрожит в ладонях, стекая на склоненную голову. Ильгет посмотрела на Иволгу - подруга тоже улыбалась чуть рассеянно, каким-то своим мыслям. Взглянула на Ильгет, блеснули глаза.
- Ну что, Иль... Чужеземка знает науку тэйфи?
- Чужеземка много чего знает, - ответила Ильгет на гэллийском.
Три собаки - теперь без всяких костюмов - лежали позади кресел. Белая Атланта, золотая Ноки, коричневый Виль.
- Помнишь, как мы демонстрировали с Гладиатором высокий класс? - спросила Иволга.
- Ну, высокий класс ты продемонстрировала в пещере, с дэггером... Попробовал бы Панторикс такой зверушкой поуправлять.
- Что верно, то верно...
- Что мне не нравится, - сказал Арнис, не оборачиваясь - он вел ландер, - то, что все-таки мы очень уж сильно исказили естественный ход этой цивилизации. Я как социолог считаю, что так не должно быть.
- А как должно? - Иволга сморщилась, словно от зубной боли.
- Здешние культуры теряют национальное своеобразие, в этом проблема. Да, они получили медицину, дешевую еду, энергию, жилища... Но они всего этого добились не сами...
- О Господи, Арнис! Ты вот именно смотришь на проблему как социолог, - возмутилась Иволга, - этак знаешь, сверху вниз. Мол, да, цивилизация, культура... национальное своеобразие. А ты посмотри лучше как обыкновенный ско. Людям есть нечего - а мы им дали поесть. Мы их вылечили... А национальное своеобразие - да хрен с ним. Рано или поздно все равно они вышли бы в Космос... мало ли цивилизаций, получивших все на блюдечке - просто в подарок от Федерации? Естественное развитие... это сколько ж поколений должно передохнуть мучительной смертью, пока визарийцы достигнут нормального уровня жизни?
- Что такое нормальный уровень жизни? - тихонько сказала Ильгет, - и чем он был у них ненормален? Не думай, Иволга, я тебе не противоречу... в конце-то концов, у них же сагоны были, так что это все не наша вина. Только я хочу сказать, что материальное благополучие - не синоним... э... счастья.
- Кому как, - буркнула Иволга, - ты вспомни только этих больных... помнишь?
- Да...
- Сейчас они от всего этого избавлены. Могут учиться... не... ты мне можешь сколько угодно сказок рассказывать - но лучше быть сытым, чем голодным, и лучше жить, чем помирать. В этом я уверена, как тебе угодно.
- Ты тоже где-то права, - неохотно признал Арнис, - но вот я смотрю на эту цивилизацию... и чувствую себя захватчиком. Даже если мы их теперь благами оделяем - какое мы имели право вмешиваться в их жизнь... Только не читай мне морали, я сам все знаю про сагонов и про права!
- Рефлексируешь ты много, Арнис, вот что, - с горечью сказала Иволга. Все замолчали. А может, подумал Арнис, она права, и я действительно слишком много значения придаю... разным вещам... а чего дергаться - ну убийца... ну захватчик.
К этому можно равнодушно относиться - либо отупев во вседозволенности, просто заранее разрешив себе все, считая себя безгрешным...
Либо не сомневаясь в своем долге.
Интересно - откуда эта уверенность у Иволги?
У Иль, видимо, понятно, откуда - как ни странно, от меня. Ведь мы единое целое, и я решаю... она это признала. Она просто решила, что я буду хорошим при любом раскладе. Мне бы ее уверенность...
Впрочем, не мне судить ни Иволгу, ни Иль. Мне о себе надо думать. Хорошо еще, что сомнения никогда, ни разу не помешали мне в бою, в работе.
- Арнис, а тебе не хочется посетить... места боевой славы? - спросила Ильгет. Он скривился.
Проклятая фабрика... если бы там можно было встретить Искэйро, Рина, Медаро, Дарвага. Нет, ничего не хочется вспоминать. Противно. И как Иль тащил по этой дороге... нет.
- Что-то не очень, - пробормотал он.
