- Обо всем этом следует подумать, капрал. Или возьмите скипидар - его дают деревья. Еще в шестнадцатом столетии было известно немало видов скипидара. Но самое главное, приятель, - подумайте про мед! На свете столько разных сортов меда, что их и не перечесть. В разных медовых сотах - разный мед. Вы, верно, знаете, что, если пчелы живут в вереске, мед получается один, а если в яблоневом саду - совсем другой. Конечно, и то, и это - мед, но его вкус, запах и качество имеют множество всяких оттенков. Мед различен в различных ульях, капрал. Я уже не говорю о меде диких пчел.
- Ну и что? - спросил он мрачно.
- Но все это только цветочки, капрал, ягодки впереди. Я не знаю, сколько на свете пчелиных роев. Предположим, в каждом из них тысяча пчел. И каждая пчела приносит нектар чуточку не такой, как другая. И каждая может собрать его с пятидесяти различных цветков. И все, принесенное этим роем - тысячью пчел, - смешивается. И каждая капля меда в каждой ячейке сотов в каждом улье состоит из неисчислимого количества разных частиц.
Я уж не говорю о времени - ясно, что из одного и того же улья мед шестимесячной давности совсем не тот, что десятилетний. Мед изменяется день ото дня. Так вот, если учесть все возможные разновидности и сочетания желтков, роз, скипидара и меда, что получится? Попробуйте-ка ответить, капрал Куку.
Капрал с минуту обдумывал мою речь, потом сказал:
- Ничего не понял. Вы что, меня за придурка считаете?
- Этого я не говорил, - смутился я.
- Верно, сказать вы этого не сказали. Ну вот что, вы меня не путайте. Сейчас я вам кое-что покажу. Глядите.
Он вынул из кармана складной нож, раскрыл его и внимательно осмотрел свою левую кисть, отыскивая местечко, где нет шрамов.
- Не надо! - закричал я и схватил его за руку. С таким же успехом я мог бы пытаться задержать рукой локомотив.
- Глядите, - спокойно повторил капрал Куку и стал резать мякоть между большим и указательным пальцами; наконец нож наткнулся на кость и большой палец отвалился до самого запястья. - Видали?
Я видел все это как в тумане. Огромный корабль, казалось, вдруг закачался у меня под ногами.
- Вы что, спятили? - спросил я, едва ко мне вернулся дар речи.
- Нет, - отвечал капрал Куку. - Я как раз вам и доказываю, что нет.
И он поднес изувеченную руку к самым моим глазам.
- Не надо, - сказал я опять.
- Ладно, - сказал капрал. - Теперь глядите. - Он пришлепнул почти отрезанный палец на место и придержал его правой рукой. - Все в порядке, - продолжал он. - Пугаться нечего. Я вам просто показываю, ясно? Нет, не уходите, садитесь. Я ведь не шучу. Я мог вам рассказать такое… И все будет чистая правда. Могу показать вам записки доктора Паре и все остальное. Вы видели, что у меня на груди? А здесь на левом боку видели?
- Да.
- Так вот, это в меня попал девятифунтовый снаряд, когда я служил на "Мари Амбре" и воевал против испанской армады. Он пробил мне грудь, сломанные ребра проткнули сердце, а через две недели я был уже на ногах… А вот тут, справа, под ребрами, - завтра я покажу вам, как оно выглядит, - это я заработал в битве при Фонтенуа, сейчас расскажу, как было дело. Французский снаряд попал в сломанную шпагу, которую выронил убитый офицер, обломок шпаги подскочил и проткнул меня насквозь - легкие, печень и прочее. А вышел он у меня из правой лопатки, провалиться мне, если вру. А вот пониже отметина - эта от осколка в битве при Ватерлоо. Кровь из меня тогда хлестала, как из свиньи, хирург даже не стал тратить на меня время. А через шесть дней я был как огурчик, а у кого только и было, что сломанная нога, - те мерли, как мухи. Все это я могу доказать. И еще: я брал Квебек с Бенедиктом Арнольдом. Нет, вы погодите. А в Балаклаве размозжило мне всю ногу до самого бедра, и хирург еще не успел ко мне подойти, а нога уже была целехонька; он глазам своим не поверил, думал, ему мерещится. Я еще много чего могу вам порассказать, только все это денег стоит, ясно? Вот я вам и предлагаю: я рассказываю, вы пишете, а деньги пополам, и я куплю себе ферму. Что скажете?
