Помню, когда я первый раз вместе с вейриэнами заявилась в главный храм Безымянного бога, скандал получился изрядный. Все прихожане повалили вон, не дожидаясь окончания службы, а пузатого кардинала чуть удар не хватил. А как же, ни молитва, ни кропление святой водой не подействовали на наглых "дьяволов". Авторитет церкви пострадал, догматы пошатнулись и все такое.
С тех пор мне позволено было совершать молебен отдельно, в крохотной часовне посреди заброшенной рощи, чтобы никто не видел, как туда входит "нечисть".
Эта часовенка и без того не пользовалась доброй славой: поставлена она была в память о жертвах давнего страшного пожара, на пустыре вокруг нее никто не селился, и он буйно зарос молодыми вязами и ракитой с чертополохом. После того, как мы с белыми вейриэнами облюбовали эту часовню, она прослыла в народе как Черная. Неисповедимы пути человеческих ассоциаций.
Напали на нас при выходе, человек двадцать. Богобоязненные это были люди, право же: дали нам очиститься от грехов перед смертью. Даже не профессиональные наемники - сущий разбойный сброд. Оружие плохонькое, рожи пропитые, рваные кольчуги и кожаные куртки вместо лат.
Через несколько минут от них остались кровавые ошметки и перстень на память, снятый кем-то из вейриэнов с пальца главаря.
Знакомое колечко, на одном из фаворитов раньше красовалось - лучшем, кроме самого короля, друге Рыжика. Беленький такой был красавчик по прозвищу Светлячок, цвет рыцарства папенькиного королевства. Барон Анир фьерр Гирт, холеностью, надменностью и белокуростью напоминавший мне лорда Наэриля, но, в отличие от горца, не слишком умен, хотя тоже отменный боец.
О бойне у часовни Роберту донесли сразу, как он вернулся, или даже гонца послали, потому что заявился он во дворец в тот же вечер.
Солнце уже зашло, мы с Рагаром сидели при свечах в моих покоях, играли в новую игру купленную наставником у заморского купца: доска в клеточку и фигуры, вырезанные из кости. Куда лучше деревянных солдатиков. На том же столике валялся трофейный перстень.
Король ворвался к нам, не скинув дорожный пыльный плащ и не сменив сапог в ошметках грязи. Хорошо, не на коне въехал, а мог бы. Его огненные волосы слиплись от пота и потемнели, лицо в красных пятнах, искажено гневом, глаза багровые. Остановился в дверях - большой, страшный. И пьяный вдребезги, судя по густому винному запаху, - видно, Рыжика поминал.
- Ты цел, Лэйрин? - прохрипел. - Не ранен?
- Цел, ваше величество, - мы встали при его появлении, поклонились.
- Кто напал? - косой взгляд на Рагара.
- Наемники, как обычно в таких случаях, - ответил вейриэн.
- Кто нанял, выяснил?
- Не имею таких полномочий, сир.
- Отныне они у тебя есть. Ты отвечаешь за безопасность кронпринца не только перед горной ведьмой, но и передо мной. Допрашивай всех, кого понадобится, невзирая на титулы. Нужно золото - дам, нужен палач - будет. Я должен знать, кто их нанял. И кто еще может нанять.
Рагар вместо ответа подвинул ногтем перстень на столике.
Король сразу узнал украшение, и глаза полыхнули такой яростью, что я попятилась. Это уже не походило на отблеск свечей. Совсем не походило. Это напоминало раскаленный, пышущий жаром металл, налитый в глазницы.
Роберт прошел, пошатываясь, оставляя грязные пятна на полу, забрал трофей, сжал в кулаке. Ноздри раздуты, чуть дым не идет.
И вот это чудовище обвиняло мою мать в колдовстве и угрожало костром? И у этого страшилища я должна взять какой-то дар? - запаниковала я. Какой? Чтобы потом стать вот таким же ужасом? Нет. Пусть поищут кого-нибудь другого - сердце стучало где-то в пятках или уже выскочило. Стыдно вспомнить.
- Откуда здесь эта вещь? - прорычал он.
Наставник коротко объяснил. Король заметил наконец, что я уже трясусь, резко отвернулся.
