- А что же, по-твоему? Каменный уголь?
- Ну, не знаю. Только мне не понравилось, как он исчез… Слишком уж внезапно. А спорите вы впустую. Данных ни у того ни у другого нет, а потому оба постоянно ссылаетесь на фундаментальнейшую теорему "Ей-богу, так!" Иоганыч - человек уравновешенный, он мои слова оценит, а тебе, Володенька, я расскажу сейчас историю о глупом щенке Шлепе и о белой ящерице с Каллисто…
- Какой? Скалистой? - не расслышал Быков.
Юрковский фыркнул.
- С Каллисто. Каллисто - это спутник Юпитера, единственное небесное тело, на котором до сих пор удалось обнаружить животную жизнь. Воронов привез оттуда белую слепую ящерицу…
- Знаю, - мрачно сказал Юрковский. - И Левкин проклятый Шлеп ее слопал.
- И как слопал! Моментально! - с удовольствием добавил Дауге.
- Правда, бедняга потом чуть не околел от поноса…
- Вот видишь… - неуверенно сказал Юрковский.
Крутиков и Быков расхохотались.
- Так печально закончилась встреча существ разных миров, - серьезно заключил Спицын, - собаки с планеты Земля и ящерицы со спутника Юпитера.
- Да ведь и ежу ясно… - Юрковский подумал и махнул рукой. - Пещерные люди!
Вошел Ермаков - как всегда, спокойный, только немного более бледный, чем обычно. Он присел к столу, раскрыл блокнот в кожаном переплете и склонил над ним забинтованную голову. Все замолчали, глядя на него. Быков уселся поудобнее и приготовился слушать.
- Прошу внимания, товарищи, - сказал Ермаков. - Надо обсудить план дальнейших действий.
Стало тихо, слышно было, как пощелкивает холодильник.
- Я не имею еще информации от группы Быкова… - Ермаков захлопнул блокнот и откинулся на спинку кресла. - Алексей Петрович, доложите результаты разведки.
Быков поднялся.
- Болото, - начал он, - очень топкое болото. В десяти шагах от "Хиуса"…
Он рассказывал медленно, стараясь не пропустить ни одной подробности, и с огорчением думал, что за такой доклад начальник геологического управления назвал бы его размазней. Но Ермаков слушал внимательно, одобрительно кивал, делал какие-то пометки в блокноте. Быкова несколько удивило то, что командир, слушая о появлении неизвестного животного, не проявил никакого любопытства и только улыбнулся, когда Юрковский нетерпеливо заерзал, протестуя, видимо, против слишком натуралистического описания его, Юрковского, поведения во время схватки с венерианской гадиной.
- Вот и все, - вздохнул Быков.
- Значит, вверх ногами… - повторил Ермаков. - Спасибо, товарищ Быков. Садитесь.
Дауге подмигнул ему и кивнул в сторону насупившегося "пижона". Быков сделал каменное лицо и отвернулся.
- Ну что ж… - Ермаков поднялся, потрогал повязку, поморщился. - Резюмируем все, что нам известно. "Хиус" совершенно неожиданно для всех нас сел в болото. По моим расчетам, мы находимся не более чем в ста километрах к югу от Голконды. Не более чем в ста… Расстояние, как видите, невелико. При других обстоятельствах нам хватило бы суток, чтобы покрыть это расстояние. Но…
- Вот именно, - прошептал Спицын.
- …мы сидим на болоте. Мало того, по данным радиолокации - не очень надежным, правда, - болото окружено горным хребтом, заключено в кольцо скал, и в этом кольце не удалось нащупать никаких признаков просвета.
- Вулкан? - спросил Дауге.
- Возможно, мы находимся в кратере исполинского грязевого вулкана. И престранный это вулкан, должно быть, потому что анализ илистой воды показывает… - Ермаков раскрыл блокнот: - Вот, извольте. Смесь примерно в равной пропорции тяжелой и сверхтяжелой воды.
Юрковский подскочил на месте:
- Тритиевая вода?
- T-2-O, - кивнул Ермаков.
