- Сварил, да поздно, - с досадой сказал Семен. - Прихожу тогда домой, говорю: "Жучка! Чего ты лаешь, стерва?" Молчит! Ну, думаю, сейчас я тебе дам - не лаять! Подхожу к будке, а он оттуда выскакивает! Ну, я за ним! Поймал, а он на меня как дыхнет! И она тоже…
- А где ж он взял? - спросил кока с сомнением.
- У станции, где ж еще! - сказал Семен. - Клавка небось продала.
- А деньги? - спросил кока.
- Спер! - уверенно сказал Семен. - У меня как раз тогда пятерка пропала.
- Тогда, значит, Клавка, - решил кока. - За деньги ей все одно кому продавать.
- И чего ж с ним теперь делать? - сказал кока. - Утопить его.
- Вот кока, - сказал Семен, понизив голос. - Сперва и я хотел утопить. А теперь я другое придумал. Я теперь, кока, в город поехать думаю. Так, мол, и так. Вывел новую породу собаки. Понял?
- Да что ты?! - ахнул кока.
- В газету пойду, - сказал Семен. - Или там в журнал. Скажу, порода, мол, для пограничников, понял? Большие деньги могут быть. Премия.
- Ах ты ж золотой мой! - восхитился кока. - Премия! А его ты, это… с собой возьмешь?
- Нет, - сказал Семен, снисходительно поглядев на коку. - Я сперва сам… Мало ли что. Ты только давай корми здесь его, слышь, кока?
- Это уж, Семушка, ты не бойся, - уверил кока. - Уж мы покормим. А что он ест-то? А?
- Все жрет, - небрежно сказал Семен. - Неприхотливый…
В редакции научно-популярного журнала к Семену отнеслись дружелюбно.
- Вы, товарищ Стекольников, сколько классов закончили? - поинтересовался очень вежливо молодой сотрудник с черной бородкой.
- Это, допустим, неважно, - сказал Семен с достоинством. - Ломоносов, между прочим, тоже был самоучка, - добавил он, сбивая спесь с бородатого.
- Слыхали, - вздохнул сотрудник. - Впрочем, это неважно… Только вот что, уважаемый товарищ, журнал у нас научно-популярный, понимаете?
- Допустим, - с легким презрением сказал Семен.
- И я подчеркиваю слово "научно". Понимаете?
- Понимаю, - озлобляясь, сказал Семен. - По-моему, не дурак!
- Отлично, - сказал бородатый. - Тогда вам следует знать: то, что вы тут мне рассказываете, - это даже не мистификация. Это, как бы помягче… Если б вы нормально учились в школе, вы бы знали, что подобную ахинею стыдно не только произносить, но и выслушивать… Вы, между прочим, вечный двигатель строить не пробовали?
Семен почувствовал, что это уже оскорбление.
- Вон, значит, как вы с трудящимися говорите, - произнес он угрожающе. - Ясно! Сидите тут по кабинетикам!..
- Если хотите на меня жаловаться, - спокойно сказала борода, - ради бога. Редактор или его заместитель - по коридору налево. Но учтите, люди они пожилые, могут не выдержать и умереть.
- От чего это? - яростно спросил Семен.
- От смеха, - улыбнулась борода.
Семен вышел в коридор, поглядел на большую дверь с табличкой "Главный редактор" и "Зам. главного редактора", выругался про себя и пошел прочь.
Вахтерша сельскохозяйственного института не хотела пускать Семена. Прием документов окончен, ишь, опомнился! А когда Семен сказал, что он не поступать приехал, вахтерша и вовсе рассердилась.
- Ни стыда ни совести, - привычно начала она. - Вчера, вон двое вечером в аудитории закрылись. Еще, главное, врут - лабораторная у них! Знаем мы ихние лабораторные… Ни стыда у девок, ни совести… Нет, парень, давай иди отсюдова… Куда?! - закричала она вдруг мужчине с портфелем, который быстро прошел мимо, и кинулась за ним. Семен воспользовался моментом и проскочил внутрь.
Его долго гоняли от одного к другому, пока наконец какой-то человек с изможденным лицом не выслушал его в коридоре.