- Что же вы не отложили денег за четыреста-то лет? - тупо спросил я, едва ворочая языком.
- Что же я не отложил денег! - насмешливо повторил капрал Куку. - Да оттого, что я - это я, дубина ты этакая! Черт побери, когда-то я мог купить весь Манхэттен, и это стоило бы меньше, чем я спустил в карты одному ловкому датчанину! Отложить денег! Вечно что-нибудь мешало, не одно, так другое. Бросил я пить. Ладно. Если не виски, так женщины. Бросил я женщин. Ладно. Тогда пошли карты или кости. Я всю жизнь собирался отложить денег, только не тот у меня характер! От эликсира доктора Паре я стал крепче камня, это уж точно, ничто меня не берет, каким был, такой уж я есть, таким и буду во веки веков. Ясно? Я просто пехота, темный человек, целые сто лет учился писать свое имя, а за четыреста - еле дослужился до капрала. Как это вам понравится? А сколько сил на это ушло! Упорства! Так вот, я предлагаю: напишите все как есть, а деньги пополам. А когда люди про меня узнают из газеты или журнала, можно будет и эликсир из рук выпустить - ведь никто не решится обжулить человека, которого знает вся страна. Верно?
- Конечно, верно, - сказал я.
- Точно?
- Да, конечно, капрал.
- Ладно, - сказал капрал Куку. - А если вы все еще думаете, что я вас надуваю, взгляните сюда. Вы видели, что я сделал?
- Видел.
- Ну, взгляните теперь.
И он сунул левую руку мне под нос. Она была вся в крови. Манжет гимнастерки тоже весь намок от крови. Медленная густая капля сорвалась и тяжело упала мне на колено. У меня на брюках до сих пор не стерся ее след.
Капрал Куку послюнил и потер место пореза. Показалась чистая белая кожа.
- Видали? Где я тут резал? - спросил капрал.
Я только покачал головой. На месте раны остался лишь бледный шрам. Капрал вытер нож ладонью - на ней осталась жирная кровавая полоса, - сложил его и опустил в карман. Потом обтер руки о штаны и спросил:
- Ну что, обманул я вас?
- Ну… - выдохнул я.
- Да какого черта! - простонал капрал Куку, не в силах более сдерживаться, не в силах более доказывать недоказуемое и объяснять необъяснимое. - Ладно. Вы думаете, это просто фокус. Есть у вас нож?
- Есть. А что?
- Большой?
- Довольно большой.
- Ладно. Перережьте мне глотку, и поглядим, что будет. Ткните меня ножом куда хотите, в любое место. И ставлю тысячу долларов, что через два-три часа я буду в полном порядке. Да ну же! Будьте мужчиной! А хотите - найдите где-нибудь топор и стукните меня по голове.
Меня передернуло.
- Черта с два, - сказал я.
- Вот так всегда, - в отчаянии произнес капрал Куку. - Каждый раз одно и то же. Люди наживают состояния на мыле и зубной пасте, а у меня есть такое, что сделает людей вечно молодыми и здоровыми, - и поди ж ты! Черт меня дернул пить ваше проклятое виски! Вот так всегда! У вас борода точно такая же, какая была у меня, пока мне не обожгло подбородок, когда я воевал под командой сэра Филиппа Сиднея, а то я бы и говорить с вами не стал. Ах ты, дубина! Убирайся к дьяволу, покуда я тебя не прикончил!
Капрал Куку вскочил на ноги, метнулся прочь и исчез - я и опомниться не успел. На палубе возле меня осталась лужица крови, и в ней отпечатался след его каблука. В двух шагах виднелся еще один кровавый след, уже не такой четкий.
- Куку! Куку! - закричал я. - Где вы, капрал?
