– Да, какой-то бездельник нашел огниво и закопал в землю! – яростно воскликнул Фрейвид. – Ингвильда! – Решительно оттолкнув жену, он схватил дочь за плечи и встряхнул. – Я давно этого ждал! В тебе проснулась кровь нашего рода! Сестра моего отца была ясновидящей! Все женщины нашего рода… И ты! Ты тоже! Слава Тюру и Фригг! Я думал… Не все же этой дрянной Хёрдис! Слава Тюру!
Фру Альмвейг смотрела на мужа, приоткрыв рот от изумления: за двадцать лет совместной жизни она не видела его в таком волнении. А Фрейвид раскраснелся, глаза его блестели, и он не переставал тормошить Ингвильду, как будто хотел скорее разбудить в ней едва проснувшийся дар.
– Думай, думай об огниве, дочь моя, умоляю тебя! – восклицал он. – Думай, и ты найдешь его! Ты уже почти знаешь! Где оно? Где?
А Ингвильда едва не плакала от растерянности, еще больше сбитая с толку возбужденным видом отца. Внезапное открытие, так обрадовавшее Фрейвида, ее саму потрясло и напугало. Она привыкла к мысли, что ей не досталось в наследство темного, многообещающего и опасного дара. Внезапно обнаружив в себе проблески ясновидения, она испугалась, как будто нашла у себя признаки опасной болезни, вроде красной сыпи на ладонях, предвещающей "гнилую смерть". Ей вспомнилась Хёрдис – ее глаза, горящие шальным огнем, ее странная улыбка половиной рта, ее злорадный смех. Таким для Ингвильды было лицо колдовской силы, и она испугалась его.
Закрыв лицо руками, она прижалась к матери, и Альмвейг поспешно обняла ее.
– Не трогай ее! – крикнула она мужу. – Ты не видишь, девочка плачет! Она и так делает все, что может! Если она узнает, она тебе скажет. А пока оставь ее в покое и посылай за Сиггейром, если уж без этого чудовища никак не обойтись.
– Нет уж, теперь я подожду! – решил Фрейвид. В его глазах блестело лихорадочное возбуждение. – Я подожду! Если Асольв вернется сегодня вечером… Ну, не плачь, дочь моя! Если твой брат вернется сегодня вечером, его мы и пошлем за Сиггейром! Если еще будет такая надобность… Чтоб его тролли взяли!
Гридница Прибрежного Дома полнилась людьми, сам хёвдинг поднимал кубки в честь богов с воодушевлением, которое многим казалось непонятным. Даже на недавних пирах Середины Лета он был спокойнее. На почетном месте напротив хозяина сидел Модольв Золотая Пряжка, возле него – Хродмар. На пир пришли почти все фьялли с "Тюленя" – лишь несколько воинов все еще продолжали болеть, но их выздоровление было не за горами.
Возле Фрейвида сидел Асольв. Вернувшись вечером, он застал усадьбу почти готовой к пиру.
– Что случилось? – спрашивал он у челяди на дворе. – Для кого все это? У отца гости? Что вы тут празднуете?
– Это для тебя! – радостно отвечали ему челядинцы, в то время как другие уже бежали к хозяину с долгожданным известием. – Он велел устроить пир в честь твоего возвращения!
– Что? В честь моего возвращения?
Ошарашенный Асольв, никак не ожидавший такой чести, даже не сразу догадался задать простой вопрос – а откуда Фрейвид знал, что он вернется именно сегодня? Но женщины сами ему рассказали.
– Ингвильда стала ясновидящей! – наперебой говорили ему Ауд, Бломма и Хильдигунн. – Она сегодня утром сказала хёвдингу, что ты вернешься вечером. И она уже почти нашла огниво!
– Какое огниво?
– Как – какое? То, которое потеряли!
Асольв ничего не знал о последних событиях, а в пересказе женщин они звучали путанно и неясно. Не сразу Асольву удалось разобраться в плохих и хороших новостях: потеряно огниво Синн-Ур-Берге, зато в Ингвильде проснулось ясновидение, и она почти знает, где искать пропажу!
– Вот это славно! – радовался Асольв, которому всегда казалось, что колдовская сила рода по справедливости должна была достаться не беспутной Хёрдис, а Ингвильде. – Боги справедливы! Наконец-то они разобрались, кто чего заслужил!
