- Согласно этой теории: интим с любым партнером - то же самое, что испить стакан воды, избавляешься от жажды. Только и всего. Это уже не на Западе, это у нас в Советском Союзе и, между прочим, в первом Уставе комсомола в двадцатые годы было написано: "Каждая комсомолка обязана отдаться любому комсомольцу по первому требованию, если он регулярно платит, членские взносы и занимается общественной работой". Ты ведь платишь, комсомольские взносы? Работой общественной занимаешься. Так что всё в порядке, - Карина оделась, оглянулась в надежде найти зеркало, не нашла и снова обратилась к Яну, - ты что расстроился? Вот глупый, по-моему, всё было прекрасно. Проводи меня, пожалуйста.
Ян хотел встать с постели, но застеснялся своей наготы, нашел на стуле шорты, натянул их под простыней и только после этого встал и пошел к двери.
- До свидания, всё было чудесно. Не хмурься ты так, всё будет еще лучше. - С улыбкой сказала Карина, Ян кивнул и выглянул в коридор следом за ней. В самом начале, с широченной улыбкой, по коридору шел Андрей Новаковский. Он церемонно раскланялся с Кариной, после чего его улыбка расползлась чуть не до плеч.
- Ну, ты, Ракита, даешь. На одну ночь нельзя тебя оставить.
- Ты чего приперся в такую рань? - Недовольно ответил Ян.
- Тетка в рейс намылилась с самого сранья. Меня разбуркала, какой уже сон. Навещу, думаю, друга и застал его на горячем. Ну, ты, Ян, даешь, такую женщину охмурил, расскажешь? - Андрей оглянулся в конец коридора, но Карины там уже не было.
- Сейчас всё брошу и начну рассказывать.
- Ну, ты жмот, а еще друг называется.
На их громкий разговор в коридор высунулись заспанные физиономии Жоры и Женьки.
- А это вы, от Димки никто не выходил, а ты мы прикорнули малёхо?
- От Димки никого, но зато от нас…
- Закрой рот, Андрюха, - прервал друга Ян, - а в чем дело, кто должен выйти? Женька не темни, колись, что тут происходит у вас, еще со вчерашнего вечера, что за грохот был?
- Тихо, - Женька на цыпочках подошел к двери Диминой комнаты, наклонился к замочной скважине и прислушался. Он сдвинул плечами и сказал, обращаясь к Жоре, - тишина абсолютная даже не храпят. Может, откроем, посмотрим, что там и как? Я переживаю.
- Давай, - Голиней махнул рукой.
Женька снова на цыпочках сбегал в комнату и вернулся с ключом.
- Ну, что открываем? - еще раз спросил он Жору.
- Открывай, я тоже переживаю.
Женька осторожненько провернул ключ и так же осторожно и медленно открыл дверь. В комнату первым вошел Жора, за ним Женька. Андрюха и Ян, съедаемые любопытством, тоже, как и Женька, на цыпочках прошли за порог.
В комнате было тихо, на расстеленном диване абсолютно беззвучно лежало два обнаженных тела. Поперек дивана, раскинув руки и ноги лежала, Ян присмотрелся, Танька Слепцова с Архитектурного. Девка она была подтянутая, но крупная, с мощной грудью и такими, же крупными другими женскими прелестями. У неё подмышкой, скрючившись в позе эмбриона, лежал Дима Бухмиллер. На её фоне он казался маленьким и жалким.
Андрюха заглянул из-за спины Жорки на лежащих и тихо спросил:
- Они хоть живые?
- Типун тебе на язык, что ты несешь, видно же, что Дима дышит.
- А мадам?
- Не суетись, сейчас разберемся. Надо сначала Димку разбудить.
- А может он её того…, до смерти, я в литературе читал, бывали такие случаи, - высказал предположение Андрюха.
- Что ты гонишь, кого Таньку? - Голиней скривил презрительную мину.
Они вчетвером обступили диван и разглядывали тела.
- Ну, что долго так будем зырить? - спросил шепотом Женька.
- Будить надо, - ответил Голиней.
- Ты и буди, - ответил также шепотом Женька, - а то Димасик, сейчас как проснется, как врежет спросонья. Мало не покажется, так полетишь, что сгоришь от трения о плотные слои атмосферы.
