- Ты действительно думаешь, что всё закончится?
- Я не хочу есть, - тихо отвечает Трейс.
- Так ты думаешь, что всё закончится? - в третий раз повторяет Харрисон, но мы все теперь смотрим на Грейс с Трейсом, и - что еще хуже - они знают, что мы на них смотрим.
- Пожалуйста.
- Нет.
- Ради меня.
- Я сказал: "нет".
- Трейс, тебе нужно…
- Я сказал, что не хочу есть!
Я морщусь. Трейс сидит так близко, что, кажется, кричит на меня, а я ненавижу, когда на меня кричат. И ненавижу наступающую за криком тишину. Наступившую тишину. Чтобы отвлечься, я поднимаю яблоко к губам, но от его приторно-сладкого запаха мне вдруг становится дурно. Я кладу его на тарелку.
- Кэри, - не унимается Харрисон, - ты думаешь, что всё…
- Да, Харрисон.
Несколько секунд все молчат, потом Райс прочищает горло.
- Двери забаррикадированы. Что нам еще нужно сегодня сделать?
- Ну, - отзывается Кэри, - я подумывал…
- Стоп, - обрывает его Трейс.
- Что?
- Если Райс спрашивал нас о том, чтонам нужно сегодня сделать, то почему отвечаешь ты? - Уставившись на Кэри, спрашивает он.
- Ладно. Забудем.
- Но я хочу знать, что собирался сказать Кэри, - говорит Харрисон, переводя взгляд с одного из них на другого.
- Я тоже, - соглашается с ним Райс.
- Не думаю, что Трейсу это интересно.
- Да, мне интересно другое: с чего это ты стал нашим голосом? Какого рожна ты начал говорить за всех нас? Что, лидером нашим заделался?
- Да кто говорит о лидерстве? - всплескивает руками Кэри.
- Нет-нет, я не собираюсь стоять на твоем пути. Мы все знаем, что случается с теми, кем, по твоему мнению, можно преспокойненько пожертвовать…
- Боже, Трейс, - восклицает Райс.
- Ах, прости, Морено, я и забыл, что ты возглавляешь фан-клуб Кэри Чена с тех пор, как он привел сюда большинство из нас.
Всё время, что Трейс говорит, я не свожу глаз с Кэри. Мне нет нужды смотреть на Трейса, я и так знаю, что на его лбу пульсирует вена и что слова он цедит, сжав зубы. Лицо Кэри обманчиво спокойно, но глаза полны печали. И, может быть, вины.
- Говори всё, что хочешь сказать, - произносит он.
- Отлично. Тогда слушай: мертвые ни хрена не могли заполнить пустую аллею всего за десять секунд! Ты сказал, что улица чиста…
- Они быстро передвигаются. Она была чиста…
- Ты сказал, что на аллее никого нет, но ты знал, что это не так, и ты позволил им выйти прямо к…
- Она была чиста!
Я вздрагиваю. Кэри вскакивает на ноги, Трейс - тоже. В голове мелькает картинка: Трейс убивает Кэри, повалив его и долбя головой об пол, пока его мозги не разлетаются по всему залу. Кэри, видимо, видит то же самое. Он отходит в сторону, тем самым заканчивая спор, но затем возвращается с побагровевшим лицом, тыча в Трейса пальцем:
- Я бы никогда, никогда…
- Ты сделал это. И ты это знаешь.
- Для чего ему нужно было бы это делать? - спрашивает Райс.
Трейс разворачивается к нему:
- Я видел это собственными глазами.
- Кто-нибудь еще это видел? Эй, Слоун, ты это видела? Ты видела, как Кэри говорит Касперам выходить на улицу, кишащую мертвыми? Что ты видела?
Я качаю головой, не желая быть втянутой в их перепалку, но его это не останавливает:
- Ну давай же, Слоун, скажи, что ты видела.
