* * *
Ночевать у костров Ингви не решился - путешественники перебрались в ближайший фермерский дом, оттуда в столицу отправили гонцами двух солдат. А наутро в самом деле началась непогода. Сперва повадили снег - огромные пушистые хлопья, их было так много, будто снова пришла зима. Затем поднялся ветер, снег сменился дождем. Мутные потоки хлестали в окна, пузырь, которым были затянуты проемы, гудел, точно бубен. Стены дома, сложенные из толстых бревен, как будто дышали, когда по ним ударяли особенно сильные порывы урагана, пробравшиеся к жилью между горных склонов.
В помещении было темно. Ингви, расположившись за столом, писал. Свеча на столе подрагивала в такт завываниям бури, оранжевый круг смещался по столешнице, тени метались по углам. Семья хозяина убралась на кухню. Не то, чтобы мокрогорцев смущало пребывание на их ферме короля - таким способом они демонстрировали уважение к гостю, дескать они понимают, какие важные дела бывают у его величества и изо всех сил стараются не помешать.
Солдаты спали, пользуясь случаем. Никлис пошел поболтать с хозяином… Зато Ннаонне было скучно. Она слонялась по комнате, заглядывала в темные углы, пыталась рассмотреть хоть что-то сквозь мутное окошко, но видела разве что потоки дождевой воды, стекающей по стенам.
- Что пишешь? - поинтересовалась девушка, подсаживаясь к столу.
- Да всякое, - пробурчал Ингви, старательно покрывая клочки пергамента убористыми строками. - Мертенку в основном распоряжения. Эх, столько всего в голове скопилось, думал, сам буду помаленьку разгребать… Знаешь, думал как: вот придет весна, займусь тем, займусь этим… Ничего, зато канцлеру скучать не придется.
Ингви снова углубился в писанину.
- А теперь чего пишешь?.. - протянула вампиресса, водя пальцем по колеблющейся поверхности пузыря.
- А теперь - графьям. Чтобы не расслаблялись в мое отсутствие. Фильку инструктирую, пусть своим в головы вбивает серьезность.
- Как это?
- Честно говоря, не представляю. Ну, может, они сядут в кружок и попросят Мать Гунгиллу, чтоб серьезности ниспослала хоть чуточку… Кроме великой богини, наверное, никому не под силу подобное чудо сотворить… Ну а Кендагу - дела посерьезней. Гонзорскую границу держать. Эх, как же они без меня-то?…
- Ничего! Справятся.
Ннаонне было по-прежнему скучно. Она стала возить пальцем по подоконнику, вытягивая просочившиеся внутрь капли в замысловатый узор.
- Я тоже думаю, что справятся… - вздохнул Ингви. - Но все же как-то… По-моему, светлей стало, нет?
Ннаонна снова вгляделась в мутную пелену.
- Нет, показалось. Точно - неделю будет лить теперь!
Непогода длилась пять дней. Ветер волок тучи, рвал в клочья о скалистые пики, швырял с размаху на покатые склоны невысоких гор… Тучи разбивались от этих ударов, стекали селевыми потоками в долины. Звонкие прозрачные ручейки, которые бойко журчали в расселинах, теперь обратились в грозно ревущие потоки… Между тем, к северу от Мокрых гор как ни в чем не бывало светило солнышко, тихо сходили снега, весна вступала в свои права.
На седьмой день ожидание закончилось - прибыл конвой из Альды. Карикан лукаво улыбался и непрерывно шутил - похоже, волновался. Аньг блаженно жмурился под солнечными лучами, он как обычно был всем доволен и ничему не удивлялся. Тонвер с Дунтом держались скромненько, как и подобает смиренным слугам Гилфинга Пресветлого… Пестрая компания!
Как раз и в Мокрых горах стало тихо, схлынули воды. Можно было выступать в поход.
