- Всенепременно, неполнота впечатлений притупляет воображение, - подтвердил Андрюха.
Они пристроились к небольшой очереди. Погода была чудная, какой она бывает ранним летом в Одессе. Весна в этом году выдалась поздняя и на тротуаре кое-где еще лежали, гроздочки отцветающей акации. Сквер весь состоял из деревьев этого вида, во время их цветения голова кружилась от насыщенного сладковатого запаха. Сегодня этот запах уже только угадывался, а на аллеях, маленькие белые кисточки, которые дворник не успел смести, затаптывались прохожими, как воспоминания.
- Что это за девки у нас по коридору вчера шастали? - вопрос Яна адресовался Андрею, но взгляд его фиксировался не на друге, а на стайке девчонок проходивших мимо. Ян был парень робкий и стеснительный, но влюбчивый.
- Не знаю, Безуглый сказал, что волейболистки.
- На волейболисток они, как-то не тянут, ростом не вышли.
- Ну, не знаю, какие есть.
- Откуда?
- На практику приехали.
- А причем тут волейболистки?
- Ну, у них команда и с ними один пацан, вроде как на побегушках.
Накануне Ян, принеся две бутылки портвейна, попал в струю. После успешно закончившейся многочасовой игры в преферанс, участники которой за всё это время, согласно правилам, не имели права выпить ни капли живительной влаги, жаждали восстановить статус-кво. Естественно двумя бутылками не обошлось и Ян уверенно снял стресс от происшествия на бульваре. Говорить с кем-то в такой обстановке о том, что с ним случилось, не имело не малейшего смысла. Более того, это было чревато последствиями. Над ним и так подсмеивались за его чудачества: история, искусство, в театр на органную музыку ходит, а в этом случае его бы точно подняли на смех и наградили какой-нибудь обидной кличкой вроде сумасшедший историк или просто псих.
Сегодня с сильного похмелья Яну самому казалась вчерашняя история сном, видением, чем угодно, но только не фактом. Одно смущало - разбитая нога и босоножки, которые он сегодня с трудом отмыл от въевшейся сажи.
Они снова взяли поданные Любезным бокалы.
- Андрюха, а ты мне скажи, что ты думаешь о перемещении во времени? - начал осторожно Ян, - вообще есть в этом хоть какая-то реальность?
- Что тебе сказать, отрок, - напустил на себя важность Новаковский, - современная наука не имеет на этот вопрос окончательного мнения, но теоретически, это возможно. Только никто не знает, как это сделать.
- А самопроизвольное перемещение во времени, возможно, как ты думаешь?
- Это вряд ли, а вот перемещение в параллельный мир, говорят, что это возможно без приложения каких либо усилий.
- Это у сюрреалистов что ли? Этот Дали, по-моему, полный придурок. У него кроме понтов ничего нет. Хотя конечно техника его письма очень приличная, но вся эта околокультурная ерунда, мне кажется - полный бред, рассчитанный на оболванивание толпы. Он накушается абсента, вот ему и мерещатся параллельные миры, а он уже не мальчик, семьдесят стукнуло. Как у Сереги Воронова, когда за ним скорая приезжала.
- Ты не путай "белочку" с перемещениями в параллельные миры, там даже водкой не обойдешься, тонкие материи неизвестные науке, - Андрей мечтательно потянул пиво из бокала.
- Нет, нет, водку я сегодня не буду, - сразу завозражал Ян.
- Да, я так, вообще, абстрактно.
- Вот и отлично, давай пивком побалуемся, а потом на пляж и всё будет тип-топ?
Андрей неопределенно покачал головой. Ян чтобы сменить тему снова задал провокационный вопрос:
- Ну, а если бы с тобой такое случилось, ну, переход в параллельный мир, как бы ты отреагировал?
- Что ты имеешь в виду? - Андрей подозрительно посмотрел на друга, - я, слава богу, абсент не пью и водку только в умеренных количествах.
- Причем тут это, ты же сам говорил не надо путать.
