"Чтоб тебя!", – в сердцах подумала Анна, с трудом удерживая на лице улыбку. И чудо произошло! Экран ноутбука вспыхнул, по нему стремительно побежали строчки: имена, адреса, даты. Когда мелькание прекратилось, директриса взглянула на текст и трижды сморгнула, будто у нее в мозгу произошло короткое замыкание. Когда она снова "включилась", ее КПД равнялось нулю.
– Увы, – промямлила она, отводя глаза, – на этого мальчика нет никаких данных.
– Совсем никаких?
– Совершенно. Мы не знаем, кто его родители.
– Он что, свалился с неба? – раздраженно пошутила Анна.
– Конечно, нет, – сухо парировала директриса. – Он подкидыш. Его подбросили под дверь приюта. Такое случается чаще, чем принято говорить.
Анна задумчиво потерла переносицу, говоря так, будто беседовала сама с собой:
– Насколько я знаю, Ник попал к вам уже довольно большим, – она взглянула на лицо женщины, застывшее от плохо скрываемой неприязни. – "Чего она так завелась?" – Ему должно было быть около трех лет. И все эти три года он жил где-то…
– Понимаю, куда вы клоните, – перебила директриса. – Но в НАШЕМ городе дети не пропадали.
– Этот факт могли скрыть.
– Вряд ли. Вам, иностранке, этого не понять, но у нас, знаете ли, очень внимательные соседи. Если бы они заметили ребенка, то непременно попытались бы выяснить, куда он подевался. Если бы они что-то заподозрили, это немедленно стало бы известно полиции. У НАС о детях принято заботиться.
Анну задело это подчеркнутое "у нас". Можно подумать, в России дети бегают по улицам без порток. Хотя…
– Во что был одет мальчик? – спросила девушка довольно резко и тут же пожалела об этом.
– Одежда не сохранилась, – с ноткой злорадства ответили ей. – Да и вряд ли она бы вам пригодилась: на вещах ребенка не было никаких меток. Вот здесь у меня есть соответствующие записи.
Анна вытянула шею и прищурилась, пытаясь заглянуть в экран ноутбука, но бдительная директриса опередила ее, развернув ноутбук в свою сторону.
– Простите, но это служебные записи, не предназначенные для посторонних.
– Какая же я посторонняя? Я его мать.
– Примите мое почтение. Это благородный поступок – усыновить дважды осиротевшего ребенка, но я дам вам совет: живите сегодняшним днем. Не стоит бередить прошлое. Кто знает, что там может оказаться?
– Только истина.
– Истина не всегда привлекательна, а иногда и опасна.
– Да ну?
– Не думайте, что я что-то утаиваю от вас, – поспешно заверила директриса. – Вовсе нет! Но поверьте моему опыту…
Анна не верила. Женщина определенно нервничала, причем нервничала гораздо больше, чем нужно. Лицо ее было спокойно, но пальцы, прижатые к крышке ноутбука, напряглись так, что кончики их посинели. Она не лгала – Анна мгновенно бы это почувствовала, – но что-то, связанное с появлением Ника, выводило женщину из равновесия.
– Я вас поняла, – кивнула Анна, вынужденная быть предельно осторожной, – но поймите и вы меня. Мне нужно знать все о прошлом сына.
– Я сказала все, что мне известно. Мальчик – подкидыш. Он, несомненно, пережил трагедию, лишившись настоящих родителей. Если вас это утешит, могу добавить, что за ребенком был надлежащий уход: одежда, в которой его нашли, была новой, никаких кожных паразитов и хронических заболеваний. Он имел нормальный рост и вес для своего возраста, хотя точную дату его рождения мы, разумеется, определили приблизительно. На вид ему было около трех лет. Это все, что мы знаем.
– Обычно при подкидышах имеются записки с именем и датой рождения. Или какие-то памятные вещицы. Например, крестик или медальон…
– Только в кино, – снисходительно улыбнулась директриса, поправляя прическу. В свете лампы блеснула полированная поверхность одного из колец. – На самом деле те, кто решил избавиться от ребенка таким образом, стремятся не оставить никаких ниточек, за которые можно было бы потянуть.
