- Ты снова прав, мой юный философ! С этим надо что-то делать. Обещаю, что поговорю с Нрэном, - решительно заявила богиня, испытывая легкое чувство вины за то, что совсем не обращала внимания на то, как плохо живется ее младшему кузену.
Да и вообще она мало внимания уделяла самому факту его существования. Потрепать мимоходом по головке, спросить, как дела, да принять участие в привычном лоулендском аттракционе "Поиски пропавшего лорда" - вот, пожалуй, и все, чем ограничивалось ее общение с Леймом. Единственным, кто пытался хоть как-то заботиться о мальчонке, был ужасно ответственный, но неумолимо занудливый Нрэн.
Отец мальчика был чертовски занят утешением своей израненной души. С этой целью он сменил уже не один десяток пассий. К сыну Моувэлль наведывался раз в месяц, окидывал его нежным взглядом, гладил по пушистым черным волосам, меланхолично шептал: "Как же ты похож на маму, милый" и, тихо плача, удалялся за новым утешением. Таким образом, настоящее воспитание ребенка и забота о нем обрушились на мощные плечи старшего брата - великого воителя Нрэна, который прекрасно разбирался в искусстве муштры новобранцев, но ровным счетом ничего не понимал в педагогике, хотя очень старался (в перерывах между походами). Сейчас был как раз такой редкий случай.
В ответ на предложение девушки поговорить с Нрэном Лейм внимательно посмотрел на нее, словно не веря своим ушам, поцеловал Элию в щеку и торжественно сказал:
- Спасибо.
Мальчик с боязливым благоговением относился к своему брату и считал, что даже находиться с ним рядом, не то что говорить с ним, - большой подвиг. Честно говоря, Лейм действительно побаивался Нрэна. От воина часто, особенно сразу после возвращения из походов, исходила совершенно невыносимая для юного бога-эмпата аура беспощадной, железной неумолимости, сдобренной кровью и смертью. Так что как бы ни любил родича малыш, но выносил он его с трудом.
Элия тепло улыбнулась маленькому кузену и так же серьезно, как взрослому, сказала:
- Пожалуйста.
После этого важного разговора принцесса сдала Лейма на руки квохчущим нянькам, которые, приговаривая: "Золотко ты наше! Где ж ты был, ненаглядный? Сладенький мальчик! Пойдем, миленький, кушать пора. Сначала вымоем рученьки, глазоньки, носик, твои медовые щечки…" - потащили его прочь.
Лицо мальчика перекосила гримаска отвращения. Проводив взглядом несчастного, смирившегося с предстоящими мучениями ребенка, Элия окончательно решила, что отдавать Лейма на заклание этим идиоткам по меньшей мере жестоко, и отправилась к Нрэну, намереваясь сделать то, что следовало сделать уже давно.
Массивная дверь открылась совершенно бесшумно. Молчаливый, желтый, странно-узкоглазый маленький человечек в оранжевом халате, перевязанном на талии черным пояском, мгновенно открыл девушке, кажется, даже раньше, чем раздался стук массивного стального кольца - головы леопарда - в дверь.
- Лорд Нрэн у себя? - властно осведомилась принцесса, даже не сомневаясь в своем праве получить ответ.
Слуга сложил ладошки на груди и низко поклонился, указав пальцем направо. Сочтя это за ответ "да" и думая над тем, есть ли у слуги Нрэна язык или вырезан за ненадобностью (кузен сам был молчалив и болтунов никогда не жаловал), Элия прошла в комнаты.