- Но…
- Да. Период полураспада трития всего около двенадцати лет. Значит…
- Значит, - подхватил Дауге, - либо наш вулкан образовался очень недавно, либо существует какой-то естественный источник, пополняющий убыль трития…
Каким должен быть естественный источник сверхтяжелого водорода - изотопа, который на Земле производится в специально оборудованных реакторах, - Быков не мог себе представить. Но он молчал и продолжал слушать.
- И это еще не все, - сказал Ермаков. - Кратер - если это кратер - представляет собой бездонную пропасть. Во всяком случае, наши эхолоты оказались бессильны.
- Каков диаметр кратера? - быстро спросил Юрковский.
- Кратер, очевидно, почти круглый, диаметр его около пятидесяти километров. "Хиус" находится ближе к его северо-восточному краю: с этой стороны от нас до хребта всего восемь километров. Таково положение, товарищи.
Юрковский встал, пригладил волосы:
- Короче говоря, под нами сотни метров трясины. От цели нас отделяют сто километров, из которых десять километров болота, и скалистая гряда. Правильно?
- Таково положение, - кивнул Ермаков.
- Болото наполовину состоит из тритиевой воды. Позволю себе напомнить, что тритий распадается с испусканием нейтронов, а нейтронное облучение - длительное нейтронное облучение, я имею в виду - это вовсе не мед, даже при наличии спецкостюмов.
- Совершенно верно.
- Но… Быков заверяет нас, что "Мальчик" пройдет через болото. А через скалы?
- "Мальчик" пройдет везде, - упрямо повторил Быков. - В крайнем случае скалы буду рвать.
- Гм… И все же я предпочитаю, чтобы мы, отправляясь на "Мальчике", оставили "Хиус" в более безопасном положении. Учтите…
Юрковский сел.
- Не думаю, чтобы пришлось рвать скалы, - начал Дауге, - хребет не может быть сплошным. Просто нам придется поискать проход, и мы его найдем.
- И еще прошу иметь в виду, - сказал Спицын, - что "Хиус" не приспособлен к горизонтальному полету. Очень легко ошибиться и промахнуться на несколько тысяч километров. Мы все знаем, чем могут оказаться атмосферные потоки на этой милой планете. И в конце концов, лучше сидеть в болоте, чем лежать на скалах…
Юрковский пожал плечами.
- Насколько я понимаю, - заговорил молчавший до сих пор Крутиков, - речь идет о том, в чем больше риска: в том ли, чтобы оставить все как есть, или в попытке убраться с болота. Так ведь?
- Ваше мнение? - спросил Ермаков.
- Если Алеша… то есть Алексей Петрович ручается за "Мальчика" и если геологи ручаются за "Хиус", следует оставить все как есть.
- Что значит "ручаются за "Хиус""? - спросил Юрковский.
- То есть докажут, что "Хиус" не провалится в эту самую пропасть и не перевернется. - И штурман сунул в рот пустую трубочку.
Ермаков встал.
- Значит, "Хиус" останется здесь, - твердо сказал он. - Мы с Дауге провели необходимые измерения, и мне представляется, что планетолет стоит достаточно прочно. Во всяком случае, пользуясь выражением Михаила Антоновича, риск провалиться в трясину не больше риска упасть на скалы при попытке переменить место. Итак, "Хиус" остается здесь.
Быков покосился на Юрковского. Тот и бровью не повел.
- Дальше. "Хиус" нельзя оставлять без присмотра. Поэтому с "Мальчиком" пойдут пять человек. Один из пилотов останется.
Спицын вздрогнул и обеспокоенно взглянул на Ермакова. Крутиков вынул трубочку изо рта.
- Постоянным дежурным по "Хиусу" я оставляю Крутикова. Возражений нет? Я имею в виду существенные возражения…
По широкому, добродушному лицу штурмана было видно, что у него есть возражения - правда, к сожалению, несущественные.
- Отлично. Не будем терять время, товарищи. Нам нужно будет тронуться в течение ближайших двадцати четырех часов. Правда, сейчас по венерианскому времени вечер, и старт придется на ночное время, но я не думаю, чтобы темнота помешала нам больше, чем мешает сейчас туман. Давайте закусим…
- …чем бог послал, - вздохнул Крутиков.
