- Ну, так мужчины на фронте, а всякая мразота голову подняла. Кот на крышу - мыши в пляс. Но мне кажется, что когда воин воюет на правильной войне и свою правоту понимает - то не будет у него синдромов. А вот когда вместо войны невнятное наведение конституционного порядка или еще лучше исполнение интернационального долга, да и нанесение демократии, к слову, тоже из того же новояза - да еще газеты пишут о тех кто оттуда вернулся как о кровавых монстрах и садистах, да еще и судят по законам мирного времени - вот тогда у вояк крыша-то и съезжает. И синдром цветет.
- Теоретик! Ты сам-то таких видал? Которые "за речкой застряли"?
- Видал. Даже уже в ходе Беды такое видал - проезжали мимо блокпоста, попросили паренька глянуть. Еще весной, да. Я им толковал, что не психиатр, да за десять минут ничерта не пойму, но Ильяс в их положение вошел, так что по приказу осмотрел, побеседовал.
- И что?
- Да ничего. Рефлексы немного снижены. Реакция слегка заторможена, неразговорчивый. Мне-то ребята с блокпоста наговорили, что совсем безбашенный отморозок, морфов гробит почем зря, сам их ищет, и по спасении штатских - тоже отличился, но явно съехал с рельсов. Не то смерти ищет, не то еще что.
- Чем дело кончилось?
- Ну, понятия не имею. Мы вообще-то там считай случайно были, так что так. Единичная визитация. Единственно, что точно могу сказать - у этого малого резко уменьшились потребности. То есть до самых минимальных - поспать в тепле, поесть еду.
- Попить воду.
- Ага. Еда и патроны - весь диапазон желаний.
- А, ну тогда похоже. На войне-то поспать, да поесть - вся радость. А без патронов этим себя не побалуешь.
* * *
Виктору и в голову не могло придти, что его жена как раз в этот момент попивает крепко сваренный кофе и заедает аж фуагрой или как там еще утиную печень называют. И четыре сорта сыра в корзине. Оттуда, из глубины болот и лесов, где он как раз колобродился в забытой богом деревушке с кучкой никудышников, такое представить было трудно. Как всегда бывает у всех людей, легко привыкающих к хорошему и начинающему это хорошее ценить только потеряв его, Виктор начал осознавать всю величину потери - и чем дальше, тем больше. На самом краешке сознания, правда, проскочила пуганой мышью мысль о том, что теперь он опять - герой и повелитель и раздражавшая самостоятельность слишком своевольничавшей последнее время Ирки уже бесить не будет, но это было мельком. Дураком Виктор никогда не был и отчетливо видел, что дальше будет жить сложно. А еще и чертов Валентин, который в ответ на нотацию, взял и нагло заявил, что теперь ему, Вите, надо будет к пропойце относится иначе, со всем уважением, потому как они тут двое остались, которые что-то могут, остальные - требуха городская или старухи немочные и толку от них - капля. И тут же затребовал себе похмелиться. Вместо похмела он получил в ухо от вскипевшего Витьки. Заперев хама наедине с ведром воды, Витя пошел к Мелании за советом. Сам Витя пил умеренно, да бывало, что и не совсем умеренно, даже что такое похмелье знал по себе, но вот знакомых алкоголиков он не держал, брезговал и не интересовался особенностями их психологии-физиологии. Кто ж знал, что ремонт трактора будет очень важной задачей, а как оказалось без чертового Валентина не починить машинку. Все-таки когда-то давно этот забулдыга вонючий был мастером и даже огрызки мастерства того забытого в разы были больше, чем таланты Витьки в этом плане. Самого-то себя обманывать было незачем.
До Мелании дойти не успел, навстречу с визгом бежали бабы с огорода. Перехватив поудобнее свое ружье, Виктор рванул туда, откуда неслись перепуганные бабенки. Понял, что опоздал - в диком бурьяне - сил косить все не хватало и потому там, где не грядки - топорщилась трава в пояс, колотилось что-то и визжал третий из населения деревушки вроде как мужчинка. Виктор даже его имени не удосужился запомнить - мужчинка был страшно труслив, слабосилен и не слишком умен. Пользы от него было мало, но Ирка надеялась, что сможет все же и его со временем приспособить. Во всяком случае в свиарнике он хоть чем-то занимался, потому как кроме свиней никто его высокопарные речи слушать не хотел, а свинки ничего, слушали. Ирка не мешала, понимала, что из литературного критика трудно переквалифицироваться в свинари. А на большее мужчинка был не способен, кроме как ругать высокомерно сделанное другими.
