* * *
Жирный просыпается около полудня. То есть просыпается он раньше, но около полудня ко мне подходит Носорог и говорит:
– Жирный готов.
Носорог в боях не участвует. Огромный и мощный, он предпочитает место "при дворе", как говорит Жирный. Хотя, мне кажется, мальчик на побегушках – это не его роль.
Я лежу на скамье голый по пояс, загораю. Поднимаюсь вяло, безо всякого желания.
– Пошли.
– Рубаху-то накинь.
Через голову натягиваю рубашку.
Мы минуем двор и оказываемся внутри усадьбы.
– Второй, – говорит Носорог.
Я поднимаюсь первым. Жирный сидит в своём любимом кабинете перед низким столиком, на котором лежат книги. Справа – Мартилла, слева – Кость, за спиной – Эгон и Брак, телохранители. Носорог становится за моей спиной.
Жирный поднимает голову. На нём цветастый халат, украшенный драконами и расшитый золотом.
– Молодец, Чинчмак, – говорит Жирный.
Я чуть склоняю голову: благодарность принята.
– И это не всё. Я знаю, что ты победил его случайно. Если бы он не споткнулся, тебя бы по кусочкам собирали.
Жирный насмехается надо мной.
Я никогда не побеждаю случайно. Но истинную причину своей победы я рассказать не могу.
– Это неважно. Пантера бы, скорее всего, проиграл. Потому что он не привык отступать. А ты молодец, нашёл тактику, не побоялся показать сопернику спину, и выиграл. Впрочем, я ожидал чего-то подобного. Молодец.
К чему он ведёт?
– Если бы здесь был Риггер, вопросов бы не возникало. Он уже давно не дерётся на арене, но в самых ответственных боях я его выставляю, и он не противится. А теперь Риггер ушёл за славой. Или за чем-то ещё – в Столицу. И у меня большой выбор гладиаторов, которых можно отдать на растерзание Вепрю.
Вепрь – это гладиатор из провинции Скволл. Если о Лезвии ходят легенды, то Вепря боятся поминать вслух. Лезвие – человек, пусть и модифицированный чудовищным образом, но Вепрь, как о нём говорят, вовсе не человек. Он мутант, гибрид, что-то кошмарное. Вепря наместник Скволл выставляет от силы раз в пять лет, на самых крупных Играх. Игры, организованные Жирным, – крупные. Вепрь будет тут.
– Это центральная схватка последнего дня, – говорит Жирный. – Лучший из моих гладиаторов будет биться с Вепрем. И, как говорят, будет побеждён.
– Ты видел Вепря? – спрашиваю я.
– Да. Один раз. Около пятидесяти лет назад.
– Он человек?
Жирный хмурится. На лбу появляются складки. Потом он поднимает на меня глаза и говорит:
– Я не знаю. Но, по-моему, нет.
– Его можно увидеть до схватки?
– Думаю, тоже нет. Его нет вне арены, как рассказывают. Скволл держит его за семью замками, потому что он опасен. Так что придётся драться вслепую. Могу сказать, что он ростом метра три и порос шерстью. Больше уже ничего не помню.
Это неважно. Увеличить дозу яда – вот и всё. И никакой Вепрь мне уже не страшен. Главное – сыграть так, чтобы никто не догадался, что гладиатору стало плохо.
– Ты уже понял, кто будет драться с Вепрем. Сначала я думал, что это будет Пантера. Но Пантера, думается мне, не справился бы и с Лезвием. Так что против Вепря выйдешь ты. Победишь ты или нет – это мелочи. Думаю, проиграешь. Твоя задача – выстоять хоть сколько-нибудь.
– Перед боем с Лезвием говорили точно так же.
Жирный поднимает голову и смотрит прямо мне в глаза.
– Поэтому ты и победил.
Возможно, он прав. Я победил не потому, что применил яд. Я победил, потому что каждый второй норовил мне сказать, что Риггер был круче. Что мне нужно всего-то лишь продержаться несколько минут. Хотя бы поранить соперника. Это злит. А злость очень сильно помогает.
– Может быть.
– Итак, – Жирный поднимается, опираясь о колени. – Я не надеюсь на твою победу. Но я надеюсь на твоё сопротивление.
– Ты умеешь поддержать гладиатора.
Жирный усмехается.
– Я реалист. Но – в любом случае – ты знаешь. Твоё положение завидное. Ты был рабом и за три месяца стал свободным и популярным гладиатором. Я прошу тебя: дерись достойно. Вот и всё.
Я киваю. Мне нечего сказать. В своей стране я был богат и влиятелен. В этой стране я выхожу на арену и дерусь.