- …и возьмемся за "Мальчика". Вопросы есть?
Совещание окончилось. Быков заметил, что все наперебой старались выразить свое сочувствие Михаилу Антоновичу, у которого был действительно очень несчастный вид. Юрковский собственноручно налил ему какао, Дауге то и дело обирал с него невидимые пушинки, Спицын открыл для него банку обезжиренной колбасы.
- Кстати, - сказал Юрковский, воткнув вилку в холодную вареную курицу, - очень удачно, что от купола "Хиуса" до поверхности болота всего несколько метров. Нам не придется возиться с блочной системой, в которой я, откровенно говоря, так ни черта и не понял.
- Пустяки, - заявил Дауге, - это вовсе не так уж сложно, и тебе еще представится случай разобраться в ней, Владимир, когда мы будем затаскивать "Мальчика" обратно. А сейчас, разумеется, наше счастье… Как, Алексей?
- В два счета, - промямлил Быков с набитым ртом.
Действительно, "Мальчик" был спущен "в два счета". Переднюю стенку контейнера сняли, разомкнули внутренние крепления, и Быков очень важно попросил товарищей вернуться в кессонную камеру.
- Так будет… кхм… безопаснее, - уклончиво и неопределенно сказал он.
Удивленно пересмеиваясь, межпланетники повиновались. Быков задраил люки вездехода, сел перед пультом и положил пальцы на клавиши. "Мальчик" заворчал, тихонько лязгнул гусеницами. "А теперь… - подумал Быков, - теперь мы удивим их". Оглушительно взвыл двигатель, и "Мальчик" прыгнул. Межпланетники увидели, как широкая темная масса с гулом и металлическим лязгом мелькнула и окунулась в туман. "Хиус" качнулся, словно лодка на волнах. Болото дрогнуло от тяжкого удара. Скрежеща гусеницами по обломкам "асфальтовой" корки, транспортер выкарабкался из трясины, с неожиданной легкостью не то поплыл, не то покатился, разбрасывая вокруг себя фонтаны ила, описал короткий круг и замер под выходным люком звездолета. Яркий белый свет прожектора озарил клубящиеся облака испарений.
- Мастер! - пробормотал Юрковский.
Крутиков восторженно захлопал в ладоши. Длинная нескладная фигура серым привидением выросла перед люком, прижала руки к бокам, и деревянный голос проскрипел в наушниках:
- Товарищ командир, "Мальчик" приведен в походную готовность.
Если можно говорить о спортсменстве в профессии, то Быков всегда был немного спортсменом. Во всяком случае, его прыжки на гусеничных вездеходах без разбега ставили его в первые ряды виртуозов-водителей. Он знал это, гордился этим. Мысль "удивить" товарищей пришла ему в голову внезапно, когда он возился у передней стенки контейнера. Он еще не знал, как отнесется к этому акробатическому номеру командир, и это слегка беспокоило. Но Ермаков только пожал ему руку.
- Все же, Алексей Петрович, вам следовало предупредить нас.
- Это невозможно, - засмеялся Спицын. - Настоящий мастер всегда немного фокусник. Должен же он получить какое-то удовольствие от своего мастерства!
Быков не понял - комплимент ли это или упрек, но на всякий случай ткнул Спицына в бок увесистым кулаком.
Ермаков отдал распоряжение начинать перетаскивать грузы из кладовых к кессону, а сам с Быковым отправился на "Мальчике" в глубокую разведку. Над болотом спускалась ночь, непроницаемая черная тьма окутала все вокруг, когда в тумане снова заплясали пятна света и "Мальчик", переваливаясь с гусеницы на гусеницу, весь забрызганный грязью, вернулся под грузовой люк. В узком коридоре Ермаков присел на один из тюков. Все выжидательно смотрели на него. Быков опустился на корточки рядом с ним. Лицо его выражало рассеянное недоумение.
- Итак, Анатолий Борисович? - не вытерпел Юрковский.
- Что, Владимир Сергеевич?
- Вы были… там?
- Где?
- В зарослях.
- В водорослях, - проворчал водитель.
- Были.
