- Повезло, что мы не хотели загромождать этим барахлом жилую комнату, - произнес я-Валланд. Он взял один из инструментов - трубу на треноге - и вынес ее на воздух.
- Смотри, - сказал он, - это называется фотоэкранный телескоп. Допустим, что где-то есть очень горячий костер. Брось в него маленький уголек, и ты его не увидишь, ибо угли костра скроют его своим сиянием. Но положи его туда, где темно, и он сверкнет ярко. Правда?
- Правда, - сказал я-Кела. Им начинало овладевать любопытство. Даже сам вид волшебных инструментов поднял его дух.
- Этот телескоп имеет силу отделять маленькое сияние от большого, - сказал я-Валланд. Он спросил что-то у своих друзей и посмотрел в странные листы, покрытые диковинными значками, а потом задрал трубу в небо. - Я покажу тебе небо - далекую его часть, - каким оно бывает тогда, когда наступает ночь. Смотри.
Он коснулся винтов. Гладкая плоская пластина в ящике потемнела. На ней горела только яркая звездочка в середине.
- Это не там, где должна быть планета Орокш? - спросил я-Валланд. Я-Кела молча кивнул. Он, Единый Стаи, был хорошо знаком с небесами.
- Ладно, найди мне другую, - продолжал я-Валланд. Я-Кела показал рукой на невидимый Илиакан - если он там, конечно, есть, мелькнула мысль. Я-Валланд навел туда трубу.
- Хм, не совсем правильно. Вот здесь. - Он подвинул трубу, и еще одна медленная искорка вплыла на пластину. - Видишь?
- Вижу, - тихо сказал я-Кела.
- Теперь посмотрим пониже на восток.
Я-Кела судорожно выдохнул, упал на четвереньки и пропел первые строки Приветствия. Над ним сиял Бог. Я-Валланд подкрутил ручку, и Бог засверкал ярче, чем видели Его когда-нибудь глаза смертного.
- Он все еще на небе, - сказал я-Валланд. - Вы это и сами могли бы знать, если бы вы не отрицали, что солнце может затмить Его. Но подумай, это ведь не значит, что Он меньше солнца. Далекий пожар виден куда хуже факела в руке. Не бойся глубинных дьяволов, Бог все еще с тобой.
Я-Кела скрючился на мокрой земле и всхлипнул.
Я-Валланд поднял его и сказал:
- Я только прошу тебя быть таким же храбрым, каким ты был сегодня. У нас мало времени, я должен вернуться в дом. Давай составим план. Потом ты приведешь тех мужчин, которых ты выберешь, чтобы они увидели то, что видел ты. И будь готов ко всему, что может случиться.
Он посмотрел на своих товарищей. Показав им зубы - жест, который, как я-Кела понял, означал у этой породы веселье, - он сказал на своем языке:
- Спорить могу, что сегодня эту штуку впервые использовали в религиозных целях. Интересно, согласится ли изготовитель поделиться с нами доходами?
- Хьюг, - сказал я-Аргенс, - я не знаю, герой ты или сатана.
Я-Валланд пожал плечами:
- Ни то, ни это. Просто фанатик, по известным тебе причинам.
Глава 15
Нам удалось выторговать меньше, чем мы рассчитывали. Мы должны были освободить всех пленников ниао. И я должен был отправиться вместе с Валландом заложником.
В обмен мы получали Брена и Гальмера и сохраняли отбитое нами оружие. Рорн явно был доволен.
- Он-то с нами и торговался, - заметил Валланд. - Айчуны о войне или политике ничего знать не могут. Вот они и тешат себя мыслью, что создали его как раз для этой цели.
Мы были лидерами, и без нас союз азкатов должен был вскоре распасться, и тогда оставшихся трех человек можно было бы захватить без труда. Естественно, Рорн выдал нам фальшивку, что в Прасио мы будем договариваться дальше, а мы, естественно, притворились, что приняли ее всерьез, не столько из-за логики, сколько уступая побуждению принимать желаемое за действительное.
