* * *
Когда-то ведьмознатцы были в почете, хотя и не очень долго.
К примеру, Мэтью Хопкинс, Армии Ведьмознатцев генерал, занимался розыском ведьм по всей Восточной Англии в середине семнадцатого века, по цене девять пенсов за ведьму с города или села.
И в этом была вся проблема. Они не получали почасовой оплаты. Любому ведьмознатцу, потратившему целую неделю на то, чтобы обследовать каждую старую каргу в округе и с полной уверенностью заявить старосте, что тому нечего бояться уведомления, причитался полный комплект заверений в сердечной благодарности, миска супу и недвусмысленное пожелание счастливого пути.
Следовательно, чтобы его ремесло приносило прибыль, Хопкинсу приходилось обнаруживать изрядное количество ведьм. Это привело к тому, что его отношения с органами местного самоуправления резко ухудшились, и его самого повесили по обвинению в ведьмовстве в одной деревне, староста которой не без основания пришел к выводу, что сможет снизить накладные расходы, избавившись от посредника.
Многие считают, что Хопкинс был последним Армии Ведьмознатцев генералом.
И здесь, строго говоря, они правы. Хотя, возможно, и не совсем так, как они себе представляют. Армия Ведьмознатцев продолжала боевые действия, лишь чуть-чуть более скрытно.
Сейчас в ней уже нет ни одного настоящего Армии Ведьмознатцев генерала.
Равно как и ни одного Армии Ведьмознатцев полковника, Армии Ведьмознатцев майора, Армии Ведьмознатцев капитана, или даже Армии Ведьмознатцев лейтенанта (последний разбился насмерть в 1933 году, свалившись с очень высокого дерева в Кэтерхеме при попытке получше разглядеть действо, которое он принял за сатанинский шабаш самого извращенного пошиба; на самом деле это был ежегодный обед Ассоциации рыночных торговцев Кэтерхема и Уайтлифа, с играми и танцами).
Зато все еще есть один Армии Ведьмознатцев сержант.
А еще теперь есть один Армии Ведьмознатцев рядовой. Его зовут Ньютон Импульсифер.
В Армию Ведьмознатцев его привело объявление на задней странице "Газетт", между "Продается холодильник" и "Отдам в хорошие руки почти чистопородных щенков-далматинцев".
Вступай в ряды профессионалов!
Требуется на почасовую работу ассистент для борьбы с силами тьмы. Форма и обучение предоставляются. Быстрый карьерный рост.
Стань мужчиной!
Во время обеда он набрал номер, указанный под объявлением. Ему ответил женский голос.
– Алло, – неуверенно сказал он. – Я по объявлению.
– По которому, дорогуша?
– Э-э… по объявлению в газете.
– Понятно, дорогуша. Значит, так: мадам Трейси Снимает Покровы каждый день после обеда, кроме четверга. Принимаются групповые заявки. Когда бы вам хотелось Снять Покров Тайны, дорогуша?
Ньютон застеснялся.
– Это то объявление, где сказано "Вступай в ряды профессионалов!", – объяснил он. – Там не говорится про мадам Трейси.
– Ах, так вам нужен мистер Шедуэлл! Минутку, я посмотрю, дома ли он.
Уже позже, чуть ближе познакомившись с мадам Трейси, Ньют узнал, что, если бы он упомянул другое объявление, то, что было в журнале, мадам Трейси сообщила бы ему, что предоставляет услуги типа "интим и бичевание" каждый вечер, кроме четверга. Еще одно объявление было размещено где-то в телефонной будке. Когда, много позже, Ньют спросил ее, про что говорится в том объявлении, она ответила: "Про четверги". В трубке послышались шаги, громко отдающиеся в незастеленном ковром коридоре, громкий кашель, и, наконец, голос оттенка старого плаща:
– Ага?
– Я прочел ваше объявление. "Вступай в ряды профессионалов". Мне хотелось бы побольше узнать об этом.
– Ага. Многим хотелось бы узнать об этом поболе, а многим… – последовала многозначительная пауза, и окончание фразы прозвучало на полной громкости, – НЕ ХОТЕЛОСЬ БЫ!
– Ой! – вскрикнул Ньютон.
– Как тебя звать, паренек?
– Ньютон. Ньютон Импульсифер.
– ЛЮЦИФЕР? Ты сказал – Люцифер? Так ты Отродье Тьмы, лукавый искуситель из Преисподней, блудное орудие кипящих адских котлов, похотливый раб повелителя мерзкого Пандемониума?
– Импульсифер, – по слогам произнес Ньютон. – Начинается с "И". Насчет остального не уверен, но мы родом из Суррея.
В голосе на другом конце линии послышалось легкое разочарование.