Чем дольше он настаивает на этом, тем сильнее мне хочется уступить. "Я скажу Райсу, что я видела, скажу Трейсу то, что он хочет услышать". Когда я уже готова сдаться, случается сразу две вещи: Грейс кричит "Хватит!" и раздается оглушительный удар в дверь. Пугаясь, мы отшатываемся назад.
После этого мы долго со страхом пялимся на дверь, но больше ничего не происходит.
- О нет, - снова и снова скулит Харрисон, хотя теперь всё спокойно.
- Послушайте, - говорит Кэри таким уставшим голосом, будто день не только что начался, а - долгий и тяжелый - подошел к концу. - Нужно проверить все наши баррикады. Может быть, укрепить их побольше и убедиться в том, что они устойчивы. Это всё, что я хотел сказать раньше.
- Я тебе помогать не буду, - отвечает Трейс.
Он стремительно пересекает зал, и звук его шагов настолько громок, что каким-то образом перекрывает шум на улице. Он выходит в коридор с таким видом, словно ему есть куда идти. Но идти-то некуда.
Глава 4
Мне в голову лезут мысли о телевизионных реалити-шоу.
Об участниках, соревнующихся между собой на необитаемых островах и тому подобном. Такое ощущение, что происходящее запросто могло бы быть каким-нибудь дурацким реалити-шоу. Я представляю зрителей, комфортно устроившихся дома - другой мир, наблюдающий сейчас за нами и судящий меня за всё, что я совершила и еще совершу. Кругом - камеры, а мы актеры, притворяющиеся реальными людьми, и когда всё это закончится, один из нас станет на миллион богаче. Я просто об этом забыла.
Я озираюсь, пытаясь найти скрытые камеры. Ни одной не вижу.
Мы разделились, чтобы проверить заграждения у дверей. Кэри пошел к главному входу в школу, Райс - к черному. Харрисон направился в библиотеку, а Грейс вызвалась осмотреть спортзал. Мне остались двери в нашем зале ("Посмотри, нет ли тут слабых мест", - сказал мне Райс), так что я таращусь на груду столов и парт. Не прикасаясь к ней. Эти двери останутся закрыты. Ну, или не останутся.
Я недолго нахожусь в одиночестве. Вскоре возвращается Трейс.
- Что ты видела? - спрашивает он меня.
Он идет прямо к сцене, к подносу с остатками еды. Пошарив на нем, выбирает то, что предлагала ему Грейс - яблоко. Трейс впивается в него зубами, и, видя на его лице наслаждение от первого укуса, я практически ощущаю его сладость на своих губах.
Доев яблоко, Трейс бросает огрызок на поднос.
- Так что ты видела? - повторяет он свой вопрос.
Я сжимаю губы.
- Что, не хочешь со мной говорить?
- Не важно, что я видела.
- Для меня - важно.
Трейс - двойняшка Грейс, но в нем совсем нет ничего от сестры. Она нежная и мягкая, с пышными формами - эдакая красавица не из нашего времени, а у него закаленное многолетними тренировками мускулистое, крепкое тело. У Трейса жесткий взгляд, но его карие глаза могут быть теплыми и лукавыми, как в тот раз, когда я ночевала у Касперов дома. Сейчас они не такие. Он отводит от меня взгляд.
- Думаешь, они мертвы?
- Я не знаю.
И не хочу думать об этом. Не хочу думать о мистере и миссис Каспер, облепленных со всех сторон инфицированными. Они тянули руки к своим детям, даже когда их утаскивала толпа мертвых, а Грейс и Трейс тянулись к ним, потому что не хотели остаться одни. А потом они пропали из вида. Всё это так неправильно. Касперы - единственная настоящая семья, которую я когда-либо знала, и их насильно оторвали друг от друга. Они хотели быть вместе.
Одного этого достаточно для того, чтобы они и были вместе. Как глупо порой всё в жизни бывает.
