- Вся эта война не к добру, - неожиданно пошутил Карл Иоганн. - Ждут чего-то, знать бы еще чего именно.
Он опустил бинокль, потер уставшие глаза. Ему надоело глядеть на не меняющуюся обстановку на фронте. Каждые полчаса приходили сводки с других участков обороны столицы. Наступление Бахмайера окончательно выдохлось, умывшись кровью. Не помогли даже орташские казаки и Черные гусары 5-го полка, которых он бросил в бой. Они полегли почти все на узких улочках под кинжальным огнем пулеметов. Теперь неугомонный строевик был вынужден выровнять фронт и остановить наступление. На двух других участках штерны продвинулись не слишком сильно. Однако радоваться было рано. Потому что их медленное наступление очень уж напоминало равномерное движение бездушной машины, перемалывающей все на своем пути. Ей не надо никуда торопиться, и потому неспешность кажется особенно жуткой.
Однако главной проблемой для Карла Иоганна и Махони сейчас был полковник Нефедоров. После взятия им Серых гор, уничтожения всех, имевшихся в распоряжении эринцев крепостей проекта "Garden", от него можно было ждать чего угодно. Тем более, что в отличие от остальных командиров армии Доппельштерна он неплохо спелся с демонами. Никто другой из них не воевал вместе с ними едва ли не плечом к плечу. Пусть солдаты и офицеры его сторонились одетых в шипастую броню демонов с их ручными пулеметами, однако не раз уже ходили с ними в атаку в одном строю.
Да и личное отношение Карла Иоганна к загадочному полковнику Нефедорову, командующий целым корпусом, которому к тому же еще и подкидывают то танки, то артиллерию. Махони как-то не сильно верилось в гениальное предвидение Тевтона, значит, их что-то связывало с Нефедоровым, раз он, едва узнав, кто командует каким участком наступления на столицу, тут же, никого не спрашивая, отправился именно сюда.
Первый взрыв, казалось, сотряс все окрестности. Вражеский снаряд угодил в двухэтажное здание, почти начисто снеся одно его крыло. Дом, выглядевший вроде бы достаточно основательным, начала заваливаться, окутавшись облаком бетонной и кирпичной крошки.
О судьбе засевших в здании бойцов Альбиона Махони постарался не думать.
За первым последовали другие взрывы. Снаряды совершенно чудовищного калибра врезались в фасады домов, падали на улицах, уничтожая укрепления эринцев. В воздух подлетали трупы и части тел, падая следом на головы чудом выжившим товарищам. От грохота выстрелов вражеских орудий звенело в ушах.
- Надо уходить, комтур! - крикнул громче, чем стоило, из-за легкой контузии Махони. - Любой снаряд может стать для нас смертельным!
- Думаете, - дернул усами, кажется, ухмыльнувшись, Карл Иоганн, - я не понимаю этого? Господь хранит нас для другой цели. Великой цели. Ни один снаряд нечестивых штернов не сможет повредить нам, ибо все в руце Его.
Набожный, скорее в силу эринской традиции и происхождения, Махони перекрестился и поцеловал нательный крестик, тут же снова спрятав его под одежду. Он часто произносил короткие молитвы, какие слышал с самого детства по несколько раз на день, однако они больше напоминали язычески заклинания духов. Его очень поразила сила подлинной веры комтура тевтонов, которая была слышна в его словах.
Наиболее удачно легший снаряд штернов пробил дом, в котором оборудовали наблюдательный пункт Махони и Карл Иоганн, но взорвался, уже вылетев с другой стороны. Он буквально прошил здание насквозь, не причинив никому из находящихся внутри ни малейшего вреда.
Вздрогнувший от оглушительного взрыва, прозвучавшего так близко, Махони перекрестился куда более истово, чем обычно.
Огонь восьмидюймовок заставил врага пригнуть головы, фигурально выражаясь. Снаряды разрушали здания, в которых укрывались альбионцы, а от линии обороны, остановившей нас, не оставляли и следа. Обстрел длился всего несколько минут, но разрушений нанес куда больше, чем все наши действия на предыдущие часы. Все-таки артиллерия - бог войны, как бы меня не раздражало это утверждение, вкупе с гордо задранным носом и высокомерной миной, которую нацепляли на лицо офицеры-артиллеристы, произнося его.
- Господа офицеры, - произнес я по каналу общей связи, - вперед! В атаку. Покажем врагу знаменитую стремительность драгун и несокрушимый напор гренадер.
- Про нас вы решили дипломатично промолчать? - усмехнулся Саргатанас.
Я не ответил на эту его шпильку.
Атака удалась на славу. Насколько я мог судить, линию обороны прорвали в десятке мест. Опешившие альбионцы, еще не успевшие отойти от обстрела восьмидюймовок, заваленные телами и частями тел своих товарищей, казалось, просто не были способны оказать сопротивление. Где-то они отступали на заваленные каменными обломками улицы, отстреливаясь на ходу. Другие пытались держаться на руинах линии обороны, швыряя гранаты связками, паля их оставшихся пулеметов длинными очередями, схватываясь с нашими драгунами и гренадерами в рукопашной. Но выстоять не могли, хотя бы потому, что нас было гораздо больше, и драться эринцам приходилось в окружении. И все же, многие предпочитали смерть отступлению.
Полковник Фермор со своими гренадерами первым прорвал линию обороны альбионцев. Пусть против них было и достаточно много каким-то чудом уцелевших пулеметов, и даже палило фугасными снарядами установленное на улице орудие. Но, все равно, гренадеры 18-го Померанского первыми были у вражеских "ежей". Проволока, натянутая на остатки укреплений, была и так порвана во многих местах, а потому электроток уже никому не грозил. Гренадеры пробегали через широкие прорехи в проволочных заграждениях, швыряя на ходу гранаты. В ответ в них летели целые связки, но остановить наступление уже ничто не могло.
Штыковая рукопашная атака была стремительной. Гренадеры, ведомые самим Фермором, ударили по врагу так, что тот не выдержал. Многие эринцы предпочли сложить головы, но были и те, кто отступил. Они кидали за спину гранаты, отстреливались на ходу, а кто и на бегу.
- Вот сюда бы нам казаков! - выкрикнул с досадой в голосе командир первого батальона в полку Фермора, махнув рукой. - Или гусар! Вот бы уж где им было раздолье!
- Без них управимся, - отмахнулся Фермор. - Вперед! Не давать врагу опомниться!
Мимо него резво пробежал взвод демонов, короткими очередями добивавших альбионцев. Не желая отставать от них, Фермор взмахнул рукой со сжатым кулаком, и его бойцы поспешили за ним. В этот момент полковнику отчаянно хотелось вскинуть лучевую винтовку и дать приказ расстрелять демонов, пока те повернулись к ним спиной.
Однако искушению противостоять долго не пришлось. На ближайшей развилке демоны повернули вправо, а Фермор, оставшийся во главе единственного взвода гренадер, направился влево. И это едва не стоило жизни ему и всем его солдатам, вместе с поручиком Верлинденом, командующим взводом, сопровождающим Фермора.
Пулемет ударил все-таки слишком рано. Подпусти неизвестный пулеметчик их несколькими метрами ближе - и покосил бы всех в считанные секунды. Но нервы у него не выдержали, наверное, потому что меткостью он также не отличался. Пули первой очереди просвистели над головами гренадер. Те мгновенно повалились на разбитую мостовую, открыли огонь из лучевых винтовок. Пулеметчик опомнился, начал стрелять более точно, вот только прицелиться нормально в распластанных по мостовой гренадер было очень сложно. К тому же, гренадеры принялись кидать в дом, где засел пулеметчик, гранаты одну за другой.
- Вперед! - скомандовал Фермор, когда прогремели взрывы, первым поднимаясь на ноги. - Делай, как я!
Он пробежал оставшиеся до дома метры в несколько больших прыжков, чуть ли не головой вперед прыгнул в пролом, откуда стрелял пулеметчик. Внутри завязалась короткая схватка. Когда остальные бойцы взвода во главе с Верлинденом ворвались в дом через выбитую дверь и окна первого этажа, на полу лежали два солдата в альбионской форме, а над ними прислонившись к стене с облупившимися обоями, стоял Фермор.
- Вам нельзя так рисковать! - воскликнул Верлинден. - Вы же - наш полковник...
- Довольно, отмахнулся Фермор. - За мной наверх. Там кажется еще остались враги. Именно их прикрывали эти двое.
Он указал носком ботинка на тела альбионцев.
Взвод, снова во главе с полковником, быстро поднялся по лестнице. Однако на втором этаже было пусто, а вот на третьем их уже встретили серьезно. Стоило только Фермору ступить на первую ступеньку, как по лестнице покатилась, подскакивая, ручная граната. Тот успел подхватить ее в последнюю секунду - и швырнул в разбитое окно. Взрыв никому не повредил. Однако и наверх соваться уже не решались. Гробить людей зазря полковник не собирался.
- Надо разведать, сколько их там, - заявил поручик Верлинден.
- Может, еще подскажешь, как это сделать? - рявкнул на него обозленный Фермор. - Крылатых солдат у нас пока нет! - Однако быстро опомнился. - Простите, поручик, - хлопнул он по плечу Верлиндена - при этом рослый офицер заметно покачнулся, настолько силен был дружеский хлопок полковника.
- У нас два пулемета, - сообщил взводный фельдфебель, седой гренадер с лихо завитыми усами. - Один наш, второй - трофейный, с первого этажа. К нему два ящика лент, и еще один - только начатый.
- Тащите сюда, - махнул рукой Фермор. - Один пусть прикроет нижний пролет, второй - верхний.
- Верно, - разгладил усы фельдфебель, - пусть только сунуться.
Это было сделано очень вовремя. Потому что враг предпринял неожиданную контратаку. На некоторых участках фронта эринцам удалось потеснить штернов, и взвод Фермора внезапно оказался в неглубоком вражеском тылу.
- Эринцы на первом этаже, - доложил сидящий за пулеметом унтер-офицер, - дать по ним очередь?
- Не сметь, - ответил Фермор.
Он так и не придумал, как без фатальных для сопровождающего его взвода потерь выбить альбионцев с третьего этажа.
- Нельзя раньше времени обнаруживать себя, - сообщил Верлинден, хотя вряд ли кому-то требовалось объяснять мотив полковника. Просто поручик на нервной почве был склонен к излишней болтливости.
Второй номер унтера, прикрывающего нижний лестничный пролет, снял с пояса две гранаты, положил рядом с собой. Затем толкнул унтера, и тот протянул ему свои.
- А может это и не альбионцы вовсе, - сунувшись вниз, не смотря на опасность обнаружения, унтер. - Странные они какие-то.
- Что тебе в них странным показалось? - поинтересовался Верлинден.
- Форма черная, доспехи, каких я не видел, - начал перечислять унтер, - белые плащи с крестами. Я такие видел на Пангее. У терранцев. Только у этих кресты черные.
- Скоро сюда полезут, - заявил Верлинден, - не иначе. Должны ж они были услышать, что них по головам кто-то ходит.
- Значит, - кровожадно ухмыльнулся Фермор, - мы должны их встретить, как следует.
Наверное, товарищи на третьем этаже сообщили тем, кто занял первый этаж здания, кто находится, так сказать, между ними, потому что поднимались осторожно. Второй номер пулеметчика среагировал мгновенно. Он кинул несколько гранат одну за другой. А первый номер дал длинную очередь, заставляя неведомого врага пригнуть головы.
- Второй пулемет наверх, - скомандовал Фермор, снимая с пояса гранаты. - Взвод, делай, как я!
И он швырнул гранаты одну за другой в лестничный пролет. Его примеру последовали и поручик Верлинден, и остальные бойцы взвода. Взрывы гремели почти минуту, а как только грянул последний, полковник, выждав несколько секунд в ожидании возможного взрыва, и следом прыгнул вниз. Как и в пролом в стене дома, будто в омут головой.
Фермор скатился по ступеньками, выстрелил наугад по неясным фигурам в белых плащах с черными крестами. Смертоносный луч срезал одну из них. За ним последовал поручик Верлинден, отрывший огонь еще на ступеньках. Луч его винтовки прошил шлем странного врага - и вышел из затылка. Эринец, хотя вряд ли это был уроженец этой планеты, рухнул на колени, как подкошенный. Верлинден пробежал пару ступенек, припал на колено, давая возможность выстрелить бегущему следом фельдфебелю. Выстрелил сам, перекатом ушел в сторону с возможной линии вражеского огня.
Опомнились враги быстро. Перехватили закинутые за спины тяжелые щиты, также украшенные черными крестами, превратившись в подобие маленькой крепости. В щели-бойницы высунулись короткие стволы, тут же открывшие огонь. В полуразрушенном доме застрекотали короткие очереди автоматического оружия. Длинные винтовки так и остались висеть за спинами воинов врага. В тесном помещении от них было маловато толку.
Пули отскакивали от прочных доспехов гренадер, и потому Фермор врезался в их укрепление, подобно тарану, пробивающему ворота крепости. Ударом ноги в щит он повалил первого врага, ворвался в образовавшуюся брешь, выстрелил в упор, всадил штык в горло, прямо под нижний край шлема. Навалился на врага, так что тот повалился на колени. За полковником последовал поручик Верлинден, который предпочел не стрелять, а орудовать штыком и прикладом.
Враги и рады бы отступить, да некуда было. Пришлось принимать бой в тесном помещении. Щиты со звоном полетели на пол, короткие огнестрельные автоматы, невиданное оружие, отстреляв последние патроны, отправились вслед за ними. Воины в белых плащах с черными крестами взялись за холодное оружие. А вооружены они были, что самое удивительное, мечами - с клинками длиной около метра. И орудовали ими враги отменно.
Вот тут гренадерам пришлось туго.
Один из врагов был вооружен более длинным мечом. Он быстрым ударом свалил пожилого фельдфебеля, не успевшего отразить выпад винтовкой. Отступив на полшага, враг сделал замысловатый финт мечом, стряхивая с него капли крови. Метнулся к следующему гренадеру. Но тут на его пути встал поручик Верлинден. Он успел уже выхватить левой рукой траншейный тесак. На него он принял вражеский меч, сам сделал неожиданный выпад винтовкой. Клинок штыка оставил только длинную царапину на кирасе противника. Тот лишь усмехнулся под шлемом - и нанес коварный удар. Меч вроде как падал сверху вниз, целя в голову, поручик вскинул тесак, чтобы защититься. Однако в последний миг враг изменил полет клинка - и режущая кромка глубоко вонзилась в тело Верлиндена, войдя между шлемом и оплечьем брони. Завершив удар с оттягом, сокрушающим плоть и кости штерна, враг освободил оружие. Снова встряхнул его замысловатым финтом, очищая от крови.
- Тварь! - заорал Фермор, кидаясь на эринца.
Винтовку он закинул за спину - длинным оружием было тяжело орудовать в тесном помещении, и дрался длинным тесаком, частенько пуская в ход бронированные кулаки. Удар кулака в стальной перчатке врезался забрало вражеского шлема, оставив на нем заметную вмятину. Однако тот ничуть не смутился. Отступив на несколько шагов, враг сорвал шлем левою рукой. И теперь на Фермора смотрело знакомое, украшенное роскошными пшеничными усами, лицо гвардии капитана Карла Иоганна фон Блюхера.
Это ничуть не смутило полковника Фермора. Он снова ринулся на врага, нанося стремительный удар траншейным тесаком. Блюхер отразил его, сделал ответный выпад, от которого Фермор уклонился в последний момент. Клинок со скрипом прочертил длинную полосу по гренадерской броне. Противники обменялись еще парой выпадов, и тут Фермор снова врезал фон Блюхеру кулаком в лицо. Даже, не смотря на первый удар, сильно повредивший его шлем, Блюхер, казалось, не ожидал подобной подлости от противника. Бронированный кулак буквально смял его лицо, ломая нос, сокрушая кости лица, выбивая зубы. Блюхер покачнулся, плюнул кровью. Клинок меча звякнул об пол. Один из его подчиненных подхватил его сзади за плечи, оттащил назад. Остальные воины встали закованной в доспехи стеной, отгораживая командира от яростного напора гренадерского полковника.
Фермор несколько раз кидался на врагов. Орал так, что едва голос не сорвал. Крыл их двух языках самым черным матом, какой только знал. Убивал. Калечил. Но прорваться к Блюхеру не смог. Тем более, что того, все еще толком не оправившегося от могучего удара бронированного кулака, уже выносили через все тот же пролом в стене, через который всего-то часом раньше ворвался в здание сам Фермор. Да и остальные враги поспешили отступить из здания, вмиг ставшего весьма негостеприимным.
Только когда утих оглушительный шум схватки, до гренадер донесся сверху звук пулеметных очередей. Их товарищи на втором этаже принимали бой.
- Все наверх! - тут же воскликнул Фермор, перехватывая лучевую винтовку.
Оставшиеся бойцы взвода вместе с ним взбежали по лестнице. Пулеметчики отстреливались от напирающих сверху эринцев. Те пытались закидать их гранатами, но гренадеры успевали выкидывать их в окно. Да и самих гранат у альбионцев было, наверное, не слишком много, потому что по-настоящему забросать штернов с пулеметами им не удалось. Те отчаянно отстреливались, в два ствола поливая всякого, кто посмел высунуться с третьего этажа. Потому гранаты летели вслепую.
Однако все же одна достигла-таки своей цели. Видимо, Эринец, швырнувший ее, рискнул, удержав в руки несколько секунд, и кинул, что называется, на грани фола. Он взорвалась тут же, как только стукнулась об пол у ног пулеметчиков. Взрыв не разбросал их в стороны, конечно, осколками посекло сильно. Пожилого седоусого унтера превратило в кровавые ошметки - смертоносный "подарочек" рванул прямо под его ногами. Остальные же остались лежать на полу. Оба пулемета остались без расчетов.
Альбионцы, спустя несколько секунд рискнули-таки выйти на лестницу. Их взглядам предстало жуткое зрелище. В кровавой луже возились три человека. Вражеские солдаты бросились к пулеметам, но штерн, пострадавший меньше других, он был вторым номером в расчете второго пулемета, опередил их. Он рванулся, не поднимаясь с окровавленного пола, вцепился обеими руками в цевье - и дал длинную очередь по спускающимся бегом альбионцам. Пули скосили первых, остальные тут же открыли огонь из винтовок. Лучи мгновенно поджарили штерна.
Но свое дело он сделал. Остановил альбионцев. Потому что следом по лестнице уже взбежал Фермор. Полковник поскользнулся на луже разлитой крови, грохнулся на спину, но вскакивать не стал. Выстрелил прямо лежа на полу, от живота, срезав лучом одного из альбионцев. Вслед за полковником в комнату уже врывались следующие гренадеры, бесцеремонно перепрыгивая через своего командира.
- Наверх! - командовал Фермор прямо с пола. - Добить их, гадов!
Комтуру Карлу Иоганну было больно. Очень больно. Махони отлично понимал это, хотя и видел только спину Тевтона. Комтуру в данный момент бинтовали голову. В бою со штернами тот сильно пострадал. Пусть и обошлось без серьезных ранений, однако лицо вражеский удар превратил в кровавую кашу. И теперь врач, долго возившийся с ним, отошел от Карла Иоганна, за дело взялся фельдшер. Все это время, Тевтон не издал ни единого стона, не смотря на отказ от анестезии. Лишь напряженная спина выдавала то, что ему было чудовищно больно.
- Вы можете говорить, комтур? - осторожно спросил у него полковник Махони.
- Да, - ответил комтур. - Что вы хотите?
- Вы просили сообщать вам ситуацию на фронтах, - пожал плечами Махони. - Вот пришла свежая сводка.
- Я не могу прочесть ее, - заявил Тевтон, - сами понимаете. Так что, не сочтите за труд, перескажите.
- Без проблем, - махнул рукой, совсем не по-уставному, гвардии полковник.