Безоружные и нагруженные собственным снаряжением жизнеобеспечения и запасом свежей еды, мы прошли из хижины по коридору в сопровождении конвоя солдат, державшего ножи у нас под ребрами. Погода слегка прояснилась, хотя на горизонте уже громоздились черно-синие груды грозовых облаков и вспыхивали молнии.
Айчуны шли впереди. На суше они были грузными, неуклюжими и все же почему-то страшными. Нас провожала небольшая группа: Урдуга, Брен, Гальмер и горсточка азкатов. Они испуганно жались друг к другу. На фоне пустынного ландшафта наш лагерь казался совсем крохотным.
На берегу стояли каноэ и несколько долбленок Стаи. Рорн посмотрел на них тяжелым взглядом:
- Это все, что у вас есть?
- Да, - ответил я. - Конечно, сколько-то их где-то дрейфует без экипажей, и многие, наверное, в панике сбежали домой.
- Мы здорово будем перегружены. Рорн заговорил со своими хозяевами. Над водой полетела беззвучная передача.
- Нам навстречу выйдет отряд из Прасио, и часть народу перейдет к ним. Но это займет много часов.
- А можно взять одну или две брошенные лодки, - предложил Валланд. - Надеюсь. Не хотелось бы сидеть, как сельди в бочке, тем более когда сельди такие волосатые.
Он глубоко вздохнул:
- Эхе-хе! Даже воздух в турецких банях покажется свежим после такого рейса с тобой в одной каюте.
- Тебя никто сюда силой не тащил, - сказал ему Рорн.
- А мне просто любопытно стало, понимаешь? Каноэ были длинными и очень остойчивыми, даже после того как мы их заполнили от киля до борта. Конечно, перегрузка сильно снизила их скорость. Айчуны, для которых места было с избытком, могли легко уйти от своего сопровождения. Но мы держались вместе. Песня рулевых смешалась с шумом ветра, волн и отдаленных раскатов грома, весла ударили, и мы пошли через озеро. Последнее, что я видел на берегу, были освобожденные нами люди, молча стоящие среди камышей и смотревшие нам вслед.
Мы, три человека, оказались в одном каноэ. Я этого не ожидал, но Рорн хотел поговорить. Мы устроились поудобнее (насколько это было возможно) на носу, так что другие пассажиры лишь давили на нас с боков. Они не разговаривали и почти не двигались - только перевязать рану или смениться у весел. Их боги от них удалились, но они были ошеломлены всем случившимся. Когда мы миновали "Метеор", многие сделали знак от нечистой силы.
- Чего ты не взял омнисонор, Хьюг? - спросил Рорн.
- Я не в голосе, - буркнул Валланд.
- Он полезен для общения.
- Есть язык внешников.
- И тем не менее…
- Да черт бы тебя побрал! - взорвался Валланд. - Я на этом инструменте сложил песню для Мэри О'Мира, и ты думаешь, я стану его использовать для разговора с твоими вонючими хозяевами?
- Не надо эмоций, - сказал Рорн. - У айчунов не меньше прав на защиту своей культуры, чем у любого другого. Вы им и так много сделали вреда.
"Что ж, - подумал я, - мне жаль, что погиб старик Гиани. Он был вполне достойным субъектом - на свой лад".
- Мы не хотели никому вредить, - ответил Валланд. - Оставили бы нас в покое, ничего и не случилось бы.
- Да ну? А ваше влияние на дикарей? Вы планировали их организовать, дать им новую технику, новые понятия. А ведь они - враги. Они бы стали гораздо опаснее для ниао. И потом, как бы ни были хороши твои намерения, можешь ли ты гарантировать, что люди не придут в этот мир?
- Нет, - сказал Валланд, - и мне на это наплевать. В твоем рассуждении о самозащите культуры столько же смысла, сколько в бурчании живота. Конечно, каждый имеет право защищаться от нападения - что мы и делали. Но его право отгораживаться от новых идей происходит только от возможности это делать. Если это получается, хорошо. Это доказывает, что у него есть что-то получше, чем так называемые прогрессивные понятия. А если нет, то тем хуже для него.
- Другими словами, - подколол его Рорн, - сила есть право.
- Я этого не говорил. Всегда есть хорошие или дурные способы. И если кто-то не хочет играть в игру, он должен иметь право на выход. И только тогда его поддержат те, кто хочет остаться в игре.
