Мелани Траскот. Дневник.
Вся история "переговоров" между Академией и Космиком – сплошная цепочка лжи, угроз, требований и, в итоге, – судебный процесс. Только приговор суда заставил Академию покинуть Куракуа до завершения намеченной программы.
Но все-таки, если бы от меня хоть что-нибудь зависело, я удовлетворила бы их просьбу и дала им пару месяцев. Для нас это не такая уж непреодолимая проблема. Но официальные решения уже вступили в силу, и мне фактически придется отложить приговор суда в сторону и открыть двери для новых тяжб.
Итак, я подчиняюсь полученным приказам.
Интересно, почему так получается, что наверху оказываются самые несговорчивые типы? Они просто непробиваемы.
Молодая женщина с эвакуационного корабля Академии, та, с кем я разговаривала сегодня, показалась весьма рассудительной. Я полагаю, с ней мы легко смогли бы договориться, причем без всяких стычек. И сэкономили бы уйму денег. А, может, даже нашли бы Создателей Монументов. Что ж, как видно, не судьба.
7 июня 2202 года.
7
Борт "Альфы".
Понедельник, 22:05 по времени Храма (без одиннадцати минут полночь).
Шаттл отделился от "Уинкельмана", лениво догоняя заходящее солнце. Слои облаков внизу, около планеты, окрашены в розовые и пурпурные тона. Ураганы захватили лишь узкую полосу земли к северу от экватора. Хатч переключила управление на автопилот и попыталась настроиться на волну Космика. Их передачи оказались шифрованными – еще один признак ухудшения отношений между ними и Академией.
Хатч свободно могла прослушивать канал общей связи команды археологов. Она слышала, как люди переговаривались между собой, руководили работой, просили помощь. Изредка слышались отчаянные реплики вроде: "А я говорю, мы останемся и закончим работу."
Голос явно женский. Интересно, подумала Хатч, не передаются ли подобные замечания специально для команды Траскот, которые вполне могли слушать их канал. Неудивительно, что мадам Траскот немного нервничает.
Шаттл вошел в плотные слои атмосферы. Мимо проносились клочья облаков. Автопилот сбросил скорость. Шаттл летел над голубыми горами, спускаясь все ниже и ниже навстречу сгустившейся тьме. Вдруг широкий поток света прорезал тьму. За спиной поднималась луна – колдовской полумесяц, а там колдовская страна Оз.
Изредка она видела отблески. Возможно, вода или снег сверкали в звездном свете. Сканеры воспроизвели неровный мертвый ландшафт, однообразие которого изредка нарушали озера и кратеры вулканов.
Самые крупные древние руины находились в Кабале, который располагался у места слияния двух рек. Она перешла на ручное управление и спустилась ниже. Навигационные огни осветили полуразрушенные каменные стены. Больше ничего – ни пристани, ни лодок у берега, ни зданий. Никакого намека на дорогу через пустыню – дорогу, по которой жители могли бы добраться до соседнего города. Возможно, Кабал – последний куракуанский город.
Они еще жили там во времена плаваний Колумба. Остатки некогда процветавшей, хотя и изолированной, цивилизации. Интересно, что они чувствовали под конец, укрывшись в своих городах от наступающей пустыни. Знали ли они, что находятся на грани вымирания?
Она разыскала посреди руин свободную площадку и приземлилась. Опоры корабля тяжело опустились на поверхность, смяв высокую траву. Она включила рециркуляцию, намереваясь выйти из корабля и осмотреться. Но тут что-то юркнуло в траве там, куда не доставал свет прожекторов. Движение такое быстрое, что Хатч не смогла за ним уследить. Она включила дальний свет – ничего, только медленно поднималась примятая сухая трава.
Чертовщина какая-то.
Она отменила высадку и мгновенно поднялась в воздух, направляясь на юго-запад.
На равнине шел снег. Начали появляться растения, похожие на деревья. Ветки короткие и толстые, а вместо листьев – зеленые шипы и иглы. Плоская равнина сменилась нагромождением пологих холмов, покрытых гротескными растениями, перепутанными липкой багровой паутиной. Местный вариант деревьев, подумала она, но "дерево" вдруг зашевелилось.