– А вы пытались? В смысле – тянуть?
– Естественно! Это же преступление! Уверяю вас, мы немедленно известили полицию, размещали фото малыша в газете и даже сообщали о нем в вечернем выпуске новостей.
Анна вдруг почувствовала: врет! Но как добиться правды? Здесь в государственном учреждении ведьма вынуждена была держать себя в руках Один неверный шаг и у нее будут большие неприятности. У нее не было доказательств того, что от нее скрывают часть информации, она даже не знала, насколько велика эта часть и в сложившихся обстоятельствах могла рассчитывать лишь на добровольное признание.
– Надо полагать, на объявление никто не откликнулся?
– Наоборот. Свидетелей оказалось чересчур много. Вы же знаете, как это бывает: всем кажется, что они что-то видели. Воображение – страшная штука. Полиция сбилась с ног, проверяя все сигналы, но все без толку. Однако, шумиха пошла мальчику на пользу – его быстро усыновили. Хорошая семья, интеллигентные, любящие родители.
"И бабка, уверенная в том, что в парня вселился дьявол", – добавила про себя Анна, но вслух предпочла ничего не говорить.
День, от которого она так много ждала, закончился впустую. Полученная информация не продвинула ее вперед ни на шаг. Наоборот, теперь она окончательно запуталась. Зачем умирающая мадам Орос направила ее сюда? Конечно, учитывая зловредный характер старухи, можно предположить, что она решила покуражиться напоследок. Но кому придет охота шутить перед смертью? Впрочем, это все ерунда. Не так уж важно, откуда в ее жизни появился Ник, куда важнее сделать его счастливым. На долю парнишки выпало немало испытаний, но она достаточно сильна, чтобы защитить его в будущем.
Анна спешила на съемку, когда у нее зазвонил телефон. Дрожащий, почти неузнаваемый голос сына прошептал: "Спаси меня!"
Затем связь оборвалась.
* * *
Ник юркнул в подъезд. Ему некуда было спешить, но он чувствовал себя виноватым из-за того, что нарушил обещание не выходить из дома. Он не сдержал слова, да еще выбежал во двор после наступления темноты. Но ему так хотелось попинать мяч с Хори!
Лифт не работал, пришлось тащиться по лестнице. Широкие, мраморные ступени старинного здания были втиснуты между стеной и шахтой лифта. Каждый шаг отдавался гулким эхом. Лампы горели, но давали так мало света, что двигаться приходилось почти наощупь.
Поднявшись на один пролет, Ник отчего-то струхнул и прибавил шагу. На площадке второго этажа он остановился и прислушался. Кто-то поднимался по лестнице следом. Странно, Ник не слышал, как хлопнула входная дверь. Ник поднялся еще на пару ступенек и замер. Шаги внизу замерли тоже. Мальчик моментально вспотел. Под мышками на рубашке выступили некрасивые темные пятна. Собравшись с духом, он взбежал на самый верх лестницы, остановился, напрягая слух. Кто-то невидимый повторил маневр.
Ник изо всех сил старался не паниковать. Он прикинул, не рвануть ли вниз со скоростью бешеного быка? Есть шанс проскочить, но что он станет делать на улице, если тот, кто внизу, бросится в погоню?
Мальчик сильно дрожал. Страшнее всего была неизвестность. Эти шаги в пустоте – от них можно свихнуться.
Он должен увидеть.
Ник начал действовать, не давая себе задуматься о последствиях. У них в школе один учитель истории по кличке Плешка обожал ловить пацанов, прогуливающих уроки. Обычно они прятались под лестницей, возле чердака, и Плешка, прежде чем подняться наверх, всегда снимал один башмак. На слух его шаги казались медленными и размеренными, так как разутая нога не издавала никаких звуков. Обычно прогульщики попадались с поличным, не успевая убежать.