– А… Ага. Ну, значит, Импульсифер. Импульсифер. Раньше мне твое фамилие часом не попадалось?
– Не знаю, – сказал Ньютон. – У моего дяди магазин игрушек в Хьюнслоу, – добавил он, на всякий случай.
– Да ну-у? – протянул Шедуэлл.
Опознать говор мистера Шедуэлла было невозможно. Он галопом несся по всей Британии, словно общенациональная велогонка – тут озлобленная рожа служаки-валлийца на плацу, там кислая физиономия шотландского пресвитерианца, узревшего, что кто-то работает в воскресенье, а где-то между ними угрюмый пастух из Йоркшира в компании скряги из Сомерсета. При этом кто бы ни выныривал на поверхность, общение не становилось более приятным.
– Зубы у тя все целы?
– Да, конечно. Правда, есть пломбы.
– Здоровье как?
– Вроде бы нормально, – смутился Ньют. – Ну, то есть, я тут хотел вступить в резервисты. Брайан Поттер из бухгалтерии уже вступил и здорово накачался. Может сделать упражение на пресс почти сто раз. И участвовал в параде для королевы-матери.
– Сосков скока?
– Что-что?
– Сосков, паренек, сосков, – пробрюзжал мистер Шедуэлла. – Скока у тебя сосков?
– Э-э… два, а что?
– Ладно. Ножницы свои имеются?
– Что?
– Ножницы! Ножницы! Глухой, что ль?
– Нет. Да. То есть… у меня есть ножницы. Я не глухой.
* * *
Какао почти высохло. На стенках чашки появилась зеленоватая плесень.
А на Азирафеле – тонкий слой пыли.
Стопка карточек перед ним росла. "Прекрасные и точные пророчества" ощетинились закладками, на скорую руку оторванными от "Дейли Телеграф".
Азирафель пошевелился и ущипнул себя за нос.
Он почти все понял.
Во всяком случае, в общих чертах.
Он никогда не был знаком с Агнессой. Видимо, она была чересчур умна. Обычно или Рай, или Ад быстро распознавали личность, склонную к прорицанию, и глушили ее ментальный канал, чтобы предотвратить любую неподобающую точность предсказаний. Вообще говоря, в этом почти не было смысла: чаще всего сами предсказатели, из чувства самозащиты, прибегали к различным способам генерации помех, достаточных для того, чтобы снизить интенсивность образов в собственном мозгу.
Бедняга св. Иоанн, к примеру, для этой цели использовал грибы. Матушка Шиптон – эль. У Нострадамуса была целая коллекция нетривиальных восточных снадобий. У пророка Малахии – самогонный аппарат.
Добрый старый Малахия. Сидеть бы тебе, старина, и видеть сны про то, кто наследует папский престол. А у тебя дня не проходило, чтобы ты не нажрался в хлам. Мог бы стать настоящим философом, если бы не самогон.
Печально. Иногда в голову приходят непрошеные мысли о том, что непостижимый план следовало бы продумать получше.
Продумать. Именно. Вот что надо сделать. Позвонить своим людям и все уладить.
Он встал, потянулся и позвонил.
А потом он подумал: почему бы нет? Надо попробовать.
Он вернулся к столу и порылся в своих записях. Агнесса действительно была точна. И умна. Кому нужны точные пророчества?
Прихватив с собой листок бумаги, он снова подошел к телефону и позвонил в справочную.
– Алло? Добрый день. Спасибо. Да, так вот: мне нужен номер в Тэдфилде. Или, я думаю, в Нижнем Тэдфилде… или, может быть, в Нортоне, я не уверен насчет кода. Да. Янг. Фамилия – Янг. Нет, имени не знаю, извините. Не могли бы вы подсказать все их номера? Благодарю вас.
Карандаш на столе подскочил и бешено забегал по бумаге.
На третьем номере он сломался.
– А! – сказал Азирафель и продолжал уже автоматически, потому что в мозгу у него словно вспыхнула сверхновая. – Мне кажется, это тот самый номер. Благодарю вас. Спасибо. До свидания.
Он почти благоговейно повесил трубку, сделал несколько глубоких вздохов и набрал номер. Рука у него так сильно дрожала, что последние три цифры дались ему с трудом.
В трубке послышались гудки, а потом ему ответил, судя по голосу, мужчина средних лет: не то чтобы недружелюбно, но пребывая не в лучшем настроении – словно он прилег на минутку и звонок его разбудил.
Он сказал:
– Тэдфилд, шесть – шестьдесят шесть.
Азирафель чуть не уронил телефон.
– Алло? – послышалось в ней. – Алло?
Азирафель взял себя в руки.
– Извините, – сказал он. – К сожалению, не ошибся.
И повесил трубку.
* * *
Ньютон не был глух. И у него были собственные ножницы.