Валланд начал снимать сапоги и рубашку.
- Святой Иуда, до чего жарко! Я бы не отказался от грозового душа прямо здесь.
- Айчуны были древней расой уже тогда, когда мы еще не стали млекопитающими, - сказал Рорн. - И ты посмеешь сказать, что ты мудрее их?
- Теоретико-историческая концепция "Райский сад", - про себя сказал Валланд.
- Что?
- Часто слыхал на Земле, когда там еще шло брожение. Люди говорили, что все идет неправильно, а все потому, что отступили от добрых старых проверенных дедовских заповедей и путей. Я всегда думал: если эти пути так уж хороши, то почему от них прежде всего и отказываются?
- Ты имеешь в виду, - вмешался я, - что, если бы глубинные дьяволы действительно нас превосходили, им бы нечего было нас бояться?
- Верно, - сказал Валланд. - Кроме того, если уж речь о самоопределении и подобных материях, что имеет с этого Стадо?
По лицу Рорна мелькнула тень раздражения. Я вспомнил, как он, бывало, психовал и кидался на любого из нас, и мне стало его жалко. Как будто я увидел призрак.
- Теоретизируй сколько хочешь. Но факт, что айчуны показали вам сейчас, кто из вас выше.
- Они получили временный тактический перевес, - возразил Валланд. - Посмотрим, что будет дальше. А что ты конкретно собираешься делать?
- Помешать основанию базы на этой планете, - спокойно сказал Рорн. - И я думаю, не силой. Есть способы получше. Мы убедим будущих визитеров, что планета для них бесполезна. У меня есть идеи на этот счет.
- Да, ты этим глубинным дьяволам нужен, - согласился я. - Но как они поддержат твою жизнь? У тебя с собой походный рацион. Что ты будешь делать, когда он кончится?
- Пищевые баки в лагере остались нетронутыми, - заметил Рорн. - Ваши друзья не откажутся кормить вас, даже если это будет значить кормить заодно и меня.
"Пока не придет время и ты не захватишь все себе силой", - подумал я.
- А почему бы тебе тоже не раздеться, шкипер, пока ты еще не сварился? - спросил Валланд.
Я осознал, что жара давит на меня, как мокрая толстая шерсть. Крепнущий бриз с севера почти не приносил облегчения. Он сбивал нас с прямого курса, или это мне казалось из-за облаков, скрывавших солнце, по которому мы ориентировались. Я ощупал сам себя и понял, что мышцы слишком напряжены. "Судороги мне только не хватало, - подумал я сквозь, нарастающий шум в ушах. - Места, чтобы вытянуться по-настоящему, здесь нет, но несколько изометрических упражнений помогут".
- Заставляет вспомнить Высокую Сьерру, - пробормотал Валланд.
- Что вспомнить? - спросил я. Все что угодно, лишь бы забыть, что я нахожусь здесь и вскоре, очень возможно, буду мертв. Но я не понял, обращался он ко мне или говорил сам с собой. Он смотрел в даль озера, в полумрак дня и надвигающийся шторм и почти пел.
- Горы такие на Земле. Там еще сохранились нетронутые места. Мы с Мэри там однажды бродили. Тогда почти уже изобрели антитанатик, и все знали, что вот-вот он появится и никто из живущих уже не состарится. Странные это были недели. Я вспоминаю их, и они как будто нереальные. Так тихо стало в мире. Люди стали так осторожны, зная, чем они рискуют. Предчувствие было растворено в самом воздухе. Пока раса людей ждала - это было похоже на пробуждение после спада лихорадки. Все человечество готовилось избавиться от болезней - ужаса прошлых веков. Раньше ты смотрел на маленькую девочку - вот как твоя - и думал, что не пройдет и столетия, как этот комочек счастья будет слепой уродиной, в страданиях призывающей смерть. И вот это кончалось. Людям надо было к этому привыкнуть.
Мы с Мэри были молоды. Мы не могли тихо сидеть и ждать. Мы хотели показать самим себе, что у нас есть жизнь, достойная бессмертия. Что же, нам теперь проводить столетие за столетием, осторожничая и всего остерегаясь? И в конце концов большинство людей разделило эти чувства и двинулось к звездам. Но сначала так поступили мы. Или, скорее, Мэри - она сама из таких и меня заставила почувствовать то же, что и она.
