Хродмар все же не решился назвать по имени Большого Тюленя, при воспоминании о котором пробирала холодная дрожь и твердая земля под ногами начинала ходить зыбкими волнами.
– Я поклялся, – решительно продолжал Хродмар. – Я поклялся не знать покоя, пока не отомщу ведьме за все. И я не отступлю.
– А разве я сказал, что отступаю? – тихо и грозно отозвался Торбранд конунг. – Тот, кто хочет отомстить, должен выбирать подходящие средства. Мы думали, что квиттинскую ведьму и ее родню можно взять простым оружием. Мы ошиблись. Бывает. Сейчас мы уйдем, чтобы сохранить хотя бы то, что осталось. Но мы вернемся. Боги помогут нам отыскать подходящее оружие против квиттингских ведьм и троллей.
– А как мы вернемся? – задал Модольв еще один насущный вопрос. – Пешком отсюда до Трехрогого Фьорда…
– А разве мои люди теперь стали бояться моря? – прервал его Торбранд конунг. – Я надеюсь, что нет. Здесь где-то рядом есть гостиный двор, ты говорил? Как-никак у нас осталось две с лишним сотни хирдманов. Мужчин, я полагаю, а не трусливых девчонок. На побережье много жилья – мы найдем себе корабли.
Не дожидаясь утра, фьялли собрали остатки снаряжения и двинулись вдоль берега на север. До ночи оставалось не так много времени, но устраиваться на ночлег возле самого обиталища морского чудовища никому не хотелось.
– И на месте Хродмара я бы хорошенько подумал, стоит ли брать в жены сестру этой ведьмы! – раздавался впереди во тьме голос Асвальда Сутулого. – Как ты думаешь, Эрнольв? Скорее всего, она такая же.
Эрнольв промолчал: Халльмунд так и не нашелся, и ни о чем другом, кроме брата, он думать не мог. Вместо него ответил конунг.
– Я не знаю, такая она или нет, – произнес знакомый ровный голос, и Хродмар насторожился, стараясь получше расслышать. – Но я думаю, что близкое родство с Фрейвидом Огниво делается все менее желательным. Хродмару ярлу следует подумать об этом.
Хродмар промолчал. Ему казалось, что его ненависть к Хёрдис и любовь к Ингвильде питает один источник: как ненависть, так и любовь после неудачного похода сделались сильнее. После всего пережитого ему больше прежнего хотелось увидеть Ингвильду. Сейчас воспоминание о ней было как лунный свет, озаряющий ночь и подчеркивающий окружающую тьму. Упрямо делая один шаг за другим, Хродмар шел на север, но душа его стремилась назад, на юг, где была она. Терпение, которым он запасся до встречи с Ингвильдой, иссякло, и Хродмар задыхался от томительной тоски по ней. Теперь, когда надежда на скорую встречу пропала, Хродмару казалось, что внутри него что-то погасло, оборвалось и осталась лишь холодная пустота.
Изведал я это:
милую ждал я,
таясь в тростниках;
дороже была мне,
чем тело с душой,
но моею не стала , -
вспоминались ему речи Властителя, и Хродмар проговаривал мысленно звонкие строфы, как будто они помогали ему идти.
Ее я оставил -
казалось, от страсти
мой разум мутился;
таил я надежу,
что будет моей
дева любимая…
Неужели и сам Властелин Ратей испытал нечто подобное? Повелитель Битв, сильнее которого до срока нет никого, тоже страдал – как же это выдержать простому человеку? Или любовь, низводящая даже асов до слабости смертных, дает людям силу богов?
Хродмар все шел и шел, стараясь верить, что дорога, отдаляющая его от Ингвильды, в конце концов приведет к ней.
Когда рано утром Хёрдис вышла на берег, он был пуст. Широкую полосу прибоя усеивали деревянные обломки, один корабль сидел на камнях, три или четыре отнесло к югу, и теперь они быстро разрушались под ударами волн. Жители ближних усадеб были надолго обеспечены дровами.
Ступив на самую кромку прибоя, Хёрдис вглядывалась в волны, как будто хотела снова увидеть скрытые в них таинственные силы.
– Ты слышишь меня, Большой Тюлень? – вполголоса позвала она. – Мы победили.