Правда, не могу не отметить. Это доставляет мне удовольствие. Огромное удовольствие.
* * *
Арена сейчас пустует. Большая часть приезжих – в деревне. Ухлёстывают за местными женщинами, закупаются на рынке, пьянствуют.
Я спускаюсь в нижние помещения. Тут тихо. Я слышу шаги. Шаги незнакомые, очень лёгкие, едва заметные. Укрываюсь за колонной. На свет, струящийся сверху, выходит мужчина. Он высок и строен. У него широкие плечи и красивое лицо с чуть раскосыми глазами.
– Чинчмак! – говорит он.
Он ищет меня, знает, что я здесь. Я выхожу из-за колонны.
– Ты узнаёшь меня? – спрашивает он.
У него ослепительно белые зубы.
Я пытаюсь найти что-то знакомое в его силуэте, но память упорно отказывается мне служить.
– Меня зовут Грага. Но вчера меня представили публике как Лезвие.
И тут я начинаю узнавать. У него красивое тело, и в нём теперь нет металлических пластин и рёбер. У него обыкновенные руки без вживлённых лезвий и нормальные зубы. Голова выбрита, но она не топорщится крошечными остриями.
– Ты знаешь, сколько лет я не терпел поражения, Чинчмак? – спрашивает он.
Я качаю головой.
– Двести двенадцать лет. Представь себе. За двести двенадцать лет – тысячи боёв, и ни в одном я не потерпел поражения. Я ни разу не умирал за это время. Я сражаюсь очень давно, более пятисот лет. Но однажды я понял, что не хочу быть рядовым мечником, или метателем, или алебардистом. И я стал Лезвием. Знаешь, сколько мне делали операций лучшие хирурги Синтика? Хирурги нужны в этом мире только для подобных операций, и они очень старались.
Он делает паузу.
– Я не терпел поражений двести двенадцать лет. А теперь ты свёл на нет все мои усилия. Уничтожил их одной маленькой отравленной иголкой.
Я отшатываюсь. Он догадался?
– Да, Чинчмак. Если бы ты попал в ногу или в руку, я бы ничего не понял. Но я заметил. И почувствовал боль в шее. Я понял, что ты меня отравил. Я думаю, ты просто нарушил мою координацию, правда?
Если это раскроется, я стану рабом. Гладиатор не может быть подлым.
– И что теперь?
Он делает два шага мимо меня.
– Может, и хорошо, что так случилось. Может, мне надо вспомнить, как живут обыкновенные люди. Хотя способ, которым ты это сделал, омерзителен.
– Почему ты не подал жалобу? Тебе бы присудили победу.
– А тебя отправили бы в рабство. Я скажу, почему, Чинчмак. Потому что у меня, в отличие от тебя, есть кодекс чести. Потому что у меня есть гордость. Потому что я не привык унижаться. Но одно я тебе скажу.
Он делает очень длинную, картинную паузу. Идёт прочь от меня – к двери. Очень медленно.
– Что? – я не выдерживаю.
– Вепрь будет знать.
И он уходит.
Я ничего не говорю ему вслед. Вепрь будет знать. Он не напугал меня, нет. Значит, Вепрь, как минимум, разумен. Значит, уже проще.
Я иду вслед за Лезвием. Поднимаюсь по лестнице. Его не видно: нырнул в одну из арок.
Вепрь. Проблем стало больше.
Хотя их никогда не бывает мало.
* * *
Болт открывает первый ящик. Внутри он заполнен чем-то вроде пуха. Болт погружает руку в белую массу и извлекает на свет глиняный горшок, законопаченный чёрной смолой.
– Внутри – взрывчатая смесь. Делал Киран, химик из столицы.
Взвешиваю в руке горшок. Довольно тяжёлый.
– Оружие для рабов?
– Завтра.
– Болт, ты знаешь нашу проблему.
– Твой бой с Вепрем?
– Да.
– Справимся. Если бы дрался Пантера, взорвали бы сразу после победы Вепря. Тут взорвём прямо перед началом схватки или в самом её начале. Твоя задача – продержаться хотя бы немного.
– Продержусь. Только Вепря тоже придётся убить.
– Арбалетчики сделают.
– Сколько у нас огнестрелов?
– Три.
– Мало.
– А где ты больше достанешь? Тут по-моему на всю провинцию и того меньше.
– Да.
Я держу в руках орудие убийства невероятной силы. Никакой Вепрь не выдержит подобного взрыва.
– Чинч… – мямлит Болт.
– Да?
– Ведь была хитрость, правда? Он же не просто так споткнулся.
