ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Когда провалишься сквозь землю от стыда
Иль поклянешься:
"Провалиться мне на месте!"
Без всяких сложностей ты попадешь сюда,
А мы уж встретим по закону, честь по чести.
Мы - антиподы, мы здесь живем!
У нас тут - антиординаты.
Стоим на пятках твердо мы и на своем,
Кто не на пятках, те - антипяты!
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
…Всю дорогу Антон клевал носом. В тускло освещенном вагоне был он один, но стойко боролся с дремой, опасаясь пропустить свою станцию.
Было уже за полночь, и возвращался Антон в студенческое общежитие, что на Лесном проспекте, от приятеля-ленинградца, с которым вот засиделся допоздна за рюмкой чая и приятной беседой. Все как обычно, все как всегда.
И ничего особенного не должно было бы произойти с ним в этот заурядный вечер, один из многих вечеров под пасмурным небом Петербурга, разве что не пустили бы его в общежитие (маловероятно - миновали те времена) и пришлось бы ругаться с вахтером. И как скучна по сути своей была бы Вселенная, если бы с Антоном сегодня действительно ничего необыкновенного не произошло.
Но тайные силы, что управляют судьбами людей, уже обратили на Антона внимание, и в привычно-серые будни с минуты на минуту должна была ворваться… Впрочем, я немного забежал вперед.
-…Следующая станция - "Площадь Мужества".
Антон встряхнулся. Вскочил, жмурясь со сна, шагнул к выходу и…
>
Хочется поговорить о многом.
Хочется потолковать сразу о многих вещах: "о башмаках, о кораблях, о сургучных печатях, о королях и капусте". И еще о многом кроме этого.
Однако существуют определенные требования. Или законы жанра, если угодно. А незнание законов, как это принято, от ответственности не освобождает. Поэтому будем полагать, что упомянутые законы нам известны, и даже попытаемся сформулировать здесь один из них. А именно: хочешь поговорить о многом, определись для начала с Героем, как носителем конкретного взгляда на обсуждаемые вопросы, и с Миром, который в силу своих специфических особенностей будет эти вопросы перед Героем ставить.
С Героем просто. Приняв за аксиому известное утверждение, что "роман с героем - конгруэнтно роман с собой", остановим выбор на личности, более других понятной Автору: на личности Антона П. Что касается Мира, здесь необходимо добиваться оптимального соотношения между знакомыми любому читателю реалиями и теми химерами, что могут появиться в авторском воображении по ходу действия. По этому поводу можно много говорить, но пусть Мир и его вторжение в привычную нам реальность станет для читателя такой же неожиданностью, как и для Героя. И это опять - требование жанра.
А так в общем-то неплохое начало:
Антон встряхнулся. Вскочил, жмурясь со сна, шагнул к выходу и…
>
…Двери захлопнулись. Поезд, набирая ход, скрылся в тоннеле. И только тут Антон заметил, что ошибся станцией.
- Вот ведь черт! - сказал он и оглянулся.
Станция была плохо освещена: два-три светильника под сводом потолка лишь чуть рассеивали густую, почти осязаемую темень. На мраморном полу лежал толстый слой пыли, в котором Антон, пройдясь, оставил отчетливые следы. Это была странная станция: Антон такой не помнил. И скорее, не бывал здесь вовсе. Позевывая, он еще походил вдоль платформы. Однако следующий поезд заставлял себя ждать. Антон посмотрел на часы. Двенадцать двадцать пять.
- Пора бы уж.
"Все-таки странно здесь как-то", - подумал Антон. И еще походил, выжидая. Потом терпение его лопнуло; он направился к выходу, туда, где в полосе света жужжали эскалаторы. И удивился - кабинка дежурного была пуста. Потом удивился еще больше: все три эскалатора работали на подъем.
- Бардак в стране Советов, - решил Антон.
Не нравилось ему здесь. Он зябко передернул плечами.
А поезд не шел.