Держа одну кроссовку в левой руке, Ник рванул вверх по лестнице. Преследователь попался на трюк старого Плешки. Его шаги теперь в точности совпадали со стуком оставшейся на ноге Ника обувки. Ник выиграл время и почти добежал до своей лестничной клетки, но поскользнулся и, падая, больно ударился о перила. Шаги внизу – гораздо дальше, чем прежде – замерли. Не дожидаясь, пока преследователь сообразит, что к чему, Ник, прикусив губу и уже не таясь, побежал к двери своей квартиры. Здесь, в коридоре, было еще темнее, но мягкий палас на полу скрадывал звук шагов. Оставалось только достать из кармана ключи и открыть замок. Всего пара секунд – и он в безопасности.
Прижавшись к двери спиной, Ник отчаянно тянул ключ. Тот, как назло, зацепился за мешковину кармана. Слыша, как трещит ткань, Ник не сводил глаз с поворота, ведущего на лестницу, ожидая появления врага из-за угла.
Но никто не появился. Преследователь выжидал. Ник, кажется, различал его дыхание. Ему оставалось самое страшное: повернуться спиной к лестнице, чтобы вставить ключ в замок и всего один раз повернуть. Так просто и так невыносимо сложно. Руки тряслись. Ладони вспотели, ключ все время норовил выскользнуть из холодных пальцев. Ник понимал: на то, чтобы поднять упавший ключ времени у него уже не будет. От этого знания пальцы совершенно окоченели и скрючились, как будто Ник макнул их в жидкий азот.
Враг был совсем близко. Их разделял последний лестничный пролет. Нику почудилось, будто вокруг него заклубился поток сгущающейся темноты, медленно подползая все ближе и ближе. В этом черном тумане роились какие-то тени с расплывчатыми очертаниями, на мгновение совсем рядом сверкнули чьи-то глаза. В нос ударил затхлый запах гнилой воды.
Как только мальчик вновь повернулся лицом к двери, шаги зазвучали снова. Они приближались медленно и неумолимо. Сколько там ступенек? – пытался припомнить Ник, но клацанье собственных зубов мешало сосредоточиться. Страшно хотелось в туалет, живот распирало так, что, казалось, он вот-вот лопнет.
Чужой голос вдруг отчетливо зазвучал в голове. От звука шагов закладывало уши.
Десять… девять… восемь…
"Тебе… не… спастись…"
Семь… шесть… пять…
"Я… найду… тебя…"
Ключ-таки попал в замочную, но не желал поворачиваться! Он застрял!
Четыре… три…
"Я… смерть…"
Ключ повернулся! Язычок замка тихо щелкнул, открывая путь к спасению. Тяжело дыша, Ник ввалился в прихожую, захлопнул дверь, в которую с другой стороны с воем задул ураганный ветер, и тут же навалился на нее всем своим щуплым, дрожащим тельцем. Дверь ходила ходуном, будто живая.
Прижавшись к двери спиной, всхлипывая и путаясь в складках одежды, мальчик выудил из кармана мобильник и ткнул скользким от пота пальцем в кнопку быстрого набора. Ногам вдруг стало горячо. К ужасу, накрывшему его душной волной, прибавилось острое чувство стыда. Почти теряя сознание, Ник все шептал и шептал, как заведенный: "Мамочка, мне страшно! Спаси меня!!!".
Глава 11
Не перевелись еще на свете индивидуумы, у которых всегда-все-отлично. Эти особи говорят противными звонкими голосами, будто речевку читают, заполняют собой любую, даже самую просторную комнату, бесперебойно фонтанируют свежими идеями, которые затем весело и с песней приводят к печальному концу, за что регулярно бывают биты, но присутствия духа не теряют.
Танечка Пупышева была из ЭТИХ. Через пять минут после звонка Аллочки она нарисовалась на пороге студии, готовая к новым свершениям.
Только Пупышева могла чувствовать себя комфортно в хламиде цвета прокисших сливок, с одуванчиками в волосах. Анне, виновнице ее появления с перепугу показалось, что тетка в порыве вдохновения завернулась в давно не стираную простыню, однако сияющая Танечка чувствовала себя превосходно. Аня благодарно ей улыбнулась: человек, давший ей возможность немедленно кинуться на зов своего ребенка, казался ей почти ангелом.