- Минус один - отчетливо подумал Виктор, заходя сбоку, так чтоб увидеть происходящее сквозь потоптанную и потому редкую на краю траву. И понял, что не ошибся - невесть откуда взявшийся бодрый зомбак рвал зубами закрывавшегося слабыми ручками мужчинку. Кровища аж прыскала в разные стороны. Не раздумывая долго, стрелок долбанул увесистой картечью в повернутый к нему крестец упыря, обтянутый грязными голубыми джинсами. Зомби, обмякнув наполовину, шмякнулся на землю, но от жертвы не оторвался. Пришлось стратить второй патрон, на этот раз нападавший угомонился навсегда. Выползти из-под навалившегося трупа мужчинка сам не смог, жалко скуля, рассматривал свои изгрызенные руки с сильно уменьшившимся количеством пальцев, не замечая, что Витя внимательно его рассматривает. И успел только завопить: "Неееет", когда Витя принял решение и шагнул к нему, поднимая ружье.
- Минус один едок, минус три нормальных патрона - мрачно посчитал Виктор, двигаясь к синему дому. Зомби считать смысла не было никакого, не игра ведь, ни тебе опыта, ни репутации, только расход патронов. И откуда они лезут, сволочи, места ведь безлюдные совсем, тихие. Дачники что ли понаехали или по старой памяти прут?
Мелания сидела какая-то странная. Вите эти психологические извивы были пофиг, потому он внимания как всегда не обратил, а наверное и зря - старуха уже почти совсем решила рассказать про самолетик и Иркину разведку, но Витя сразу же перешел к вопросам похмеления всяких нестойких личностей, чем настрой этот сбил. Старуха встряхнулась, тем более, что почему-то не ощущала Ирку мертвой. Спроси почему - не объяснила бы, но вот уверена была. Но тут она могла и ошибиться, давно похороненный муж тоже словно в сарай на минутку вышел, хотя как-то по другому что ли.
От предложения похмелить Валентина бабка пришла в ужас. Витя-то готов был на что угодно, исправный трактор был просто необходим жизненно, а без мастера Витя не был уверен, что справится. На трактор у Вити были серьезные планы, даже и сделать из него нечто вроде бронетехники, типа Киллдозера Химайера, ну разумеется исходя из местных условий. Конечно не то, что Киллдозер, одесский танк "На Испуг" и то сделать, ну да артиллерии тут нет, даже жесть сгодится. Очень не хотелось застрять на сдохшем агрегате посреди толпы мертвяков, потому в конце концов если опохмел дал бы толк - Витя на такой шаг пошел бы. Но бабка в момент этот вариант отвергла. Запой - единственно что получится из опохмела у Валентина. А уж какие у него бывали запои старуха знала. Недели на три. А потом с месяц работать не может, болеет.
Витя не понял этого - как он слыхал, похмелиться, вышибая клин клином, было старым испытанным средством. Мелания посмотрела на него сожалеюще и в двух словах объяснила, что похмелье само по себе - отравление, а алкоголь - это яд. Лечить отравление ядом - неумно. Витя с этим согласился только отчасти, потому как сам алкоголий ядом не считал и помнил со старых времен что то такое, что похмелье вызывается недоокисленным алкоголем, что ли. Ну не самим алкоголем, а всякими огрызками от него. Вот вроде все эти ацетоны и вызывали общую жуть организма и конфликт его с головою.
- А хоть и так. Пускай ацетоны не скисшие - отозвалась бабка - они ж тоже из водки получились. Добавишь водки - станет ацетонов или чего ты там сказал еще больше, печенка-то у Валентина ношеная уже. Короче говоря - тушишь пожар керосином. Рассола Вальке дай - есть у меня немного, да аспирину, да воды побольше, к завтрашнему оклемается… Но теперь за Валькой глаз да глаз нужен.
И Витя еще раз вспомнил, что с Иркой было куда легче.
* * *
- Хороший кофе - заметила вежливая Ирка - По-турецки?
- А это смотря, кто его варил. Тут есть тонкость - если так варит кофе армянин - то получается кофе по-армянски, если грузин - то по-грузински… Я нюансов не ощущаю, но они обижаются, если скажешь, что по-турецки. Этот, что мы пьем, я варил сам.
- Отлично вышло - искренне оценила Ирина, и водитель немного приосанился.
- Ну, я старался…
- А в Питере - там как? - начала прощупывать обстановку Ирина.
- Там очень по-разному - задумавшись, ответил Альба.
- Зомби много? - уточнила Ириха.