И нет никого…
Что это? Антон прислушался. И вдруг услышал тихий рык в темноте. Зыбкая граница между светом и тенью заколебалась. Лопнул, рассыпался осколками один из светильников. Стало темнее. Антон вздрогнул, почувствовал озноб, резко отступил к эскалатору. Зарычало громче. Кто-то надвигался из темноты, огромный и страшный. Лопнул еще один светильник. Нервы у Антона не выдержали. Пятясь, он шагнул на эскалатор, поехал вверх. И никто его не преследовал.
"Надо же, - крутил головой Антон, постепенно успокаиваясь, - бывает же".
То, что он увидел наверху, произвело на него по-настоящему удручающее впечатление. Тут царил полный разгром. Взрытый пол, на котором валялись обломки кафеля и мрамора, какие-то тряпки, обрывки грязной бумаги. Тлела вполнакала одинокая лампочка, свисавшая с потолка на длинном проводе. Антон, спотыкаясь в мусоре, проклиная все на свете и ремонтно-метростроительные работы в частности, стал искать выход.
Он увидел узкие полоски света. Выход со станции оказался закрыт большим щитом из небрежно сколоченных досок. В щели между досками проникал яркий свет. Антон, обдирая пальцы, расшатал, а затем выбил без особых церемоний три доски, согнулся, пролез. Щурясь на свету, огляделся и не поверил своим глазам. Потому снял очки, протер линзы платком и снова надел.
А был день.
Ого! Вот ведь номер!
Антон стоял на площадке, также огороженной со всех сторон деревянными щитами. Справа и совсем рядом высился монументом консервируемым стройкам совершенно замызганный экскаватор; краска на нем облупилась, полусорванная дверца болталась, скрипя, на ветру. Вокруг же разлилось целое море грязи, из которого там и тут, как острова безымянного архипелага, торчали бетонные балки, груды битого кирпича, прочие экспонаты музея истории первых пятилеток. Место для обдумывания всех несуразностей, произошедших с Антоном за последние полчаса, явно не слишком подходящее, и Антон стал выбираться, прыгая с одного острова архипелага на другой, с одной кучи мусора на другую. Однажды нога у него подвернулась, он оступился, заехал в грязь ботинком, но, ругаясь неприлично, продолжил путь. Наконец он пролез между деревянными щитами, окончательно при этом измазав брюки и джемпер. Кое-как отряхнулся. Кое-как осмотрелся.
Увиденное сразило его окончательно.
Он стоял на улице города, но перед ним был не Ленинград и даже не Санкт-Петербург, да и вообще такой улицы просто не могло быть ни в одном из городов на Земле. Улица не уходила привычно за горизонт. Наоборот, она поднималась, загибаясь дугой, вверх, и этим создавалось страшноватое для Антона впечатление, что стоит он на внутренней поверхности невообразимо огромной сферы. Антон видел опрокинутые дома, их крыши, чего согласно законам перспективы видеть был не должен.
Еще на этой улице Антона поразило невероятное обилие рекламных плакатов на самых разных языках мира: на русском, английском, немецком, французском, испанском, итальянском, японском, китайском… - любая реклама на любой вкус: от веселенькой рекламы презервативов до тяжеловесно-мрачноватой - гигантов машиностроения. Не то чтобы рекламы раньше ему видеть не доводилось (к этому времени и в Ленинграде капитализм уже всячески стремился подать себя в привлекательной красочной упаковке), но подавляло ее беспредельное общее количество здесь: на домах, на узорной решетке ограды близрасположенного садика, на деревянных щитах, из-за которых только что выбрался Антон, на транспорте, даже мелом на асфальте. Как в Гонконге каком-нибудь, подумал Антон, хотя ни в каком Гонконге никогда не бывал. А архитектура… Нельзя сказать, чтобы окружающие дома были небоскребами, но выглядели они очень уж представительно - как настоящие небоскребы выглядели, которые Антон до сих пор видел опять же только в кино. А над всем этим: над улицей, рекламой, роскошными витринами и высотными домами - сиял ослепительно раскаленный шар, солнце… О-о, если бы!..