Нрэн находился в своей личной оружейной, мало уступающей по размерам замковой и превосходящей ее по качеству содержащихся экспонатов. Орудий убийств, собранных в огромной длинной комнате, с лихвой хватило бы на то, чтобы вооружить армию далеко не средних размеров. От разнообразных кинжалов, мечей, рапир, шпаг, стилетов, ножей, пик, копий, луков, дротиков и прочего, названия чему принцесса, несмотря на свою относительную образованность, даже не знала, рябило в глазах. Оно висело на стенах, стояло в специальных держателях-стойках, лежало на полках и столах, отблескивая в неумолимом свете пластин потолка. Вдоль одной из стен, внушая ужас и благоговение посвященным, получившим дозволение перешагнуть порог этого святого места, рядком стояли несколько великолепных комплектов парадных, со всеми регалиями, и боевых доспехов бога. Сам он босиком и без рубашки, в простых коричневых штанах сидел на тонком соломенном коврике прямо на полу. Скрестив ноги, Нрэн сосредоточенно полировал масляной тряпочкой огромный любимый меч, один вид которого был способен довести до обморока даже не слишком чувствительную натуру. Рядом аккуратной горкой лежала остальная амуниция, ожидающая своей очереди. Умиротворенное спокойствие, разлитое по лицу воителя, ясно показывало, насколько ему по нраву это нехитрое занятие. Кажется, воитель даже что-то мурлыкал себе под нос, правда, принцесса не смогла разобрать, что именно.
- Прекрасный день, Нрэн! - радостно поздоровалась Элия, влетая в оружейную.
Лорд моментально вскочил, коротко кивнул в знак приветствия и, отведя глаза, ответил так мрачно, словно извещал о похоронах ближайшего родственника:
- Прекрасный день, сестра.
- Я так плохо выгляжу с дороги, что ты отказываешься даже посмотреть на меня, кузен? - капризно осведомилась принцесса, прекрасно осознавая свою власть над смущенным Нрэном.
Как ни старался воин блокировать излучение своих эмоций, но от богини любви скрыть их не мог. Элия с искренним любопытством ловила отзвуки разлитого в воздухе желания, смущенного любования ею и злости на самого себя за все испытываемые чувства.
- Нет, - угрюмо ответил мужчина, опустив голову.
Прямые пряди мягких светлых волос - наверное, единственное, что было мягкого в облике железного Нрэна, - скрыли его лицо. Эти волосы Элии всегда неудержимо хотелось потрогать.
- Значит, ты просто не рад меня видеть! - обиженно возмутилась девушка, надув губки.
Нрэн только вздохнул, прекрасно понимая, что ответить на этот каверзный вопрос словами "да" или "нет" не удастся, а вступить в спор с кузиной и тем самым окончательно утопнуть в пучине разговора, он не мог.
- В чем дело, дорогой? Может, ты болен? - продолжала настаивать непосредственная нахалка с неподдельной заботой в голосе. - Я позову целителя!
- Не надо. Все в порядке. Что тебе угодно, сестра? - попытался сменить тему Нрэн, бросив на нее косой взгляд и еще более смутившись при виде нескромного одеяния.
- Почему ты всегда уходишь от ответа на прямые вопросы, дорогой? Это вопрос тактики? - съехидничала девушка.
- Я просто хотел узнать, что тебе нужно, - глухо сказал лорд, продолжая упрямо гнуть свою линию и вовсе не горя желанием вступить в полемику о своей манере вести разговор с мучительницей-кузиной. Эта наивная девочка просто не представляла, что творится у него в душе!
- Вот-вот, об этом я и говорю, милый, - настаивала Элия, не уступая кузену в упрямстве.
Мужчина закончил препираться и ушел в глухую оборону. Окончательно замолчав, он принялся так старательно изучать простенькие геометрические узоры на скромном паласике у себя под ногами, словно неожиданно обнаружил там послание Творца, разъясняющее смысл существования Вселенной.
- Что там такого интересного, кузен? - мило поинтересовалась девушка, тоже опуская взгляд и невольно отмечая, какие у Нрэна узкие ступни с длинными пальцами. Вот только пальцы эти нервно поджаты, словно лорд не ведет разговор с очаровательной девушкой, а сражается не на жизнь, а на смерть.
- Так что тебе угодно? - обреченно повторил воин, от всей души надеясь, что Элии скоро надоест над ним измываться, и думая, что, когда кузина удалится, ему придется перечистить четверть содержимого оружейной, чтобы успокоиться.
- Мне угодно поговорить о Лейме, - пожалев не столько Нрэна, сколько свое время, призналась тиранка.