- Там теперь котлован сплошной, - заметила Иволга, - бои были сильные... скал, и тех не осталось. Там сейчас экологи работают, восстанавливают почву и так далее.
- Я бы хотел с килийцами встретиться, - признался Арнис, - только где их теперь найдешь? Лайана большая... У меня всего-то несколько человек друзей, я даже не представляю, где они могут быть.
- Да, это, видимо, нереально, - согласилась Иволга.
Искэйро... хорошо бы. Лицо его - как сейчас перед глазами. Впрочем, Антленара тоже... И других. Длинные смуглые, словно выточенные лица, синие молнии на щеках. Знак зрелости. У Дарвага не было этого знака, он считался ребенком, хотя только что успел пройти посвящение, когда его взяли в плен. Дарваг переживал, видимо, из-за этого. Дай Бог, в которого они не верили, дай Бог, чтобы они дошли благополучно до своей земли, и чтобы Дарваг стал взрослым. Арнис много вспоминал своих друзей, и живых, и погибших, в молитвах.
- Кили, между прочим, враги гэла, - заметила Иволга, - набеги устраивали. Дикие же!
- Знаешь, - сказал Арнис, - килийцы мне... почти как вы. Я к ним так же отношусь. Ну все, на посадку заходим.
Арнис выбрал посадочный пятачок у реки. Ильгет радовалась этому - именно Агенор ей сейчас хотелось увидеть. А потом, может, и не будет времени выбраться, просто постоять у холодных синих текучих вод. Вспомнить лучшие, может быть, мгновения своей жизни.
Они двинулись вдоль реки, вдоль свисающих к воде серебристых ив. Собаки бежали чуть впереди, обнюхивая местность. Ильгет помнила, что здесь где-то должен стоять тот самый крест, выточенный Ганиксом - если еще не убрал кто-нибудь. Они его тогда хорошо вкопали, намертво. Потом ходили туда молиться. Неужели убрали? Она даже заволновалась. Вполне могли... Здесь такой бардак был после всего.
Крест сразу бросился ей в глаза, и она успокоилась - здесь он, на месте. Миновали поворот, солнце блеснуло из-за верхушек, Ильгет вдруг поняла, что ей до сих пор что-то казалось странным, и поняла - что именно. Все подножие креста было завалено округлыми серыми камнями, и теперь она видела, что на камнях лежат сплетенные шерстяные косички... много, очень много. Так хоронят у гэла. Но ведь здесь, под крестом, никто не лежит? У Иволги вырвалось какое-то восклицание, она побежала вперед. Остановилась перед крестом. Да. Ильгет видела тоже - на нем появились темные пятна. Внизу, у подножия, скрытого грудой камней. И на перекладинах - дырки, как раз в тех местах, где они должны были быть.
- Что это значит? - тихо спросил Арнис.
- Это могила, - мрачно ответила Иволга, - такие могилы у них... Обычай такой.
Они переглянулись.
- Пойдем дальше, - сказала Ильгет, - там посмотрим...
Их приняли радостно, так радостно, как только можно принять любимых друзей после долгой разлуки.
К Арнису отнеслись приветливо, а Иволгу с Ильгет Рида просто расцеловала и повисла на шее. Да и остальные были счастливы. Пришельцев тут же повели за стол. Столовая быстро наполнялась народом. Но знакомых-то почти и не было... Только Рида, Ганникс, Тисса, Риани. Зато много было новых лиц, община прилично выросла.
Теперь они жили в новом гемопластовом доме, в новом квартале - сюда постепенно переселялись желающие. В основном, неимущие, конечно. Городской совет распределял жилье бесплатно. Здесь был и электрический свет, и водопровод, словом - нормальное цивилизованное жилье, ну разве что в гэллийском архитектурном стиле. Вот и эта столовая - с закругленными стенами, казалось, обмазанными глиной, совершенно голыми, только Распятие под потолком. Грубый длинный деревянный стол и скамьи. Риани поставила несколько больших кувшинов с аганковым молоком.
- Ужин не готов еще, ведь вы не предупредили... Вот, угоститесь пока.