– Позволь дать один совет, – доверительно сообщил ангел напоследок, – Не стоит потакать детским капризам. Пусть учатся самостоятельности.
– Как ты меня достала, – не выдержала Анна, – убила бы.
Пупышева, неожиданно получившая большой эфир, широко улыбнулась:
– Убьешь меня после эфира, идет?
– Отвали!..
* * *
Ключ торчал в замке. Холодея от ужаса, Анна повернула его и ворвалась внутрь. В тесной прихожей было темно и отчаянно воняло.
Ника она заметила не сразу. Мальчик сидел, забившись под вешалку, сгорбившись и обхватив руками колени. Светлые джинсы потемнели между ног. Пол под ребенком был мокрым.
– Сынок!
Мальчик неожиданно зло взглянул на нее:
– Ты не моя мама.
Анна отшатнулась, будто ее ударили по лицу. Бирюзовые глаза широко раскрылись, лицо сделалось беспомощным и растерянным. Немного помедлив, она неуверенно протянула руку, коснувшись вздрогнувшего плеча кончиками пальцев:
– Ники?
Мальчик съежился и забился поглубже в угол.
Анна тряхнула головой, рассыпав по плечам ворох волос, и решительно взяла парнишку за плечи.
– Посмотри на меня, – приказала она. Ник неохотно повернул к ней лицо, но закатившиеся глаза смотрели в потолок. – Посмотри на меня, – повторила Анна.
Ник с трудом сфокусировал взгляд.
– Молодец. Теперь слушай меня внимательно. Я твоя мама, чья бы кровь ни текла в твоих жилах. Я твоя мама и я никому не позволю навредить тебе. Я твоя мама и я отдам за тебя свою жизнь, если понадобится.
По мере того, как она говорила, взгляд мальчика светлел. Анна чувствовала, как расслабляется под ее руками маленькое тело. Девушка легко подхватила его на руки и бормоча ласковые слова, понесла в ванную.
Только под струей теплой воды из душа, когда Анна обтирала губкой его тело, Ник наконец-то расплакался.
– Все, все, – улыбнулась она. – Все хорошо. Все уже закончилось, милый. Я больше не оставлю тебя одного.
После душа Анна закутала сына в большую простыню, и они еще долго сидели, обнявшись, на кровати, не зажигая света и ничего не говоря. Наконец, Ники уснул, неловко уткнувшись носом в ее подмышку. Анна осторожно переложила его поудобнее, встала и подошла к окну, чтобы закрыть его.
К ночи похолодало, с улицы дул неприятный ветер. Небо, обложенное тучами, предвещало дождливый день. Анна поежилась, протянула руку, чтобы закрыть створку и отпрянула: быстрая тень метнулась мимо лица – то ли ночная птица, то ли крупная летучая мышь. Когда девушка закрывала шпингалет, настырная тварь полетела прямо на нее, но, врезавшись в стекло, камнем рухнула вниз, прошуршав в густой листве дерева.
Анна испуганно обернулась, боясь, что шум разбудит Ника, но он спал, тревожно вздрагивая во сне и хмуря светлые брови.
Беспокоясь за сына, девушка не заметила отсутствия кота, тем временем Каспер еще днем улизнул из дома. В данный момент он, жмурясь, сидел под окном, вспоминая свои приключения. Он славно погулял, но сильно проголодался. В этом до отвращения чистеньком городке решительно нечего было жрать. "Даже мышей тут не водится!" – с отвращением подумал он и тут же обнаружил, что ошибался, обнаружив одну прямо под окном хозяйки. Мышь вяло копошилась в мокрой росистой траве. Каспер на всякий случай прижал ее лапой и настороженно обнюхал. Мышь оказалась какая-то недоделанная: с большущими ушами и с крыльями. Вдобавок она как-то странно пульсировала, как будто пыталась изменить форму, а это уж и вовсе никуда не годилось.
Когда Анна догадалась впустить отчаянно завывающего под окном кота, тот юркнул под кровать и принялся остервенело тереть морду лапой, сыто рыгая время от времени. Конечно, вампирам ничего не стоит восстать из могил, но только не из кошачьего желудка.