- Слушай, парень, - сказал он. - Пойми. У меня на носу две конференции. Одна - по неполегающим пшеницам, другая - профсоюзная. А тут - ты.
- Вы поймите, - сказал Семен. - Тут, может быть, всемирное открытие. Для пограничников…
- Вот именно, - задумчиво сказал человек. - С одной стороны - всемирное открытие. С другой - у половины института взносы не уплачены. Пора переизбираться к чертовой матери… Да и потом, что ты там говоришь? Собака с крыльями…
- Во-во! - сказал Семен. - Я, это, с помощью особого корма… На спирту…
- Собака на спирту, - повторил человек. - Не смешно, ей-богу. В общем, так. Я тебе дам телефон одного человека. Очень крупный ученый. Можно сказать, крупнейший. Ты позвони, он тебе скажет, как и что. И, представив себе реакцию Бори Генкина, когда этот псих ему позвонит, человек с изможденным лицом впервые улыбнулся.
"Ну подожди, чокнутый! Я тебе это запомню!" - бормотал пунцовый от ярости Семен, спускаясь по лестнице дома, где жил Боря Генкин. "Скажи ему, как он размножается! Видали? Все они!.."
Семен остановился, нацарапал на стене гадкое слово и вышел на улицу.
"Летний сезон в зоопарке", - прочитал он надпись на афишной тумбе.
Директор зоопарка глядел мрачно.
- Ну что? - неприветливо спросил он. - Опять крокодил?
- Какой крокодил? - опешил Семен.
- А такой! - еще мрачнее сказал директор и неожиданно закричал: - Вот я б их вешал!
- Это точно, - деликатно сказал Семен. - А кого вешать-то?
- А вот моряков этих! Которые себе домой крокодилов привозят! Он для смеха привезет маленького, а тот раз - и вырос! И чуть жену не сожрал! Он - ко мне: возьмите, избавьте. А куда я его возьму! Куда? У меня что, фонды из своего кармана?
- У меня не крокодил, - твердо сказал Семен. - У меня новое животное. Гибрид гуся и собаки. Я их, это, скрестил… Под этим делом…
Директор зоопарка, багровея, стал подниматься из-за стола.
- Что-о? - зловеще прошептал он. - Помесь гуся?!.
- Папаша! - Семен вскочил со стула. - Вы это, сядьте…
- Я тебе сейчас покажу "папаша"! - задышал директор. - Кто пустил?! заорал он в дверь. - Кто его впустил?!
- Папаша! - повторил Семен. - Я прошу, папаша…
Неожиданно в кабинет влетела какая-то тетка в белом халате.
- Алексей Иванович! - закричала она с порога. Началось!
Директор схватился за сердце и, забыв про Семена, ринулся из кабинета.
Семен тоже вышел.
- Куда это он как угорелый? - спросил он девчонку-секретаршу.
- На роды, - равнодушно ответила девчонка. - Матильда рожает, бегемотиха.
- Бегемотиха, значит, - желчно сказал Семен. - Интересно - девочка будет или мальчик? Если мальчик - пусть Лешей назовут.
- Почему это? - спросила девчонка.
- А в честь директора вашего! - рявкнул Семен и вышел вон, грохнув дверью.
В котлетной было уютно и тепло.
- Я ему говорю: всемирное открытие, понял? - кричал Семен. От-кры-тие!
- Понял, - кивали оба небритых мужика, чокаясь стаканами.
- Он мне: тебе, говорит, учиться надо, понял? - распалялся Семен.
- Понял, - сочувствовали мужики, заглатывая утешающий напиток.
- Учиться! - яростно объяснял Семен. - А сам сидит, борода - во!
- Но, - кивали понимающе мужики. - Этих, с бородой, мы знаем. Слава богу, с бородой!
Семен чувствовал понимание, которого ему до сих пор не хватало.
- Я им говорю: гусак под этим делом был! И она тоже! А он мне: не может быть!
- Может! - утешали мужики. - Под этим делом все может!
- А этот говорит: не может! С бородой! - сказал Семен.
- Этих, с бородой, мы знаем, - сказал один небритый. - Вон, видал, еще один! Эй, борода!
- Нет! - сказал Семен. - Этот рыжий. А тот черный был.