Но больше я уже никогда не видел капрала Куку. Где он теперь? Может, он назвался вымышленным именем? Но я слышал то, что слышал, и видел то, что видел. И вот здесь у меня в конверте пятьсот долларов; я отдам их всякому, кто поможет мне его найти. Мед и розовое масло, желтки и скипидар; из них можно составить бесчисленное количество сочетаний и смесей. И все же стоит попробовать. Почему бы и нет? Получил же Флеминг пенициллин из плесени! Одному богу известны тайны праха, из которого рождаются деревья, и пчелы, и любая форма жизни от плесени до человека.
Я потерял из виду капрала Куку как раз перед тем, как одиннадцатого июля тысяча девятьсот сорок пятого года мы прибыли в Нью-Йорк. Но я твердо знаю: где-то в Соединенных Штатах живет человек - силы необычайной, весь покрытый чудовищными шрамами, и он владеет грозным секретом бессмертия и вечной молодости. На вид ему лет тридцать пять, и у него слезящиеся зеленоватые глаза.
Урсула ЛЕ ГУИН
ДЕВЯТЬ ЖИЗНЕЙ
Перевод с английского И.Можейко
Внутри она была живой, а снаружи мертвой, ее черное лицо было покрыто густой сетью морщин, шрамов и трещин. Она была лысой и слепой. Судороги, искажавшие лицо Либры, были лишь слабым отражением порока, бушевавшего внутри. Там, в черных коридорах и залах, веками бурлила жизнь, порождая кошмарные химические соединения.
- У этой чертовой планеты нелады с желудком, - проворчал Пью, когда купол пошатнулся и в километре к юго-западу прорвался пузырь, разбрызгав серебряный гной по закатному небу. Солнце садилось уже второй день. - Хотел бы я увидеть человеческое лицо.
- Спасибо, - сказал Мартин.
- Конечно, твое лицо - человеческое, - ответил Пью. - Но я так долго на него смотрю, что перестал замечать.
В коммуникаторе, на котором работал Мартин, раздались неясные сигналы, заглохли и затем уже возникло лицо и голос. Лицо заполнило экран - нос ассирийского царя, глаза самурая, бронзовая кожа и стальные глаза. Лицо было молодым и величественным.
- Неужели так выглядят человеческие существа? - удивился Пью. - А я и забыл.
- Заткнись, Оуэн. Мы выходим на связь.
- Исследовательская база Либра, вас вызывает корабль "Пассерина".
- Я Либра. Настройка по лучу. Опускайтесь.
- Отделение от корабля через семь земных секунд. Ждите.
Экран погас, и по нему побежали искры.
- Неужели они все так выглядят? Мартин, мы с тобой куда уродливее, чем я думал.
- Заткнись, Оуэн.
В течение двадцати двух минут Мартин следил за спускающейся капсулой по приборам, а затем они увидели ее сквозь крышу купола - падающую звездочку на кроваво-красном небосклоне. Она опустилась тихо и спокойно - в разреженной атмосфере Либры звуки были почти не слышны. Пью и Мартин защелкнули шлемы скафандров, закрыли люки купола и громадными прыжками, словно артисты балета, помчались к капсуле. Три контейнера с оборудованием снизились с интервалом в четыре минуты в сотне метров друг от друга.
- Выходите, - сказал по рации Мартин, - мы ждем у дверей.
- Выходите, здесь чудесно пахнет метаном, - сказал Пью.
Люк открылся. Молодой человек, которого они видели на экране, по-спортивному выпрыгнул наружу и опустился на зыбкую пыль и гравий Либры. Мартин пожал ему руку, но Пью не спускал глаз с люка, в котором появился другой молодой человек, таким же прыжком опустившийся на землю, затем девушка, спрыгнувшая точно так же. Все они были высоки, черноволосы, с такой же бронзовой кожей и носами с горбинкой. Все на одно лицо. Четвертый выпрыгнул из люка…
- Мартин, старик, - сказал Пью, - к нам прибыл клон.
- Правильно, - ответил один из них. - Мы - десятиклон. По имени Джон Чоу. Вы лейтенант Мартин?
- Я Оуэн Пью.
- Альваро Гильен Мартин, - представился Мартин, слегка поклонившись.
Еще одна девушка вышла из капсулы. Она была так же прекрасна, как остальные. Мартин смотрел на нее, и глаза у него были, как у перепуганного коня. Он был потрясен.