Море равнодушно шумело, позабыв и борьбу, и победу, довольное и гордое собой, своей неизменной и нестареющей мощью и красотой. Подобрав длинную щепку, Хёрдис начертила на мокром песке большую и довольно-таки корявую руну "суль", руну Победы. Набежавшая волна жадно слизнула руну и уползла назад, в море. Но Хёрдис не обиделась: море помогло ей в этой битве и имело право на половину славы и добычи.
Широкая полоса следов уводила вдоль берега на север. Теперь фьялли в самом деле ушли, и сегодня Хёрдис об этом не жалела. О прибрежные камни билось несколько тел. Остальные сожрал Большой Тюлень, утащила своими сетями ненасытная великанша Ран*. И никогда, никогда им не попасть в Валхаллу.
В нескольких шагах от Хёрдис на песке лежал мертвец. С вялым любопытством она окинула взглядом тело, кожаные штаны и башмаки, косматую медвежью шкуру на плечах. Даже после смерти были видны огромные мускулы на обнаженных руках. Берсерк. Вот каких воинов победила она, голодная квиттинская ведьма!
На шее мертвого Хёрдис заметила тяжелую серебряную гривну с двумя козлиными головками на концах. Два Небесных Козла верно служат Тору, но этого берсерка не уберегли. И теперь они – ее добыча.
Без страха и брезгливости Хёрдис наклонилась и стянула гривну с шеи покойника, повертела в руках, не в силах сразу взять в толк, что ей делать с такой кучей серебра. Сколько тут – три марки*, четыре? Пять? Чего Хёрдис не умела, так это угадывать вес серебра. Не представлялось случаев научиться.
Серый ткнулся лбом в колено Хёрдис. Она опустила к нему глаза, и он завертелся, завилял хвостом, выражая полную готовность быть полезным хозяйке.
– Ты, о родич Фенрира Волка*, показал себя доблестным воином! – торжественно сказала Хёрдис. – А доблесть достойна награды. Я даю тебе звание ярла и в придачу жалую эту гривну.
Нагнувшись, она надела гривну на шею пса и натянула петлю на серебряный крючок. Серый, смущенный непривычной тяжестью, недоуменно вильнул хвостом и потряс головой.
– Ну что, дух-двойник? – устало спросила Хёрдис. – Куда мы теперь пойдем? Прибрежного Дома больше нет, Гримкель уплыл и не вернется, пока конунг не даст ему войско побольше. А это будет не скоро. Не ждать же нам с тобой зимы прямо здесь, под елками. Выходит, надо идти домой.
Серый преданно смотрел на нее, точь-в-точь новый ярл, только что принесший конунгу клятву верности.
– Ты не знаешь, где наш дом? – спросила Хёрдис. – Я тоже не знаю. Но сдается мне, что в Кремнистом Склоне нас накормят раньше, чем в других местах. Мы как-никак победили и прогнали целое войско фьяллей. Это они, негодяи, сожгли нашу усадьбу. А в придачу мы принесем домой огниво.
Склонив голову, Хёрдис посмотрела на огниво, висящее у нее на груди на цепочке под застежкой. Да, она убедилась в его огромной силе, но настоящее колдовство оказалось слишком тяжелым, и Хёрдис изнемогла под этим грузом. Ей казалось, что она носит на своих плечах и обгорелые обломки усадьбы, и разбитые корабли, и даже всех фьялльских мертвецов.
– Ты сомневаешься, что нас туда пустят? – спросила она, глядя в преданные желтые глаза пса. – Напрасно. Еще как пустят. И накормят, и к огню поближе посадят. Не будь я Хёрдис Колдунья – фьялли приходили не в последний раз. А значит, для нас еще найдется дело.
Глава 6
Приближалось время отъезда на осенний тинг. Обычно Фрейвид хёвдинг уезжал туда из Прибрежного Дома, а от Кремнистого Склона дорога до Острого мыса была вдвое длиннее, так что приходилось торопиться. Фрейвид предвидел, что на этот раз ему придется отсутствовать дольше обычного, и задумчивость Ингвильды, которую он собирался взять с собой, служила тому подтверждением.