- Я понимаю, что их окружило слишком много мертвых, - говорит Трейс.
Как и меня. Я помню их руки, лица, открытые рты, молочно-белые глаза. Под их кожей плескалась болезнь, грозя вылиться на меня. Я вытягиваю руки и смотрю на свою беззащитную кожу, на кожу, которая и тогда была беззащитна, и задаюсь вопросом: сколько грязи осталось на мне? Я потираю ладонями предплечья, сначала медленно, а потом всё быстрее. Тело зудит. В сознании всплывает позабытое слово: душ. Я чувствую, что от меня пахнет. Пахнет грязью, потом, высохшей кровью…
- Да что, блин, с тобой такое? - нахмурившись, смотрит на меня Трейс.
Я натягиваю на себе рубашку. Хлопчатобумажная ткань вся в коричневых и красных разводах. В голове издевательски раздаются слова Райса: "Мы здесь, мы здесь, мы здесь".
- Боже, посмотри на нас, - говорю я. - Мы все в грязи и крови.
* * *
Раздевалки находятся в другом конце школы.
Чтобы добраться до них мне приходится пройти мимо Райса. Он пододвигает к горе всякой мебели, перегораживающей черный ход, шкаф из кабинета миссис Лафферти и не замечает, как я тихонько прохожу мимо. Я нахожу в своем шкафчике сменную одежду. Прижимаю ее к лицу и делаю вдох, надеясь ощутить запах чего-то знакомого и успокаивающего - так раньше, стоя в спальне Лили после ее ухода, я вдыхала ее ароматы, - но она пахнет лишь школой.
Я вынимаю из кармана свою предсмертную записку и осторожно кладу ее на шкафчик, борясь с желанием сунуть лист в рот и сжевать, чтобы хоть чем-то заполнить пустоту внутри. Я не знаю, как справляюсь со всем этим, как буду час из часа вести себя так, будто всё еще хочу дышать, когда твердо решила перестать это делать. Я не должна была сейчас находиться здесь. Миру пришел конец, и это так глупо и печально, что не передать никакими словами, и время изменилось: секунда кажется минутой, минута - часом, час - днем, день - месяцем, месяц - годом, а год…
Я столько здесь не продержусь.
Войдя в раздевалку, я слышу эхо своих шагов. Здесь светлее, чем в зале. Из окон льется солнечный свет, создавая ощущение покоя. Я подхожу к окнам и встаю на цыпочки, но не вижу ничего, кроме неба. Оно наводит меня на мысли о людях в космосе, об астронавтах. Они застряли там навечно, пытаясь связаться с кем-нибудь на Земле, не получая никакого ответа и не зная этому причины? Подобное неведение было бы ужасно, но в то же время и прекрасно. Я бы не хотела знать о таком. Я стою так, глядя на небо, пока не открывается дверь. В раздевалку заходит Грейс и, клянусь, я слышу где-то в отдалении звонок, возвещающий о конце урока физкультуры: пора в душ. Однако мирные школьные деньки остались в прошлом. Что не так с моей головой?
- Трейс сказал мне о твоей идее принять душ. - Грейс прижимает к груди сменную одежду. - А я сказала об этом остальным. Кэри велел мыться не больше десяти минут.
Грейс замечательная. Милая, добрая, готовая всегда тебя выслушать. Президент ученического совета - и заслуженно. Естественно, за нее голосовали учащиеся.
Она разворачивает принесенную одежду. Это платье для школьной постановки "Вестсайдской истории".
- Взяла из закромов драмкружка. - Она с завистью смотрит на мою одежду. - У меня тут нет сменки.
Несколько секунд мы молча глядим друг на друга. Я не знаю, кто мы с ней. Почти подруги? Мы чуть не стали ими, но перестали разговаривать и обмениваться взглядами в коридорах школы. Наверное, этого было не миновать, но я всегда задавалась вопросом, почему перестала общаться со мной она, когда прекратить наше общение должна была я. Мне всегда хотелось узнать у нее, почему.