- "Белочку" с "Галочкой"? Правильно, первая бывает, когда перепьёшь, а вторая, когда обкуришься.
- Я не об этом, ты бы поверил, если бы сам оказался там, в параллельном мире, без водки и плана?
- Ну, если б оказался, наверное, поверил бы, куда денешься …, если только в психушке не проснешься после всего этого.
Ян задумался. С одной стороны ему очень хотелось поделиться вчерашними впечатлениями, с другой - не хотелось показаться идиотом или как минимум фантазером или вруном. Андрей допил пиво, перевернул бокал вверх дном, так что последние капли упали на траву и с чувством сожаления сказал:
- Ну, что же, если не хочешь водки, тогда давай на пляж, надо только зайти в общагу покрывало взять.
В комнате, несмотря на давно проснувшееся солнце, поющих птичек, и грохот трамвая под окном, громкий храп перебивал децибелами все остальные звуки. Алик Драгой спал. Это был крупный, очень крупный молодой человек. Его крупность распространялась по всем трем изометрическим осям. При росте за сто девяносто, он имел сто десять килограммов живого веса, отчетливо наметившийся животик, широченные плечи и двадцать лет от роду. До института он занимался активно спортом, благодаря чему собственно и попал в это учебное заведение, но студенческая свобода и природная лень, отвернули его от тренировок по какой-то там борьбе, хотя природная физическая сила осталась.
Особым интеллектом он, мягко говоря, не страдал, сессии давались с трудом, но в промежутках между ними Алик предавался наслаждениям студенческой жизни. Проходить сессии помогало личное обаяние, уверенность в своей неотразимости и беспрецедентная наглость.
Яна Ракиту он не любил. Ни по одному из жизненных векторов они не совпадали, особенно Алику не нравилась заумность. Заумными он считал большинство высказываний Яна. К тому же слабых в физическом смысле мужчин он презирал в целом, ну, а если этот хлюпик из себя еще и умного корчит - это раздражало Алика вдвойне.
Сессию, в отличие от своих сокамерников по комнате, Алик не сдал, не осилил два экзамена, но до осени оставалось почти три месяца и он не расстраивался. Ему было не привыкать, каждая сессия заканчивалась примерно также. К тому же из всякого плохого, всегда можно извлечь хорошее: пока он оббивал пороги деканата с просьбами разрешить ему перенос экзаменов на более поздний период, подвернулась работа на практике вместо завода, стройотряда или еще чего похуже, в деканате и в архиве. Этот стокилограммовый увалень должен был помогать хрупким девушками, перекладывать, переносить стопки документов. Работа, конечно, пыльная, но пыль совсем не та, что на стройке или в механосборочном цехе.
Андрей с Яном зашли в комнату и начали, негромко переговариваясь собираться на пляж. Алик проснулся, недовольно засопел.
- Эй, вы, что нормальному человеку поспать не даете?
- Нормальные уже все на море, полдень скоро.
- Кто это там умничает? Андрюха ты поосторожней, а то не посмотрю, что ты после армии, дам промеж глаз и будешь ветошью в уголке пылиться.
- Про ветошь это ты у Голинея научился? - Андрей не особенно обиделся, - Ты у него и на счет армии порасспроси, а то дела обстоят так, что можешь вскорости туда попасть, вот там из тебя дурь повыбьют.
- Ой, ой, ой, какие мы крутые, мы в армии служили. Знаешь, где я вашу армию видал?
- Если бы видел, то до обеда бы в постели не лежал.
Ян уже собрал сумку и стоял у двери.
- Ладно, Андрюха, пошли, что ты с ним споришь - это бесполезно.
- А ты, сопля заумная, вообще молчи, а то пальцем перешибу и об подошву вытру. Гном сморщенный.
Ян не выдержал и зло ответил:
- Сам ты гном интеллектуальный, тупиковый отросток цивилизации.
- Что? - Алик обомлел от такой наглости, - да я тебе в порошок сотру, миллиметровым слоем по стенке размажу. - Он вскочил с постели и бросился к Яну, тот не стал дожидаться и выскользнул в коридор, Андрей выдержал паузу, с достоинством проследовал за Яном мимо самоуверенной физиономии Алика.