Между тем дела на усадьбе не располагали к дальним поездкам и долгим отлучкам хозяина. Домочадцы начали с испугом подозревать, что удача покинула гордого хёвдинга.
Еще не утихло общее волнение после внезапного отступления из Страндхейма, больше похожего на бегство, как через несколько дней после приезда в Кремнистый Склон пропало большое стадо, которое паслось на ближних склонах гор. Ночью оно исчезло, не потревожив собак и не оставив следов, словно улетело в небо!
В усадьбе поднялась суета. Три десятка отличных коров были немалым богатством, от их молока и мяса зависело пропитание всех домочадцев, а теперь Кремнистому Склону грозила голодная зима. Никто из соседей не решился бы на такое дерзкое похищение, и Фрейвид хёвдинг даже не знал, что и подумать. Собаки, которых пытались заставить искать след, только выли и поджимали хвосты. Все так ясно указывало на нечистую силу, что женщины причитали, мужчины ходили хмурые.
Фрейвид не тратил времени на жалобы, а решительно принялся за поиски. Сначала он поговорил с Ингвильдой, но она могла помочь не больше других женщин усадьбы: пророческий дар в ней пробуждался только в новолуние, но и тогда она не могла "заказывать" нужные видения. Тогда хёвдинг обратился к обычным средствам: собрал работников, разделил их на несколько отрядов и сам отправился на поиски. Старого Горма, колдуна и прорицателя, он отправил в святилище Стоячие Камни погадать о пропаже.
От приготовлений хозяина и домочадцев отвлекли крики во дворе.
– Серый вернулся! – кричали женские и детские голоса, перебивая друг друга. – Серый! Смотрите! Это Серый!
– Только этого пса здесь не хватало, пожри его Хель! – выбранился Фрейвид и пошел во двор.
Серый напомнил ему о Хёрдис, которую он хотел как можно скорее забыть навсегда: погибла она или, вопреки вероятности, жива, воспоминание о ней было одинаково неприятно.
– Смотрите, что у него… – услышал Фрейвид изумленный мальчишеский голос. И все разом затихли.
– Пустите, – коротко приказал хозяин, подходя.
Дети и подростки рассыпались в стороны. Фрейвид увидел Серого. Пес сидел перед воротами так величаво и гордо, словно священный волк возле престола Одина. Выглядел он исхудалым, но зато…
– Хм! – выдохнул Фрейвид и нагнулся пониже, не веря своим глазам, потом присел перед псом на корточки.
И было чему удивиться. На шее пса, полуприкрытая свалявшейся и грязной серой шерстью, поблескивала витая серебряная гривна с козлиными головками на концах, явно фьялленландской работы. С одного взгляда было видно, что гривна тяжелая, потертая, с несколькими старыми царапинами и насечками от вражеского оружия. Такое украшение подошло бы достойному воину, но не лохматому псу!
– Может, это тролль? – подрагивающим от страха голосом произнесла одна из младших девочек и спряталась за брата.
– Нет, если бы он был тролль, он не мог бы носить серебро! – уверенно возразил Хар, сам замирающий от сладкой жути. – Нечисть боится серебра!
– А как же горные тролли и темные альвы владеют сокровищами? – спросила другая девочка. – Я сто раз слышала…
– Ну-у… они только владеют, а носить ничего не носят! – нашелся Хар. – Ты разве видела хоть раз свартальва* с гривной или кольцом?
– Она и без гривны не видела! – хмыкнул другой мальчик.
– А вот и видела! – запальчиво возмутилась девочка. – Это ты ничего не видел, а мы видели тролля! Мы со Сваной сколько раз видели, там, у пастбища! Скажи ему, Свана!
– Врешь, они выходят только по ночам, а тебя мать сразу гонит спать!
Фрейвид поднялся на ноги, и дети умолкли. Потрясенные невиданным чудом, они забылись и разболтались при самом хёвдинге. Но он был так погружен в свои мысли, что, похоже, не слышал ни слова.
– Она, наверное, ненастоящая, – робко предположил Хар, но Фрейвид не ответил сыну.
А Серый поднялся и переступил лапами, вопросительно вильнул хвостом: может, я пойду поищу чего поесть?