- Это неважно, - строго сказал небритый. - Вот счас мы его спросим. И, качнувшись, он подошел к мужчине со светлой бородой: - Слышь, друг, ты зачем моему другу не поверил?
- В чем дело? - спросил мужчина.
- А че ты грубишь-то? - спросил второй небритый, подходя. - Ты че моему другу грубишь?
- В чем дело? - повторил бородатый. - Вас, кажется, не трогают.
- Друг! - обратился один из небритых к Семену. - Он тебя трогал? Мы его не трогали!
- Всемирное открытие! - внезапно закричал Семен. - Для пограничников! Гады!..
И он с размаху стукнул пустым стаканом по столу.
Домой он вернулся через две недели.
- Семушка! - закричал крестный. - Ну как ты там?
Увидев взгляд Семена, крестный смолк.
- Ничего, Семушка, - пробормотал он. - Ничего, я после, потом зайду…
И крестный ушел, часто оглядываясь.
Семен подошел к Жучкиной будке, двинул по ней ногой. Оттуда выскочил рыжий петух и неверным шагом засеменил к забору. Семен поглядел на него, потом вытянул за цепь Жучку. Та даже хвостом не вильнула и не открыла глаз.
Семен бросил цепь и пошел к сараю. Отпер дверь, вошел внутрь.
- Беги! - раздался его злой крик. - Беги, пока я тебя не прибил!
Из сарая выскочило какое-то странное существо и остановилось. Следом выбежал Семен.
- Беги! - закричал он снова, поднимая с земли камень. - Ну!
Существо побежало - сперва медленно, потом все быстрее, выбежало за калитку и скрылось вдали.
Семен поискал глазами, швырнул камень в петуха, но промахнулся.
Жители разных широт видели в тот год удивительную птицу, летевшую в небе с криками, напоминавшими собачий лай.
На глазах у крестьян одной турецкой деревни птица напала на орла и обратила его в бегство.
Английский лорд, пересекший океан на резиновом матрасе, рассказывал, что видел эту птицу над экваториальной Атлантикой. Впрочем, ему не очень поверили, так как лорд долго питался одним планктоном и мог наговорить ерунды.
Но спустя некоторое время пришло сообщение из Бразилии, что некоему мистеру Джеймсу Уокеру удалось подстрелить необычайную птицу с четырьмя лапами. Птица жалобно заскулила и, теряя высоту, скрылась за лесом. Найти ее не удалось. Мистер Уокер утверждал, что, скорее всего, она упала в реку и стала добычей крокодилов, которые водятся там в изобилии.
В тот день и час, когда было получено это сообщение, Семен Стекольников находился дома. Он стоял на дворе и, почесывая затылок, глядел на хрюкающего поросенка, у которого прорезались уже приличные рога…
Золотая пуговица
Придя на работу, Спиркин снял в гардеробе пальто и подошел к зеркалу. В зеркале возникло поясное изображение Спиркина: рубашка, галстук, пиджак. На пиджаке благородно блестели золотые пуговицы. Вокруг хитроумного рельефного герба со львом в центре шла надпись по-латыни, смысла которой не знал никто, и, возможно, в этом был ее смысл. В зеркале отразились две пуговицы. Третьей не хватало. Спиркин провел ладонью по пиджаку, глянул на пол, поискал в карманах, потом снова посмотрел в зеркало и нахмурился.
- Куда же она девалась? - произнес он вслух.
С нахмуренным лицом Спиркин стал подниматься по лестнице.
- Здравствуйте, Дмитрий Дмитриевич, - многозначительно посмотрев на часы, сказал начальник, когда Спиркин вошел в отдел.
- Подождите, - сказал Спиркин.
Он сидел за столом и думал.
- Дима, - подошел к столу Спиркина инженер Орехов, - у тебя акты о внедрении новой техники?
Спиркин поднял голову и посмотрел на Орехова долгим взглядом.
- Мне для отчета, - сказал Орехов неуверенно. - Ну извини, старик… Я потом…
И Орехов отошел, оглядываясь.
Час Спиркин сидел неподвижно.
По отделу пополз слух, что у Спиркина в семье неприятности, скорее всего, даже несчастье. Инженеры Хохлова и Воскобойникова рассказывали друг другу о болезнях, от которых теперь все умирают. Профорг Щеглова стала писать список сотрудников для сбора средств в пользу Спиркина.