Ильгет невольно улыбалась. Так приятно было встретить старых друзей, неожиданно преобразившихся. Они и одевались теперь иначе. Вместо кот у всех - нормальные ботинки. Женщины, правда, в длинных платьях, наверное, для них пока немыслимо надеть штаны - да может, оно и к лучшему! Это не то благо цивилизации, которое непременно нужно навязывать. И говорили эти люди иначе. Наперебой рассказывали о своих делах... Да, община очень выросла.
- А вот это, Ильгет, посмотри - не узнаешь?
К ней подошел застенчиво улыбающийся подросток. Лицо смутно знакомое... но кто это? Вдруг Ильгет выпалила по наитию:
- Рени?
- Вы меня узнали, - удивленно ответил мальчик, - и я вас тоже очень хорошо помню.
- Ну как ножки - бегают теперь?
- Да, очень хорошо, - улыбаясь, сказал Рени, - и моя мама тоже в общине.
Арнис с любопытством посмотрел на мальчика - он знал эту историю с исцелением. Иволга рассказала. Ильгет отчего-то стеснялась этого, и никому не говорила, а когда Арнис об этом упомянул, сказала: "Ну а я-то при чем? Бог сделал что-то, а моя здесь какая заслуга? А если я начну рассказывать, то все подумают, что это я такая крутая... Ты же знаешь, что я не такая вовсе".
- Ну ладно, - сказала наконец Ильгет. Кружки с аганковым молоком - свежим - стояли перед ними, но никто еще даже не притронулся к пище, - а где же Эннори? Я по нему так соскучилась!
И после этих ее слов вокруг наступила тишина. Неловкая тишина. И по этой тишине бойцы ДС поняли все, так бывает, когда кто-то вдруг заговорит о погибшем.
- Что с ним случилось? - негромко спросила Иволга.
Агрену почти миновали бои. Все крупные сражения прошли вдалеке, в Кайсальских горах... и дэски, служители нового порядка, не нападали на город по-настоящему, лишь захватывали людей в окрестностях.
Но в одном Агрене не повезло - ее накрыла волна килийской "черной стрелы" - когда изгнанные дэсками со своих земель смуглокожие воины отправились на Ворракс, завоевать себе жизненное пространство.
Дэскам сопротивляться они не могли, могли только полечь до единого - против современного оружия никакая сила духа не поможет. Поэтому килийские воины отправились искать счастья на Ворракс, их нашествие, легшее полосой по землям гэла, было названо "черной стрелой".
Килийцы были в Агрене около полугода. Позже их вытеснили войска вновь сформированного имперского правительства. Как известно, часть воинов "черной стрелы" вернулась на родные земли, ныне освобожденные и принадлежащие им. Но основная масса их погибла, потому что килийцы не умеют проигрывать и сдаваться.
"Черная стрела" была вдохновлена, как теперь уже ясно, не только материальными причинами - килийцам объяснили (кто объяснил?), что корень их бед - в злых духах, Нинья Теннар, которым поклоняются гэла. И не так уж далеко было это объяснение от истины! Килийцы пришли в Агрену, чтобы уничтожить чужую веру - веру в Нинья Теннар.
И здесь они столкнулись с верой иной, услышали иную проповедь - и не приняли ее. В тот момент им, изгнанным и разъяренным, казались чужими и враждебными любые боги. Иначе просто и быть не могло.
Никто не стал дожидаться ужина, вообще казалось немыслимым сейчас остаться в доме - словно неведомой силой всех понесло на берег, обратно, к Кресту с могилой у подножия. Сейчас солнце садилось за лес на другом берегу Агенора, и закатные лучи высвечивали беспощадно каждую травинку, и каждую морщинку на лицах, и трещинки в древесине, и погребальные шерстяные косички.
Эннори пришлось хуже всех. Килийцы знали, что он - вроде главного в этой общине. Единственный на Визаре священник. Остальных просто убивали - и убили тогда шесть человек. Их было не так много. Четверо оставшихся - Рида, Риани, Ганникс и Тисса - уцелели по разным причинам, двоих из них тогда не было в городе, Рида как раз лежала в лихорадке, у Риани только что родился ребенок. Потом из этих четверых выросла новая община, во много раз больше прежней... вот только священника уже не было.