В коридоре Ян возмущался:
- Чего это ничтожество из себя главного корчит, деловой такой, что поклоны только отбивать осталось?
- Силу свою чует, вот и выпендривается.
- Причем тут сила, Голиней, что сильнее его? Чего же Алик перед ним лебезит.
- Голинею уже двадцать восемь, он в армии, в разведке служил.
- Значит дело не в силе?
- Так-то оно так, только если Драгой, тебе один раз в лоб засветит, ты надолго запомнишь, если вообще память останется. У него же размер головы и кулака одинаковые.
- Ну, у Голинея кулаки не больше наших, значит дело не в силе. Почему он Драгого не боится?
- Вот ты у него и спроси, но с Аликом лучше в бутылку не лезь, он тебя и так недолюбливает.
В Отраде было чудесно, теплый песок, слегка прохладное море и море красивых девушек.
Глава 3
В понедельник с утра Ракита и Новаковский поехали на практику, первым делом они предстали пред ясные очи директора завода. Директор был мужчина серьёзный, занятый, поэтому сразу спросил:
- В к нам, как дурака валять или работать?
- Работать, работать, - в два голоса закивали друзья.
- Тогда в ОГМ, там вы хоть чему-то научитесь и даже можете денег заработать.
Разговор с Главным механиком тоже был кратким, Андрея отправили напарником к Богдану, который присутствовал тут же, а Яну повезло меньше, ему еще надо было разыскать свое будущего наставника на территории завода. Он обошел один из двух больших цехов и оказался в проходе между забором, за которым уже была железная дорога и глухой высоченной стеной. Прямо перед ним стоял аккуратный, обыкновенный строительный вагончик. Ян вежливо постучал в дверь, но ответа так и не дождался. Он дернул дверь - она была открыта, тогда он медленно и осторожно начал её приоткрывать, и просунул голову в образовавшуюся щель.
На него молча, но в упор и внимательно смотрел узкоплечий мужчина маленького роста, с пышными усами, в голубоватой майке и в огромных брезентовых сварочных штанах на широких подтяжках из-под которых виднелись грубые большие ботинки с металлическими носками. Комплект одежды завершала маленькая вязаная шапочка на голове. Руки его были запущены глубоко в карманы брюк. Стоял он несколько странно: немножко ссутулившись, выпятив вперед небольшой, но кругленький животик. Ян сразу понял, кого он ему напоминал: Вовка из мультика про Тридесятое царство.
- Здравствуйте, я ваш напарник, стажер. Вы Петр Андреевич Зозуля?
- Ага, - задумчиво молвил человек, - тебя главный послал?
- Ну да, сначала директор, а потом главный механик, - Яну показалось, что его не поняли.
- Хорошо, вот деньги, сбегай, купи парочку бутылочек вина.
- Так на заводе, проходная, пропуска, - растерялся Ян.
- Зачем проходная, на проходную не надо. Ты через забор перепрыгнуть сможешь, прямо тут возле вагончика?
Ян кивнул, но не очень уверенно.
- Потом пойдешь вдоль забора до конца, повернешь налево, там будет магазин. Понял?
Ян снова кивнул.
- Ну, давай.
Ян собрался выходить, но вернулся назад:
- А, что брать?
- Что-нибудь приличное, белое, например, портвейн Приморский или на крайний случай Таврический.
- Ага, - Ян снова кивнул и вышел из вагончика.
Пока он шел вдоль забора, он постоянно вел внутренний диалог. Ему совершенно не понравилось такое начало работы и напарник, если честно, выглядел неважно. Во-первых, Ян рассчитывал, что он хоть и наставник, но все, же будет помоложе. Опять Андрюхе повезло, его Богдану чуть больше тридцати, а тут пожилой человек и с утра портвейн. Вообще он весь какой-то скрюченный, сморщенный, всё лицо в морщинах.
С поручением Ян справился быстро, до магазина метров шестьсот от силы. Очереди в магазине не было и продавщица не стала с утра портить настроение и спрашивать паспорт.