Их всех теперь волнует этот вопрос.
– Была, – говорю я. – Но больше не расспрашивай. Ничего не расскажу.
Завтра он сам додумает недостающее. Желательно, чтобы он рассказывал всем не о страшном яде, а о силе моего взгляда, который поверг Лезвие.
– Молчу, – говорит он.
Точно проболтается Даже не сомневаюсь. Впрочем, сейчас это неважно. Лезвие ни за что не признается, не подтвердит. Это было видно по его взгляду. По его презрению.
Тут прохладно. Болт нашёл эту пещеру много лет назад и тщательно замаскировал вход. Никто не бывал в этом тайном месте, кроме самого Болта. Я, кажется, первый. Здесь есть помещение, в котором Болт хранит свои маленькие секреты. Тайны. Туда он меня не пустил. Мы сидим на деревянных стульях в "предбаннике". Тут только два стула и ящики со взрывчаткой.
В усадьбе Риггер мог сделать всё, что угодно. Он мог зайти в комнату Болта и сломать там всю мебель и предметы обихода, собственно, головой Болта. А потом уйти и на следующее утро как ни в чём не бывало здороваться со своей жертвой. Отчасти поэтому Болт и завёл тайник.
Болт встаёт и делает круг по помещению. Он хмурится.
– Мы сделаем это, Чинч. Никаких Риггеров. Никаких Жирных. Ты – наместник, я – твоя правая рука.
– …Мормышка – моя левая нога, – продолжаю я в тон.
– Посмотрим. А Жирного – в его же собственный каземат. В одну камеру к предыдущему наместнику, которого он сместил двести лет назад. Вот уж они порадуются друг другу.
– А Риггера?
Это провокация.
– Риггера, когда вернётся, поймать и пытать. Пытать много-много лет. Я каждый день лично буду приходить в пыточную и жечь ему гениталии. Голова-с-Плеч будет только рад…
– Голова знает уже?
– Нет. Голове скажем в последний момент.
В этом заговоре моя роль совсем невелика. Но не будь меня, ничего бы не вышло. Просто я знаком с наместником Скволлом. Очень хорошо знаком. Много лет назад, когда о Вепре ещё никто и не слышал, а у меня были земли и власть, наместник Скволл приезжал ко мне с визитом. Даже не один раз. Мне не составило труда связаться с ним сейчас.
Я поднимаюсь. Нам практически нечего обсуждать. Всё уже понятно.
– Чинч… – говорит Болт.
– Да?
– Ты не думал, что будет, если нам не удастся?
Думал. К сожалению, думал.
– Нас зальют в раствор, Болт. С головой. На следующую тысячу лет.
* * *
Наместник Скволл прибывает за три дня до окончания Игр. Последняя схватка – я против Вепря – произойдёт в последний день. Скволл привёз трёх гладиаторов. Один из них, Бибис, – закованный в железо воин. Возражать против его брони никто не смеет, даже Жирный. Скволл слишком влиятелен и богат. Второго я не знаю. Говорят, что человек с востока, сражается катаной. Это неважно.
Скволла поселили в тех же апартаментах, в которых до него жил мессир Синтик. Синтик уехал почти сразу после поражения Лезвия. Апартаменты расположены в левом крыле усадьбы Жирного, туда есть отдельный вход с улицы.
Я подхожу к стражнику у двери. Это высокий воин в красивой жёлто-чёрной униформе. Он немного похож на осу, что вызывает у меня улыбку. Стражник преграждает мне путь алебардой. Древко алебарды также выкрашено в жёлтый и чёрный.
– Стой, – говорит он.
– Меня зовут Чинчмак. Наместник Скволл должен ждать меня.
– В это время мессир Скволл не принимает по личным вопросам.
– Если ты не доложишь о моём приходе мессиру Скволлу, тебя отправят на дно ближайшего озера с ногами, прикованными к камню.
Стражник колеблется.
– Давай, – подгоняю его я.
Он аккуратно стучит в дверь. В двери – окошечко. Оно открывается, появляются раскосые глаза.
– Чего?
– Тут какой-то Чи…
– Чинчмак.
– …Чинчмак, говорит, что его должны принять.
Дверь тут же распахивается, ударив наружного стражника. За дверью – другой стражник, но более высокого ранга. Цвета – те же, украшений – намного больше.
– Проходите, господин Чинчмак. Мессир Скволл приказал впускать вас в любое время дня и ночи.
Наружный стражник ворчит:
– А почему я об этом не знаю?..
Внутренний стражник смотрит на него глазами, похожими на дула огнестрелов. Пустыми и опасными.