- Спокойно, - сказал Пью на аргентинском диалекте. - Это всего-навсего близнецы…
Он стоял рядом с Мартином. Он был доволен собой.
Нелегко встретиться с незнакомцем. Даже самый уверенный в себе человек, встречая самого робкого незнакомца, ощущает известные опасения, хотя он сам об этом может и не подозревать. Оставит ли он меня в дураках? Поколеблет мое мнение о самом себе? Вторгнется в мою жизнь? Разрушит меня? Изменит меня? Будет ли он поступать иначе, чем я? Да, конечно. В этом весь ужас: в незнании незнакомца.
После двух лет, проведенных на мертвой планете, причем последние полгода только вдвоем - ты и другой, - после всего этого еще труднее встретить незнакомца, как бы долгожданен он ни был. Ты отвык от разнообразия, потерял способность к контактам, и в сердце рождается первобытное беспокойство.
Клон, состоявший из пяти юношей и пяти девушек, за две минуты успел сделать то, на что обыкновенным людям потребовалось бы двадцать: поздоровался с Мартином и Пью, окинул взглядом Либру, разгрузил капсулу, приготовился к переходу под купол. Они вошли в купол и наполнили его, словно рой золотых пчел. Они спокойно гудели и жужжали, разгоняя тишину, заполняя пространство медово-коричневым потоком человеческого присутствия. Мартин растерянно глядел на длинноногих девушек, и те улыбались ему, сразу трое. Их улыбки были теплее, чем у юношей, но не менее уверенные.
- Уверенные в себе, - прошептал Оуэн Пью своему другу. - Вот в чем дело. Подумай о том, каково это - десять раз быть самим собой. Девять раз повторяется каждое твое движение, девять "да" подтверждают каждое твое согласие. Это великолепно!
Но Мартин уже спал. И все Джоны Чоу заснули одновременно. Купол наполнился их тихим дыханием. Они были молоды, они не храпели. Мартин вздыхал и храпел, его обветренное лицо разгладилось в туманных сумерках Либры. Пью высветлил купол. Внутрь заглянули звезды, среди них Солнце - великое содружество света, клон сверкающих великолепий. Пью спал, и ему снилось, что одноглазый гигант гонится за ним по трясущимся холмам ада.
Лежа в спальном мешке, Пью следил за тем, как присыпается клон. Они проснулись в течение минуты, за исключением одной пары - юноши и девушки, которые спали обнявшись в одном мешке. Увидев это, Пью вздрогнул. Один из проснувшихся толкнул парочку. Они проснулись, и девушка села, сонная, раскрасневшаяся. Одна из сестер что-то шепнула ей на ухо, девушка бросила на Пью быстрый взгляд и исчезла в спальном мешке. Раздался смешок. Еще кто-то буквально просверлил капитана взглядом, и откуда-то донеслось:
- Господи, мы же привыкли так. Надеюсь, вы не возражаете, капитан Пью.
- Разумеется, - ответил Пью не совсем искренне. Ему пришлось встать, он был в трусах и чувствовал себя ощипанным петухом - весь покрылся гусиной кожей. Никогда он еще так не завидовал загорелому крепкому Мартину.
За завтраком один из Джонов сказал:
- Итак, если вы проинструктируете нас, капитан Пью…
- Зовите меня Оуэном.
- Тогда мы, Оуэн, сможем выработать программу. Что нового на шахте со времени вашего последнего доклада? Мы ознакомились с вашими сообщениями, когда "Пассерина" была на орбите вокруг пятой планеты.
Мартин молчал, хотя шахта была его открытием, его детищем, и все объяснения выпали на долю Пью. Говорить с клоном было трудно. На десяти одинаковых лицах отражался одинаковый интерес, десять голов одинаково склонялись набок. Они даже кивали одновременно.
На форменных комбинезонах Службы исследования были вышиты их имена. Фамилия и первое имя у всех были общими - Джон Чоу, но вторые имена - разные. Юношей звали Алеф, Каф, Йод, Джимел и Самед. Девушек - Садэ, Далет, Зайин, Бет и Реш. Пью пытался было обращаться к ним по этим именам, но тут же от этого отказался: порой он даже не мог различить, кто из них говорит, так одинаковы были их голоса.