Голиней замер в нерешительности. Помог Андрей, он среди тишины заорал, как на пожар:
- Димон, вставай, на сборы надо ехать, автобус уходит!
Все четверо от неожиданности сделали шаг назад. Голиней зашипел на Андрюху:
- Ты что сдурел? Он сейчас, как подхватится, по одному нас в окошко выкинет.
- А я что, вы все застыли, как замороженные, надо ведь что-то делать?
- Не так же резко.
Но Андрюхин ор помог. Дима начал медленно просыпаться. Он перевернулся на спину, вытянулся во весь рост и протер глаза. Над ним склонились четыре внимательные физиономии. Дима несколько секунд рассеянно их рассматривал, затем в его глазах, мелькнула мысль. Он рыкнул: "Идиоты"! После этого быстро поднялся, натянул штаны и выскочил в коридор.
- Куда это он, - удивился Андрей, - такой недовольный?
- В туалет, наверное, он же с восьми вечера из комнаты не выходил, - пояснил Голиней.
- Ага, - понятливо протянул Новаковский.
- Что, ага, что с этой будем делать?
- Может её пристрелить, чтоб не мучилась? Всё равно Димон её так отутюжил, что вряд ли выживет, - с умным видом предложил Андрюха.
- Дурак, я серьёзно спрашиваю.
- Я тоже серьёзно. Надо привести её в себя. Непрямой массаж сердца, искусственное дыхание "рот в рот", как на военке учили, - продолжал умничать Андрюха.
- Сейчас кто-то за это "рот в рот" получит в глаз.
- Как хотите, всегда так, как только начинаешь дело предлагать сразу - в глаз.
- Жень, брызни на неё водой, хотя бы, - попросил Голиней Безуглого.
Женька набрал полный рот воды и со всей дури брызнул на Таньку. Она подскочила, как будто ей на живот поставили раскаленный утюг. Несколько секунд, ничего не понимая, молча, рассматривала обступивших её мужиков, потом самый отборный мат потоком хлынул из её рта с размазанной помадой. Мужики опешили, но в ответ промолчали. Продолжая по-черному ругаться, девушка собирала свою одежду по всей комнате и по мере нахождения, одевалась под пристальным надзором четырех зрителей.
Наконец она надела платье и стянула резинкой волосы. В её длиннейшей матерной тираде наступила небольшая пауза. Женя успел вставить замечание:
- Танюша, девочке так ругаться некрасиво.
- Пошел ты…, - далее последовала сплошная нецензурщина, описывающая некоторые особенности анатомии Женьки и Жоры, а так же их отношения с разнообразными персонажами в самой извращенной форме. Высказав всё наболевшее на душе, Таня хлопнула дверью и скрылась с глаз.
- По-моему ей что-то не понравилось, - высказал глубокую мысль Андрей.
- Явно, но хорошо, что она ушла, - добавил Голиней.
- Конечно, пусть идет, чему она может научить нашего Димасика с таким словарным запасом, - согласился Андрюха.
Ян, молчавший всё это время, наконец, тоже вступил в разговор.
- Что здесь происходит, кто-то может объяснить? Меня с утра обматерили, ни за что, самыми последними словами. С каких это… такая словесная разминка?
- Ян не переживай, всё в норме. Это называется помощь другу. Мы вчера уговорили Димона на эксперимент по снятию девственности. Пристыдили, подпоили - он и согласился. Пригласили Танюху, ну, её подвиги знают все, так же, как и её профессионализм. При этом заметь, она любительница, а не профессионалка, работает за идею. Сели, выпили, потом отправили молодых на постельку, что было дальше для нас тоже загадка. - Женька задумался и выдал умную мысль, - надо Димона колоть. Чем они тут всю ночь занимались? Я глаз от волнения не сомкнул, - Женька посмотрел на сияющую хитрую физиономию Андрюхи и поправился, - утром минут на пятнадцать прилег, не больше.
В комнату вошел Дима, умытый, но еще не отошедший ото сна, с глазами странного выражения. Первое что он спросил было:
- А где эта? - в вопросе прослушивались нотки страха. Он даже оглянулся по комнате, видимо, переживая, чтобы Татьяна не спряталась где-нибудь в углу.