Еще через полчаса Спиркин шевельнулся. Он достал из ящика стола бланк увольнительной и, заполнив его, подошел к начальнику.
- Да-да, - торопливо сказал начальник, ставя свою подпись. - Я понимаю, как вам сейчас тяжело. Что делать, все там будем…
Спиркин шел по направлению к дому, глядя под ноги. Один раз он с заколотившимся сердцем бросился к блеснувшему золотому предмету, но предмет оказался пробкой от бутылки.
Войдя домой, Спиркин начал обыск. Из шкафа полетели верхняя одежда и белье. Перетряхнув постель, Спиркин заглянул в шкатулку жены и в ее хозяйственную сумку. Пуговицы не было.
Спиркин подошел к окну. Между домом Спиркина и автобусной остановкой ударными темпами шло жилищное строительство. Рычали бульдозеры, сверкала электросварка, валялись трубы.
- Строительство, - пробормотал Спиркин.
Он спустился по лестнице и пошел к стройке. Поискав глазами, Спиркин увидел экскаватор. Кабина была пуста, ковш лежал на земле, но двигатель работал. Спиркин никогда прежде не управлял экскаватором, но надо было проверить - может, пуговица упала, когда Спиркин шел к автобусу, а потом ее затоптали.
Спиркин заканчивал проверку на шестиметровой глубине, когда в кабину вскочил человек в стеганых штанах и выпихнул Спиркина из экскаватора.
- Ты что наделал? - закричал человек, добавляя после каждого слова два других. - Мне этот котлован по плану месяц копать надо! А теперь из-за тебя норму поднимут! - И человек произнес яркую речь, в которой нефольклорным было только слово "зараза".
Спиркин вернулся домой, сел на стул и стал думать.
- Конечно! - сказал он, подумав. - Автобус!
В автобусном парке Спиркин вошел к директору.
- Я потерял пуговицу, - сказал он. - В вашем автобусе. Вчера или сегодня.
Директор открыл рот, чтобы сказать то, что ему хотелось, но, поглядев на Спиркина внимательно, сказал:
- Где ж я вам ее возьму? В каком автобусе?
- Третьего маршрута, - сказал Спиркин. - Золотая пуговица. Со львом.
- Со львом, - тихо повторил директор. - Так сейчас автобусы на линии. Двадцать шесть машин!
- Я подожду, - сказал Спиркин.
- Да, может, пуговицу-то вашу подобрал кто-нибудь, - осторожно сказал директор.
- Этот вариант я рассмотрю позже, - сказал Спиркин.
- Ага, - сказал директор. - Понимаю. Ну, идите на кольцо и ищите себе на здоровье. Скажите, я разрешил.
К ночи Спиркин проверил двадцать четыре машины. Пуговицы не было. В восемь утра Спиркин вошел к директору автобусного парка. Увидев Спиркина, тот побледнел.
- Где еще две? - спросил Спиркин.
- Сейчас, - торопливо сказал директор. - Только вы не волнуйтесь. Одну машину у нас забрали для "Интуриста". Расширяются связи с другими странами…
- А вторая? - строго спросил Спиркин.
- Вторая в аварию попала, - вздохнул директор. - Водитель в больнице, машину на авторемонтный повезли.
В больнице Спиркину сказали, что шофер очень плох и свидания с ним не разрешаются.
- У меня особый случай, - сказал Спиркин.
- Так у него уже были из милиции, - сказали Спиркину. - Или вы из…
- Я из, - сказал Спиркин.
- Только постарайтесь его не утомлять, - предупредили Спиркина. - Для него сейчас покой - это жизнь.
- Ясное дело, - сказал Спиркин.
Шофер лежал, забинтованный с ног до головы. Ему было нехорошо.
- Я насчет пуговицы, - сказал Спиркин. - Я в вашем автобусе ехал и пуговицу потерял. От пиджака. Может, конечно, и в другом автобусе, который в "Интурист" забрали, но вам лучше вспомнить.
- Не понимаю я, - сказал с трудом шофер. - Чего вам от меня надо?
- Что тут понимать? - удивился Спиркин. - Золотая такая пуговица. С буквами и со львом. Не видели? Вы думайте, думайте, я не тороплю.