- И…
- Ничего. Быков прав: "Мальчик" проходит везде. Превосходная машина. И превосходный водитель.
- Э-хэм, - кашлянул превосходный водитель.
- А как… там?
- В зарослях? - Ермаков поднялся. - Не сомневаюсь, очень интересно. Рассказывать об этом бессмысленно. Через… - он посмотрел на часы, - через четырнадцать часов двинемся, сами увидите.
Они проработали несколько часов подряд. Погрузка "Мальчика" была в основном закончена.
Быков и Ермаков последний раз осмотрели транспортер от перископов до гусениц, покопались в машинном отсеке, опробовали прочность креплений грузов, заполнивших почти все свободное пространство в пассажирском отделении.
Ермаков задержался у радио, а Быков выбрался наружу. Все уже ждали их, и влажная силикетовая ткань костюмов отсвечивала в луче прожектора.
- Как там, Алеха? - осведомился Дауге. - Скоро спать пойдем?
- Сейчас. Командир уже заканчивает.
- Иэ-хэ-хэ! - Богдан зевнул, сладко потянулся. - Хорошо будет вздремнуть сейчас… Устал я что-то, друзья…
- Сначала поужинаем, - торопливо сказал Михаил Антонович. - Делаю заявку на кусочек ветчины… у меня со вчерашнего дня в буфете лежит.
- Заявка не принята! - Дауге грозно упер руки в бока. - И вообще, заметьте: тот, кто рассчитывает на эту ветчину, рискует остаться с хорошим аппетитом, как говорят французы.
- Фи, - с негодованием произнес Юрковский. - Вся поэзия убита. Такая чудная ночь, а они - о ветчине.
Быков невольно оглянулся в бархатный непроницаемый мрак, прислушался к жутким звукам, доносившимся с болота.
- Сп'гаведливо, сп'гаведливо! - грассируя, подхватил Дауге. - Это так к'гасиво - туман, и ничего не видно. Ах, Миша, Миша!
- Ну что с ним говорить, - лениво добавил Спицын, - если он… иэ-хо-хо… криволинейного интеграла по простому контуру взять не может…
Михаил Антонович поднялся. Влажная силикетовая ткань костюма попала в луч прожектора и снова скрылась в темноте.
- Ветчина… - начал он торжественно.
- Крутиков! - грозно крикнул Юрковский. - Как вы смеете? Немедленно выйдите за скобки и одумайтесь!
Слушая шутки товарищей, Быков улыбался, испытывая то теплое радостное чувство, которое возникло у него при первом знакомстве. Господи, как давно это было! Он снова оглянулся на болото и поежился. Все впереди, все впереди!.. Тик… тик-тик… тик - едва слышно отстукивал счетчик.
Крышка командирской башенки откинулась, вылез Ермаков.
- Вы что не спите, полуночники? - удивился он.
- Вас ждем, Анатолий Борисович.
- Сейчас всем спать! Через четверть часа проверю.
Межпланетники, усталые, но довольные, перебрасываясь шутками, поднялись на "Хиус".
Но спать не пришлось. Когда они, сняв спецкостюмы, весело болтая и смеясь, спустились в кают-компанию, чтобы наскоро поужинать, спешивший впереди Крутиков вдруг поскользнулся и с размаху сел на пол.
- Вот злонравия достойные плоды! - провозгласил Юрковский.
- Черт! - Толстый штурман вскочил на ноги и понюхал ладонь. - Какой… кто разлил здесь эту гадость?
- Какую гадость?
Им все еще было весело.
- Не сваливай на других, Мишенька!..
- Ай-ай! Такой большой, а еще…
- Погодите, товарищи… - встревоженно сказал Ермаков. - Что это такое, действительно?
Пол в кают-компании был покрыт тонкой пленкой красноватой прозрачной слизи. И только теперь Быков ощутил резкий, неприятный запах, похожий на смрад от гниющих фруктов. В горле у него запершило. Юрковский шумно потянул носом, фыркнул и чихнул.
- Откуда эта вонища? - проговорил он, оглядываясь.
Ермаков нагнулся и осторожно взял немного слизи на палец в перчатке. Межпланетники недоуменно переглянулись.