ГЛАВА 8 Ванетиния
К концу марта, когда снег еще не сошел, и повсюду звенели и пели талые воды, в Ванетинию начали прибывать тильские сеньоры. Призывы им разослали заблаговременно - от имени юного герцога Тегвина III, который был "удостоен чести" провести зиму в столице империи - иными словами, оставался заложником. Паренек тихо жил в дальнем крыле Валлахала, под неустанным наблюдением. Большую часть слуг при нем составляли ванетцы. Молодой господин всех их считал шпионами - и, разумеется, ошибался. Шпионов среди прислуги было не так уж и много - едва ли полдюжины среди двух десятков человек, приставленных к "почетному гостю" императором. Впрочем, герцог относился с равной ненавистью ко всем ванетцам, так что и те, кто не состоял на жалованье в качестве осведомителя, настолько прониклись к тильскому сеньору антипатией, что были готовы донести на парня при малейшем намеке на бунт.
В январе герцогу велели отдать приказ вассалам: к началу весны двигаться с Ванетинию для участия в походе - и вот они начали являться в столицу. Усталые, злые, на изнуренных лошадях, покрытых пятнами засохшей грязи. Дворян и их латников размещали в опустевших казармах гвардии, за стенами Валлахала. Радости столичной жизни оказались для них недоступны, ибо за зиму цены поднялись, а мятежная провинция была разорена контрибуциями, так что денег у сеньоров было в обрез. Тильцы сидели в отведенных им казармах и злились. Когда прибывали новички, им мигом разъясняли ситуацию те, кто прибыл днем или двумя раньше и уже успел оценить, насколько скверно обстоят дела.
Едва переодевшись в чистое платье, вновь прибывшие тильские господа шли к юному сеньору и первым делом сердито жаловались. Они не успели отдохнуть и залечить раны после осеннего похода в "мокрое королевство", их поместья разорены, дела приходят в упадок без присмотра… Они, вассалы, обязаны служить в дальнем походе сорок дней в году, таков обычай! Нынче же их призвали ранней весной - явно не для того, чтобы распустить по домам еще до прихода лета, да и год ведь не миновал после предыдущей кампании! В раздражении господа попрекали герцога - он, дескать, совсем не заботится о правах верных вассалов…
Тегвин выслушивал упреки, краснел, тискал рукоять кинжала… в ответ жаловался на произвол императора - что он, герцог, может поделать? Он сам здесь, в Валлахале, словно пленник. Алекиану, разумеется, доносили о крамольных разговорах - император удовлетворенно кивал и не выказывал ни гнева, ни раздражения. Он прекрасно понимал, что Тегвин стал ему вечным врагом, но это императора не беспокоило. Он не нуждался в друзьях, и ему было абсолютно неважно, служат ему из страха или из искренней преданности. Лишь бы служили.
В конце концов, подзуживаемый вассалами, герцог потребовал аудиенции у его императорского величества, чтобы принести жалобы. Алекиан соизволил предоставить юноше "малый прием", то есть просто принял его, сидя за столом и разбирая бумаги. Рядом стояли секретари - большей частью клирики. Поочередно подавали бумаги императору, Алекиан просматривал и прикладывал печать, иногда (если требовалось) ставил подпись. Коклос с важным видом расхаживал позади и делал вид, что погружен в раздумья. Во всяком случае, время от времени карлик тяжело вздыхал, закатывал глаза и картинно прикладывал ладонь к наморщенному лбу.
- Итак, мы слушаем, сэр Тегвин, - буркнул император. - Как видите, мы решили дать вам аудиенцию незамедлительно, едва вы попросили о встрече. Надеюсь, дела разрешатся быстро. Что у вас?
Немаловажный нюанс - Тегвину не предложили сесть. С одной стороны, император намекнул на спешку, с другой стороны - ничто не мешало побеседовать точно так же быстро, но если бы герцог сидел, а не стоял.