По улице двигались потоки людей и машин. Люди были хорошо одеты и по виду жизнерадостны. Среди авто преобладали иномарки. Антон в растерянности потоптался на месте, но заметил, что привлекает внимание, и поторопился смешаться с толпой.
Что же такое происходит? - размышлял он, продвигаясь по улице без видимой цели. Безумие какое-то. Это не Ленинград, да и вообще на страну Советскую не похоже.
Впрочем, у него уже появились кое-какие идеи…
>
Как и Автор, Антон П. полагает себя знатоком художественной литературы. А особенно, ее наиболее несерьезных направлений - фантастики, например. По этой причине наряду с перебором гипотез, с натяжкой объясняющих невероятное на основе позитивизма и объективного материализма, завертелись у него в голове идеи совершенно сумасбродные. А подтолкнуло его к тому странное нарушение элементарных законов перспективы в этом городе.
Мир на внутренней поверхности сферы. Мир внутри земного шара. Мир антиподов.
Или Страна Чудес.
- Интересно, сколько миль я уже пролетела? - сказала Алиса вслух. - Я, верно, приближаюсь к центру Земли. Дайте-ка вспомнить… Это, кажется, около четырех тысяч миль вниз…
Или Плутония.
Теоретически кругозор наш должен быть неограниченный, мы должны были бы видеть местность не на сто, а на пятьсот или тысячу километров, поднимающуюся все выше и выше к небу. Но на большом расстоянии нижние слои воздуха становятся уже недостаточно прозрачными, и очертания предметов делаются постепенно расплывчатыми, сливающимися друг с другом.
Или Пеллюсидар.
Приглядевшись, я начал понимать, почему все окружающее с самого начала вызывало у меня ощущение нереальности, - в этом мире не было линии горизонта! Куда не кинь взгляд, простирались бескрайние морские просторы, испещренные островками. Те, что были далеко от берега, казались просто черными точками, но за ними снова было море, пока у наблюдателя не складывалось впечатление, что море продолжается все дальше и выше, оказываясь чуть ли не над головой. Расстояние скрадывалось расстоянием, но четкой линии горизонта, характеризующей шаровидность нашей планеты, здесь не было!
Или все вместе: Страна Чудес, Плутония, Пеллюсидар.
Антон П. в первый же момент так и назвал для себя эту новую незнакомую реальность - Страной Чудес. И не ошибся.
>
"…Надо разобраться, - решил Антон. - С чего начнем? Зайти куда-нибудь?"
Он остановился перед массивной дверью с вывеской на русском языке:
заходите к нам - не пожалеете
ЧУМА
пиво - воды - крепкие напитки
Зайду. И надеюсь, не пожалею.
Антон толкнул дверь. Зазвенели подвешенные над притолокой колокольчики. Антон спустился по деревянной, стильно скрипящей при каждом шаге, лестнице в полумрак забегаловки. Здесь было не жарко, но и не холодно; горели декоративные светильники по углам; играла приглушенно музыка, что-то из классики. Все стены в "Чуме" оказались разрисованы фрагментами масштабной панорамы в стиле "Герники" Пикассо. Народу было немного: сидела в дальнем углу компания из трех человек, что-то вполголоса обсуждавшая. И все. Антон пересек зал.
За стойкой, дубовой, массивной, сидел бармен, листал газету. Был он совершенно лыс, но в качестве компенсации имел пышные усы, чем напомнил Антону знаменитого бельгийца Эркюля Пуаро на отдыхе. За спиной "Пуаро" высился шкаф с рядами бутылок самых разнообразных форм и расцветок. Антон оценивающе оглядел эти демонстрационные ряды изобилия и почесал в затылке: выбирать из подобного разнообразия ему еще не приходилось. Бармен оторвался от газеты и без особого интереса осведомился:
- Пить будем?
- Будем, - выдохнул Антон.