– Ой, ничего веселого я в этом не вижу! – отвечала Ингвильда, вовсе не разделяя восторгов брата. – Я ничего не знаю! Со мной происходит что-то странное – в голове пусто, и так легко, и откуда-то вдруг является… Я знаю то, чего я не знаю! Я вижу то, чего нет! Или есть… Я не знаю!
– Успокойся! – Асольв ободряюще погладил ее по плечу. – Это всегда так начинается. А потом ты привыкнешь и во всем разберешься!
Сам Асольв не обладал никакими особыми способностями и не мог считаться их знатоком, но очень хотел утешить Ингвильду. Его старания не пропали даром: Ингвильда немного успокоилась и вскоре уже помогала матери готовиться к пиру. Но при каждом взгляде на Асольва ее пробирала дрожь: вернувшийся брат был живым доказательством того, что ей не померещилось. Древняя кровь Синн-Ур-Берге проснулась в ней. Почему вдруг сейчас? И к чему это приведет?
– Думай об огниве! – то и дело внушал ей Фрейвид. – Думай о нем, ищи его мысленно, и ты его найдешь! Оно отзовется!
Ингвильда старалась думать об огниве, но получалось плохо. Гораздо больше места в ее мыслях занимал Хродмар. Асольв привез железо, и сделке Фрейвида с Модольвом ничто не мешало. Теперь уже все знали, за чем ездил Асольв, и Ингвильда понимала, что теперь "Тюлень" может отплыть в самые ближайшие дни. От этой мысли у нее все валилось из рук, и она ощущала себя словно разорванной пополам: вот-вот одну половину увезут, а другая будет мучиться, не в силах ни жить без нее, ни умереть. Ингвильда не смела думать о будущем, чего-то ждать и желать. Привыкнув с детства повиноваться отцу, она привыкла и к той мысли, что судьбу ее решать будет он. Но судьба решилась сама, не спрашивая даже властного хёвдинга: она должна быть с Хродмаром, и не потому, что хочет этого, а просто потому, что иначе нельзя. Но как сказать об этом отцу? Что с ней будет?
От женского стола Ингвильде было хорошо видно Хродмара, и они почти не сводили друг с друга глаз. Оба они знали, что Фрейвид непрестанно следит за ними, но ничего не могли поделать. За прошедшие дни Ингвильда ни разу не отваживалась прийти на свидание, и Хродмар напрасно просиживал утро за утром возле младшего "смотрельного камня".
"Огниво!" – глазами внушал Ингвильде отец, постукивая кулаком о кулак, как кремнем по огниву. И Ингвильда, подавляя вздох, отворачивалась от Хродмара и старалась думать о чем велено. Но чудодейственный амулет сейчас казался ей всего лишь полоской железа. Ингвильда почти забыла, как он выглядит.
Зато другая девушка в доме Фрейвида хёвдинга только об огниве и думала. Утром, услышав о внезапно проснувшемся даре сестры, Хёрдис не на шутку испугалась. А что, если все это правда, если Ингвильда и правда нащупает место, где спрятано огниво? Она уже знает, что это в земле, скоро она догадается, что окружают его не бревна, а сосновые иглы. Тогда Фрейвид сообразит, что искать надо на Сосновой горе. А Хар опять притащит своего Чуткого – и маленькая ушастая дрянь быстро унюхает, где на Сосновой горе пахнет человеком. И каким именно человеком! Что тогда с ней будет, Хёрдис слабо представляла, но не сомневалась, что огнива она лишится. А этого ей совсем не хотелось.
Огниво нужно перепрятать. Куда? Сидя в девичьей и слыша за стеной шум пира, Хёрдис лихорадочно искала выход. Мысли метались меж ее потайных местечек. Изогнутая полоска железа холодила ей ладонь, как будто она уже достала его и держит в руке. Куда его девать?
А Ингвильда вдруг ахнула и схватилась за голову. Ей показалось, что она мгновенно провалилась куда-то: гридница, полная людей и голосов, запахов дыма, мяса, пива и рыбы, исчезла, в лицо ей пахнул прохладный ветер ночного леса. В нем был запах хвои, сосновой смолы и близкого моря.
– Что с тобой? – Альмвейг, почти не сводившая с дочери глаз, тут же схватила ее за плечо. – Что ты?