- Ваше императорское величество, - ломающимся голосом заговорил тилец. - Мои вассалы недовольны. Они жалуются мне, что их призвали в поход с нарушением всех оговоренных обычаем сроков! И они правы! К тому же, никто не верит, что по истечении сорока дней им будет позволено возвратиться…
- Империя переживает тяжелые времена, - Алекиан отложил очередной документ и поднял голову. - Ради всеобщего блага нам всем приходится идти на жертвы. Объясните это своим вассалам, если они настолько недогадливы.
- Если они настолько недогадливы, что не испытывают радости от имперского кнута, - вставил Полгнома, - то мы с братцем обучим их радоваться топору имперского палача! Объясните им, дружок, что кнут все же предпочтительней!
Алекиан снова уткнулся в документы. Минуту царила тишина, затем император, не поднимая головы, произнес:
- Коклос, мы не желали бы, чтобы наши слова были истолкованы настолько точно.
- Но ведь я истолковал точно, да? - шут привстал на цыпочки, скорчил смешную гримасу и подмигнул Тегвину.
- Да, - тем же ровным бесцветным голосом подтвердил император, - Сэр Тегвин, это все? Если так, мы не станем вас долее задерживать. Объясните вассалам, что империю следует защищать, не считаясь со старыми обычаями. Но было бы хорошо, если вы подыщите другие формулировки, не такие откровенные, какие к лицу разве что моему дурню Коклосу. Вы ведь не дурак, верно? Умные люди всегда найдут более подходящие слова.
* * *
Герцогу достало мужества еще раз спросить: "Другого ответа не будет, ваше императорское величество?" Когда дверь за ним закрылась, и гвардейцы в коридоре с лязгом опустили на пол алебарды после салюта, Коклос заметил:
- Очень смелый мальчик. Ни дать, ни взять - ты в его годах.
Алекиан не ответил, углубился в очередной документ.
- Я говорю, - не отставал Полгнома, - такой же наивный идеалист. Но теперь-то ты стал другим, верно? И ведешь Империю новым курсом? Смотри, братец, нас воспитывали в добром старом духе, а ты, обращаясь с вассалами, как с малюткой Тегвином, взрастишь поколение прагматиков.
Император отложил бумагу, не подписав, и заметил клирику, секретарю епископа Фенокса: "Мы полагаем, здесь нужно будет увеличить финансирование, этой суммы недостаточно. Пусть его священство проверит снова". Затем, обернувшись к шуту, бросил:
- И что с того? Новому времени - новое поколение.
- А то, что прагматикам ни к чему империя. Она непрактична.
- Ты заблуждаешься, - коротко отозвался Алекиан.
- Пояснишь?
- Дело привычки. Если новое поколение привыкнет, что живет в империи, и не будет знать иного устройства Мира - молодежь не станет искать иного для себя. Хороша империя или плоха, но если не будет иных вариантов - империя окажется незыблема.
Коклос, до сих пор разгуливавший по комнате, живо подскочил к столу и спросил:
- А вывод? Братец, какой вывод?
- Очень простой. В Мире не должно остаться ничего, не входящего в Империю. Мир станет Империей, Империя станет Миром. - Алекиана не смущало присутствие секретарей, он говорил уверенно и спокойно. - Отец этого мальчика прячется от нашего гнева в Энмаре, граф Ирс - в Сантлаке. Мы уж не говорим о предателе Гратидиане, который укрылся за гномьими спинами.
- Да он просто карлик! Спрятался за гномами! - всплеснул ладошками Коклос. - То ли дело мы с тобой, мы-то прячемся не за гномьими, а за поповскими спинами! Мы просто гиганты!