Дальше к югу она пролетела над крепкими сучковатыми деревьями. Они были такими огромными, даже больше, чем калифорнийские мамонтовые деревья, и стояли далеко друг от друга.
Похолодало – она летела над снежной бурей. Сквозь облака виднелись горы – широкие скалистые вершины в снежных шапках. У Хатч были знакомые альпинисты. Для них эти горы вполне бы подошли.
Она поднялась выше и пересекла еще один штормовой фронт. Внизу появилось темное блестящее море. Оно лежало в тумане, и поверхность воды гладкая, как зеркало. Вокруг поднимались горные пики. Она у северной оконечности Иакаты. Там, где играют Боги.
Она включила связь с Храмом.
– Это Хаткинс с "Альфы". Кто-нибудь есть?
– Привет, "Альфа". – Она узнала голос Аллегри. – Приятно видеть тебя. Ты в шестидесяти километрах от Храма. Лети вдоль берега. – Пауза. – Переключаюсь на видео. – Хатч включила экран и увидела Аллегри. Таким голубым глазам и идеальным чертам лица нельзя не позавидовать. Но Хатч ее увлечение работой показалось несколько преувеличенным. Явно не тот человек, который с радостью вынесет любые испытания во имя археологии.
– Ты в пятнадцати минутах от нас. Если хочешь, я укажу дорогу.
– Не надо. Как тебя зовут?
– Жанет.
– Рада познакомиться с тобой, Жанет. Друзья зовут меня Хатч.
Аллегри кивнула.
– О’кей, Хатч.
– Что мне искать? У вас ангар на берегу?
– У нас плавучий пирс. Ищи три каменные башни в воде в ста метрах от берега. Пирс как раз к северу от них. Там будет один шаттл. Опускайся рядом, остальное мы сделаем сами. Сейчас как раз полночь. Хочешь позавтракать?
– Нет, спасибо.
– Чувствуй себя как дома. Увидимся, когда прилетишь. – Она протянула руку вверх за экран, и он погас.
Хатч медленно пролетала над покрытыми снегом пляжами с разбросанными валунами, над пенящимися бурунами и скалистыми прибрежными островками. И над горой Тенебро – там у подножия был некогда город, просуществовавший шесть тысяч лет. Теперь он почти полностью засыпан песками или затоплен. Минареты, хрустальные башни и плавучие сады – такие, как на картинах Вертилия. Одна висела на видном месте в большом зале Центра Приемов Академии. Она включила телескопы, но увидела лишь ряды рвов, оставшиеся после раскопок.
Хатч решила при первом удобном случае вернуться и рассмотреть все получше.
Через несколько минут появились три башни. Массивные, совсем не похожие на обычные колонны (какие она ожидала увидеть), а скорее черные каменные крепости, примерно на двадцать метров торчащие из воды. Над развалинами четвертой гуляли волны. Башни имели форму усеченного конуса. На их вершине могли бы свободно разместиться двадцать человек. Сильные порывы ветра сдували с башен снег.
Хатч включила внешние микрофоны и услышала ритмичный шум волн и отдаленное завывание ветра. Она приблизилась к ближайшей башне. Там что-то пронзительно вскрикнуло, подпрыгнуло и улетело прочь. Стены башни покрыты символами, пиктограммами и геометрическими рисунками. В основном – абстрактными, но попадались птицы, головоногие и еще какие-то твари. В нише, прямо над водой, она увидела рисунок пары идущих ног, видимо, это ноги рептилии. Вход где-то здесь. Прожекторы высветили две амбразуры и каменные стены. На вершине башни стояла куракуанская женщина с крыльями и оружием, возможно, мечом. У нее не хватало одной руки. Второй она прикрывала глаза. Хатч знала, что у куракуанцев не было крыльев и улыбнулась при мысли о летающем крокодиле. Неужели все цивилизации мечтали об ангелах?
На уровне воды стены гладко отполированы прибоем. Высокие волны катились к берегу, как стражи, один за другим выходящие из моря.
