- Иду, - Ян олицетворял собой покорность. Он аккуратно одел себе на шею, его как током пробило - ладанку. Он вспомнил, он читал в книжке про Дениса Давыдова. Ладанку одевали на шею, чтобы уберечься от всяких нечистей, а пахнет она так, потому что внутри там ладан. Он сжал мешочек в ладони и даже хотел его поцеловать, но Андрей смотрел на него, как на сумасшедшего. Ян аккуратно расправил верёвочку под рубашкой. - Я готов.
До самого завода друзья не разговаривали, Андрей рассердился. Только по дороге от Большой Московской Ян заговорил с другом.
- Чего ты сегодня такой сердитый и в такую рань, вчера тетка ликерчика домашнего не налила?
- Налила, чтоб ей пусто было. Еще и за шкуру залила. Пооткармливают себе задницы, а ты мучайся.
- Причем тут задницы? - засмеялся Ян. Тетка у Андрея действительно была дородная - килограммов на сто.
- При том, что я теперь должен покрасить все окна и двери! Ей, видите ли, нагибаться неудобно. Отрастила себе живот, а я должен пахать, как папа Карла. Там же работы недели на две, а то, что я тоже работаю, её не интересует.
- Ну, поможешь старушке, может, даже я тебе помогу, в память о съеденных теткиных пельменях.
- Какая она старушка? Ей осенью только сорок будет! Старая дева! Нет, чтоб найти себе нормального мужика. Он бы ей и красил двери с окнами.
- Кстати, должен был бы еще кое-что делать по мужской линии, а любимый племянник трескал бы пельмени, борщи и валялся на диване у телевизора.
- На счет кое-чего по мужской линии, тоже правильно, может не такая нервная была бы.
- Так она всю жизнь одна?
- Сколько себя помню, никогда у неё постоянных мужиков не было.
- Так человеку сочувствовать надо, а ты злишься.
- Я бы на тебя посмотрел, как бы ты сочувствовал. Там перед покраской надо всю старую краску ободрать, никаких рук не хватит.
Парни прошли проходную и стали подниматься на второй этаж в бытовку.
- Так ты так и не ответил, чего так рано сегодня? Мы на час раньше на работу приехали.
- Тетка рано разбудила, уезжала в рейс. Я решил вставать, чтобы не проспать на работу и, кстати, некоторых тоже разбудить. Но это не главное. Ты в Коблево едешь?
- Еду.
- Подготовиться надо?
- Что будем готовить?
- Ох, чтобы вы без меня делали. Как ты собираешься глосиков ловить?
- Не знаю, я их никогда не ловил, на удочку, наверное.
- На удочку, - Андрей скорчил презрительную рожу, - нормальные подводные охотники бьют глосиков острогой. Бинт-резину я уже вчера купил.
- Зачем бинт?
- Не простой бинт, а резиновый. На конце остроги приваривается кольцо, к нему привязываешь бинт-резину, так чтобы кусок не доходил до середины остроги. Бинт наматываешь на руку и берешь за край остроги у трезубца, бинт натягивается. Плывешь, - Андрей руками показал, как он будет плыть, - находишь глосика на дне, отпускаешь острогу - трезубец накалывает глосика. Понятно?
- В общих чертах, а ты так уже накалывал?
- Обижаешь, опыта, хоть поварешкой зачерпывай. Сейчас будешь мне помогать. Мы по два электрода встык сварим и к каждому приварим по трезубцу. Добавим кольца на концах, доварим трезубцы и заточим острия. Всё!
Друзья зашли в пустую бытовку. Обычно рабочие приходили к половине восьмого, чтобы спокойно переодеться перед работой, сейчас было только семь. Шаги гулко отдавались в пустом помещении. В душевой в это время обычно никого не было, но сейчас оттуда слышался шум падающей воды и звуки, напоминающие пение. Кто-то действительно громко и фальшиво пел.
- Что это у нас там за Шаляпин с утра пораньше объявился? - иронично заметил Андрей, Ян усмехнулся и закивал.
Шум душа прекратился и из душевой в раздевалку, шлепая мокрыми вьетнамками и продолжая напевать, зашел грузчик Коля. Шел он, не прикрываясь, приглаживая волосы и прочищая уши. Андрей с Яном застыли в неловкости. То о чем рассказывал Петр Андреевич, у Коли действительно внушало уважение.