А Ингвильде казалось, что она мгновенно из сосняка перелетела на берег моря; море дышало прямо ей в лицо, она чувствовала запах воды и подсыхающих водорослей, колени ее упирались в прохладный широкий камень. Ей хотелось кричать, то ли от страха, то ли от ощущения огромности пространства, открывшегося внезапно, как пропасть под ногами. И сосновый бор, и горы, и море, и соленые камни – все это было внутри нее.
Что-то твердое ударило ее по ладони, она ощутила прохладу железа. Огниво, к которому она успела привыкнуть, снова было у нее в руке. Ладонь Ингвильды помнила каждый его изгиб, сомневаться было невозможно. С трудом стряхнув оцепенение, она открыла глаза, опустила руки, посмотрела на свою пустую ладонь. Но и с открытыми глазами она продолжала ощущать огниво в руке.
Женщины за столом бросили еду и смотрели на нее, Фрейвид вскочил с места, опираясь руками о стол.
– Что там? – во весь голос кричал он, забыв о гостях. – Что с тобой? Что ты видишь? Это оно?
– Это оно! – закричала Ингвильда, не осознавая, что вся гридница смотрит на нее, и подняла руку, в которой чувствовала невидимое огниво. – Оно где-то близко… Кто-то здесь думает о нем…
– Кто? – рявкнул Фрейвид.
А Хёрдис за стеной вскочила на ноги. Она слышала голоса, но знала больше; ощущение тревоги толкало ее в грудь и гнало куда-то, звериное чувство опасности заставляло ее немедленно искать спасения. Она метнулась к двери девичьей.
– Хёрдис! – вдруг вскрикнула Ингвильда. Ей казалось, что внутри нее кричит кто-то другой. Образ сестры вдруг ясно встал перед ее взором – окутанный мраком сосновых ветвей, дыханием моря, с огнивом в руке. Она сама вдруг стала Хёрдис и смотрела на мир ее глазами, была полна неведомыми ей раньше оглушительно-сильными чувствами опасности и борьбы. – Это она!
– Хёрдис! – взревел Фрейвид.
И все в гриднице разом закричали. Кому же, как не ей! Ни у кого другого не хватило бы дерзости найти и не отдать хозяину священный талисман рода! Только у Колдуньи достало бы смелости оставить его себе! Может быть, даже пользоваться им!
– Где она! – закричал хёвдинг, горящим взором мгновенно обшарив все лица в гриднице.
– Она там! – вскрикнула Ингвильда и вскочила с места, протянула руки к бревенчатой стене девичьей, как будто видела Хёрдис сквозь стену.
Невнятным рыком Фрейвид хотел отдать приказанье, но толпа людей с дальнего края столов уже валила в сени. Из сеней раздался визг, и не все узнали голос Хёрдис. Сейчас он казался таким жутким, что закладывало уши: так могла бы кричать троллиха.
– Вот она! – орал во все горло Бедмод, один из первых силачей в дружине Фрейвида. Он терпеть не мог Хёрдис и теперь был просто счастлив, что ведьма попалась. – Вот она, троллиное отродье! Не уйдешь! Теперь-то тебя взяли за хвост!
Под крики и гомон домочадцев Бедмод тащил Хёрдис в гридницу, а она вырывалась с яростью и силой рыси, била хирдмана ногами по коленям, даже ухитрилась затылком сильно ударить его под подбородок, но Бедмод держал ее крепко.
– Вот она! – торжествующе заревел он при виде хозяина. – Ведьма попалась! Со всеми своими проделками!
– Налегай потише, это тебе не кормовое весло! Не переломай ей руки! – Оддбранд Наследство выступил из толпы и сильно сжал запястья Бедмода. – Ты не ясновидец и не знаешь, кто в чем виноват!
– А что ты за нее заступаешься? – возмущенно рявкнул Бедмод, но поневоле ослабил хватку. Оддбранд имел славу человека бессердечного, но справедливого, и даже горластый Бедмод не смел ему противоречить.
Вдвоем они подвели Хёрдис к хозяйскому сиденью. Бедмод выпустил ее, но в любое мгновенье был готов скрутить снова, если хозяин прикажет. Оддбранд тоже стоял рядом, полный решимости не допустить никакого самоуправства, пока вина Колдуньи не будет доказана. Но для нее сейчас врагом был весь род человеческий без разбора. Хёрдис шипела и встряхивалась, как кошка после схватки с собакой, лихорадочно оглядывалась, ища пути к бегству. Вокруг нее была плотная толпа, загородившая все двери, а обернуться сорокой и улететь она все же не могла.