- Что с ним случилось? - обеспокоенно спросил лорд, признав важность темы и осмелившись наконец отвести взор от коврика.
- Ничего того, что не случается постоянно, - фыркнула девушка и деловито предложила: - Пойдем в комнаты, а то здесь у тебя, кроме как на пол, даже присесть некуда. Может быть, в жилых помещениях среди твоих паласов, ширм, железок, столиков, книг и лавок отыщется хоть одно относительно мягкое кресло. Я устала.
- Конечно, извини, пойдем в гостиную, - вновь понурился Нрэн, проклиная свою неловкость и глупость.
Ни один из братьев не стал бы вести себя так по-идиотски в обществе Элии. Ни Энтиор, ни Мелиор, даже Кэлер никогда не забыли бы о том, чтобы предложить сестре сесть, прежде чем начинать беседу. Воин никогда не умел, да и не стремился научиться обращаться с женщинами. Знатные дамы с их льстивыми речами, заискивающими улыбками и тщательно скрываемым страхом в глазах не удостаивались его ухаживаний, он всеми силами старался избегать их. Тех же женщин, в чьем обществе нуждалось периодически его тело, Нрэн не сажал в кресло, чтобы вести изысканные беседы, а укладывал на ту поверхность, что была под рукой. Но кузина никогда не походила ни на родовитых авантюристок, которые, сгорая от ужаса, всеми силами пытались забраться к нему в постель, ни на девочек с улицы Грез, каковых брал на свое ложе он сам. Никогда в ее глазах не было страха перед ним, перед воителем, чьим призванием и судьбой были войны и смерть.
Нрэн решительно не знал, как себя вести с Элией, и отдал бы очень многое, чтобы этому научиться, чтобы не замирать статуей, теряя дар речи, стоило ей приблизиться к нему, чтобы ухаживать за ней так ненавязчиво и изысканно, как Мелиор, или трепаться так непринужденно и весело, как Джей или Рик. Но больше всего ему хотелось оставаться в обществе кузины таким же спокойным, как Тэодер, Ментор или Ноут. Вот только воитель с обреченным ужасом чувствовал, что покой этот утерян для него навсегда. Оставалось лишь пытаться делать вид, что он холоден и невозмутим, как было когда-то прежде, в благословенные времена, когда он почти не вспоминал о существовании младшей кузины. Нрэн был абсолютно уверен, что Элия никогда не снизойдет до грубого солдафона, а если узнает о его чувствах, только посмеется над ними. Иногда воитель думал о том, что лучше бы принцессу выдали замуж в какой-нибудь далекий мир, лучше всего другого Уровня. Но тут же в душе воина вскипала такая дикая ревность и боль, что он понимал: ему не вынести долгой разлуки, он убьет жениха Элии, едва узнав о его существовании, что лучше тысячи лет скрываться из Лоуленда и возвращаться вновь, чтобы видеть ее, свободную, веселую, легкомысленно меняющую мужчин как перчатки, мучающую его своими шутками, такую прекрасную, недоступную и желанную, чем знать, что Элия будет принадлежать кому-то одному и этим единственным будет не он.
- В чем дело? - "изысканно" спросил воитель, дождавшись, пока Элия выберет и обоснуется в приглянувшемся велюровом кресле цвета яркой охры.
Сам лорд за это время уже успел надеть короткий бледно-желтый халат, скрывший его жилистый, без единой лишней жиринки торс, и сесть на стул. Одежду принес еще один или тот же самый - принцесса так и не научилась их различать - желтый слуга, словно почувствовавший волю хозяина. И так же молчаливо, как делал все доселе, исчез.
- В его няньках. Они совсем замучили ребенка своей бесконечной заботой, - отозвалась юная богиня, разглядывая гостиную Нрэна и в очередной раз удивляясь (сколько раз она оказывалась в покоях брата, столько и изумлялась), как мужчина, небрежно относящийся к своей одежде, мог с таким вкусом обставить комнаты.