Мы идем в душ. Я не раздеваюсь, пока меня не скрывает дешевая полиэтиленовая занавеска, затем начинаю медленно снимать с себя одежду. Рубашку, джинсы. Я оставляю их под ногами. Их тоже надо отмыть. Опустив взгляд, я осматриваю себя. Синяки, царапины, ссадины. Я включаю воду. Сначала в трубах раздается гул, а затем на меня обрушиваются струи воды.
Ледяной.
- Черт! - взвизгивает Грейс в соседней кабинке. - Черт, черт, черт, черт, черт!
Я лихорадочно кручу ручку крана с горячей водой. Ничего не происходит. Горячей воды нет. Умом я понимаю, что ее и не может быть, но, боже… Я поспешно растираю тело, пытаясь за максимально короткое время смыть въевшуюся в кожу грязь и кровь. Споласкиваю волосы. Я стараюсь дышать размеренно, воображая, что вода не ледяная, а теплая. Всё это ужасно.
Почувствовав себя достаточно чистой, я сразу же выключаю воду и прислоняюсь к стене, мокрая и дрожащая. Думаю, я управилась меньше, чем за десять минут. Грейс всё еще моется. Выбежав голая в раздевалку, я хватаю и натягиваю на себя одежду, которая липнет к мокрому телу. Сажусь на скамейку и жду Грейс. Она не спешит, и возится в душе дольше, чем следовало бы, и выходит обнаженной. Меня, конечно же, удивляет не то, что она обнажена, а то, насколько она в таком виде… уверена в себе. Она была такой же в мою единственную ночевку у нее. Поздно вечером она переоделась прямо передо мной, и я помню, что подумала при этом: каково это, иметь такое тело, как у нее? То же самое я подумала и сейчас. У нее округлая красивая фигура, у меня - совершенно другая. Я не обладаю телом, которое было бы приятно обнимать. Грейс натягивает платье через голову и расчесывает волосы пальцами. Теперь она выглядит еще более красивой, идеальной и невинной.
- Трейс думает, что, может быть, они еще живы, - небрежно произносит она, словно говорит о погоде, одежде или чем-то подобном. И я бы поверила, что для нее это действительно не так уж и важно, если бы сразу после этих слов ее лицо не исказилось. Грейс начинает плакать, прикрыв глаза рукой.
Я не знаю, что делать.
- Я могу позвать его, если хочешь, - предлагаю я неловко.
- Нет. Боже, я не хочу, чтобы он видел меня такой. - Она опускает руку, дыхание у нее прерывистое и учащенное. - Я думаю, что они мертвы. Думаю, что они мертвы. Мне нужно было произнести это вслух. Они мертвы. Но я не хочу, чтобы Трейс знал, что я так думаю. Я хочу, чтобы он надеялся.
Я уверена, что, где бы ни была сейчас Лили, она в безопасности. Уверена, что она нашла какого-нибудь солдатика, который увез ее в лагерь - в спасательный лагерь, - и что прямо сейчас она в каком-нибудь бункере ест свой паёк. И флиртует.
Я уверена, что происходящее вызывает у нее чувство облегчения.
- Ты замечательная сестра, - отстраненно говорю я Грейс.
- Спасибо. - Она вытирает лицо ладонью. - Эм… не дашь мне минутку?
- Конечно.
Мы смотрим друг на друга.
- Наедине.
- О. Да. Конечно.
Мне хочется спросить ее, помнит ли она, как я ночевала у нее в десятом классе. Хочется сказать ей, что я думала о ней, когда миру настал конец, но я молча выхожу.