* * *
Едва войдя в студию, Анна почувствовала неладное. Она уже привыкла, что в перерыве между эфирами в операторской царил форменный бардак. Смех и голоса слышно было даже из коридора. Сегодня здесь царила подозрительная тишина. Анна удивленно взглянула на часы: нет, она ничего не перепутала, через полчаса – эфир на Москву, да и в комнате полно народу.
Техники, редакторы и операторы сгрудились у монитора. При ее появлении все как-то одновременно вздрогнули и разом повернули к ней бледные, вытянутые лица.
– Эй, вы чего? – забеспокоилась девушка.
Никто ей не ответил.
Анна пожала плечами, решительно протиснулась мимо них и попыталась заглянуть в монитор через плечо техника, но кто-то шустро нажал на "выход". Экран погас.
– Что за дела? – возмутилась Анна. Сердце неприятно екнуло. Неужели они уже в курсе? А, не все ли равно? Впрочем… Ее увольнение – не такой уж веский повод для траура, вдобавок физиономии, обращенные к ней выглядели скорее испуганными, чем огорченными.
– Ну-ка, подвинься, – сказала она, решительно оттирая плечом оператора, и, не слушая его вялые протесты, сама запустила рабочий компьютер.
С первых кадров стало понятно, что перед ней запись последнего эфира, того самого, что она пропустила из-за звонка Ника. На экране царила Пупышева в одуванчиках.
В душе шевельнулось любопытство: что на этот раз натворила непредсказуемая коллега? Анна еще не знала, что действительность превзойдет самые смелые ожидания.
Увлекшись просмотром, девушка не заметила, что осталась в студии одна. Пупышева привычно несла околесицу, упиваясь звуком собственного голоса, но длилось это недолго. Десять минут спустя после начала эфира Анна расслышала посторонний звук в студии, похожий на свист ветра. Еще через минуту Танечка на экране, не прекращая болтать, незаметно покосилась вправо, туда, где только что просвистел в воздухе невидимый хлыст. Тщательно нарисованные брови ведущей удивленно приподнялись.
Звук повторился, но уже с левой стороны от стола. Пупышева послушно повернула голову в ту же сторону.
Фсссс… Фссс…
Свист уже почти заглушал голос ведущей. Анна подалась вперед, забыв, что перед ней всего лишь запись, и она в любом случае бессильна что-либо изменить. Чувство близкой опасности стало почти осязаемым. Девушка вглядывалась в экран, но не заметила никого постороннего. Студия была пуста, но чертов свист продолжал резать уши:
Фссс…Фссс…
Пупышева замолчала на полуслове, даже не пытаясь скрыть удивления. Она в открытую вертела головой, пытаясь определить источник звука. От резких движений одуванчики посыпались из прически золотым дождем, один цветок булькнулся в стакан с водой. Танечка, заметив это, поморщилась и в сердцах швырнула стакан куда-то в угол. Свист внезапно прекратился.
Вопли редактора из наушника долетали даже до Анны. Подчиняясь им, Танечка неохотно вернулась к работе, но уже без прежнего куража. Лицо ее выглядело застывшим и напряженным, как будто она все время прислушивалась. У нее першило в горле, женщина машинально пошарила рукой на столе, но стакан с водой не нашла и страдальчески поморщилась.
Фсссс… Фсссс… ФСССС!!!
Два справа, один – слева. Звук перемещался стремительно. Рука Танечки вздрогнув, зависла в воздухе. Растопыренные пальцы сжались в кулак с такой силой, что костяшки побелели.
– Какого черта! – заорала она. – Эй, вы там, на пульте! Что за дела?! Уснули, что ли? Помехи у вас!
Пупышева открыла рот, чтобы сказать что-то еще, но не успела. Резкий свист невидимого хлыста слился с ее пронзительным визгом. В тот же миг ее голова странно дернулась, кожа на щеке, от глаза до подбородка, лопнула и медленно, будто в замедленной съемке, расползлась в стороны, как ветхий кусок шелка. Под ней обнажилось влажное, красное мясо и белая кость. Брызнувшая фонтаном кровь залила скатерть на столе, забрызгала упавшие одуванчики.