Стены просторной гостиной воителя были обиты светлой тканью с белым отблеском абстрактного узора, на полу у большого широкого дивана с круглыми валиками подлокотников лежал изуарский ковер, остальное пространство занимали несколько эндорских ковриков поменьше (после того как из-за шутки Элии первая партия эндорских ковриков исчезла в неизвестном направлении, лорд достал себе точно такие же на замену). Мебели в комнате было немного: пара кресел рядом с диваном, длинная скамья с подушками у стены с большими окнами, несколько стульев, овальный стол с полочками под столешницей и маленький столик с письменными принадлежностями и какими-то фигурками из бумаги рядом. Шелковые ширмы, расписанные ненавязчивыми пейзажами, и большие вазы с сухой травой делили пространство комнаты на несколько почти самостоятельных, но дополняющих друг друга частей. Здесь можно было в зависимости от настроения хозяина и гостей расположиться и со строгой аскетичностью, и с максимальным комфортом.
- Разве они плохо присматривают за Леймом? - нахмурившись, спросил Нрэн, отвлекая Элию от созерцания.
- Нет, слишком хорошо. Они не дают ему и шага сделать самостоятельно, пытаются превратить мальчишку в красивую, избалованную, безвольную куклу. Пока он сопротивляется, но надолго ли хватит этого упрямства? Ты желаешь ему такой участи?
- Нет. Он высокий лорд Лоуленда, - ответил воин.
- Вот именно! - горячо подхватила принцесса. - А значит, должен стать сильной личностью, со знаком плюс, минус, все равно, это уж как укажет божественная суть, но не ноль! Либо он станет личностью, либо ты будешь ходить на свидание с братом в семейный склеп. Слабаку в королевской семье не место.
Нрэн погрузился на несколько минут в сосредоточенное молчание и наконец изрек:
- Что ты предлагаешь?
- Для начала выгони всех этих дур и найми ему пару стоящих гувернеров с разным кругом обязанностей, чтобы не сваливали друг на друга вину, если проштрафятся. А потом неплохо было бы тебе самому поговорить с братом и узнать, что он хочет. Для своих трех лет Лейм на редкость сообразителен.
Снова поразмыслив, лорд принял совет к сведению и коротко резюмировал:
- Хорошо.
- Хорошо - да или хорошо - нет? - уточнила богиня, водя пальчиком по велюровому подлокотнику.
- Да, - кивнул воин.
Элия заливисто рассмеялась, хлопнув в ладоши:
- Ты потрясающий мужчина, Нрэн! Твое красноречие - это что-то! Иногда мне кажется, что я просто схожу от него с ума, впрочем, наверное, не только мне.
"Издевается", - горько решил Нрэн.
Укрывшись за стеной молчания, самым надежным из оборонительных сооружений при разговоре с сестрой, великий воин изучал рисунок на ближайшей ширме: горный водопад и парящих над ним сизокрылых птиц. Вода свободно текла, птицы разрезали воздух над ним, им, счастливым, не нужно было разговаривать с Элией, тщательно подбирать слова, чтобы не сморозить какую-нибудь очевидную глупость, и поминутно клясть себя, когда сказанное все равно оказывалось глупостью. Все-таки издалека, без риска стать объектом ее насмешек, наблюдать за принцессой было куда приятнее.
- Ах да, чуть не забыла спросить, дорогой, - спохватилась принцесса, когда лорд уже совсем было уверился, что разговор закончен и кузина сейчас уйдет, как всегда оставив ему мучительное сожаление, тоску и запах своих духов. - Я слышала, кажется, от Рика, ты пару веков назад серьезно занимался изучением различных вариантов массажа?
- Да, - автоматически признался Нрэн и, нервно сверкнув желтыми глазами на сестру, подозревая, что угодил в какую-то ужасную ловушку и проклиная болтливого кузена, спросил: - А что такое?