- Ты имеешь в виду Татьяну Михайловну? - ехидно задал вопрос Голиней, - так они ушли-с. Обматерили нас пятистопным ямбом и отбыли в неизвестном направлении. Тебе она сильно нужна?
- Нет, нет, - Дима облегченно махнул рукой, - пусть идет.
- Ну что, спортсмен-многостаночник, колись, отчего это Татьяна Михайловна улетели в таком гневе? Ты же понимаешь, на нас с Женькой тоже ответственность. Чем ты не угодил нашей любительнице поэзии? Она тебе стихи читала?
- Читала.
- Ну и что, после стихов, всё? Рассказывай, рассказывай, а то у неё был такой вид, что, если бы у неё зубки еще немножко отросли, она бы нас поперекусывала пополам, каждого.
- Я не знаю, что рассказывать.
- Димасик, ты не торопись, рассказывай с самого начала, - попытался успокоить Диму Женька.
Дима глубоко вздохнул, задумался, присел на диван и начал свой нелегкий и путаный рассказ.
- Сначала всё было хорошо, то есть не совсем хорошо, даже можно сказать плохо, но…, - Дима сделал паузу и обвел всех взглядом.
- Ты не волнуйся и не торопись, - подбодрил его Женька, - ты очень всё понятно рассказываешь.
Да? - с сомнением спросил Дима, - в общем, в начале у меня ничего не получилось, - он снова обвел всех взглядом на этот раз виноватым, - но она совсем не обиделась. Она меня наоборот поддержала, успокоила и всё пошло хорошо, даже очень хорошо.
- Не ты первый, не ты последний, - вставил своё замечание Голиней.
- Да? - радостно откликнулся Дима, - а я так расстроился, думал, что не могу, так как все.
- Я так понял, что сомнения были напрасными?
- Абсолютно, - Дима воодушевился, - дальше всё пошло, как по маслу. Мне очень понравилось, как на тренировке. Тренируешься, пот с тебя градом, а ты от этого кайф получаешь.
- Еще бы, тут даже лучше, тебе во время тренировки никто стихи не читает?
- Конечно, здесь лучше и не только потому, что стихи. Танька девка молодец, это невозможно передать. Только потом ей скучно стало, говорит: "Я пойду домой".
- А ты?
- А что я? Так я её и отпустил, - Дима снова замолчал, - она вырывается, в двери полезла стучать. - Дима снова обвел всех взглядом, ища сочувствия, - а что мне было делать? Я её аккуратно за талию взял, так вот, двумя руками и говорю: пошли еще полежим, а она за портьеру ухватилась и не выпускает. Я дернул немножко, эта портьера оторвалась и на неё упала…, вместе с багетом. Там багет - труба железная, мы в прошлом году на заводе во время практике сперли, прямо ей по голове. Она тоже упала, как подкошенная. Но ничего, я её сразу на диван и быстро привел в чувство.
- Как же ты её в чувство приводил? Она, по-моему, только утром в сознание пришла и то после того, как Жека на неё полведра воды вылил.
- Нет, нет, знаешь, как она еще сопротивлялась? Когтями своими меня всего поцарапала.
- Димон, так ты её, что насиловал, что ли? Так это ж статья? - Вставил Женька.
- Нет, она потом соглашалась.
- Димасик, это сто семнадцатая статья УК УССР - от трех до восьми.
- Ладно, - отстранил Женьку Жора, - что ты его пугаешь. Таньку попробуй еще изнасилуй…, если конечно, трубой по голове…
- Ребята, да вы что, она же сама, вы же знаете?
- Дима, - не выдержал Ян, - ну эти два клоуна, я понимаю, им всё время скучно, развлечений не хватает. Но ты же, неглупый парень, спортсмен, призер Европы и влезть в такой гембель. Ты что не понимаешь, что ты у них, как подопытный кролик, вместе с Танькой. Лабораторные испытания по снятию девственности. - Ян собрался уходить, - а на счет статьи, между прочим, это серьёзно. Только я думаю, что Танька заявлять не будет. Её тогда всё засмеют и прохода давать не будут, после всех её сексуальных подвигов, но на всякий случай ты её задобри бутылочкой винца, можно тортик еще шоколадный. Вот так вот, господа сексуальные революционеры. Пошли Андрюха отсюда, мне здесь запах не нравится.