- Плохо мне, - сказал шофер.
- Очень плохо, - подтвердил Спиркин. - Потому что нельзя так небрежно относиться к своим обязанностям.
- Мама, - сказал шофер, теряя сознание.
Из больницы Спиркин поехал в "Интурист".
Там удалось выяснить, что в его автобусе каких-то французских ученых повезли на космодром, где им покажут запуск ракеты.
- Как туда попасть? - спросил Спиркин.
- По коридору прямо и направо, - ответили ему. - Там у нас медпункт.
- Над собой смеетесь, - заметил Спиркин.
У космодрома его остановили.
- Золотая пуговица, - сказал Спиркин.
- Это вчерашний пароль, - сказал часовой.
- Разве? - удивился Спиркин.
- Слишком много работаете, - сочувственно сказал часовой. - Себя не щадите…
Возле ракеты Спиркин увидел автобус. В нем никого не было, кроме водителя.
- Вы золотой пуговицы тут не находили? - спросил Спиркин.
- Пуговицы? - переспросил водитель. - А вы спросите, может, кто-нибудь из ваших подобрал.
И водитель, забыв удивиться тому, что понимает французский язык, кивнул в сторону громадной ракеты.
На лифте Спиркин поднялся к самому люку ракеты. На площадке перед люком стояли французы, которым наши что-то объясняли. Спиркин протиснулся поближе к одному из французов.
- Вы тут пуговицы не видели? - прошептал он.
- Т-с-с-с-с! - сказал француз, делая вид, что его интересует ракета.
"Хам", - подумал Спиркин и повернулся к другому французу:
- Вам тут пуговица не попадалась? Я ее в автобусе потерял. Такая, со львом.
Француз заулыбался и закивал в сторону ракеты.
- Там? - тихо спросил Спиркин. - Как она туда попала?
Француз снова кивнул на ракету и поднял большой палец.
- Еще бы, - сказал Спиркин. - Такая пуговица!
И тихонько влез в люк.
Внутри ракеты было тесновато. Спиркин стал искать. Он обшарил все, что можно, но ничего не нашел. Спиркин опустился в глубокое кресло и начал размышлять. От размышления его оторвал шум закрывающегося люка. Он хотел встать, но раздался мощный гул, и огромной тяжестью Спиркина вмяло в кресло.
- Что за шутки? - прохрипел Спиркин. - Алло!
В ответ перед ним загорелись лампочки, тяжесть увеличилась. А потом Спиркин услыхал голос.
- Чижик, - позвал голос. - Я - Лютик. - И спросил про какие-то параметры.
- Это вы меня? - с трудом спросил Спиркин. - Я сам здесь случайно!
- Это ты, Чижик? - удивился голос. И сказал, чтоб Чижик перестал валять дурака.
Спиркин сказал, что это Спиркин говорит и чтоб голос сам перестал валять дурака и выпустил бы его отсюда, потому что ему некогда.
Спиркин услышал, как голос совещается с другими голосами. Из-за сильного треска он разобрал только три фразы: "Надо было согласовать!", "Разгильдяйство!" и "Лишить премии!".
- Кого лишить? - заинтересовался Спиркин.
Однако голос больше не откликался, вместо этого Спиркин услыхал: "В эфире - "Маяк". Передаем концерт по заявкам воинов-пограничников". И вместе с первыми звуками песни "Я люблю тебя, жизнь…" Спиркин стал невесомым. Побарахтавшись в воздухе, он добрался до иллюминатора. Там, соперничая в блеске с двумя пуговицами на пиджаке Спиркина, неспешно плыли звезды…
…Спиркин вылез из люка, спрыгнул на землю и посмотрел по сторонам. Вокруг была пустыня. Спиркин хотел подумать что-нибудь, но не успел. Земля перед ним зашевелилась, и оттуда стали выскакивать люди.
"Дружинники, - понял Спиркин. - В милицию поведут!"
"Дружинники" окружили Спиркина. Один из них вытащил какую-то трубу и приложил к губам.
- Планета Марс приветствует посланца Земли, - услыхал Спиркин.
- Тьфу! - сказал Спиркин. - Я-то испугался.