- Не бойся, Лэйрин, - сказал глухо. - Со мной такое бывает, когда теряю контроль. Сейчас пройдет… - и опять взревел: - Так вот почему его нигде не могут найти - сбежал! Колесую мерзавца! На кол посажу!
- Еще один труп и нечестивая смерть только обозлят ваших подданных, - лениво процедил наставник.
- Собаку, укусившую хозяина, убивают.
Рагар сложил руки на груди - признак крайнего недовольства вейриэна.
- Ваше великолепное величество, а не изволите ли вы немного подумать над тем, что перстень - слишком заметная улика, и расплачиваться с наемниками такой вещью загодя - это глупость, на которую даже Светлячок не способен. Уверен, блистательного барона кто-то подставил, рассчитывая на нашу быструю месть и вашу слепую, как это ни печально, ярость.
Убийственная ирония произвела такое же впечатление, как если бы наставник раскрыл ладонь и выпустил ледяной ветер: король остыл, мгновенно протрезвел, обзаведясь привычным стальным взором, и - о диво! - попросил Рагара последовать за ним для поиска и допроса подозреваемого барона.
- Он уже найден, сир, - успокоил его вейриэн, - только допросить его пока не получится. Мы успели дать ему противоядие, но он еще не очнулся.
И наставник поведал ошеломленному королю, что вейриэны нашли Светлячка в бессознательном состоянии. Барон тоже друга поминал, и кто-то подлил ему яд в вино и снял перстень. Злоумышленник, подставивший Анира фьерр Гирта, рассчитывал, видимо, на то, что все сочтут отравление за самоубийство из страха перед королевским гневом, но и подумать не мог, что молодой организм барона окажется так крепок и отравленного успеют спасти.
- Что же ты сразу не сказал! - воскликнул король. - Где он, у себя?
- В более безопасном месте, сир, - ответил Рагар и с усмешкой глянул на покрасневшую меня. - Совсем неподалеку. Его высочество предложил спрятать барона в своей купальне.
- Что-о? - Роберт вихрем пронесся через спальню, распахнул дверь купальни и удостоверился: там пропажа, сложена на массажный топчан, и еще дышит под охраной двух вейриэнов. Вернулся король весьма озадаченным. - Но почему здесь?
- Понимаю, что это нарушение правил, - невозмутимо сказал Рагар, - но я вынужден был подчиниться приказу, хотя не одобряю его как телохранитель, и буду рад, если вы объясните вашему сыну, сир, что посторонних в его личных покоях не должно быть ни в каком виде.
Нажаловался, ледяной гад, и счастлив.
Роберт решил поиграть в папочку:
- Лэйрин, ты снова удивил меня. Твой учитель прав, нельзя пренебрегать безопасностью. Но, черт меня раздери, я признателен вам обоим!
Я фыркнула. А не пошел бы он со своей признательностью. И он пошел - на попятную, оценив мою брезгливую гримасу:
- Впрочем, ты и есть первопричина всего случившегося, ведьмино отродье.
- Так отправьте меня поскорее к ней в логово, сир, - предложила я самый замечательный выход.
Государь тут же взъярился:
- Хватит держаться за бабью юбку, принц! Больше я этого не допущу. Ты даже этих девок, твоих вздорных сестер, не способен поставить на место, слюнтяй. Ты приказал вейриэну - наставнику! хватило же наглости! - притащить сюда твоего врага и защитить. Зачем?
- Я не мог приказать вашей страже, сир, - ответила я. - А вейриэны по договору обязаны днем и ночью находиться поблизости от меня, и поставить охрану в комнате барона было невозможно. Его добили бы.
- Это не помешало бы нам найти отравителя, - заметил наставник, явно довольный взбучкой, устроенной мне.