Глава 5
- Ян, ты сегодня с утра злой, как собака. На Голинея с Жекой накинулся. У тебя настроение наоборот должно быть отличное, с такой женщиной ночь провел. Ты знаешь, я тебе даже завидую. Она по сравнению с Ленкой, намного, конечно, красивее и, кстати, умная, есть о чем поговорить. У Ленки только грудь толковая, а так пустышка.
- Зря завидуешь.
- Что опять ничего не получилось? Что же вы с ней до утра делали, стихи читали, как Танька?
- Смотря, что иметь в виду, получилось или не получилось. То, что ты имеешь в виду, получилось, даже очень, а я думаю, что главное не получилось.
- Что за "главное"? Опять ты загадками говоришь, опять параллельные миры?
- С Кариной? Никаких параллельных миров, вся просто, как пять копеек.
- Так что же у тебя с Кариной не получилось?
- То, что у тебя с Ленкой - любви. Я думал, что она ко мне питает чувства, надеялся. С ней так интересно, весело, а она утром мне сказала, что для неё интим с парнем то же самое, что стакан воды выпить. Знаешь, сколько стаканов можно за свою жизнь выпить? Вот она и пьёт, я один их этих стаканов, только и всего.
- Не может быть. Чего ж она тогда недотрогу из себя строила? Алик к ней замахался клинья подбивать.
- Ты что, она не со всяким пойдет. Ей нужно что-нибудь интересненькое, с придурью, вроде меня. Зачем ей этот питекантроп?
- Ух, ты, какие мы своеобразные.
Разговор парней прервал главный механик.
- Ракита, Новаковский, вы-то мне как раз и нужны. С сегодняшнего дня будете у меня наряд получать. Петр Андреевич заболел, жена звонила, вроде бы даже на скорой в больницу увезли, а Богдана я в отпуск отпустил. Так что каждое утро ко мне, чтобы без дела не болтались, понятно?
- Понятно, - без энтузиазма ответили ребята.
- Сегодня пойдете на мачту. Надо поменять прожектора осветительные. Только поосторожнее, возьмите обязательно пояса монтажные, соблюдайте технику безопасности. Заодно подремонтируйте там ограждения. Надо бы их, конечно, и покрасить, но это в следующий раз. Задача ясна?
Ребята дружно закивали головами.
- Вот и отлично, только повнимательнее, без глупостей. Работа на высоте требует особого отношения.
Вышка стояла посреди двора, высокая метров пятнадцать. Наверху она имела площадку, на которой размещались прожектора. Ян с Андреем обвешанные поясами и сварочным кабелем, с держателем и щитком в руках подошли к ней. Андрюхе "приспичило". Он сбросил с себя ношу, побежал в сторону столярки.
Ян не стал ожидать друга. Нацепил на себя монтажный пояс, взял конец сварочного кабеля и полез наверх. Высоты он не боялся, но когда не часто на ней бываешь, всегда страх немного щекочет нервы. Наверху в лицо приятной прохладой дул свежий ветер. Ян осмотрелся, глянул вниз, немного кружилась голова. Он на всякий случай прицепил монтажный карабин к ограждению. С высоты всё казалось другим, люди маленькими, стекла окон цехов чистыми. Отсюда даже было видно море и суда в судоремонтом заводе. Ян решил подтянуть кабель наверх, чтобы было удобно работать, но он зацепился петлей за скобу лестницы и не хотел подтягиваться. Ян уперся грудью в перила и попытался сбросить петлю, но ржавое ограждение хруснуло, Он потерял равновесие и вместе с уголками поручней полетел вниз.
Ян не успел даже толком испугаться, он рухнул спиной на гору неотгруженных металлоконструкций. Голова неестественно запрокинулась, а глаза широко открылись, но Янош Ракита уже не видел неба. Андрей, на глазах которого это произошло, застыл в ужасе, затем подскочил к другу и, хотя было понятно, что помочь уже ничем нельзя начал кричать: "Помогите, Ян разбился, вызовите скорую"!