И мы отправились в Сьерру, и там высадились, и начали странствия. День за днем, и солнце над головой, и ветер в ветвях сосен, и мы дошли до альпийских лугов и смотрели вниз на крутые голубые склоны, и играли в снежки на перевале, и на одной ночевке у озера видели одновременный восход Луны и Юпитера, когда они отбросили две ровнейшие дорожки, и красивее их были только глаза Мэри.
Но это не было просто развлечение. Для нее, а потому и для меня, это было вроде паломничества. Ведь эти места любили и другие. Но их взяла смерть, и они никогда не придут обратно. Мы делали это за них. Мы поклялись тогда друг другу, что никогда не забудем своих мертвых.
Валланд чуть-чуть улыбнулся:
- О Господи, как же мы были молоды!
Рорн открыл было рот, и я ощетинился заранее. Сколько можно выносить его проповеди? И в этот миг раздался голос с головного каноэ:
- Я-о-о-о-о айее! Айее!
Плотно набитые в нашей лодке ниао зашевелились и стали выглядывать вперед через головы своих товарищей. Солдаты положили руки на оружие. Гребцы перестали грести. Я слышал шум ветра; ветер крепчал. Белые барашки шлепали по корпусу нашего судна, и оно покачивалось. Сдвинув очки на глаза, я тоже посмотрел вперед.
Мгла несколько рассеялась, и я увидел другое каноэ Стада в нескольких километрах к западу. Оно болталось на воде без признаков жизни. Но с каноэ айчунов закричал карлик, и его слова подхватили гиганты.
- Что они говорят? - спросил Валланд.
- Там наши, в той лодке, - ответил Рорн. - Испуганные… похоже, раненые… Я еще не очень много знаю слов ниао. Айчуны исследуют их мысли.
"Мысли они читать-то и не умеют, - мелькнуло у меня в мозгу. - Однако они достаточно уже могли изучить людей, чтобы уметь определять эмоциональные образы. Если они возьмутся за меня, что они увидят?"
Я старался подавить смесь страха, ярости и надежды, обуревавшие меня в тот момент. С тем же успехом я мог бы приказать грозе перестать.
- Очевидно, спасшиеся после битвы, - заметил Валланд. - Должно быть, раненые и обессиленные не могут добраться домой.
Раздалась команда, и наша лодка сменила направление.
- Что ж, лишняя лодка позволит уменьшить давку у нас.
Умеют ли айчуны отличать Стадо от Стаи чисто ментально? Я думал, что нет. Видовых различий не было. Телепатия айчунов должна была действовать только на близких расстояниях и неточно, иначе зачем бы им было действовать через карликов? Если ты делаешь себе инструмент, то для той работы, которую без него сделать не можешь. И другую работу он тоже не сделает. Карлики были специализированы. Они не стали бы следить или предупреждать, если их не попросить специально. В течение миллионов и миллионов лет здесь никогда не был нужен радар ни в каком виде, и благодаря всемогуществу глубинных дьяволов не нужно было знание военных хитростей.
На этом Валланд построил свою стратегию, и это срабатывало, пока дело не касалось Рорна. Мы могли только надеяться, что получится и дальше.
Айчуны наверняка отметили гнев и ужас на борту каноэ. Это было вполне естественно после битвы. Что же касается эмоций моих или Валланда - нам-то чего было приходить в возбуждение?
- Заткни глотку, собака! - рявкнул я на Рорна.
- Что за притча? - Он замигал на меня.
- Не говори "наши"! Они не наши. И не твои. Ты своих продал!
Я неуклюже на него замахнулся. Он отбил мою руку. Стоявший за ним солдат отодвинул меня копьем. Валланд взял меня за руку:
- Спокойней, шкипер. - И Рорну: - Не то чтобы я был не согласен.
Он добавил пару сочных оскорблений.
- Тихо! - сказал Рорн, пригладив свои растрепанные ветром волосы. - Я с вами поговорю, когда вы придете в себя.