- Тем более если он не обязательный свидетель, - король на миг забыл о своей неприязни к Рагару и одарил его благосклонным взглядом. - Да, я рад, что барон Анир фьерр Гирт выжил. Но вряд ли ты думал о моих чувствах, Лэйрин, когда укрыл моего друга, я на это даже не надеюсь. Так о чем ты думал? Неужели ты решил, что барон оценит твою заботу, когда очнется? Я знаю, как он оценит и что решит: что из-за тебя и он мог умереть, только из-за тебя. И он станет еще большим врагом тебе, потому что с твоим появлением не только лучшего друга потерял, но и пострадал безвинно. Ты поступил, как мягкотелый щенок, как сердобольная глупая баба, а не как будущий монарх, обязанный устрашать и устранять врагов, настоящих и будущих, - жестко, а подчас и жестоко! Если хочешь стать королем после моей смерти и не лишиться короны на следующий же день, учись быть твердым, быть мужчиной!
Его громогласный голос и мертвого поднял бы. Что и случилось. Со стороны купальни донесся хрип.
Мы обернулись: в распахнутых настежь дверях еле стоял, поддерживаемый двумя вейриэнами, зелененький и измятый, как травка под коровьим копытом, Светлячок и силился что-то сказать. Роберт в два шага оказался рядом, и барон рухнул на колени, обняв его ноги, как простолюдин.
- Мой король… - прохрипел бедолага. - Прости…
- Обещаю тебе, драгоценный мой друг, я накажу тех, кто хотел отобрать твою жизнь, - государь погладил его по волосам, приподнял - как же я ненавижу этот жест! - голову и медленно провел большим пальцем по губам. И Анир поцеловал его перст - мерзость какая.
- Мой король, я слышал твои слова, - заметно окрепшим, но еще хриплым и прерывающимся голосом сказал барон. - Я не враг принцу и никогда не замыслю зла против него, клянусь жизнью и посмертием.
- Ты боишься, что теперь я сам убью тебя? - ласково спросил Роберт, и зеленоватая от яда кожа несчастного Светлячка заметно побледнела.
- Да, государь, - выдохнул он. - Но я не потому поклялся, не из страха… а потому, что он - твой сын, и ты его любишь.
- Так-то лучше, Анир. Значительно лучше, чем все, что я слышал от тебя и других до сих пор. Понял наконец, что враг моего Лэйрина - мой враг.
Король вызвал стражу, приказал найти лекаря и доставить в его покои, а сам на руках унес юного барона, совсем лишившегося сил после недолгого всплеска.
На этом события того врезавшегося в память дня не закончились.
Поняв, что взбудораженную меня можно уложить спать, только если заморозить, как таракана, наставник согласился доиграть прерванную партию. И дела моей армии на клетчатой доске пошли из рук вон плохо. Рагар перестал поддаваться, в моем пехотном строе зияли значительные бреши, моя белая королева застряла в ловушке, а его черный офицер ускользнул от атаки, сожрал моего коня и всерьез угрожал короне. Только я применила рокировку и спрятала белого короля в крепость, как заявился рыжий, натуральных размеров.
На этот раз Роберт вошел тихо. Мы с наставником, разумеется, были предупреждены охраной о его приближении, но оба, не сговариваясь, сделали вид, что не заметили короля, и он с минуту наблюдал за нашими сосредоточенными лицами.
- Вейриэн Рагар, - сказал он наконец, - ты либо плохо исполняешь свои обязанности, либо решил, что теперь тебе все позволено?
Наставник поднял голову.
- Ваше величество?
- Позволено не все, но можешь не вставать на этот раз. И не притворяйся, что не заметил меня, не поверю, - усмехнулся король, усаживаясь в кресло.
Он успел переодеться и смыть дорожную грязь - влажные волосы зачесаны назад, открывая высокий лоб, лицо бледное, суровое и, если уж честно, не лишенное благородства.
- Ты знаешь, что я давно хочу услышать от тебя, вейриэн, - молвил он, когда молчать надоело. - Пусть и Лэйрин услышит.
Наставник вопросительно поднял угольную бровь.
- Теряюсь в догадках, государь. Но, пожалуй, скажу об одном. Если бы вы не тянули с признанием наследника столько лет, никто бы не усомнился в его праве и дело не дошло бы до жертв.
- Праве? - Роберт продемонстрировал знаменитый стальной прищур. - А есть ли оно, это право? Ты находился в свите королевы Хелины двенадцать лет назад, вейриэн Рагар, я не забыл. Может, ты - настоящий отец Лэйрина, а? - злым, свистящим голосом говорил он. - От меня в нем ничего нет, зато ваше сходство не заметит только слепец!