- Очень. Особенно в центре. Хотя и в центре есть анклавы - так сейчас там называют выжившие общины. И ОМОН свою базу держит, и в Александро-Невской лавре тоже живые, ну да это не мудрено, что полиция, что религия - живучи. В Петропавловской крепости живые, на нескольких заводах. И еще есть, но в основном по окраинам города. Самый большой - в Кронштадте. Я сначала попал в лагерь для беженцев - военные организовали…
- И как?
- Ужас! Я всякие жилищные условия повидал, напугать меня бытом трудно, но там… Народу полно, а охраняемый периметр маленький, друг у друга на головах сидели.
Двестисемикомнатная коммуналка. Ежедневная гибель Помпеи, как утром умыться, или еду приготовить. Да и публика нервная. Я через три дня оттуда подался долой - разузнал, что в Кронштадте вроде как получше ситуация, туда и дернул. У них уже к тому времени ограничения были введены, то есть, просто так не въедешь. Но оружие у меня было, навыки уже какие-никакие тоже, сначала остановился в пригородах Кронштадта.
- Первый раз слышу, чтоб у Кронштадта были пригороды - удивилась Ирина.
- Там много что поменялось, то, что в городе введено кронштадтское гражданство с обязательным ношением оружия гражданами - тоже не слыхали?
- Откуда. Мы же так в лесу и просидели все это время. Мы думали - все перемерли, кроме нас - да вот увидела самолет и решила глянуть, что тут. И то пришлось по лесам-болотам кувырдаться, мотоцикл угробила, чудом жива осталась, а собачонку мою какая-то тварь в два глотка сожрала. Тоже вроде как собака раньше была, только жуткая, дохлая и здоровенная.
- И вы в одиночку справились с морфом? - уважительно удивился водитель.
- А что это такое - морф?
- Так в Питере принято называть зомби, отожравшегося на мясе своего вида. Жуткие создания, доводилось видеть.
- У меня после этой встречи в автомате пяток патронов остался - вроде как без намека, а просто ради истины сообщила Ирка.
- Патроны, это не проблема - ухмыльнулся здоровяк.
- Если есть - да - воспитанно согласилась Ирина.
- Ладно, будете хорошим лечусоном - помогу с патронами - сделал деловое предложение Альба.
- Да мне и так интересно слушать - улыбнулась как можно дружелюбнее Ирина, я же потом в Питер собираюсь.
- Значит поладили - кивнул водитель.
* * *
- Смотрю я на тебя, к слову сказать, Енотище, и кажется мне, что ты тоже не вполне "из-за речки" вернулся. Если снижение надобностей об этом толкует, то твоя аскетичная жизнь как-то параллели проводит - осторожно замечаю я.
- Разумеется - кивает спутник - меня никто не увольнял, не дембильнул. Мы с Ремером и остальными ребятами пропали без вести просто. Так что да, "за речкой".
Меня удивляет, что он спокойно согласился. Вроде как у него те кто за речкой застряли - не положительные персонажи получаются.
- И что смотришь? Как говорилось - цветы на мне не растут и узоров на мне нет? - ухмыляясь спрашивает хромой Енот.
- Ну, просто прикидываю, опасно ли плыть с берсерком в одной лодке. Их же вроде сами викинги опасались, нет? Не кинешься кусаться-то?
- Не боись. Я не берсерк. Ну может слегка отморозок, но спокойный и рассудительный. Так что наслаждайся плаванием… Денек сегодня славный, а попозже и дождик будет.
- Не пойму я все же, за что вас так слили, спокойных и рассудительных.
- Ремер дурень. Честный и порядочный, а сейчас такое не в чести. Вот капитан и стал сильно неудобен. А от таких избавляются. Ты про Ульмана слыхал? Та же ситуация.
- Погодь, это тот, которому приказали гражданских расстрелять, а потом судили раз шесть? И в чем там порядочность?