Увидев настороженные лица ребят, Коля не смутился, а только поздоровался и прошел к своему ящику, продолжая напевать что-то веселое. Новаковский не утерпел:
- Коля, ну как, всё получилось?
- Это фантастика, - Коля мечтательно закрыл глаза, - женюсь.
Оба друга чуть не прыснули, но отказались от комментариев. Андрею очень хотелось поддержать дальнейший разговор, но Ян его одернул. На лестнице младший из друзей отчитывал старшего:
- Какой ты бестактный человек. Тебе тайну доверили, а ты лезешь за запретную черту.
- Какую на хрен черту, может быть, я хотел, чтобы он опытом поделился. Представляешь, какие там у этой Брони нюансы, коллизии, многолетний опыт?
- Да, Андрюха, нет в тебе интеллигентности, только пошлость.
- Причем тут пошлость, чисто практический интерес.
Через час Ян с тремя острогами, замотанными в газету шел к вагончику Петра Андреевича.
Зозуля уже ждал стажера с деньгами в руке. Пить собственно и не хотелось, но руки сами доставали кошелек. Похмелья тоже не было, но чего-то не хватало в нормальном течении жизни. Чего? Он даже не задумывался.
Петр Андреевич спросил, с чем это пожаловал Ян в вагончик? Со знанием дела осмотрел орудие охоты и одобрил. Потом он подозрительно и пристально осмотрел Яна.
- Ты вчера на углу Комсомольской и Дзержинского за трамваем не охотился?
- Нет, - Ян решил пока не рассказывать наставнику про свои посещения иных миров. Сегодня даже Андрюха снова начал свои подколы о психическом здоровье. Как отреагирует Зозуля, можно было только догадываться.
- Очень похож, очень. У тебя всё в порядке, а то тот парень был, кажется, сильно перепуган?
- Нет, ну как, у всех проблемы, но так чтобы серьёзно, - засуетился Ян.
- Как хочешь, если что обращайся.
- Конечно, конечно. Вы видели сегодня Колю?
- Нет, а что?
- Поёт, жениться хочет.
- Жениться, говоришь? Это, наверное, слишком, хотя чем черт не шутит, где найдешь, где потеряешь. Бронька баба хорошая, но со своими тараканами в голове, всё ей чудится, что она аристократка. Ты думаешь, почему она себе такие имена придумывает, то Беата, то Беатрис? Хочет быть похожей на даму из высшего общества. Ты бы её видел лет пятнадцать назад, не женщина - мечта.
Глава 11
В Коблево выбрались компанией немалой, но и не такой большой, как думалось. Пять девчат волейболисток, Ян с Андреем, Алик и Жорка с Женькой - всего десять человек. Поклажи было даже слишком: еда, одежда, одеяла, снасти и палаток целых пять штук. Все парни были загружены по максимуму. Девчонкам тоже досталось кое-что. Вера несла десятилитровый бутыль оплетенный лозой, Ира большой зонтик от солнца.
Бутыль был пока пустой, но ребятки очень надеялись наполнить его местным или молдавским вином. Большая часть берега была застроена молдавскими пансионатами и бывалые туристы знали, что там обязательно должны быть большие бочки-прицепы с чудным молдавским вином, по смешной цене.
От автостанции на трассе до моря, шли пешком, километра четыре. Ян упарился нести тяжелый рюкзак и палатку. Больше всего его возмущало, зачем набрали столько палаток. Могли бы взять две больших: одну для мальчиков и одну для девочек - это было бы в три раза легче. Он неоднократно выразил своё возмущение, пока Женя не объяснил ему на ухо:
- Не бухти, всё продумано, всякой твари по паре. Понял?
Ян недоуменно сдвинул плечами, Женя возмущенно покрутил головой:
- Каждой паре - палатка, теперь понял?
- А где пары? - дополнительно спросил Ян, окончательно загнав Женю в зону ступора. У того не хватило слов для объяснений, поэтому он сделал глаза возмущенными и сказал, как отрезал:
- Я тебе на берегу объясню, о’кей?