Плавучий пирс в форме буквы U находился поблизости. Он был достаточно просторным, чтобы принять несколько шаттлов. Шаттл Храма припаркован ближе к берегу. Огни "Альфы" скользнули по его желто-голубому корпусу.
Хатч спланировала вниз и опустилась на воду. Лунный свет падал на вершины гор. Она связалась с Храмом.
– Я на месте, – доложила она.
Шаттл качало.
– Добро пожаловать в Храм Ветров, Хатч. Фрэнк скоро прибудет.
Температура снаружи – минус тридцать по Цельсию. Она включила поле Фликингера, открыла люк и вылезла. Плавучий пирс покачивался на волнах прибоя, но прочно держался на якорях. Большой пирс, метра три в ширину, и оборудован обогревателями, чтобы не нарастала корка льда на поверхности. По периметру палубы шла ограда. Море штормило, от воды летели брызги, но поле Фликингера надежно защищало Хатч.
Огни "Альфы" бросали туманный свет на пирс и на оба шаттла. Башни превратились в темные тени. Волны с шумом бились о берег.
– Осторожно, не упадите. – Прозвучал в наушниках голос Карсона. Но его она не видела.
– Где вы?
– Посмотрите налево.
Под водой светились огни. Карсон сидел внутри прозрачной кабины подлодки. Кабина всплыла на поверхность рядом с носом "Альфы", потом показался длинный серый корпус. Над палубой клубились морские испарения. Судно подрулило, развернулось и встало у пирса. Колпак кабины открылся. Карсон немного помедлил, выжидая удобный момент между ударами двух волн, и грациозно – благодаря упорным тренировкам – шагнул на помост.
– Туристическая служба Храма, – произнес он тоном заправского гида. – Остановка в восьмитысячном году до нашей эры. Отель Генри, Нотические Башни, империя Иакатан и некоторые другие южные пункты. Чего желаете? – Мотор гудел, судно качалось на волнах.
– Отель – это хорошо.
Сдвинув дверцу в сторону, он открыл грузовой отсек за кабиной. Там рядами стояли бочкообразные контейнеры. Карсон взял контейнер, с удивительной легкостью поднял и поставил на пирс.
– У меня их шесть, – сказал он. – Можно погрузить их на "Альфу"?
Одним рейсом будет меньше.
– Конечно. – Она смотрела, как он идет за вторым контейнером. Каждый был размером не меньше самого Карсона. – Не разбейте чего-нибудь, – сказала она. Контейнеры были большими и неуклюжими, но легкими. Она стала убирать их с палубы внутрь грузового отсека шаттла.
– Тут в основном упаковочная пена, – пояснил Карсон, – и найденные во время раскопок предметы.
В теплом коконе энергетического поля ей так хорошо и уютно. А вокруг хлестал ветер, над водой слышались крики.
– Это чипвилы – куракуанская летучая живность, – сказал Карсон. – Неуклюжие твари огромных размеров, питаются падалью. Они каждое утро слетаются на пляж.
– Птицы?
– Не совсем. Они больше похожи на летучих мышей и любят петь.
– Кричат, как будто что-то потеряли.
– Этот звук они издают, когда потирают крылья друг о друга.
Окружающая ночь опьяняла. Так хорошо оказаться на открытом воздухе после всех этих недель на корабле.
– Как у вас идут дела, Фрэнк? Я имею в виду эвакуацию.
Он подошел к ней и облокотился о поручни.
– Мы делаем то, что должны делать. Хорошо бы шесть месяцев назад узнать, что нас отсюда выкинут. Мы бы все сделали иначе. Но перед отъездом нам говорили, что Академия победит. "Вам не о чем беспокоиться," – сказали они нам на прощание.
– Жаль.
– Да. Жаль. – Причал подняло на волне. Гребень разбился, повернул к берегу, и волна обессилела в борьбе со встречным течением. – Я готов уехать домой. Но не так. – Он выглядел обескураженным. – Мы вложили столько труда. И почти все пропадет зря.
Что-то светящееся проплыло мимо, приблизилось к подводной лодке и нырнуло вглубь.