Позже одна за другой гаснут лампы аварийного освещения. "Это чудо, что они проработали так долго", - замечает Кэри. Когда Харрисон спрашивает, что это значит для нас, Кэри отвечает, что нам труднее будет передвигаться ночью, в дневное же время естественного освещения будет достаточно. Мы нашли в комнате сторожа несколько фонариков, однако никто не указал на очевидное - что рано или поздно батарейки в них сядут.
Глава 5
Всех будит Трейс.
Он кругами бегает по залу, шлепая кроссовками по полу. С каждой секундой это равномерное шлепанье раздражает всё больше и больше.
Простонав, Райс произносит вслух то, о чем думают все:
- Господи. Я тут на хрен заснуть пытаюсь, Трейс.
- До всего этого дерьма, - отвечает тот, запыхавшись и обегая нас по кругу, - я вставал каждый день в шесть утра и пробегал пять миль. И не собираюсь бросать это дело из-за тебя, Морено.
- В школе есть спортзал, - замечает Кэри.
- Иди на хер, говнюк.
- Свою маму посылай на… - автоматически вырывается у Кэри. Это одна из тех дурацких фраз, которыми раньше парни, не задумываясь, бросались в ответ на посыл, вот только теперь она не к месту.
Трейс резко останавливается.
Слушать их перепалку у меня нет ни сил, ни желания, поэтому я закрываю глаза и снова погружаюсь в сон. Когда я открываю глаза в следующий раз, Трейс уже не бегает. Он сидит на мате рядом с Грейс, и она вертит в руках свой мобильный.
- Аккумулятор сел, - говорит она.
- Неважно, - отвечает Трейс. - Связи нет - я проверял. Даже сообщение больше не передают. Хотя девять дней передавали, так что, наверное, это что-то да значит.
Я закрываю глаза и вновь засыпаю. Просыпаюсь я к завтраку. К рисовым хлебцам, густо намазанным джемом. В этот раз, не знаю почему, но сон уже не идет.
- Зомби, - говорит Харрисон.
- Заткнись на хер, - велит ему Трейс.
Райс смеется. Поначалу его смех резкий и неприятный, но потом Райс начинает хохотать по-настоящему. Он закрывает лицо ладонями, его плечи трясутся от смеха, и мы все молча таращимся на него.
- Простите. - Он вытирает глаза. - Просто… простите.
- Думаете, это правительство? - спрашивает Харрисон, теребя край мата. - И всё это происходит локально? То есть… это правительство сделало с нами?
- Они бы уже нас к чертям собачьим разбомбили, если бы так оно было, - отвечает Кэри.
- Значит, всё это глобально, - приходит к выводу Трейс. - И если это глобально, то сомневаюсь, что за нами кто-нибудь придет.
- Что? Но… - тут же вскидывается Харрисон.
- По радио сообщение еще передают, - говорит Кэри. - Они придут. Я вот что думаю: Кортеж - маленький городишко, так? Значит, им потребуется время, чтобы добраться до нас. Считаете, что у нас тут безумие творится? Тогда представьте, что происходит в больших городах. Там бы у нас не было ни единого шанса.
- Кто-нибудь из вас болел? - спрашивает Райс. - Тем гриппом? - Все молчат. Райс смотрит на меня. - Ты какое-то время не ходила в школу. Последние две недели до начала всего этого. Ты болела?
- Я не инфицирована, - отвечаю я. - Я что, похожа на инфицированную?
- Я не это имел в виду, - поспешно заверяет Райс, но я не знаю, что еще он мог иметь в виду. - Я просто пытаюсь понять, с чего всё это началось.
- Не думаю, что это грипп, - отзывается Кэри. - Так просто совпало.
- Может, это террористы? - предполагает Харрисон.
Парни некоторое время обмениваются разными предположениями, пытаясь выяснить, как и почему наступил конец света, как будто если у них хватит мозгов это понять, то всё изменится, случившегося не произойдет и нас здесь не будет.
- Может быть, это бог, - глядя в окно, произносит Грейс.
- Не говори банальностей, - морщится Трейс.