Долго шли вдоль берега, пока не кончились пансионаты. Нашли место под стоянку, начало темнеть. Быстро установили палатки, девчата организовали стол. Вино по дороге, в молдавском пансионате, всё-таки купили и оно быстро развязало языки, а обстановку сделало раскованной. В свете костра, под шум прибоя на гитаре играл Алик Драгой, остальные слушали и подпевали. Как-то незаметно от костра стали исчезать, то Жорка с Люськой, то Женя с Ирой, две новеньких волейболистки тоже не терялись и через некоторое время от костра вместе с девчатами ушли Алик, и даже Андрюха.
Ян смотрел в костер и ни о чем не думал, просто смотрел на огонь. Вера подсуетилась за столом, что-то убрала, что-то накрыла. Потом села напротив Яна и долго, молча, смотрела на него.
- Так и будем здесь сидеть, может, пойдем, искупаемся? Вода сейчас - красота, теплая, теплая.
Ян, будто бы прокинувшись от сна, глянул на Веру. Хмель брал своё.
- А, что, чего мы сюда приехали? Пошли купаться.
Они вместе прыгнули в теплую воду и долго плавали, качаясь на волнах. Вера старалась быть, как можно ближе к Яну. Касалась его, как бы невзначай. Им было весело, они смеялись. Накупавшись, сели на песок под обрывчик, упершись спинами в откос. После воды было немного зябко и Вера поближе придвинулась к Яну, их руки сами сплелись в объятья, лица сблизились.
Тут неожиданно мимо них, почти через головы, в свете лунной дорожки, с визгом пронеслось два обнаженных тела. Жорка и Люся, держась за руки, пробежали десяток шагов по мелководью, потом с шумом грохнулись в волны и, визжа от удовольствия, поплыли в сторону Турции.
Вера и Ян посмотрели друг на друга, засмеялись и впились в губы. Они были солоноватыми от морской воды и сладкими от вина, а может от чего-то другого, чего нельзя так сразу понять. Ян чувствовал себя уверенным и сильным, тело Веры было податливым под его руками.
Минут через десять Жора и Люся вернулись. Они выскочили из моря прямо на сидящих Яна и Веру. Так же весело, голышом, рука об руку они проскочили мимо, не обращая на них никакого внимания. В стороне, буквально двадцати метрах другая пара, сверкая белыми филейными частями, вспенила море, брызгаясь и визжа.
Ян стянул с Веры купальник, а с себя плавки и они также взявшись за руки, забежали в море. В воде было тепло и уютно, луна светила, как фонарь. Они уже касались друг друга телами, почти не стесняясь. Яну тут же в море захотелось овладеть девушкой. Вера это почувствовала, прильнув к нему всем телом, но осторожно отстранила и прошептала в ухо: "Не здесь, пойдем в палатку".
В темноте на берегу, они какое-то время искали купальники, потом, не одеваясь, побежали к палатке, костер догорал.
* * *
В окно квартиры Петра Андреевича тоже ярко светила луна, но на неё никто не обращал внимания. На кухне, несмотря на поздний час, горел свет. За столом сидели Зозуля-старший и Зозуля-младший. В семье событие - сын приехал на побывку. Как обычно ненадолго, не любил Зозуля-младший отдыхать на родине, в семье. День, два и ехал отдыхать в Сочи или дальше на Кавказ, в Грузию. Внешне он был похож на мать и лицом и фигурой. Он был велик во всех измерениях. К своим тридцати годам он заработал упругий круглый живот, широкое лицо и большие руки с огромными ладонями и толстыми пальцами. Волосы тоже были прямые и тонкие, как у матери, на лбу и темени обозначилась лысина.
Заседали не первый час, на дне второй бутылки водки осталось граммов сто. Раскрасневшаяся физиономия Зозули-младшего светилась почти, как луна в окне. Поредевшие потные волосы слиплись. От выпитого, движения стали неуклюжими, но он старался держаться прямо и точно попадать горлышком бутылки в граненые рюмки.
- Бать, вот ты мне скажи, от чего вы всю жизнь с матерью живете, как кошка с собакой? Сколько себя помню, всё время у вас скандалы.
- А я чего, я не скандалю. Это ей всё время что-то не нравится.