– Где огниво? – воскликнул Фрейвид, перекрывая общий гул.
Люди затихли: всем хотелось услышать, что ответит ведьма.
Но вместо ее ответа вдруг раздались изумленные и негодующие крики со стороны. Фьялли, до того сидевшие на своих местах, как положено гостям, которых хозяин пока не просил о помощи, вдруг разом вскочили с мест.
– Это она! – яростно кричали разом Хродмар, Модольв, Вестмар и другие. – Ведьма! Она наслала на нас "гнилую смерть"! Ведьма!
С исказившимся лицом Хродмар мгновенно перепрыгнул через стол и бросился к Хёрдис. Взвизгнув – здесь ей грозила опасность посерьезнее, чем даже гнев отца, – Хёрдис метнулась прочь и ворвалась в толпу, где ее сразу схватило множество рук. Оддбранд шагнул вперед и загородил ее от Хродмара. Он хорошо понимал, что человек с таким огнем в глазах может убить руками, как берсерк, не разбираясь. Хродмар наткнулся на его взгляд и вдруг остыл: у Оддбранда были спокойные холодные глаза инеистого великана, и об эту ледяную стену мог разбиться любой самый горячий порыв.
– Что такое? – Фрейвид не сразу понял гостя. – Что ты от нее хочешь?
– Это она! – Тяжело дыша, с трудом сдерживаясь, Хродмар повернулся к хозяину. – Это та самая ведьма! Когда мы шли к Острому мысу, она прокляла нас! Это она наслала на нас "гнилую смерть"! Она погубила наших людей! Двадцать семь человек! Я сам чуть не умер и навсегда останусь с таким лицом! Она за все ответит!
– Не ждали мы, Фрейвид хёвдинг, что причина нашего горя живет в твоем доме! – сурово сказал Модольв. – И если ты хочешь остаться в дружбе с нами… и даже с нашим конунгом, ты не дашь ей уйти от ответа!
Удивленный неожиданным поворотом дела, Фрейвид почти забыл про огниво. Гневом конунга Модольв не грозил ему даже в тот день, когда хёвдинг пришел искать свою пропажу к фьяллям и тем самым почти обвинил высокородных людей в воровстве. Но удивляться не приходилось: насланная болезнь, унесшая половину дружины, обезобразившая лица, лишившая зрения, приговаривала ведьму к одному наказанию – к смерти.
Фрейвид вдруг переменился в лице – словно обнаружил, что под его собственной постелью давно поселилась ядовитая гадюка, которая только чудом до сих пор никого не укусила.
– И я не знал, что в моем доме живет такое зло! – медленно произнес он. – Вот на что намекали мне руны! Вот почему боги указали, что я ищу не там и что меня ждет раздор с кем-то из домочадцев! Вот о ком они говорили!
Его тяжелый взгляд нашел Хёрдис, которую держали несколько челядинцев. Она отворачивалась, пряча лицо за распущенными волосами. Разгневанный отец и жаждущие мести фьялли – этого было слишком много даже для нее.
– Вы уверены, что это она? – дрожащим голосом спросила фру Альмвейг.
Она недолюбливала Хёрдис, а теперь испугалась ее, как будто побочная дочь ее мужа вдруг превратилась в дракона. Подумать только – такая опасная ведьма жила в их доме много лет, ела общий со всеми хлеб, грелась у очага!
– Такого за ней не водилось… – пробормотал ошарашенный Асольв. – Я думал, она просто так языком болтает, но чтобы взаправду болезни насылать…
– Это так же верно, как и то, что меня зовут Модольв Золотая Пряжка! – мрачно ответил ярл. – Мои люди согласны со мной.
– Это она! Точно, она! Хоть голову заложить! Клянусь Тором и Мйольниром! – вразнобой, но дружно подтвердили фьялли.
– Я узнаю ее голос! – Даже ослепший Геллир кивнул головой. – Она кричала Хродмару: "Скоро из тебя вырастет дерево!" Этого голоса я никогда не забуду. Слишком много горя он нам принес.
– Ты должен отдать ее нам! – сурово глядя на Фрейвида, потребовал Хродмар. – Она нам слишком много должна. Я не знаю, узнает ли меня теперь хотя бы родная мать, а Геллир никогда больше не увидит света. Мы позаботимся, чтобы она больше никому не причиняла вреда. Мы наденем ей на голову мешок и сбросим в море!