Начал собираться народ, никто к Раките не притрагивался, только главмех с ужасом в глазах пощупал у Яна на шее сонную артерию и глухо сказал: "Поздно скорую, умер".
* * *
В небе ярко светило еще невысокое и ласковое утреннее солнце, оно ласкало веки розовыми и фиолетовыми кругами. Глаза не хотелось открывать. Его трясли за плечи.
- Ян, ну что это за мансы? Я тебя ищу уже минут десять. В туалет отойти нельзя. От кого ты тут прячешься?
Ян открыл глаза, солнце светило ему в лицо. Перед ним стоял Андрюха и иногда закрывал солнце своей фигурой. Ян сидел на корточках под стеной цеха, опершись спиной о бетонную плиту.
- Ты что заснул? Хотя не мудрено, у тебя была бессонная ночь. Я думаю, с Кариной хрен заснешь.
- Да, наверное, заснул. - Ян встал и нетвердой походкой пошел к мачте.
- Ну, ты даешь, я орал на весь завод. Ты что не слышал?
- Не слышал, - как эхо отвечал Ян. Он заворожено смотрел на гору металлоконструкций возле мачты.
- Просыпайся, а то ты, как сомнамбула, не хватает только рук выставленных вперед.
- Да, конечно, а ты где был?
- Я в туалете, наверное, теткины голубцы на свободу просятся. Мне они еще вчера показались подозрительными.
- А я где был?
- Откуда я знаю? Я нашел тебя за цехом. Ты, видно, только присел и сразу заснул.
- Я долго спал?
- Ну, ты даешь, откуда я знаю. Ты сейчас просыпайся, на высоту лезем работать, а ты как сонная муха.
Ян кивнул головой и взял в руку конец кабеля. Всё было очень привычно, даже скобы лестницы, он также на ладонях ощущал их ржавость. Ян первым вылез на верхнюю площадку мачты и огляделся, всё было узнаваемо: и вид с высоты, и ржавое ограждение и даже петля кабеля, которая зацепилась за скобу лестницы. Обстановку привычности нарушал только Андрюха влезший следом за Яном наверх.
- Янек, ты проснулся? Ау!
- Проснулся, - эхом ответил Ян.
- Точно проснулся? А то у тебя в глазах сосредоточенности, как у коровы, когда ей бык внимание оказывает.
- Ага.
- Что ага? Ты видишь, что ограждение ни к черту, вся сварка поотлетала? Надо сначала ограждением заняться, а потом прожекторами. С таким ограждением смайнать вниз можно в два счета.
- Ага, кабель зацепился.
Андрюха перегнулся через ограждение и заметил зацепившуюся петлю. Он спустился на несколько скоб вниз и отцепил кабель.
- За ограждение нельзя монтажный карабин цеплять, - роботизированным голосом сказал Ян.
- Конечно нельзя, оно само вот-вот отвалится, ты же не хочешь вместе с ним?
- Не хочу, совсем не хочу.
- Значит, давай просыпаться и работать.
Ян с Андреем трудились до обеда. Старые прожектора были срезаны, новый установлены и главное ограждение укрепили и даже покрасили. Андрей смотался в столярку и выпросил у них полбанки краски. О завершении решили пока не докладывать. Андрей заметил, что главмех снова найдет им работу, надо немножко отдохнуть. После сытного обеда в столовой судоремонтного ребята залезли на крышу цеха и уселись под парапетом. Здесь их вряд ли кто-то мог отыскать. Они спокойно курили, погода способствовала, налетели тучи, стало пасмурно и не так жарко.
- Ты знаешь, Янек, на тебя недосып плохо влияет. Ты сегодня целый день, как вареный ходишь, как в замедленной киносъемке.
- Нет, Андрюха, тут не в недосыпе дело. Я сегодня утром свою смерть видел.
- Что, опять?! Надеюсь, она к тебе явилась не в образе Карины?
- Я серьёзно. Пока ты ходил в туалет, я залез на вышку и, не заметив, что ограждение развалилось, хотел петлю от кабеля снять. Оперся о перила и полетел вниз, сломал себе что-то важное и умер.
- Янек, ты знаешь, как я тебя люблю и уважаю, ты мой лучший друг, но иногда такую пургу несешь, что стыдно слушать.