– Что вы теперь собираетесь делать? Куда поедете дальше?
– Мне предложили работу начальника отдела в Академии. Буду в штате.
– Поздравляю, – мягко произнесла она.
Он как будто смутился.
– Многие разочаровались во мне.
– Почему?
– Они считают, что я продался.
Хатч поняла. Только тот, кто не нашел себя в работе или не проявил надлежащих профессиональных качеств, мог пойти в администраторы.
– А как вы сами к этому относитесь?
– Мне кажется, надо делать то, что тебе хочется делать. Я для разнообразия не отказался бы от спокойной работы. Чистый кабинет с кондиционером. Встречи с новыми людьми. Смотрел бы фильмы по воскресеньям. – Он рассмеялся. – Я не так уж много хочу. После всех этих лет.
Интересно, есть ли у него семья и дом, в который можно вернуться.
– Вы правы, – ответила она.
Западная часть неба была совсем без звезд. Пустота. Она всматривалась в пустоту неба несколько мгновений.
Он проследил за ее взглядом.
– Ужасно, правда?
– Да. – Почему-то это зрелище более впечатляюще действует, если ты на поверхности планеты, а не в открытом космосе. Она заметила, что то же самое происходило с ней на Ноке и Пиннэкле, которые тоже находились на самом краю галактического рукава. Она могла видеть лишь легкий туман звездного свечения с другой стороны Пустоты.
– По куракуанским мифам, – сказал Карсон, – это Квонда – обитель блаженных, рай для тех, кто хорошо сражался. По ночам, когда стихает ветер, можно услышать их пение. Между прочим, Квонда значит "далекий смех".
Причал поднялся и снова опустился.
– Это была большая волна, – сказала Хатч. – Сколько лет Храму Ветров?
– Главный храм, который мы называем Верхним, построен примерно в тринадцатом… – Он помолчал. – Трудно пересчитывать даты. Примерно в двухсот пятидесятом году до нашей эры по нашему летосчислению. Они, – он кивнул в сторону башен, – не имеют отношения к Храму Ветров. Вы ведь это знали?
– Нет, не знала.
– Это Нотические Башни. Священная земля, между прочим. Они построены в восьмитысячном году до нашей эры. Здесь проводились культовые обряды, и башни поддерживали более или менее в порядке, как исторический памятник, насколько это было возможно все эти семь тысяч лет.
– А где же Храм Ветров?
Он посмотрел в воду.
– Хотите верьте, хотите нет, – сказал он, – но Храм Ветров в этой водице. – Он отнес последний ящик. – И нам пора. Где ваши сумки?
– У меня только одна. – Она забрала сумку с "Альфы".
– Это место – перекресток империй, – пояснил он. – Видимо, оно всегда сохраняло стратегическое значение. И мы знаем, что поселения здесь процветали почти до самого конца, пока весь вид не вымер. Под конец, – продолжал он, – куракуанцы уже не имели ни малейшего представления, почему построены Башни и что они значат.
– Это очень печально, – отозвалась Хатч. – Потерять свое наследие.
– Еще бы…
– А мы точно знаем, что куракуанцы вымерли?
– Да. По этому поводу несколько лет шли длительные дебаты. То, что они исчезли в столь короткий промежуток времени, казалось просто невероятным. Значит, они должны где-то быть. Осторожно. – Он твердо поставил ногу на палубу, как будто мог заставить лодку не качаться, и подал ей руку. – Всегда находилась хоть одна команда, которая искала выживших. К нам поступило столько ложных сигналов, что это уже становилось просто смешно. Куракуанцев видели то здесь, то там. Видели везде. Но ни одного живого экземпляра. – Он пожал плечами. – Их больше нет.
Они спустились в кабину и погрузились под воду. Внутри неярко горели лампы. Вокруг море.
– Башни здесь вовсе не самые старые сооружения. Это место считалось священным задолго до того, как их построили. В Нижнем Храме есть бывшая военная крепость с часовней, построенной на целое тысячелетие раньше. Мы сейчас ведем там раскопки. Вообще-то предмет, из-за которого Ричард Вальд прибыл сюда, найден в Нижнем Храме. А сколько там еще всего, к чему мы даже и близко не подобрались. Нам, например, известно, что там внизу есть старая электростанция.