Фьялли криками выражали согласие, а домочадцы Фрейвида молчали. Никто не вступился за Хёрдис, на нее смотрели с опаской. Люди, стоявшие возле нее, отошли подальше, а Бедмод еще сильнее насупился.
– Вот-вот, мешок ей на голову! – одобрил он и тряхнул кулаком. – Или побить камнями. Не хватало еще, чтобы она на усадьбу навела какую-нибудь "гнилую смерть"!
По толпе пробежал шепот одобрения. Хёрдис подняла голову, стряхнула волосы с лица, глаза ее злобно сверкнули. Женщины вскрикнули, кое-кто из мужчин охнул. И Хёрдис приободрилась: пока ее боятся, есть надежда на спасение. Главное – не теряться.
– Попробуйте только! – пригрозила она и криво усмехнулась половиной рта. – Попробуйте только меня тронуть! Я приведу к вам не "гнилую смерть", я приведу к вам стаю бешеных волков! Я приведу к вам толпу мертвецов, и они всех вас разорвут по косточкам! Море выйдет из берегов и слизнет усадьбу, и следа не останется! Вы меня еще не знаете!
– Меня тебе уже нечем напугать! – сурово сказал Хродмар. Он овладел собой, но кулаки его сжимались от желания немедленно взять ведьму за горло. – У нас знают немало способов обезопасить ведьму после смерти.
– Лучше постарайся вспомнить, на каком месте ты так крепко обнимал хозяйскую дочку, что она и не заметила, как уронила огниво! – злорадно ответила Хёрдис. Теперь она могла позволить себе удовольствие сказать все, что хочет. – Скажи, скажи, зачем ты позвал ее в Озерную долину с утра пораньше, долго ли вы там с ней пробыли. Должно быть, огниво убежало прочь со стыда!
– Ты что такое несешь! – возмущенно закричал Асольв, последний, кто еще помнил о родстве с Хёрдис. Но выпадом против Ингвильды она сама заставила его принять сторону другой сестры. – Не слушайте ее, она с ума сошла!
– А иначе с чего бы ей стали являться видения? – ехидно спросила Хёрдис.
Ингвильда в ужасе прижимала руки к щекам, по лицу ее лились слезы стыда и отчаяния. Ей не верилось, что Хёрдис, сестра, с которой они не так уж плохо ладили столько лет, вдруг принялась ее позорить.
– Где огниво? – сурово спросил Фрейвид у Хёрдис.
– Не знаю! – дерзко ответила Хёрдис, глядя ему в глаза. – Пусть она ищет, раз уж боги одарили ее ясновидением!
На лице ее ясно было написано, что она лжет, да она и не старалась притвориться правдивой. Ей нестерпимо хотелось показать отцу язык, но что-то в душе подсказывало, что тогда он убьет ее своими руками прямо сейчас.
– Ты знаешь! – с напором сказал Фрейвид. – Ты скажешь мне.
Его взгляд привычно изображал твердую властность, но в глубине сердца шевельнулась неуверенность. Не так-то легко справиться с ведьмой. И удастся ли? Сила мужчины порой оказывается бесполезна перед женским колдовством.
Хёрдис могла бы продолжать отпираться: никто ведь не видел, чтобы она брала огниво или пользовалась им. Но она уже сообразила: допустим даже, Фрейвид поверит, что она не брала огнива. Тогда она станет ему не нужна и он немедленно отдаст ее фьяллям, которые так же немедленно разорвут ее на мелкие клочки. Нет, пусть хёвдинг думает, что огниво у нее. Тогда он хотя бы убережет ее от фьяллей, пока сам не получит своего.
– Отдай ее нам! – снова потребовал Хродмар.
– Я не хотел бы отказывать гостю, но сначала я должен узнать, куда она спрятала сокровище моего рода! – ответил Фрейвид. – Она заслуживает смерти, но если она умрет сейчас, то я навсегда потеряю огниво.
Хёрдис усмехнулась. Фрейвид понял самое главное, и пока ей ничего не грозит.
– Ты скажешь? – Фрейвид снова повернулся к ней.
– И не подумаю! – дерзко ответила она. – Я все-таки хочу, чтобы из этого рябого урода дерево выросло раньше, чем из меня!
Хродмар схватился за рукоять ножа на поясе.
– Уведите ее! – поспешно распорядился Фрейвид. – Оддбранд, запри ее в чулан. И пусть ее стерегут всю ночь. А мы пока решим, что с ней сделать.