Енот смотрит на меня сожалеюще. Потом с физиономией учителя школы для умственно отсталых детей объясняет: "В Чечне все гражданские, да. И войны там нет. Сплошной миру-мир. И все они граждане Российской Федерации. Но при том постоянно и ментов стреляют и подрывы все время и по лесам эти гражданские почему-то с автоматами шастают, да и не только в Чечне, а и в Ингушетии и Дагестане уже тоже. Мирные крестьяне с гранатометами, фугасами и автоматами, профессионально обученные этими автоматами пользоваться. Такие крестьяне, что кроме калаша ничего больше из сельхозинвентаря в руках не держали. Потому если бы тот же Ульман сунул трупам в карманы десяток патронов или пару гранат или изобразил что в него из окна машины мирные гранату кинули - совсем другой был бы коленкор, понимаешь? А он этого делать не захотел, вот начальство и осерчало. Всего делов. Ты к слову в курсе, что если видишь вооруженную банду в тамошних лесах, то надо встать и громко объявить: "Вооруженные силы Российской федерации! Стойте и предъявите документы! И если ты это не сделал, то получается, что в ходе огневого контакта ты пришил не десяток бандитов-головорезов, а девятерых граждан Российской федерации и интуриста из Саудейской Оравы. Вполне на пожизненное тянет. Ну а то, что на десяток мирных пастухов и крестьян, включая приехавшего нелегально в гости к ним саудита, девять калашей, десяток пистолетов, гранатомет и комплект боеприпасов, да и одеты все соответственно проживанию и войне в горах - так это мирные крестьяне случайно нашли склад бандитского оружия и снаряжения и шли сдавать, а надели на себя разгрузки с рожками и калашами просто чтоб нести было удобнее.
- Не знал. Шутишь ведь?
Физиономия Енота ясно говорит - что нет, не шутит.
- Так что - и говорят? Там же рожок можно высадить в говорящего.
- Не, полрожка, зачем зря патроны переводить. А говорить - а как же. Потому как убиенные в мирное время граждане - это прокуратура сразу интересуется. И конечно все говорят, предупреждают. Прокурор спрашивает: предупреждали по всей форме? Ему в ответ - а как же! Дважды даже. А потом уж только бабах. Ну прокурор и успокаивается, ясно же, что просто подвернулись опять туповатые и глухие бандосы. Если же какой Ремер так не скажет - то пойдет по уголовке, да.
- Чудны дела твои господи… А ты к слову как считаешь - их и впрямь, этих из ульмановской группы чеченцы перед судом похитили?
- Это вряд ли. Не те ребятки, не та выучка, да и у чечен стиль другой - им больше по вкусу демонстративные расправы. Им страх нагонять надо, жути до морозу.
- Ты вроде как не одобряешь.
- Не одобряю. Нормальная месть - когда дело сделано, а следов никаких. Не в театре, потому и сегодня от нас никаких следов на месте действия оставаться не должно. Только морфовы лапы. И еще раз напоминаю - если что - лучше перебдеть, чем недобдеть. Твоя единственная задачка - держать под контролем обоих морфов. Только это. И подать сигнал тревоги вовремя. Не опоздав.
- Это я запомнил. Я вообще сообразительный, с пятого раза точно запоминаю.
- Могу еще раз повторить. Роли все расписаны, все свое место знают. Если бы не прямое условие Мутабора - ты бы об этой акции скорее всего тоже бы не узнал. Так что скажи своему приятелю спасибо. Это он тебе удружил. А что у него на уме - не знает никто. Потому - держи нос по ветру и ухо востро. Мало ли парочка просто хочет свалить на свободу, как в американских фильмах.
- Думаешь могут?
- Не думаю, знаю. И самое малое нашу группу вдвое уменьшат, если захотят, а нам повезет. Хотя может быть и работа на нас им тоже придется по вкусу, на сектантов у твоего приятеля зубы чешутся и чем дальше, тем сильнее. Они ему пришлись по вкусу, да и злопамятный он, что твой слон.
Мне остается только подумать, что это как ни странно меня радует. Значит если есть такая доминанта - поведение морфа будет понятным. И тут же странное приходит в голову - что морф - тоже "за речкой". Только его речка - куда шире наших.
Некоторое время едем молча, перевариваю сказанное. Вокруг - бликующая вода, свежий ветерок, теплынь, моторчик трескотит, просто отпуск на воде, да и только. А через несколько часов будем уничтожать трех живых мужиков, до которых лично мне никакого дела нет.
- Что это ты наше двигло канделябром обзывал? - прерываю я затянувшуюся паузу.
- Три раза перебирал, но вот все же заработал. Ты все запомнил, про задание?
- Я понял, это намёк,
Я всё ловлю на лету,
Но непонятно, что конкретно
Ты имела в виду.
- Не паясничай. Ситуация - то ясна? Не будет в ненужный момент душевных терзаний и интеллигентских метаний?
- С чего бы это? - удивляюсь я, щурясь от яркого солнца в громадном небе. В городе такого неба не увидишь, дома заслоняют, а вот с воды оно огромно…
- На всякий случай спрашиваю. Пока все, кого ты обстреливал были откровенно тебе враждебны. Настолько откровенно, что никаких двояких толкований быть не могло. Соответственно и переживаний никаких. А теперь немного иное, сам понимаешь. Вот и не хотелось бы, чтоб лекарь потом предался вьетнамскому синдрому. Смекаешь?