Хорошо, что я уже сидела. Вдруг навалилась такая страшная усталость, что захотелось лечь и умереть. Тоже мне, отца нашли. Рассказать, что ли, о вывихах и переломах, по замыслу этого бесчеловечного сугроба с углями учивших меня переносить боль? А ну их всех к дьяволу! Говорят оба так, словно меня здесь нет. Хоть бы ребенка постеснялись.
- Не заметит слепец, а заметит только невежа, но разве вы к таковым относитесь, сир? - наставник не дрогнул ни единой черточкой. - Многие горцы похожи как братья. И вам уже известно, что Лэйрин - потомок королевы Лаэнриэль, убитой вашим дедом, и унаследовал ее черты. Вы не могли их не узнать, ваше величество. Ваша любимая семейная реликвия, как я помню, - весьма натуралистичное изображение той трагедии.
Глянув на меня, занятую, кроме подслушивания их откровений, кражей офицера противника с шахматной доски, король усмехнулся:
- Узнал, когда увидел этого зеленоглазого дьяволенка год назад, трудно не узнать. И пожалел, что не разглядел раньше. Но это не может отменить моих сомнений, и ничьих не отменит. Ты-то знаешь, вейриэн, почему мои любимые вассалы так взъярились на малого ребенка.
- Ваше величество… - предостерегающе вскинулся Рагар.
Роберт поморщился.
- Ничего особо нового он не услышит. Они боятся за меня, считая, что их возлюбленный король околдован горной ведьмой и обезумел, если признал ее незаконнорожденного сына как своего. Они вспомнили о проклятии королевы Лаэнриэль, обещавшей, что ее кровь отомстит за ее смерть. И ваше сходство, Лэйрин, - устремил он на меня странный, какой-то тоскливый взгляд, - им кажется зловещим, даже имена ваши созвучны. Идем, ты должен увидеть нашу семейную гордость, - последнее слово он как выплюнул, и с таким презрением оно прозвучало, что даже Рагара проняло, судя по удивленно приподнятой брови.
Но наставник неуловимым движением переместился, загородив меня:
- Рано еще ему смотреть на это, сир. Пощадите чувства ребенка, он ее правнук. Да и спать пора принцу.
- Высший мастер вейриэн в няньках… Кому скажешь - не поверят, - Роберт столь же неуловимо, как Рагар, что удивительно для такой крупной фигуры, обогнул наставника и оказался рядом со мной. - Тогда спокойной ночи, малыш.
Умел он доводить до бешенства одним жестом и словом, как только еще Диго мог.
Едва касаясь, он провел ладонью по моему отросшему густому ежику. Паленым волосом не запахло, но меня прошило от макушки до пяток волной непереносимого жара, а кости словно расплавились. Я отшатнулась, задыхаясь, сжав кулаки.
- Прошу вас, не трогайте меня! Никогда не трогайте, ваше величество! У вас есть кого гладить, вот их и гладьте. А меня - не надо. Вы жжетесь, мне больно!
Думала - убьет, и все закончится.
Но вместо гнева на его ненавистной роже нарисовалось крайнее изумление. Роберт присел на корточки так порывисто, что подсохшие рыжие пряди взвились и упали на лоб, как языки пламени, сжал мои плечи, с какой-то хищной жадностью вглядываясь в глаза. Рагар напрягся, а в комнате возникли все пятеро вейриэнов.
- Я жгусь? - переспросил король. - Тебе больно, когда я прикасаюсь? Не может быть! Лэйрин, это правда? Почему ты раньше не сказал? Я же не знал!
- Отпустите меня! - заорала я, пытаясь вырваться. Наверное, так чувствуют себя ведьмы на костре. И кинжал далеко, под подушкой.
- Ваше величество! - с угрозой воскликнул Рагар.
Но Роберт уже убрал руки, выпрямился - могучий и спокойный, как железная скала.
- Вейриэн, ты мне надоел, - процедил. - На этот раз я сделаю вид, что не заметил твоей угрозы королю, но это последний раз. Тебе известно, что меня и сотня твоих воинов не удержит, если я чего-то захочу, а вас всего шестеро. Не дергайся так. Я не причиню вреда Лэйрину. Тебе не представить, насколько он мне стал дорог.