Петр Андреевич, взял обе бутылки. Одну поставил в сейф, который тут же стоял в вагончике, а вторую быстро, с помощью ножа открыл и поставил на стол два граненых стакана. Всё это он проделывал деловито и молча. Бутылку он не просто взял, а как бы взвесил на руке, оценивая полноту содержимого, затем быстро налил полный стакан. Ян стоял рядом, но отрешенно, вроде бы ему был совершенно безразличен происходящий процесс. Петр Андреевич перевел горлышко бутылки на второй стакан и вопросительно посмотрел на Яна.
- Нет, нет, - встрепенулся Ян, - я не пью, то есть не хочу, не надо.
Петр Андреевич серьезно, но укоризненно посмотрел на Яна:
- Что совсем не пьешь?
- Почему совсем, могу выпить, но сегодня, первый день на заводе еще кто-нибудь заметит и вообще я с утра не пью…, стараюсь не пить. Для здоровья вредно.
- Это спорное мнение, - Петр Андреевич, аккуратно выпил стакан до дна, отставляя в сторону мизинец.
Стакан он тут же сполоснул в умывальнике, поставил на специальную полку для посуды и взялся одевать рубашку. Ян внимательно наблюдал за ним и заметил, что наставник, хоть и худой, но жилистый. Майка, которая открывала его руки и плечи давала понять, что Петр Андреевич, хоть и мелкий, но крепкий мужчина. Сверху рубашки он набросил брезентовую сварочную тужурку, а Яну вручил держатель для электродов с кабелем.
- Ну что, студент, пошли работать?
Работать с Петром Андреевичем оказалось очень даже интересно. Он не только сам сваривал различные элементы. Он интересно рассказывал, о процессах сваривания, о том, как надо держать дугу, как смотреть на ванну наплавляемого металла. Ян получил свою персональную сварочную маску и наблюдал, как сваривает наставник, применяя различные электроды. Он никогда не мог предположить, какое разнообразие существует в этих, с виду простых, палочках. От силы, о чем он мог раньше догадываться, что они бывают разной толщины. На самом деле существовало невероятное количество различных электродов, для разнообразных работ, токов и положений.
В отличие от всех других сварщиков, Петр Андреевич не имел постоянного места работы и это было прекрасно, только за первый день они побывали в пяти разных местах на заводе. Причем Петр Андреевич умел не только работать, но и интересно провести перекур. Он знал лично всех работников и Ян отметил, что все они относились к его наставнику с видимым уважением. Особенно ему улыбались женщины, везде: и в буфете и на складе и в столярной мастерской, которая была кают-компанией для определенной категории рабочих. Он тоже не отставал, улыбался, приобнимал за талию, подмигивал.
В специальной курилке около столярной мастерской Ян познакомился с грузчиком Колей, столярами и крановщицей Галей. Оказалось, что она тоже, как и Ян только второй день работает на заводе. Галя была девушка симпатичная и молодая, с крепкой грудью. На вид ей было примерно столько же, сколько и Яну. Она ему понравилась, даже очень, такая веселая и не выламывается, как большинство девчат в институте. Петр Андреевич успевал везде и работу выполнить и покурить и даже подержаться за Галину талию и что-то шепнуть ей веселое на ушко.
В обеденный перерыв Петр Андреевич, словно выполняя ритуал, выпил второй стакан портвейна и снова предложил присоединиться Яну, тот вежливо, но твердо отказался. За Яном зашел Андрей, они вместе перелезли через забор и пошли в столовую на Судоремонтный завод.
Всё шло, как нельзя лучше, Ян был просто в восторге от практики и своего наставника. Окончательно он его покорил, когда разрешил взять в руки настоящий держатель и попробовать сделать пробный шов. Деталь была самой простой: варили петли на двери элеваторов, внакладку, без выкрутасов. Уже через полчаса Петр Андреевич сказал, что из Яна получится приличный сварщик и что ему можно доверить простую, но самостоятельную работу. После этого Петр Андреевич немного посуетился и наконец сказал, что его вызывает начальство - надо посоветоваться, а Яну был предоставлен большой фронт работ - элеваторные двери разложены по всей площадке.