- Хотела попросить тебя об одной услуге. - Богиня метнула на кузена жалобный взгляд, способный растопить сердце и каменной статуи. - У меня буквально отваливаются ноги. Пришлось очень много ходить, наверное, потянула и перетрудила мышцы, о мозолях уж и не говорю, едва заклятием свела. Особенно болят стопы и икры. А сегодня бал, мне так хочется веселиться и танцевать! Ты не мог бы хоть капельку помочь?
Нрэн тяжело вздохнул, словно его пригласили поработать прорабом пару тысяч лет на рудниках Мэссленда, и пробормотал:
- Конечно.
- Вот и отлично! - обрадовалась Элия. - Я знала, что ты согласишься!
"Я тоже это знал", - сжимая челюсти, мрачно подумал воитель, и тут его осенила спасительная идея.
- Но у меня очень грубые руки, тебе с такой нежной кожей будет больно! - попытался выкрутиться Нрэн, посчитав, что нашел превосходный предлог избежать сладостной пытки. - Тебе лучше попросить массажиста у Энтиора.
- Фи, - скривилась принцесса, - не хочу, чтобы меня касался этот раб со слащавыми ужимками. А насчет грубых рук не волнуйся, я потерплю, даже если действительно будет немного больно. Главное, чтобы массаж принес облегчение.
Не принимая больше никаких возражений, богиня скинула замшевые лодочки туфель, без всякого стеснения задрала юбку и начала снимать с длинных ножек черные чулки с кружевной резинкой, призванные подразнить вампирского князя, но отлично подошедшие и для того, чтобы вогнать в краску старшего кузена, почему-то стеснявшегося своих совершенно естественных желаний. Остальные мужчины Лоуленда никогда этого не делали, поэтому дразнить их было не так интересно, как недотрогу Нрэна.
Воитель судорожно сглотнул и снова потупил взор, на лбу появились бисеринки пота - редкие гости даже после многочасовых тренировок. Среди мыслей, крутившихся в голове Нрэна, не осталось ни одной сколько-нибудь приличной.
- Это ничего, что я сижу? Может быть, лучше прилечь на диван? Как тебе будет удобнее? - уточнила искусительница Элия.
- Нет, сиди, - поспешно отозвался воитель, решив, что лежащую сестру массажировать он точно будет не в состоянии.
- Тогда все, дорогой, можешь приступать, - затормошила его сестра, раздевшись до необходимого минимума.
"Я бы с наслаждением", - подумал лорд и, пристыдив себя за бесчестные мысли, приблизился к кузине, радуясь тому, что халат достаточно свободен и она не заметит верных признаков его волнения.
Опустившись перед Элией на колени, Нрэн чуть дрожащими руками коснулся ножек девушки. В ушах грохотала кровь, волны жара накрывали с головой. Мужчина почти ничего не соображал. Нежные изгибы такого желанного тела сводили с ума. Хотелось опустить голову на колени кузины, прижаться щекой к ее ароматной коже, целовать ее, ласкать до изнеможения, забыть обо всем, кроме этой юной женщины, ставшей для него дороже и нужнее целого мира. Но голос рассудка яростно кричал: "Не смей! Она не для тебя!" И на сей раз лорд смог пересилить себя и подчинить инстинкты.
Его руки бережно, словно величайшее сокровище, разминали стройные ножки кузины, массировали сведенные перенапряжением мышцы икр и стоп. Скоро Элия застонала от удовольствия: боль, так долго не отпускавшая ее, начала уходить.
- Что, больно? - испугался Нрэн, опуская руки.
- Нет, дорогой, наоборот, все прекрасно, продолжай, мне очень хорошо, - подбодрила его кузина и в доказательство пошевелила пальчиками на ногах. - Уже почти небольно. Ты просто кудесник. Решено, буду ходить к тебе на ежедневные сеансы массажа. Надеюсь, ты не заломишь непомерной цены…
Девушка щебетала милые глупости, а Нрэн, наслаждаясь каждым мучительно-сладким мигом прикосновений к любимой и самими звуками ее голоса, продолжал разминать сильными руками, привыкшими к тяжести двуручного меча, ее маленькие ступни.
Наконец Элия решила, что уже достаточно, и, положив руки на плечи Нрэна, ласково сказала: