Взяли паузу на осмысление. Впервые в отношениях с Виктором наступил ледниковый период. Он обещал, что потепление придёт: "Вот только решим околонаучную проблему, и всё будет как прежде". Ко всему прочему у него начались проблемы с учёбой, Рогалёв иногда помогал со сдачей экзаменов, но все трое понимали, выглядит некрасиво.
Остановка экспериментов пользы не приносила, это было видно невооружённым глазом, следовательно, так продолжаться больше не должно. Триумвират под давлением обстоятельств достиг компромисса, но согласие походило на русский авось, т. е. пусть будет, что будет. Впереди последний курс, если удача, это - дипломный проект, а если нет - хотя бы ясность в планах на заключительный год обучения.
Перед "последним" броском - лёгкая тренировка на квартире и без руководителя. Снова туманность и охлаждение тела, но Виктор просит её не торопиться, он что-то понял. Пять минут. Новой информации нет. Пульс - сорок, дыхание - восемь вдохов в минуту, и начинается дрожь всего тела, словно Виктора охватил сильный озноб.
Только прикоснулась к браслету, дрожь закончилась, посыл от Виктора: "Всё нормально, вижу яркий свет". Нерешительность, несколько секунд паузы. Тело распадается на мелкие чёрные фрагменты, которые сначала выдерживают её форму, а затем уменьшают свой размер до точек, теряют и растворяются в пространстве. Мария делает замах, чтобы перехватить руку с браслетом, но поздно, кисть лишь рассекает пустоту. Виктор исчез, её охватывает шок. Такое можно увидеть только в кино. Кино? Зафиксировала ли камера переход? Нужно сосредоточиться на Викторе, чтобы не потерять связь - это главное, остальное потом.
Поймала контакт: "… мысли создают и ломают преграды, контроль над мыслительным процессом. Не только вожделения, но и желания исполняются мгновенно. Возможно - галлюцинации, но есть вероятность, что и голограммы. Точно, меня контролируют и навязывают образ мышления. Всё сильней и сильней, фактически не принадлежу себе, сама читай…, они знают…"
Слабый энергетический маячок сохранял надежду, что контакт не будет потерян, но рядом с ним сильное поле внушало тревогу и понижало шкалу оптимизма. Трансперсональный информационный обмен нарушился. Он стал односторонним. Теперь Мария отслеживала лишь биоэнергетику Виктора, обратной связи не было.
Поначалу она считывала только чувства и эмоции. Испуг, тревога, страх; удивление, радость, восторг; задумчивость, стопор, изумление. Всё вторично и направлялось не в её сторону и не ей предназначалось. По всей видимости, информационное взаимодействие осуществлялось рядом, но с кем-то другим.
Подстроившись как детектор к модуляционным особенностям электромагнитного излучения, она моментально испытала воздействие чужеродной энергии в виде подавления инициативы и торможения мыслительного процесса у себя в голове. Захотелось соскользнуть в сторону, уйти от давления. Как только желание сформировалось, атака на мозг уменьшилась, и создалось впечатление, что её тоже контролируют, но в мягкой форме. "Мы знаем о вас всё, допускаем обозревать контакт в качестве только стороннего наблюдателя, слушателя. Для вас это урок". После этого Мария поняла, ей позволили пассивно присутствовать при информационном обмене.
- "… вы нарушили наши законы, позволили себе завладение энергетическим усилителем, не предназначенным для вас, и проникли в межпространственный коридор без нашего позволения", - без эмоций двигалась внутренняя речь космического объекта.
- "Мы только исследователи…" - оправдывался мозг Виктора.
- "Исследователи - мы. Вы - объекты исследований. За нарушения законов будете осуждены и наказаны".
- "Как это? Меня будут судить? Кто?"
- "Решение из блока Непреложного Высшего Виртуального Суда уже поступило. Наказание - самое строгое".
- "Меня посадят в инопланетную тюрьму?"
- "У нас нет тюрем, нет таких жестоких наказаний как у вас. Мотив много важнее поступка, поэтому для исправления преступников их лишают памяти".
- "Меня лишат памяти?"
- "Решение: исключить из памяти объекта следы прежнего преступного опыта и все логические и ассоциационные цепочки, связанные с ним, на случай возможной ремиссии".
- "Мне оставят воспоминания о контакте и коридоре?"
- "Да. Частично".
- "Как это понимать, частично…, что это?"
Опять только чувства и эмоции. Испуг и боль. Затем ниточку обрезали. Пустота и боль уже в её голове. В глазах темнеет, чёрные точки, пятна. Виктор снова на кушетке? Это - галлюцинации. Доигрались. Прекратить немедленно. Хватает кисть руки, чтобы снять браслет, но его там нет. Правая рука? Да. На левой тоже нет. Снял сам. Молодец.
Виктор поднимает голову, смотрит вокруг. Встаёт и садится, опираясь на спинку кушетки.
- Где я? - произносит он медленно и с заторможенной мимикой, - Что это было?
- Ты дома со мной, - отвечает Маша ласково и радостно.
- А вы кто? - изумлённо продолжает опрос Виктор, рассматривая в упор своего визави.
Лёгкий холодок ужаса пополз сначала по спине, а затем перебрался в область головы Марии. Волосы не встали дыбом и не зашевелились, она не почувствовала ничего такого, просто вся тыльная сторона головы онемела.
Перед ней сидел любимый и родной человек, не хотелось верить, но возможно теперь чуждый для неё. Стало быть всё, что произошло не галлюцинации, и они действительно "доигрались".
"Витька, Витька, ну почему это произошло с нами? Что же я могу сказать про тебя: "Вышел ростом и лицом, спасибо матери с отцом". Но ведь не это заставило меня обратить внимание на симпатичного второкурсника, а твоя могучая жажда исследований и путешествий, которой ты заражал всех вокруг, увлекала и меня. Для деревенской девчонки человек, способный раздвинуть окружающие горизонты, всегда интересен. Что же теперь будет с нами?"
Сам по себе Виктор действительно был видным парнем. Чуть выше среднего роста, стройный, если бы немного не узковатые плечи, можно было бы сказать статный. Чистое лицо с чертами мужественности: широкая нижняя челюсть и раздвоенный, с небольшой впадиной подбородок образовывали нижнюю трапецию. При плоских, с едва видимыми ямочками щеках и заметными височными провалами ровные скулы не выделялись, как и прямой с острой пипочкой нос. Мужественность слегка портили пухленькие губы с приподнятыми кончиками, словно их обладатель вот-вот должен одарить вас улыбкой, но девчонки о таких губах говорили: "Они созданы для поцелуев". Чёрнобровый брюнет с карими глазами и длинными ресницами не мог не иметь успеха у противоположного пола.
Она помнила его улыбку, его поцелуи, помнила всё. Минули уже более десяти лет, а время её не излечило. По-иному взглянуть на ситуацию заставила фраза, произнесённая ветераном войны на открытии памятника"… боль проходит, а память остаётся".
Её боль не проходит, а ведь лекарство где-то рядом. Витька - живой памятник её юности, её надеждам, её любви, и незаживающая рана в душе, боль в сердце. Ведь Витька - не памятник, не гранит, хотя он ещё есть, и его как бы нет. Он антивиртуальный: существующий, но невозможный. Но как сделать его реально живым, если врачи не смогли не только исцелить недуг, но и поставить точный диагноз. Рекуррентная шизофрения с депрессивно-параноидными приступами, с характерным бредом метафизического содержания, приведшая к частичному расстройству памяти на текущие события, предшествующие заболеванию. Они сами-то понимали, что писали? Сомневаясь в том, что привело к частичной потери памяти, спорная шизофрения, а может всё наоборот, потеря памяти привело к шизофрении.
Мария точно знала, в чём причина, Рогалёв сделал вид, что поверил её рассказу и записи на видеокамере, которая затем исчезла в неизвестном направлении. Черников отрицал знакомство и с Марией и с Рогалёвым. Их предупредили, чтобы они прекратили поддерживать бред больного человека, иначе проблемы возникнут и у них.
Рогалёв испугался за свою семью и карьеру и взамен на то, что руководство вуза оставит данный инцидент без последствий, позволил уговорить себя, а затем и Марию не предавать данный случай огласке, не бросать тень на университет и забыть всё то, что и привело к такому непредсказуемому результату.
Мария окончила университет, работать по специальности не захотела, у неё не было ни желания, ни возможности. Вечный поиск средств на хороших врачей для Виктора, привёл в совершенно необычный, но доходный бизнес. Родственники Черникова финансово поддержать её идеи не могли, а свои просто не понимали, зачем ей молодой и красивой держаться за какого-то шизофреника, не являющегося ей даже мужем.
Каждый раз, вспоминая свою малую родину, она жалела своих стареющих родителей и школьных учителей, чувствовала свою вину, что не оправдала их надежд. Но ничего поделать с собой не могла. Эти воспоминания и размышления всегда приводили её к Виктору. Казалось, какая здесь связь?
Распалась соседская деревня Хоминное, разъехалось село Почтовое, и велика вероятность, что такая же участь ожидает и твоё место рождения. Кому это интересно? Лишь у того, кто помнит, защемит сердце, подкатит ком к горлу, сомкнутся челюсти, и зашумит в ушах. Воспоминания о прошлом всегда будоражат душу. Почему? Может быть, снова хочется стать молодой? Да нет. Но вот есть ведь какое-то чувство, кроме ностальгии. Наверное, жалость к самой себе, что всё меньше надежд и меньше оптимизма, и свет в конце туннеля лишь несёт испуг. Есенинские стихи дергают за струны. Но душа не поёт, а сжимается. Видимо отпело своё раньше. Когда?
Солнце, свет, горизонт. Вот кажется там всё интересное и новое. Я всё равно туда попаду рано или поздно. И вот там, да вот там, будет то, чего я ещё не знаю, и то, что не могу себе даже вообразить.
И вот ты перешагнула горизонт. А здесь нет ничего неизвестного, только уже и нет того видимого горизонта. Он слился с туманом, и ты уже слегка представляешь, что там может быть, и не хочешь об этом думать, уж лучше обратно, ведь там можно было жить надеждой. Ты лишилась главного, того, что усиливает любопытство ожидания, того, что приносит радость, и это главное - мечта о будущем. А сейчас тебе остаётся лишь суровое настоящее и воспоминание о прошлом.
Если человек лишается памяти, то разрушается его эмоциональная насыщенность. Душевные качества обедняются, он фактически становится машиной. Душа засыпает, хуже того - консервируется.
Месяц назад звонок от Рогалёва позвал её назад в будущее. Она и сама понимала, что деньги не вернут её любовь, врачи были бессильны восстановить память Виктору. Клин вышибают клином, кто лишил, тот и вернёт. Новый браслет - новые надежды. Хрусталёв или спаситель, или могильщик. Лучше первое, чем второе, и от неё много зависит.
Как уберечь Хрусталёва от ошибок Черникова? Да, жаль, согласно теории Рогалёва я не обладаю гипнозом, внушением или воздействием на сознание других лиц. Они не дали такой возможности, значит, чего-то опасаются. Хотя трудно поверить, что они чего-то боятся. Идут на конфликт с Космосом, считают себя "Великим Разумом", т. е. богом по-нашему. Но, достигнув таких вершин в техническом и научном прогрессе, изучают нас и сторонятся одновременно. Парадокс.
Хотя Хрусталёва, как и Виктора, тянет к исследованиям, но есть особенность и в этом отличие. У него нет жажды истинного учёного, сделать что-то чисто для науки, но есть способность истинного обывателя любые новые знания и умения адаптировать в свою реальную жизнь. Воспитывает какого-то Механизатора, защищается от несправедливости гаишников, старается заработать денег. С моральной точки зрения пока всё в норме, но кто знает, что будет дальше. Есть странность в мелочной борьбе с Механизатором, постоянных стычек с милицией. Попахивает анархией или пугачёвщиной. Нет достаточного воспитания? Но откуда моральные принципы?
Деньги? Да это быт, и от него никуда не уйти. Биоэнергетика требует калорий, калории - денег. Дикое сочетание, но правдивое и естественное. Может быть он просто естественный? Необходимо удержать его от добычи финансовых средств любыми способами. Но как? Позволить ему самому себе наставить шишек и затем помочь их лечить. Как его использовать в своих интересах и при этом найти в сотрудничестве пользу и для него? Думать и надеяться, что космос поможет, подскажет единственно правильный выход, направит поток мыслей в нужном направлении, туда, где такое решение ожидает того, кто наконец-то им воспользуется.
Что же такое нас объединяет, почему браслеты одевают нам? В этом должно быть что-то общее? Если это лежит в плоскости науки, тогда возможно мы никогда не узнаем ответа при жизни, в настоящий момент мы слишком просты, как неандертальцы.
Если в области религии, то узнаем, но после смерти, что фактически равноценно с первым вариантом. А если варианты пересекаются, если они части одного целого. Душа? Родственные души? В чём родство? В чём родство совершенно разных людей?
Понять то, что они ищут в нас, понять их. Тогда сумею найти общий язык с ними, уговорить их на возврат памяти. Но прежде чем понять их, я должна понять Хрусталёва, я должна понять сама себя. Но это очень сложно. По той статье всё очень просто. Сложность в простоте, мудрость в простоте, гениальность в простоте. В чём суть правды, в истине. Истина проста и одинока. Так что же такое простота?
Необходимо прекратить лицемерие не только в общениях, но и даже в помыслах по отношению к Андрею Викторовичу. Я же сама его учила говорить то, что думаешь, а думать правильно, без двойных стандартов. Что же такое двойной стандарт? Кто воздвигает стандарты, кто потом делает их двойными. Лицемеры? Если стандарт двойной - это уже не стандарт, а скорее антистандарт. Всё, что произошло со мной и Черниковым в связи с браслетом, я должна честно и без утайки рассказать Андрею Викторовичу, пусть он самостоятельно и без принуждения примет своё решение. Я надеюсь, что оно будет толерантно по отношению ко мне.
Глава 7
Говорят, что соседей и родственников не выбирают. Кто говорит? Соседи, когда отношения у них не добрососедские. В подъезде Хрусталёва народное утверждение кажется несостоятельным, не ругаются, правда и в гости друг к другу не ходят. Визит бабы Веры в квартиру Андрея - это не просто так, это событие местного масштаба. К тому же Вера Васильевна Ухваткина - мать Механизатора.
- Здравствуйте! - громко с порога поприветствовала баба Вера, - можно к вам в гости?
- Проходите, проходите, - так же громко ответила Ленка, забыв от неожиданности ответить на приветствие.
- Здравствуйте, баб Вер! - произнёс Андрей из глубины комнаты, хотя бабушкой по отношению к его возрасту она и не была, но так уж повелось у них во дворе и не ему, самому младшему из старожил, это менять.
- Вот решилась посмотреть, как соседи живут, а то помру, и знать не буду, - вроде как, извиняясь, оправдывала своё появление у них Вера Васильевна.
- Ну, что-то не то вы говорите, Вера Васильевна, помирать вам рановато, - отреагировала на последние слова супруга Хрусталёва.
- Э, милая, не нам судить, кому рано или поздно, на то воля божья, - в церковном стиле парировала гостья.
Она прошла из прихожей мимо кухни в комнату, подтверждая свои намерения на просмотр. Конечно, планировкой хрущёвки удивить в настоящий момент возможно только российских детей состоятельных родителей, сами состоятельные родители или когда-то жили в таких трущобах, или их родственники, знакомые и просто друзья детства провели экскурсии по малопригодному жилью на тему: "Так жить нельзя". Поэтому обозреть Вера Васильевна могла только ремонт, мебель, её расстановку, что в малогабаритных квартирах зависело от дизайнерского таланта жильцов, и чистоту, порядок, цветочную флору, что уже относилось напрямую к компетенции хозяек. В преддверии Нового года у окна за диваном стояла наряженная ёлка. Разноцветные огоньки китайского производства циклично перемещались снизу вверх и обратно. Выглядело это празднично и завораживающе. Неудивительно, что баба Вера остановила свой взор на ёлке.