До конца смены Ян в поте лица приваривал петли. Жара стояла приличная, двери лежали на самом солнцепеке, от сварки становилось еще жарче, но Ян работал с огоньком даже когда держатель уже обжигал руку. После короткого перекура, Ракита снова брался за работу, ему очень хотелось похвастаться перед Петром Андреевичем количеством приваренных петель. Ян отложил держатель в сторону только тогда, когда стукнуло пять и прозвенел звонок об окончании смены.
Весь мокрый, но удовлетворенный, с грязными потными потеками на лице он пошел к вагончику и подергал за ручку. Дверь была заперта. Яну показалось, что внутри раздался шум, он прильнул к окну, но плотно задернутые занавески не давали возможности заглянуть внутрь. Он постучал в окошко, тоже никакой реакции не последовало. "Наверное, нет еще Петра Андреевича, совещаются", - подумал Ян и решил подождать наставника. Хоть рабочее время уже закончилось, было как-то неудобно уходить домой раньше руководства и хотелось отчитаться за ударный труд.
Ян пошел за угол цеха и присел на корточки, прислонившись к стене. С этого места он обозревал все подходы к резиденции Петра Андреевича. Только он успел выкурить первую сигарету, раздался характерный звук открывания двери вагончика. Ян удивился и заглянул за угол. Дверь действительно открылась и из неё выпорхнула крановщица Галя. Она увидела Яна, засмущалась и, на ходу застегивая блузку на груди, бегом полетела к столярке, в бытовку крановщиков.
"Вот тебе и Петр Андреевич", - присвистнул Ян. Желание идти докладывать пропало. Хорошее настроение тоже улетучилось и он побрел в бытовки заводоуправления, чтобы принять душ и переодеться.
У входа в раздевалку его дожидался Андрей. Перед зеркалом он с мокрыми волосами, тщательно причесывал свою редеющую челку.
- Ну, где ты лазишь, - набросился на Яна друг, - что лавры победителя соцсоревнования не дают покоя? Давай, быстрей!
Ян неопределенно махнул рукой и пошел в душ. Стоя под душем, он раздумывал над произошедшим. Настроение испортилось еще сильнее. Он никак не мог понять, как Петр Андреевич и Галя…, в первый день знакомства? В нем заиграла ревность. Видимо, я совсем ни черта не понимаю в этой жизни или действительно маленький мальчик и до настоящего зрелого мужчины мне, как до Киева, по-пластунски. Как она могла, вот так запросто? И с кем, он же ей в отцы годиться, не говоря о том, что он не Ален Делон, а скорее даже наоборот?
У Новаковского, в отличие от Яна, настроение было бодрое, он предложил зайти в винарку пропустить по стаканчику, но Ян отказался. Андрей недоуменно посмотрел на друга:
- Да, что случилось, расскажи толком, наставник отругал или, что еще повергло нашего впечатлительного отрока в тоску?
- Нет, всё в порядке. Начальство не ругает, работа нравится, настроение дурное.
- Это значит выпить надо, если дурное настроение. Твой наставник по этому делу, кстати, большой специалист, мне Богдан про него всё выложил, но на заводе твой Зозуля человек уважаемый. Можно сказать, что он в подчинении у самого директора, даже главный механик не всегда может ему приказывать. Поэтому у него и персональные апартаменты, он ведь сюда, в общую раздевалку, никогда не ходит. Кстати еще одна пикантная подробность из жизни Зозули. Это конечно, если Богдану можно верить. Потому что по всему видно, что трепло, он еще "то". Твой Петр Андреевич - "ходок", притом еще тот "ходок". Богдан говорит, что он ни одну особь женского пола не пропускает. На заводе всех перепробовал. Брешет наверное?
- Наверное, не брешет.
- А, что заметно? - Андрей выпучил глаза.
- Еще как.
- Та иди ты, как ты за один день мог узнать?