Алекиан не ответил, он уже просматривал новый пергамент, предложенный клириком из канцелярии Фенокса. Коклос с минуту ждал, что император продолжит, потом махнул рукой и продолжил хождение взад и вперед. Он бормотал:
- Да, да, я понимаю, конечно… если бы Энмар подчинялся Ванетинии, герцог Фенгим не укрылся бы там. Если бы гномы служили императору, Гратидиан не понадеялся бы на их поддержку и не стал бунтовщиком. Пожалуй, мысль здравая… Если держать человека с юных лет во мраке, он не станет стремиться к свету, поскольку не будет знать, что свет существует в Мире. Рассуждая логично, этот тезис можно усовершенствовать - если убивать всех во младенчестве, то уж точно никто не будет стремиться к свету. Да, непременно так! Убивать во младенчестве! Ибо если воспитанный во мраке однажды узреет луч света, хотя бы тоненький лучик - то он возненавидит мрак. Слышишь, братец? Что скажешь о моей идее? Давай издадим указ - перебить всех подданных Империи, дабы некому было бунтовать?.. Что скажешь?.. Молчишь?.. Да слышал ли ты меня?
- Коклос, мы тебя слышали. Нам понравился ход твоей мысли…
- Ай! Я не хотел!
- Ничего. Однако нам хотелось бы заметить, что в твои рассуждения вкралась ошибка. Империя - это не тьма, а свет. Мы желаем взрастить поколение, которому будет чужда тьма, и потому даем подданным света в избытке.
- Да? Ну, пойду, укроюсь в тени. Там, по крайней мере, я сберегу свое умение видеть и способность отличать черное от белого. Если, братец, пользоваться твоей метафорой - ты взрастишь поколение слепцов.
Карлик гордо выпрямился и, старательно изображая оскорбленную премудрость (насколько вообще возможно изображать подобные материи крошечной спиной), направился к выходу. Однако едва он приблизился к двери, раздался стук - и карлику пришлось посторониться, чтобы входящий не зашиб его.
- И тут не повезло! - злобно прошипел Полгнома, проскальзывая мимо шагающего через порог сэра Войса.
* * *
В коридоре карлик остановился, тщательно оглядел гвардейцев, застывших по обе стороны входа. Показал одному язык, другому кивнул и дружески улыбнулся - ни для чего, просто чтобы вояки поломали свои отягощенные касками головы, почему сэру Коклосу было угодно поступить именно так. Без подобных выходок жизнь стала бы слишком пресной!
Солдаты удивленно переглянулись. Полгнома, удовлетворенно улыбаясь, зашагал прочь. Ненадолго настроение было поправлено, но затем шут припомнил размолвку с Алекианом и снова загрустил. По привычке обращаясь к себе вслух, Коклос стал причитать:
- Зачем я завожу эти разговоры? Надеюсь пробудить дремлющий разум? Да, сперва я так и думал, что разум его дремлет… но нет, братец по-своему вполне рассудителен. Только в его голове все странным образом перевернуто, он потерял чувство цвета. Верней, чувство света. Путает светлое и темное. Да, в этом-то дело! Именно в этом! Возможно, умение отличить черное от белого и называется душой, я не священник и не чародей, так что не собираюсь судить о душах… но я, кажется, знаю, какое подлое колдовство похитило душу братца!
Шут остановился и положил руку на гобелен, драпирующий стену. Потом убрал ладонь и снова заговорил, обсуждая с собой новые мысли:
- Гиптис сказал, что это не магия. Не магия! Ха! Называй как хочешь, стручок зеленый, а это точно некий род колдовства. Беда только, сам я в магии не силен… Но уж простые-то средства всегда сыщутся. Хорошо, что сестрица согласна со мной. Итак…
Полгнома снова взялся за гобелен и потянул в сторону - здесь был спрятан вход в потайную галерею.
- Стоп! - скомандовал себе карлик. - А чего я, собственно, жду? Разве весь разговор братца с Войсом не известен мне наперед? Не хочу за ними глядеть, сами справятся. Вот сейчас, небось, братец дает приказ: отправляйся, старина Войс, в Эгенель, туда сходится сброд со всего западного Ванета, все подонки и мерзавцы, какие только сыскались в хозяйстве наших верных графов и сенешалей, кого не жалко оказалось послать на убой. Их там сотен пять-шесть, и вооружены они, разве что, погаными дубинами, но едва этот сброд заслышат прекрасную проповедь остолопа Когера - они чудесным образом преобразятся в великолепных рыцарей, ни дать, ни взять, Авейны с Гвениадорами… Так что не нужно заботиться о таких мелочах, как вооружение и дисциплина.