За спинами детей толпились взрослые. Женщины, работники, даже хирдманы переводили тревожные взгляды с пса на помрачневшего хозяина, недоуменно переглядывались и пожимали плечами.
– Раз пришел пес, то где-то близко и сама Хёрдис, – сказал Асольв, первым решившись произнести то, что у всех было на уме.
– Я говорила, что она еще напомнит о себе! – вставила Гудрун. – Скажи, говорила?
– Может, она погибла, потому он и пришел? – с надеждой предположила Хильдигунн, сама не очень-то в это веря.
– А гривну дали фьялли как выкуп за ее смерть? – с издевкой дополнил Оддбранд Наследство.
– Она и увела наше стадо! – воскликнула фру Альмвейг, осененная внезапной догадкой.
Никто ей не ответил, все замерли, пораженные. Стадо исчезло ночью, утром пришел Серый с гривной…
– Нас кто-то морочит! – сказал рассудительный Хрут, управитель. – Сколько живу – а ни разу не видел собак с гривнами ярлов.
– Надеюсь, хёвдинг, ты не собираешься пускать ведьму снова в дом? – с тревогой произнесла фру Альмвейг.
По толпе домочадцев прошла волна движения, люди раздались в стороны, давая дорогу Ингвильде. Серый приветственно вильнул хвостом, шагнул к ней и ткнулся мокрым носом в опущенную ладонь, словно по привычке искал кусок хлеба для своей хозяйки. Ингвильда погладила пса по голове.
– Оно вернулось! – радостно объявила она, подняв глаза к отцу.
– Я вижу, – бесцветно отозвался Фрейвид.
Возвращение Серого с гривной означало и возвращение Хёрдис, но Фрейвид еще не решил, как поступить. Ведьма, которую он столько лет считал родной дочерью, снова поставила его в тупик. Он надеялся избавиться от нее, когда оставил в запертом сарае; только Один знает, легко ли далось ему это решение, но он посчитал эту жертву необходимой. Он навсегда простился с негодной дочерью, но не тут-то было! Ведьма отказывалась погибать с упорством, достойным лучшего применения. Пускать ее в дом снова после всего произошедшего хёвдинг совсем не хотел. Зачем она вернулась? Мстить за то, что ее оставили на расправу фьяллям? Или сами боги сохранили ей жизнь для каких-то неведомых людям целей?
– Да нет же! – снова услышал он голос Ингвильды, такой легкий и веселый, каким он не был уже много дней. – Я говорю не про Серого. Огниво вернулось!
– Что? – Фрейвид обернулся к дочери.
– Я слышу! – убежденно ответила она и прижала руку к груди, как будто волшебное огниво стучалось изнутри, вместе с сердцем. – Оно где-то близко! Оно скоро придет!
– Ее нельзя пускать! – глядя то на дочь, то на мужа, твердила фру Альмвейг, которая теперь откровенно боялась Хёрдис. – Нельзя, нельзя! Она погубит нас! Ты подумай, хёвдинг, – она навела фьяллей на Прибрежный Дом, она приведет их и сюда!
Домочадцы загудели.
– Да нет же, раз она пришла, ее нужно принять! – возразила Ингвильда. – Боги сберегли ее – они не хотят смерти Хёрдис. И огниво она принесла…
– Где она? – спросил Фрейвид у дочери.
Все разом смолкли, ожидая решения хозяина.
Ингвильда хотела было ответить, но сдержалась, потом неуверенно повела плечом:
– Не знаю… Где-то близко…
– Пойдем.
Фрейвид взял Ингвильду за плечо и слегка подтолкнул к воротам. Домочадцы расступились, давая им пройти. Лицо Фрейвида было полно суровой решимости. Если ведьма и правда принесла огниво назад, то с ней можно и поговорить.
Хёрдис сидела на клочке мха, где было не так жестко, как на коричневых кремневых выступах, и сосредоточенно смотрела в неглубокую ямку, в которой билась и кипела прозрачная вода. Отсюда брал начало один из многочисленных горных ручьев, а на дне лежало волшебное огниво. Перед тем как послать Серого в усадьбу, Хёрдис несколько раз провела огнивом по его спине и теперь надеялась с его помощью видеть своего посланца. Ничего не получалось: Хёрдис видела только ямку с маленькими песчаными бурунчиками на дне и черное сплющенное кольцо огнива. Но все же это помогало ей сосредоточиться, и она не совсем потеряла Серого. Она чувствовала, как его обступают хорошо знакомые лица, слышала гул знакомых голосов, и в голосах было больше удивления и опаски, чем гнева. Нет, похоже, побивать ее камнями уже никто не рвется. "Ага, боятся!" – с удовлетворением истинной великанши подумала Хёрдис.