- Как у нас ёлка? - перехватив взгляд, спросила Лена, - нравится?
- Красавица, - щурясь, как бы рассматривая, проговорила Вера Васильевна, - вот теперь вижу, что скоро Новый год с Рождеством, а то на улице всё осень и осень, никак не сзимеет.
В домашней обстановке Хрусталёв старался не пользоваться своими навыками, иначе обычная жизнь может превратиться в ад, но в настоящий момент просто интуитивно почувствовал, что баба Вера пришла именно к нему.
- Андрюш, - обратилась она к Андрею, - я вот что хотела спросить. Слышала, у тебя машину в прошлом хулиганы портили, чем же всё закончилось?
- Да ничем. Начали на ночь ставить на стоянку, и всё прекратилось.
- Ударом по семейному бюджету это закончилось, - иронически поправила его Елена.
Пару лет назад, почти сразу после приобретения их семьёй автомобиля, по центру города прокатилась волна варварских погромов легковых авто. В этот период в центре открылось несколько автостоянок с довольно дорогой платой за оказываемые услуги по охране. Все они принадлежали, можно сказать, одному холдингу - родственникам чиновников из местной районной администрации. Народ прореагировал бойкотом. Но когда, как вот, например, у их "Лады", в течение одного месяца отрывают и выбрасывают в мусорные баки боковое зеркало, крадут пульт от магнитолы, разбивают заднее тонированное стекло, то затраты по восстановлению уже превышают плату за услуги стоянки, и так у многих знакомых. Погромы прекратились не заботами милиции, а плотностью наполнения стоянок. В настоящий момент они переполнены, машины на ночь оставляют во дворах, на улицах, милиция не изменяет себе, а погромов нет. Так - просто совпадение.
- А зачем вы спрашиваете? - теперь уже задал вопрос Хрусталёв.
- Да вот машину моего Лёшки, как не приедет ко мне, хулиганы портят, - жаловалась баба Вера, - он решил уже и машину поменять, говорит, что она плохая стала. Я ему - не в том дело, насолил кому-то у нас, вот тебе и мстят.
- Кому-то - это всему двору, - решился Андрей на встречную жалобу, - ставит поперёк заезда во двор, и я с ним ругался, и другие, но он не воспринимает нас дворовых никак.
- И я ему про это, веди себя с людьми по-людски, а он же помощник депутата, власть почти, да ёще и бизнесмен, как ни как, - продолжала она, - говорит, что ему положено так себя вести на своей земле. Поменяю на джип, чтобы с видеокамерами был, вот тогда и поймаю хулиганов. Смотри, говорю ему, как бы тебя не поймали.
- А вы к нему переезжайте жить, так и проблема решится, - шуткой предложил Андрей.
- Нет милок, я из этой квартиры перееду только в последний приют, как и все мои бывшие подружки - с цветами на асфальте, - трагично возразила баба Вера.
- Теть Вер, может чаю? - спросила Лена.
- Да нет, Лен, спасибо, пойду, - отказалась она, - посмотрела и хватит. Ладно живёте, дай бог вам всех благ.
После её ухода Андрей переглянулся с супругой, и она, как бы прочла его мысли, сказала, глядя ему прямо в лицо:
- Прямо фатализм какой-то, что-то Вера Васильевна в не себя.
- За сына беспокоится, наверное, и её достал тоже, - поддержал тему он.
- Чего теперь за него волноваться, материальное положение высокое, при власти, развёлся вот только, так женится заново, на такие перспективы много желающих найдётся, - нехотя продолжила она.
- Откуда такие подробности? - удивился он.
- А ты про сарафанное радио слышал? Так выйди к старушкам во двор хоть на пять минут, много чего интересного услышишь.