- Что именно?
Как и любой другой студент технического ВУЗа на его месте, Антон выбрал:
- Пиво!
- Светлое? Темное?
- Светлое.
- Рекомендую "Holsten".
- Давайте.
На стойке перед барменом немедленно появился высокий (на пол-литра) бокал с тонкими стенками и запотевшая банка пива. "Пуаро" одним движением пальца очень ловко банку эту открыл и быстро наполнил бокал ячменного цвета напитком. Антон принял бокал, дунул на шапку пены, осторожно отхлебнул. Хо-ро-шо! Тут Антон вспомнил об одном обстоятельстве и пожалел, что не подумал об этом раньше. Он посмотрел на бармена; тот опять уткнулся в газету. Тогда Антон извлек из кармана мятый слегка надорванный червонец и положил его на стойку.
- Извините, такая валюта у вас принимается?
Бармен глянул:
- Принимается.
Антон сразу успокоился. Кое-какие деньги у него с собой были: на кружку пива должно хватить. Он еще посидел, оглядывая помещение. Обратил внимание на то, как здесь чисто - пол просто блестел, а о мухах и тараканах здесь никто и никогда, наверное, не слышал. Однако народу было маловато. И вроде бы не прибывало. По крайней мере, Антон пока не видел, к кому можно было бы подсесть для диалога и с целью узнать что-нибудь вразумительное об этом странном мире и о его обитателях. Тогда он решил поговорить с барменом.
- У вас всегда так мало посетителей?
Бармен услышал, неторопливо сложил газету и ответил так:
- Рано сейчас. А к полуночи будет не протолкнуться.
- М-да…- неопределенно высказался Антон. - А почему ваше заведение называется "Чума"?
В глазах "Пуаро" появился интерес.
- А ты подумай, - предложил бармен.
Звякнули колокольчики. В "Чуме" появился новый посетитель. Был он высок ростом (на голову выше Антона), широкоплеч; в движениях его чувствовались уверенность и сила. А еще был он весь в черном, с головы до ног, а волосы черной, как смоль, копной спускались до плеч. Посетитель кутался в черный же плащ до пят, словно мерз, и Антон удивился, потому что и в "Чуме", и на улице было тепло - по-осеннему, но тепло. На черном фоне особым контрастом выделялось лицо молочной белизны.
Посетитель подошел, сел у стойки.
- Привет сочувствующим, - сказал он бармену.
- Здравствуй, Ким, - бармен расплылся в широкой улыбке. - Как всегда?
- Как всегда.
Бармен смешал в бокале какие-то бесцветные прозрачные жидкости, нарезал ломтиками и придвинул на блюдечке соблазнительного вида лимон. Ким пригубил, почмокал в знак одобрения, потом окинул ленивым взглядом зал.
Антон рассмотрел посетителя вблизи. Удлиненное, горбоносое и гладко выбритое лицо. Большие глаза, чуть мутноватые, усталые. Ким в свою очередь взглянул наконец на Антона.
- Ты впервые здесь? - спросил просто.
Антон кивнул.
- Меня зовут Ким, - посетитель протянул руку.
- Антон П. А как вы догадались, что я здесь впервые?
- Я в "Чуме" часто бываю, - пояснил Ким, снова пригубив коктейль, - но тебя еще не встречал, не видел.
- Понятно, - сказал Антон.
- Какие новости, Ким? - бесцеремонно вторгся в беседу "Пуаро".
- Какие могут быть у меня новости? Вот жив еще. Как тебе эта новость?
Бармен хмыкнул:
- Шутишь все?
- Какие тут шутки…
Антон с жадным интересом внимал.
- Ребята как? - спросил бармен. - Давненько я никого из ваших не видел.
- Нормально - ребята. Работают.
"Пуаро" покивал.
- Скорее бы, - сказал он.
- Когда-нибудь… - бросил Ким, загадочно улыбаясь.
Бармен снова покивал.