Полгнома отдернул руку, позволяя ветхой ткани возвратится на место, и снова укрыть едва заметные щели в облицовке стены.
- Не пойду на них смотреть, вот и весь сказ! Отправлюсь-ка лучше дрыхнуть. Перед походом мне надо набраться сил. Единственный подвиг, который случится в сантлакском походе, предстоит совершить мне, так что отважному герою нужно отдохнуть.
Именно в эту минуту Алекиан, наставляя сэра Войса, монотонно бубнил:
- Да, сэр. Никакой пощады лодырям и растяпам. У вас будет не больше месяца, чтобы сделать из этого сброда войско.
- Но, прошу прощения…
- Не говорите ничего, сэр. Не говорите, что это невозможно. Скажем так: это может случиться только чудом. Устраивает вас такая формулировка? Так вот, именно чудо и произойдет… если нам доведется вступить в сражение. Однако я надеюсь, что сражения не будет, и Сантлак достанется нам без боя Гилфинговой милостью. Если же все-таки будет битва, эти люди, предоставленные нам графами Ванета, должны будут не разбежаться до того, как протрубят трубы. Вколотите в них хотя бы столько отваги, чтобы не сбежали прежде, чем будет подан сигнал к атаке. Остальное - в руках Светлого. Сейчас там, в Эгенеле, заправляет делами некий Канлей, викарий. Он передаст вам дела и останется, чтобы оказывать помощь. Ступайте, сэр. Нам желательно, чтобы вы завтра с рассветом отправились в Эгенель. Мы доверяем вам и ждем, что это доверие будет оправдано.
Рыцарь поклонился и вышел вон, с тоской размышляя, что снова не удалось отдохнуть и наведаться в собственное поместье. Доверие - это, конечно, лестно… Но милости его императорского величества дорого обходятся верным слугам.
ГЛАВА 9 Гева, город Ренприст
Есть в Мире места, где веками ничего не меняется - по крайней мере, с виду. Разумеется, таких местечек немного, ибо ничто не вечно под луной… Как бы люди ни стремились к постоянству, как бы ни цеплялись за старые привычки и вещи, но все, в конечном счете, подвержено изменениям… тем более ценными кажутся островки постоянства в изменчивом Мире. Одним из таких островков является заведение "Очень старый солдат" в городке Ренприст.
Не меньше сотни лет этому зданию - чересчур огромному для маленького городка. Такое большое сооружение не смогло бы устоять не то, что веками - и года не удержалось бы без магических ухищрений. Вход украшает вывеска, на которой изображен скелет в полном пехотном доспехе. Колдуны, состоящие на службе в вольных отрядах, не только поддерживают заклинаниями прочность постройки, они и развлекаются здесь. Неизменно находится шутник, украшающий глазницы скелета на вывеске алыми огнями, пылающими ночью, словно два уголька… Еще маги-наемники знамениты турнирами, состязаниями в волшебном искусстве, которые они устраивают, когда отдыхают между походами. Магией трудно удивить кого-либо в Ренпристе. Но когда маршал некромант шагнул под знаменитые своды - здание словно вздохнуло, ощутив явление чужого, незнакомого… Хлопнула, затворяясь, дверь - пронесся холодный ветерок, напоминающий о минувшей зиме, снегах и морозах.
Управляющий "Очень старого солдата" мастер Энгер поднял голову и оглядел пришельцев - массивного воина в рогатом шлеме, вооруженного чудовищным двуручным мечом и тощую девушку, прижимающую к костлявому боку клетку с невиданной ящерицей.