– Вот она, – произнес поблизости знакомый голос.
От неожиданности и испуга Хёрдис сильно вздрогнула, сжалась в комок, одновременно собравшись или бежать со всех ног, или даже драться – как придется. Вскинув глаза, она увидела, как по склону редкого сосняка в ложбину, где она сидит, спускаются двое – отец и Ингвильда.
А Ингвильда испуганно ахнула, увидев ее, и даже не сразу узнала сестру. Между двумя бурыми валунами сидело страшноватого вида существо – изможденное, оборванное, лохматое, с красными пятнами то ли ожогов, то ли какой-то болезни, с бледно-серой кожей, с темными тенями вокруг настороженных глаз. Тролль, горный тролль, живущий в камнях и выглянувший на миг из убежища, – вот кем сейчас казалась Хёрдис.
Фрейвид неторопливо спускался в ложбину, стараясь сохранить непроницаемое и уверенное лицо. Но даже он усомнился, живой ли вернулась беспутная дочь, – не мертвеца ли он видит перед собой? Конечно, сейчас едва перевалило за полдень, но ведь вокруг – Медный Лес. Недаром древнее племя горных великанов, изгнанное людьми с Квиттинга, устроило свое святилище именно здесь, на вершине Раудберги. Священная гора была близко, ее тень незримо лежала на всей округе. Эта земля населена людьми уже несколько веков, но так до конца и не подчинилась им.
Опомнившись, Хёрдис торопливо выхватила огниво из ямки родника, досадуя, что отвлеклась и подпустила врагов так близко, позволила им увидеть себя раньше, чем сама увидела их. Впрочем, убегать она не стала – все равно когда-то им нужно встретиться и поговорить. Да и то, что отец взял с собой Ингвильду, а не работников с дубинами, служило добрым знаком.
Фрейвид остановился шагах в десяти от валунов, где сидела Хёрдис. Вот, значит, какое расстояние он почитает безопасным.
– Ты вышла из-под земли, из-под гор, из камней? – спросил Фрейвид. – Ты живая или хозяйка твоя – Хель?
– А ты как думаешь? – с прежней язвительностью ответила Хёрдис. – Если бы у меня был дом в горе, зачем бы я пришла к вам?
– Сделай знак молота, если ты живая, и подними это, – потребовал Фрейвид и бросил к ногам Хёрдис серебряное кольцо.
Хёрдис с сорочьим проворством подхватила кольцо – никакие превратности не могли отбить у нее страсти к блестящим и драгоценным вещам.
– Смотри, отец, у нее в руке огниво! – шепнула Ингвильда.
Лицо Фрейвида на миг смягчилось: если Хёрдис держит огниво, то, скорее всего, жива, ведь нечисть не прикоснется к железу. Но тут же Фрейвид снова нахмурился, вспомнив свой гнев на бессовестную воровку.
– Откуда ты взялась? – строго спросил он. – Разве фьялли не пришли?
– Фьялли пришли. – Зажав в костлявом кулаке кольцо и крепко прижимая его к груди – теперь уж не отнимете! – Хёрдис вскинула глаза на отца и как-то нехорошо усмехнулась. – Фьяллей больше нет.
Она сказала это так просто и так уверенно, что и у Фрейвида, и у Ингвильды возникла разом одинаковая мысль: что все племя фьяллей, вся их гористая страна, узкие длинные фьорды, корабли с рогатыми драконами на штевнях, мечи с молотами на рукоятях, усадьба конунга со священным ясенем над крышей, хвастливые саги о неисчислимых подвигах Тора – все разом провалилось в Нифльхейм*. И уничтожила все это она, бледная костлявая ведьма с упрямым вызовом в глазах.
– Как – нет? – переспросила Ингвильда, вдруг побледнев. Она подумала о Хродмаре.