Мартин намазал гренок маслом, откусил кусок и наконец вмешался в разговор:
- Вы представляете собой команду, не так ли?
- Правильно, - ответили два Джона сразу.
- И какую команду! А я сначала даже не понял. Насколько же вы можете читать мысли друг друга?
- По правде говоря, мы совсем не умеем читать мыслей, - ответила девушка по имени Зайин. Остальные благожелательно наблюдали за ней. - Мы не знаем ни телепатии, ни чудес. Но наши мысли схожи. Мы одинаково подготовлены. Если перед нами поставить одинаковые задачи, вернее всего, мы одинаково к ним подойдем и одновременно их решим. Объяснить это просто, но обычно и не требуется объяснений. Мы редко не понимаем друг друга. И это помогает нам как команде.
- Еще бы, - сказал Мартин. - За последние полгода мы с Пью семь часов из десяти тратим на взаимное непонимание. Как и большинство людей. А в критических обстоятельствах вы можете действовать как нормаль… как команда, состоящая из отдельных людей?
- Статистика свидетельствует об обратном, - с готовностью ответила Зайин.
"Клоны, должно быть, обучены, как находить лучшие ответы на вопросы, как рассуждать толково и убедительно, - подумал Пью. - Все, что они говорили, несло на себе печать некоторой искусственности, высокопарности, словно ответы были заранее подготовлены для публики".
- У нас не бывает вспышек озарения, как у одиночек, мы как команда не извлекаем выгоды при обмене идеями. Но этот недостаток компенсируется другим: клоны создаются из лучшего человеческого материала, от индивидуумов с максимальным коэффициентом интеллектуальности, стабильной генетической структурой и так далее. Мы располагаем большими ресурсами, чем обычные индивидуумы.
- И все это надо умножить на десять. А кто такой, точнее, кем был Джон Чоу?
- Наверняка гений, - вежливо сказал Пью. Клоны интересовали его явно меньше, чем Мартина.
- Он был многогранен, как Леонардо, - сказал Йод. - Биоматематик, а также виолончелист и подводный охотник, он интересовался структурными проблемами и так далее. Он умер раньше, чем успел разработать свои основные теории.
- И теперь каждый из вас представляет собой какой-нибудь один аспект его разума, его таланта?
- Нет, - ответила Зайин, покачав головой одновременно с несколькими братьями и сестрами. У всех у нас схожие мысли и устремления, мы все инженеры Службы планетных исследований. Другой клон может быть подготовлен для того, чтобы освоить иные аспекты личности Чоу. Все зависит от обучения - генетическая субстанция идентична. Все мы - Джон Чоу. Но учат каждого из нас по-разному.
Мартин был потрясен.
- Сколько вам лет?
- Двадцать три.
- Вы сказали, что он умер молодым, так половые клетки были взяты у него заранее или как?
Ответить взялся Джимел.
- Он погиб двадцати четырех лет в авиационной катастрофе. Мозг его спасти не удалось, так что пришлось взять внутренние клетки и подготовить их к клонированию. Половые клетки для клонирования не годятся - в них только половинный набор хромосом. Внутренние клетки могут быть обработаны таким образом, что становятся базой нового организма.
- И все вы - обломки одного кирпича, - громко заявил Мартин. - Но как же… некоторые из вас - женщины?
Теперь ответила Бет:
- Это несложно - запрограммировать половину массы клона для воспроизведения женского организма. Удалите из половины клеток мужские гены, и они вернутся к базисному состоянию, то есть к женскому началу. Труднее добиться обратного эффекта и создать искусственную хромосому. Так что клонирование происходит в основном от мужского донора, потому что клоны, состоящие из обоих полов, лучше функционируют.
- А что касается следующего поколения, - не сдавался Мартин. - Я полагаю… вы размножаетесь?
- Мы, женщины, стерильны, - спокойно ответила Бет. - Как вы помните, из наших первоначальных клеток Y-хромосома удалена. Мужчины могут вступать в контакт с обыкновенными женщинами, если, конечно, захотят. Но для того, чтобы снова создать Джона Чоу в нужном количестве копий и в нужное время, приходится брать клетку от клона - этого клона, нашего клона.