– Вы шутите.
– Действительно похоже на шутку. Ей примерно девятнадцать тысяч лет. От нее, конечно, мало что осталось, и у нас нет хороших фотографий. Но думаю, что сомнений быть не может.
Вода была темной. Огни подлодки ножом рассекали кромешную тьму. Но вот появились желтые ряды огней.
– Они связывают Храм с нашей "Морской точкой", – объяснил Карсон. – С базой.
Он повернул к огням, и через несколько минут они прибыли в комплекс куполов и сфер. Все ярко освещено, но многие окна темные. База казалась покинутой.
Карсон подплыл под здание в форме раковины. Подводные двери открылись. Они поднялись и всплыли в ярко освещенной гавани.
Жанет Аллегри приготовила к их приходу горячий кофе. Хатч вышла из лодки. Карсон подал ей сумку. Хатч обратила внимание, что у стен стоят ряды контейнеров, похожих на те, которые они сегодня разгружали.
– Это груз? – спросила она.
– Только его часть, – ответила Жанет, передавая им кофе. – А теперь, если хочешь, я покажу твою комнату.
– С удовольствием. – Затем Хатч повернулась к Карсону. – Спасибо, что подвез, Фрэнк.
Карсон кивнул.
– Всегда к вашим услугам. – Потом многозначительно объявил: – Вам надо хорошенько выспаться.
Жанет и Хатч вышли через короткий коридорчик, поднялись вверх по лестнице и очутились в комнате, где вся мебель состояла из столов и стульев. Повсюду комнатные цветы. Неярко горит свет. Два больших окна выходят на море, а в искусственном камине тлеет огонек. На одном столе лежал наполовину разгаданный кроссворд.
– Это комната отдыха, – пояснила Жанет. – Если зайдешь сюда утром, мы познакомим тебя с остальными и накормим завтраком.
– Сейчас все работают?
– Да, – ответила Жанет. – С тех пор как нам приказали закругляться, мы работаем круглосуточно. Обычно мы никуда не торопились. Теперь другое дело.
– А что именно вы ищете?
– Линейное письмо "С" Казумеля, – ответила Жанет. – Мы хотим прочитать надпись. – Она смотрела на Хатч огромными голубыми глазами. – Под Нижним Храмом погребен старый военный пост. Народ, который служил там, пользовался этим видом письма.
– Фрэнк говорил об этом. Вы надеетесь найти Розеттский камень.
Из комнаты отдыха вело несколько дверей. Они вышли через одну и попали в длинную трубу. Стены прозрачные и оптический эффект, усиленный умело подобранным внешним освещением и светящимися рыбами, был потрясающим. Их "Морская точка" показалась ей прелестным местом, но только немножко давило замкнутое пространство.
– Может быть, Розеттский камень – это слишком, – сказала Жанет. – Возможно, нам хватило бы нескольких отрывков.
– Вы что-нибудь нашли?
– Кое-что. Мы нашли пару инструкций. Сейчас нам важнее всего добраться до нижних секций. Но там инженерные проблемы. Надо пробираться под Верхним Храмом, а он шатается, и в любой момент все может рухнуть. Поэтому работы продвигаются медленно. Да еще морское дно илистое. Мы не успеваем выкопать углубление, как оно тут же заполняется илом. – Было видно, что она устала. – Ответы на наши вопросы там, Хатч, но у нас не хватит времени отыскать их.
Они вошли под купол. Жанет открыла дверь, включила свет, и Хатч увидела очень милую небольшую комнату.
– Помещение для важных персон, – прокомментировала Жанет. – Завтрак у нас в семь. Если захочешь поспать, прекрасно. Потом можно связаться с дежурным.
– Спасибо.
– Если проголодаешься, можно перехватить чего-нибудь в комнате для отдыха. Я могу еще чем-нибудь помочь?
– Спасибо, все отлично.