- Что, собственно, случилось? - спросил Дауге нетерпеливо.
- Вот, смотрите! - Крутиков указал на буфет. - И там тоже! И там!
Из-под неплотно прикрытой дверцы буфета свешивались фестоны каких-то рыжих нитей. Большое рыжее пятно виднелось в углу возле холодильника. Забытая на столе тарелка была наполнена ржавой мохнатой паутиной.
- Плесень, что ли?
Ермаков, гадливо вытирая палец носовым платком, покачал головой.
- Об этом мы забыли… - пробормотал он.
- А! - Юрковский взял со стола тарелку, наклонил ее и с отвращением поставил. - Я понимаю.
Он подошел к буфету, затем склонился над пятном у холодильника. Быков с испугом и удивлением следил за ним.
- Что случилось? - снова спросил Дауге.
- Вам же сказано, - ответил Юрковский. - Мы потеряли бдительность. Мы впустили противника в свою крепость.
- Какого противника?
- Плесень… грибки… - будто про себя проговорил Ермаков. - Мы занесли в "Хиус" споры венерианской фауны, и вот результат… Как я мог забыть об этом? - Он сильно потер ладонями лицо. - Вот что, товарищи. Отставить сон и ужин. Необходимо осмотреть планетолет и тщательно продезинфицировать все помещения ультразвуком. Пока будем надеяться, что ничего опасного нет… но на всякий случай приказываю всем немедленно принять душ и обтереться спиртом.
- Может быть, после? - спросил Юрковский.
- После тоже. Но и сейчас обязательно. За работу, за работу!
Ошеломленные этой новой неожиданностью, встревоженные незнакомыми нотками в голосе командира, межпланетники принялись за осмотр. Кожаная обивка в некоторых каютах оказалась покрытой белесыми пузырьками величиной с булавочную головку. Полимерная обивка не пострадала. Предметы, содержащие влагу, поросли нитевидной плесенью. На шерстяных ковриках в душевой, на полотенцах, на простынях образовались пушистые холмики ржавой паутины. Крутиков с ужасом обнаружил, что все неконсервированные продукты в буфете, в том числе облюбованный им кусочек ветчины, превратились в безобразные коричневые комья, издающие резкий, отвратительный запах, а в нижнем кессоне Быков с ужасом обнаружил чудовищный маслянисто-серый гриб, лопнувший при первом же прикосновении.
Это было настоящим бедствием, и пришлось пройтись ультразвуковыми насадками по всем закоулкам.
- Видимо, легкая вода для местной микрофауны гораздо более благоприятна, чем тяжелая, - заметил Юрковский.
- Да… к сожалению… - ответил сухо Ермаков.
Быков на всякий случай окропил дезинфицирующей жидкостью все автоматы и гранаты и спустился, чтобы помочь Дауге, перебиравшему полиэтиленовые пакетики с "вечным" хлебом. Хлеб не пострадал.
- Ты не знаешь, почему Ермаков так встревожился? - спросил он.
- Не знаю. То есть, конечно, гораздо спокойнее было бы без этой пакости… Одно можно сказать: Ермаков не такой человек, чтобы волноваться по пустякам.
Это Быков понимал и сам. Впрочем, Ермаков удовлетворил его любопытство. Когда через три часа усталые до последней степени члены экипажа "Хиуса" сошлись наконец в кают-компании, чтобы поужинать "чем бог послал", как выразился с горьким сарказмом Крутиков (мясной бульон и шоколад), командир сказал, ни на кого не глядя:
- Пять лет назад экипаж американского звездолета "Астра-12", высадившийся на Каллисто, погиб от неизвестной болезни, продолжавшейся пятнадцать часов. Думаю, с нами ничего подобного не случится. Имею все основания так думать. Но… будьте осторожны. При малейшем недомогании немедленно сообщайте мне.
Он помолчал, барабаня пальцами по столу, и добавил:
- После ужина всем мыться, обтираться и спать. В вашем распоряжении семь часов сна. Вас, товарищ Крутиков, прошу зайти ко мне.
- Я бы сейчас с наслаждением выпил стаканчик коньяку, - шепнул Быков.
Иоганыч коротко вздохнул.