Пётр Андреевич изрядно захмелел и в принципе был настроен благодушно.
- Конечно, ей не нравиться. Когда ты уже угомонишься, перестанешь по бабам бегать?
- А я и не бегаю, так иногда, когда что-то подвернется. Я ж мужик, мне между прочим, если ты не забыл, только недавно полтинник стукнул. Я себя в старики записывать не собираюсь. Между прочим, мог бы к отцу на юбилей и приехать.
- Ну, что ты обижаешься? Я же денег в подарок прислал, а с Якутии путь, сам понимаешь неблизкий, туда-сюда мотаться.
- Зачем мотаться, приехал бы сразу в отпуск, отдохнул у нас. В мае уже можно и на море походить, вода хоть и холодноватая зато чистая, не то, что в конце лета, а загар весенний - лучший, его с летним не сравнишь.
- Да ну, мне здесь скучно.
- Восемнадцать лет скучно не было, а теперь скучно. У вас на Севере тоже, наверное, с развлечениями не сильно. Поселочек-то с гулькин нос: два барака, четыре хаты.
- Там не до развлечений, за смену так напашешься, что только бы до кровати. В выходной можно в клуб сходить, кино привозят.
- Вот именно кино, а тут кинотеатров десяток, кроме того танцы всякие для молодежи. Кстати ты скажи, почему до сих пор не женишься? Когда я такой, как ты был, ты уже в третий класс ходил, а у тебя даже невесты нет.
- Это я всегда успею, лишь бы денег поднакопить. С деньгами за меня всякая пойдет. Вот осенью подойдет моя очередь на машину, "Волгу" буду брать. Приеду кстати в Одессу, здесь покупать буду. Нам дают специальный талон и можно покупать или в Москве или в другом большом городе. Я уже узнавал, в Одессе можно. На "Волге" я буду первый жених.
Петр Андреевич скептически смотрел на сына.
- Вова, а ты не забыл, как "это" делается. Я слышал у вас на Севере с бабами дефицит, на всех мужиков не хватает.
- Бабы есть, только я же говорю, за смену так накидаешься, не то, что бабу, жрать не хочется.
- Понятно, - Петр Андреевич сжал зубы, - знаешь, а мне иногда так бабу хочется, что жратва на ум не идет.
Вова громко засмеялся:
- Артист ты у меня, батя, всё не угомонишься. Только все юбки не перещупаешь.
- Все? Нет, но стремиться к этому надо.
- Оно, когда с деньгой, то можно и стремиться, а с пустым карманом куда? Все бабы поразбегаются.
- Вы там у себя на Севере кроме денег о чем-нибудь думаете?
- Думаем, конечно, у нас знаешь какой начальник? Зверь. Каждый день долбит: план, план, план.
- Значит про план и деньги. Наверное, еще про жратву. У вас там никто не повесился?
- Ты чего бать? Там даже повеситься некогда, все время работа, - Вова снова рассмеялся над своей "шуткой".
Петр Андреевич с грустью и жалостью посмотрел на сына.
- Ты когда уезжаешь?
- Послезавтра поезд на Сочи. Я там матери денег оставил, - Вова хвастливо подчеркнул, - тысячу рублей. Купите себе чего-нибудь, деньги немалые, тебе, наверное, полгода за них работать надо.
- Три месяца… за деньги, конечно, спасибо. Твоей матушке их всё время не хватает, я всё удивляюсь, куда она их девает. Ну, ничего, думаю, и эти куда-нибудь пристроит. Значит, оставаться не хочешь?
- Нет, бать, ну куда? Билет куплен. Назад никак, теперь, если даже его сдать, много денег потеряешь.
- Конечно, как же деньги терять? Пойдем спать?
- Сейчас пойдем, только я хотел, отец, с тобой поговорить. Ты бы с матерью, как-то помягче, жалуется. Говорит, обижаешь ты её, по дому ничего делать не хочешь, на дачу не ездишь, не помогаешь.
- Про деньги ничего не говорила?
- Говорила, конечно, пропиваешь много, говорила.
- Правильно, пропиваю, но ничего, ты сынок езжай в Сочи, а мы тут разберемся сами. У тебя всё равно времени мало, что ты будешь забивать себе голову? А мы тут сами, по-стариковски, потихоньку. Иди спать.