- Надоело ведь всё, - заявил он неожиданно.
- Думаешь, нам не надоело?
Антон ничего не понимал. Впрочем, он и не рассчитывал сразу, с первого захода, во всем разобраться.
- Извините, - предпринял он попытку привлечь к себе внимание. - Который час?
И привлек. Бармен вытаращил глаза. Пожалуй, несколько театрально. А Ким прищурился, пытливо взглянул на Антона.
Пауза.
Наконец бармен пришел в себя.
- Может, юноша не знает курса? - предположил он, чем окончательно сбил Антона с толку.
- Не понимаю, - проговорил тот неуверенно.
- Он не понимает! - возмутился бармен. - Газеты нужно читать! Радио слушать! Мо-ло-дежь!
- Постой-ка, постой, - перебил его Ким. - Здесь что-то другое. Антон, как называется этот город?
Антон молчал. Этого он пока не знал.
- Как называется город? - Ким смотрел ему прямо в глаза.
- Не знаю, - ответил Антон, пряча взгляд.
"Пуаро" шумно задышал, нависая над стойкой.
- Чужак! - объявил он так торжествующе-громко, что трое в дальнем углу вскинулись и одновременно в его сторону посмотрели. - Чужак, - повторил он тоном ниже, словно пробуя теперь это слово на вкус.
- Чужак, - подтвердил Ким и сразу уточнил, обращаясь к Антону: - С Земли?
Антон испугался. Почувствовал вдруг совершенно необъяснимый страх. Как с час назад, в метро.
- Я не чужак, - он старался говорить ровно, хотя единственным его желанием было бежать отсюда куда подальше. - Не чужак. Я свой!..
Ким засмеялся.
- Ничего, ничего, - сказал он, успокаивающе поднимая руку. - Не волнуйся, Антон. Все в порядке.
Антон сделал усилие над собой. Постоял, успокаиваясь, глотнул пива.
- Как же ты попал к нам? - спросил Ким заинтересованно.
Он достал из кармана плаща пачку сигарет:
- Куришь?
Антон машинально взял сигарету.
- Ехал на метро…- начал он.
Ким поперхнулся дымом. Бармен охнул.
- На метро?!
- Да, ехал к себе на "Лесную", проспал станцию, поднялся по эскалатору. Вижу - все разворочено, доски, грязь, капитальный ремонт, одним словом. А потом увидел, что день… и ваш город…
- Ты там внизу…- Ким помедлил, выбирая слова, - в метро, ничего необыкновенного не заметил?
Антон наморщил лоб. Заметил, конечно. Пыль, толстый слой пыли на полу, в котором оставались следы. Разлетающиеся осколками светильники. Пустая кабинка дежурной по станции. Грозный рык в темноте. Но как объяснить, описать все это и свой страх в том числе тем, кто там не был?
- Да, - сказал он. - Видел я что-то такое… Я испугался… да…
- Повезло тебе, - произнес бармен с чувством.
- Повезло?
- Повезло, что жив остался!
Антон замолчал. Ему снова стало страшно.
- Метро у нас - не средство передвижения, - пояснил Ким. - И не роскошь. Метро у нас - опасное место, чрезвычайно опасное. И загадочное. Там собираются отходы жизнедеятельности Муравьев. Оно служит канализацией, в некотором роде. И я, честно говоря, не могу назвать человека, который рискнул бы спуститься туда по доброй воле.
Антон передернул плечами.
- А как же…
- Что?
- Как же я сумею вернуться назад?
- Ты этого хочешь?
- В общем, хочу…
- Не знаю, Антон, - Ким в задумчивости покачал головой. - Не знаю… Но не отчаивайся. Мы что-нибудь обязательно придумаем… Налей-ка ему, Фил, чего покрепче пива. Видишь, что с парнем делается?
Бармен налил. Антон выпил все одним махом, зажмурился.
- Хорошо, - сказал он, отдышавшись. - Ладно… Хорошо… Ладно… Как вы говорите называется этот город?