Я захожу. Стражник закрывает дверь и ведёт меня за собой. Я неплохо знаю это крыло, но к приезду Скволла стены завесили чёрно-жёлтыми полотнищами, а некоторые выходы и входы скрыли под флагами провинции Скволл. Мы поднимаемся на второй этаж. Стражник открывает дверь в самый большой зал крыла. В обыкновенные дни в этом зале Жирный смотрит спектакли импровизированного театра из быдла.
Наместник Скволл сидит в огромном кожаном кресле. Я не помню, чтобы такое было у Жирного. Похоже, Скволл привёз его с собой. За спиной Скволла две абсолютно обнажённые мулатки помахивают опахалами. Справа от него стоит огромный телохранитель, слева – аскетического телосложения человек в закрытом наглухо чёрном костюме. Полагаю, ему довольно жарко.
– А-а, это наш друг Чинчмак. Я рад тебя видеть.
Слегка наклоняю голову. Когда-то мы были с ним в равном положении.
Он поднимается и машет мне рукой:
– Пойдём со мной.
Он идёт к двери в дальнем конце помещения. За дверью – крошечный кабинетик. Кроме стола и двух стульев, сюда ничего не влезет. В обычные дни тут располагается кладовая. Помимо того, слуги используют это помещение для того, чтобы совокупляться в рабочее время.
– Садись.
Мы садимся одновременно.
– Здесь нет ушей, мы проверили все стены. Говори.
– Ситуация немного изменилась.
Он напрягается.
– То есть?
– В целом, всё по-прежнему. Только с Вепрем будет драться не Пантера. С Вепрем буду драться я.
Он хмурится. Я продолжаю.
– Нам придётся перенести время взрыва. По предыдущему раскладу он звучал сразу после победы Вепря. Вы выходили, пока публика ликовала, и мы нажимали на рычаг. Теперь так делать нельзя. Потому что мы оба нужны живыми – и я, и Вепрь.
– Стоит поставить другой вопрос, – спокойно говорит Скволл. – Кто из вас нужнее живым.
– Я. Гладиатор сможет поднять рабов, а раб гладиаторов не сможет. Я нужен для координации и организации. Чтобы во всеобщей панике наши действия были грамотными и чёткими. Вепрь тоже нужен. Потому что он один, как я понимаю, стоит сотни.
– Да. Стоит. Что ты предлагаешь?
– Взрыв в начале боя. Мы выходим на арену. Глашатай – наш человек. Он оттянет начало на сколько сможет. Вы за это время спокойно выходите наружу. У вас будет не меньше трёх минут. То есть вроде как просто отлучитесь. После вашего ухода глашатай ещё немного тянет и объявляет начало боя. Вепрь должен быть предупреждён, что меня нельзя сразу жестоко давить. Взрыв прогремит примерно через полминуты после начала боя. Дальше Вепрь, как и было условлено, прыгает и сражается с выжившими стражниками. Я возглавляю отряд "наших" гладиаторов. Болт и Мормышка поднимают рабов. За час мы должны полностью справиться, чтобы успеть затолкать в казематы тех, кто точно не согласится быть с нами.
Скволл думает, подперев голову рукой.
– В общем, неплохо План принят. Все оповещены?
– Сейчас буду оповещать. Нужно было согласовать с вами.
– Хорошо. Только есть одно "но".
– Какое?
– Вепрю не слишком просто объяснить, что на соперника нельзя налегать. Вепрь – это почти машина. Если он получает сигнал убивать, он убивает.
Скволл внимательно смотрит на меня.
– Он разумен? – спрашиваю я.
– Да, – отвечает наместник. – Он разумен. Но не так как ты или я. Он читает книги. Довольно много. Он неплохо рисует. Но у него есть инстинкты, которых нет у нас. И никогда не будет.
– Я могу увидеть его до боя?
– Нет. Не можешь. Если бы я мог, я бы показал тебе Вепря. Но не могу. Потому что Вепрь ещё не прибыл.
– Он не с вами?
– Он своим ходом. Его боятся все остальные. Никто, кроме меня, не может с ним разговаривать.
Он запугивает меня, кажется мне. Он запугивает и ничего более.
– Ладно, – говорит он. – Успокойся. Я найду правильные слова. Вепрь не будет слишком опасен для тебя.
Нельзя сказать, что это меня утешает.
Скволл встаёт.
– До боя мы не увидимся. Эту встречу мы можем объяснить, так как мы старые знакомые. Если ты будешь появляться у меня слишком часто, могут пойти слухи, которые нам не нужны. Ещё три дня.
– Хорошо, мессир Скволл.
– И ещё, – говорит он.
– Да?