* * *
В палатке было душно и абсолютно темно. Ян с Верой со всего размаху грохнулись на жесткий пол, укрытый только тонким байковым одеялом. Совсем рядом кто-то сопел, а кто-то постанывал. Ян понял, что это в соседней палатке, только теперь ему стало ясно, почему Женька хотел ставить их подальше друг от друга.
В полной темноте Ян не мог найти Верины губы и тыкался то в ухо, то в шею. Всё проходило в спешке, суетливо, как будто они ужасно спешили отдаться друг другу. Внутренний хронометр подгонял их и от этого их движения были бестолковы и смешны. У Яна вспыхнуло в мозге: "Совсем не так, как с Броней".
Эта мысль была последней, когда он чего-то хотел от Веры.
Наступила пауза, Вера еще суетилась, а Ян лежал на ней неподвижно. Он застыл, оплыл и растворился в другом мире. Ему уже ничего не хотелось, совсем ничего.
Из соседней палатки раздался заключительный вскрик и наступила тишина.
Тишина была такой тонкой и чувствительной, что шум прибоя показался совсем близким, будто волны плескались у самого входа в палатку.
- Что-то случилось? - Вера тоже уже лежала неподвижно.
- Не знаю, ничего не случилось.
- И всё?
- Не знаю, наверное, всё.
- Ракита я тебе так не нравлюсь?
- Почему "так", причем тут это?
- Значит, не нравлюсь. Не повезло тебе, а Карина не приехала.
- Карина вообще здесь не причем.
- А, кто причем?
- Никто не причем. Где мои плавки?
- Идиот.
Ян натянул их и выполз из палатки. Костер догорел и только угли тлели, как красные неоновые огоньки. Ярко светила луна, Ян рассмотрел брошенную кем-то у костра пачку сигарет, достал одну и закурил. Он слышал, как в палатке всхлипывает Вера.
Всю ночь, до утра Ян просидел у костра. Он нашел, брошенную кем-то спортивную, куртку, накинул себе на плечи. Подбросил в костер оставшийся хворост, раздул огни. Стало теплее, можно было смотреть на огонь, курить и думать. До утра он выкурил всю пачку, долго слышал всхлипывания Веры, ему было её жалко, она ведь ни в чем не виновата.
- Сон в карауле - преступление перед трудовым народом! Смирно товарищ матрос! - это так шутил Андрей, застав Яна, спящего у костра. На улице было уже светло, но солнце только-только поднялось из-за горизонта. Ян испуганно вскинулся, силясь подняться, ноги затекли, он так и заснул сидя. Ответив другу вместо утреннего приветствия витиеватым матом, Ян, наконец, встал, разминая конечности.
Мат совсем не смутил Андрея, у него было прекрасное настроение, человека проведшего ночь не зря.
- Чего смурной такой, Петрович? Не дали выспаться? Так дело наше такое мужское, трудное, в общаге отоспишься. Пошли глосиков бить. Сегодня погода - лучше не придумаешь. Штиль, тут это бывает редко, здесь же никакого залива нет, открытое море, поэтому волна всегда выше, чем в Одессе или в Очакове. При волне, даже не очень большой море становиться мутным, потому что берег здесь естественно песчаный. Только волна пошла, сразу песок со дна поднимается и море становится молочного цвета, а сейчас вода, как слеза прозрачная. Все глоси, как на ладони. Вот мы их и насобираем.
Андрей взял маски, трубки, остроги, потянул Яна в море. Вода действительно была на удивление чистой, прозрачной, прохладной и бодрящей. Они зашли на глубину, где им было по грудь и просто легли на воду, опустив лица в масках вниз, рассматривая дно. На дне суетилась рыбная мелочь, проскальзывали бычки и главная цель охоты - глосики. Небольшая, неширокая камбала сливалась с песком, пряталась от хищников, возлежала на песчаном дне, выбирая такие места, где её труднее всего заметить: в ложбинках, за камнями. Андрей был опытнее и первый глосик попал к нему на кукан. Ян приноровился позже, несколько раз промазал, но быстро понял эту премудрость. За час они настреляли десятка три небольших рыбешек.