Он стремительно ушел, и мне не понравилась его задумчивость. Какую пакость замышляет?
Рагар стал не менее задумчив, снял с шахматной доски мою белую королеву, рассеянно покрутил в руках и убрал в карман. А когда я возмутилась, ледяным тоном заявил:
- Вы еще не умеете играть чужими фигурами, ученик. Ваш последний ход поставил королеву под удар, и сейчас она в плену. Но вы еще можете провести свою пешку до конца, в самый тыл противника, и вернуть королеву. Не сегодня, конечно.
5
Король оказался прав: после выздоровления барон Анир фьерр Гирт и его дружки смотрели такими же лютыми волками, хотя задирать перестали. Зато бессильно шипели в спину и срывали злость в столичных кварталах. Их разгул смутные умы черни тоже связали с появлением "ведьминого отродья" в королевстве. Никакой справедливости. Разве мои старшие сестры - дети от другой женщины?
После расследования обстоятельств покушений на меня и барона громких казней не последовало. Разве что две фрейлины из свиты старших сестер А. тихо исчезли, их отцы были лишены всех привилегий и поместий за измену короне, а пара мелких дворцовых слуг была повешена. Чем беднее человек, тем большим расплачивается.
Тогда же старших принцесс, четырнадцатилетних Адель и Агнесс, король спешно обручил. Одну - с дряхлым герцогом, другую - с варварским восточным царьком. И по древней традиции сбагрил в дома будущих мужей. Сразу стало легче дышать.
Сестры Б. вдруг стали такими богобоязненными, что отправились под охраной монастырского ордена в паломничество к святым мощам.
А младшие Виола и Виолетта ожили, засветились от радости. И однажды, подкараулив за углом, бросились мне на шею, чмокнули в обе щеки и смущенно удрали. С ума сойти с этими принцессами. Рагар, кстати, опять не защитил мое неприкосновенное тело.
До конца лета никто не сидел у ног Роберта за столом, но король не прекратил издеваться надо мной по утрам перед тренировкой, так далеко его милость не заходила. Более того, назло мне и Рагару он завел привычку заходить в мои покои по вечерам, в любом состоянии: с пира, с бала, с приема послов, все равно трезвел под ледяным взглядом Рагара. И этаким отеческим благословляющим жестом возлагал ладонь мне на голову, желая доброго сна.
Доброго! Меня уже не обдавало таким чудовищным жаром, но снились исключительно кошмары. Один и тот же: сплошной огонь, в котором я сгорала дотла. Подобный пожар я как-то видела издали в предгорной долине, когда пламя шло огромной стеной и никому не было спасения. Иногда я просыпалась и чувствовала на лбу холодную руку сидевшего рядом наставника, но если это и помогало, то ненадолго.
- Рагар, сделай что-нибудь, чтобы король ко мне не прикасался, - просила я.
- Не имею права вмешиваться, мой принц. Это не покушение, угрожающее вашей жизни или чести. Потерпите, до отъезда уже недолго.
Я ждала отъезда с таким нетерпением, что последние дни растянулись в вечность. Но, когда осталось двое суток до оговоренного срока, вечером к нам пожаловал мой незадачливый оруженосец Шаэт.
Это был некрасивый смуглый мальчишка с чуть раскосыми глазами цвета выгоревшей на солнце травы. Младший сын баронета, жившего близ южных степей. Каким чудом он попал ко двору короля, любившего статных красивых мужчин, - непонятно. Шаэт никогда таким не вырастет. После его падения с лошади я часто к нему заходила, чувствуя себя виноватой в его временном увечье, и забирала с собой в парк, когда он начал ходить, или читала вслух книги, которые Рагар доставлял от своих таинственных друзей в столице. На прогулках Шаэт опирался на костыль и страшно смущался, когда спотыкался, и я успевала подхватить его под локоть раньше, чем следовавшая позади охрана. Он был единственным во дворце, кто хорошо ко мне относился.
- Ваше высочество, - выпалил он с порога. - Дозвольте…