От его хозяев долетел вопрос. Он ответил на языке внешников. Я примерно понял, что он говорил: "Ничего страшного. Заложники проявляют неразумие".
Мы с Валландом обменялись взглядами. Нельзя было показывать свое облегчение. Это тоже могли заметить.
- А что ты от нас ожидал, сука? Да я бы тебе кишки выпустил!
- Я сказал "тихо". Не будете слушаться - придется наказать.
Мы пестовали в себе жажду мести, как комнатный цветок. Каноэ ползли вперед. Вот один ниао поднялся в дальнем - ох и далеком же! - каноэ и помахал рукой. Это, несомненно, был солдат, и сильно изуродованный. Я не задумывался о том, какими средствами его заставили сотрудничать. "Это не моя идея и не Хьюга, - сказал я про себя, пытаясь оправдаться в собственных глазах. - Выдумка я-Келы, скорее всего. Чего же ожидать от столько перестрадавшего народа?"
Если до того время шло медленно, теперь оно просто остановилось. Лодки медленно сходились, как гипербола с асимптотой. Я уже наполовину потерял рассудок, когда Валланд повелительно заорал мне:
- Смотри!
И в тот же момент прозвучал приказ. Весла остановились. Кто-то заподозрил неладное.
- Пошли!
Я вскочил на ноги. Мы были не так близко, чтобы перепрыгнуть в дрейфующую лодку. Я знал, что сгрудившиеся тела в ней выглядят так же, как и прочие ниао. Но быть может…
Раненый солдат упал.
Рорн вцепился в меня. Поврежденной рукой я отбил его руки, а кулак здоровой руки врезался ему в нос. Удар отдался в моих костях. В Валланда полетело копье. Он отступил в сторону и нырнул за борт. Я за ним.
Вода была теплая и мутно-красная. Я задержал дыхание и заработал руками и ногами изо всех сил. Когда я выныривал, судно Рорна все еще было почти у меня над головой.
Стрелы взрезали волны. Я снова нырнул и поплыл наугад.
Азкаты в лодке вскочили, схватились за весла и отчаянно начали грести нам навстречу. Это была идея Валланда: ненадежная, но любой шанс надо было использовать, чтобы с нами не сделали того, что с Рорном.
Пока противник был занят переговорами в хижине, большую часть лодок ниао унесли и спрятали. Осталось немного - не так мало, чтобы это казалось невероятным, но достаточно мало, чтобы они были перегружены и двигались медленно. Одна из них ушла вперед с небольшим экипажем и я-Келой в роли капитана.
У наших людей на берегу был компас, отмечавший курс айчунов. Наспех проинструктированный, я-Кела был снабжен таким же прибором и рацией. Брен, Гальмер и Урдуга объяснили ему, где залечь и ждать. И его бойцам дали пару лучевых пистолетов.
Их заряды вспыхнули завесой молний. Вода закипела - на спуск жали неумелые стрелки. И все же флотилия айчунов подалась назад.
Но враг не отступил. Четыре огромные фигуры бросились в воду и поплыли. Эти солдаты, привычные к водной планете, могли добраться до нас раньше я-Келы. Они могли отволочь нас обратно - или в крайнем случае убить. Мои силы были на исходе - я плохой пловец.
Валланд, по человеческим меркам, был хорошим пловцом. Мощным кролем он сравнялся со мной за минуту.
- Загребай воду, - выдохнул он. - Экономь энергию. Она еще понадобится.
- Нам конец, - прохрипел я.
- Или да, или нет. Но лучше так.
Ближайший солдат рванулся ко мне, но Валланд перехватил его. Они сцепились и ушли в глубину.
В меня вцепилась рука. Я взглянул в разинутое рыло, бессильно попытался вырваться и погрузился. В голове стоял грохот. Я отрешенно подумал: "Вдохни воду, идиот. Вдохни и умри свободным". Но рефлекс не давал этого сделать. Я кашлял, плевался и пытался вывернуться.
Мое лицо снова было на воздухе. Меня тащили на буксире. Рядом появился Валланд. Своему противнику он сломал шею. Сейчас он дважды ударил. Солдат завопил и отпустил меня.