Мать Эннори тоже убили - у него на глазах, он это видел.
На третий день Эннори совсем лишился сил. Ясно было, что долго он не протянет. Рассказывали - а говорил мальчик, видевший это своими глазами, и после вошедший в Общину - что Эннори все время молился... если не кричал от боли. Когда килийцы поняли, что он умрет, то решили предать его той самой смерти, о которой он пытался им рассказать.
Гвозди у них были деревянные, длинные очень и крепкие.
Эннори жил на кресте примерно две большие доли - около двух с половиной часов.
Потом, только через несколько суток, килийцы разрешили похоронить его и остальных убитых. Других похоронили по гэллийскому обычаю, а Эннори закопали прямо здесь, под крестом.
У каждого убитого была возможность избежать смерти. Килийцы всего лишь просили сказать публично, что Иисус Христос - один из злых духов Нинья Теннар, или же Его просто не существует. Двое так и поступили, теперь они спокойно жили в городе. Эннори тоже мог бы избавиться от пытки и даже от смерти. Он мог бы избавить от смерти свою мать.
- Я не могу! Господи, я не могу, не могу в это поверить!
Ильгет обернулась к Арнису. В его глазах блестели слезы, заметные даже в сумерках. Ильгет и сама плакала сейчас, но видеть слезы Арниса... это было так немыслимо, невозможно! Она взяла его за руку.
- Иль... только не килийцы, - прошептал он, - это же невозможно. Ты не знаешь их...
Тем временем гэла встали у подножия креста, вышел Ганникс и начал богослужение. У общины теперь не было священника, не было и Причастия, но молиться они не переставали. И теперь это было так естественно, так правильно - именно так выразить свои чувства. Не зажившие еще раны... Квиринцы встали рядом с гэла. Арнис молча, опустив глаза, слушал, крестился, опускался на колени. Ильгет временами тревожно взглядывала на него. Господи, еще и эта мука... Эннори стоял у нее перед глазами. Арнис не так уж хорошо его знал, видел пару раз на Квирине. А Ильгет этот мальчик казался родным. Она старалась не думать о том, что Эннори пришлось пережить. Со временем... со временем это все сгладится. Ведь Эннори подвиг совершил. И вот сколько людей пришло к Христу после этого. И теперь он там, на Небесах, молится за гэла, и за нас тоже. На настоящих Небесах.
Но первая реакция Арниса не шла у нее из головы.
Молились до темноты, и когда темнота уже скрыла крест и все вокруг, Рида подошла к пришельцам.
- Пойдемте в дом, - сказала она тихонько. Ильгет посмотрела на Арниса и ответила:
- Рида... можно, мы останемся здесь на ночь? Мы придем к вам утром.
- Здесь может быть опасно, - неуверенно сказала девушка, - лиганы... и разные люди тоже бывают...
- У нас есть оружие, - ответила Ильгет.
- Теперь уже холодно... Срединное время.
- В наших костюмах не холодно, ты же знаешь, - возразила Иволга, - мы бы хотели побыть здесь ночь. Помолиться. В память об Эннори.
В конце концов гэла ушли. Квиринцам сейчас хотелось побыть наедине друг с другом... тяжело сейчас было бы сидеть в освещенной комнате... и ведь невольно возникнут разговоры, кто как живет, простые, житейские - но не до этого сейчас! А идти в дом и молчать - некрасиво как-то.
Наверное, и хозяева это понимали.
Натаскали веток, Иволга лазерным ножом нарубила поваленный сухой ствол. Разожгли костер. Работали молча, действие помогало отвлечься от разных мыслей. Собаки бродили по берегу, а потом улеглись у костра. Внезапно все три повернулись в одну сторону, вскочили, Ноки глухо гавкнула, посмотрев на хозяина.
- Кто там? - спросил Арнис. По берегу реки двигались две фигурки, затянутые в белое.
- Это мы! - Рида помахала рукой, - мы вам поесть принесли.