И еще – огромная куча газет.
Если бы он знал, что армейская жизнь состоит главным образом из применения одного к другому (как думалось ему все чаще), он бы никогда не пошел в эту армию.
Армии Ведьмознатцев сержант Шедуэлл составил для него список и приклеил его липкой лентой на стену крохотной захламленной комнаты над магазинчиком "Раджит: Газеты, журналы, видеопрокат". В списке значилось:
1. Ведьмы.
2. Ниобъяснимые феномении. Феномени. Феномения. Ну, ты понял.
Ньют вел поиск в соответствии с этим списком. Он вздохнул, и взялся за следующую газету. Он быстро просмотрел первую страницу, открыл газету, пропустил страницу номер два (тут никогда ничего интересного) и зарделся, пересчитывая, как того настоятельно требовал Шедуэлл, соски на фотографии полуголой девицы на странице номер три.
– Им верить нельзя, этим коварным тварям, – объяснял ему Шедуэлл. – Как раз по-ихнему будет выставиться напоказ, словно они нас и в грош не ставят.
На странице номер девять парочка в черных свитерах с воротом под горло улыбалась в камеру. В статье под фотографией они уверяли, что руководят самым большим шабашем в Саффрон Уолден и восстанавливают потенцию с помощью маленьких, но в фаллическом смысле весьма одаренных куколок. Далее набор из десяти таких куколок предлагался в подарок всем читателям, которые пришлют им свои истории на тему "Самый неловкий момент в моей жизни, связанный с импотенцией". Ньют вырезал статью и вложил ее в альбом.
В дверь глухо стукнули.
Ньют открыл. На пороге стояла огромная кипа газет.
– Шевелись, рядовой Импульсифер! – рявкнула она и протиснулась в комнату. Газеты посыпались на пол, и из них появился Армии Ведьмознатцев сержант Шедуэлл. Он мучительно закашлялся и зажег успевшую потухнуть самокрутку.
– За ним глаз да глаз. Он тоже один из этих, – сказал Шедуэлл, успокоившись.
– Кто, сэр?
– Вольно, солдат. Он. Этот черный типчик. Мистер, так скать, Раджит. Ох уж мне эти жуткие заморские колдовства! Рубиновый глаз косого желтого божка. Богини те еще, и у каждой слишком много рук. Ведьмы они, почти все.
– Однако он отдает нам газеты бесплатно, сержант, – заметил Ньют. – И даже не слишком старые.
– И вуду. Он точно творит вуду. Жертвует кур своему Барону Субботе. Этому чернокожему верзиле в цилиндре. Воскрешает мертвецов, значит, и заставляет их работать в день субботний. Вуду. – И Шедуэлл глубокомысленно хмыкнул.
Ньют попытался представить себе мистера Раджита, который сдавал комнату Шедуэллу, в роли исполнителя вудуистских ритуалов. Конечно, мистер Раджит работал по субботам. Более того, вместе со своей тихой кругленькой женой и своими веселыми кругленькими детьми он вообще работал день и ночь, невзирая на календарь и прилежно удовлетворяя спрос жителей квартала на лимонад, хлеб, сигареты, сладости, газеты, журналы и материалы порнографического свойства, которые, впрочем, он размещал на самой верхней полке, вне пределов досягаемости. У Ньюта слезы наворачивались на глаза при одной мысли о них. Худшее, что мог сделать мистер Раджит с курицей, насколько Ньют мог себе представить – это продать ее после истечения срока годности, указанного на упаковке.
– Но мистер Раджит вроде бы из Бангладеш, – сказал Ньют. – Я думал, вуду появилось в Вест-Индии.
– Ага, – отозвался Армии Ведьмознатцев сержант Шедуэлл, и опять глубоко затянулся. По крайней мере, так показалось Ньюту. Ему никогда не удавалось разглядеть сигареты своего непосредственного начальника – Шедуэлл умел каким-то особенным образом складывать ладонь так, что их не было видно. Даже окурки исчезали таинственным образом. – Ага.
– Так не из Вест-Индии?
– Тайное знание, паренек. Военная тайна Армии Ведьмознатцев. Вот пройдешь посвящение, как должно, будешь знать все секреты. Какое-то вуду, может, и из Вест-Индии. Тут я, так и быть, с тобой соглашусь. Ага, соглашусь. Но вуду худшего рода, самого черного рода, оно из этого… как там…
– Бангладеш?
– Во-во, из Бангладеш! Точно, паренек, оттуда. Ну ты прямо вперед меня сказал. Бангладеш. Точно.
Шедуэлл докурил самокрутку (при этом окурок непостижимым образом бесследно исчез) и ухитрился сразу же свернуть следующую. Ньют снова не успел разглядеть ни бумаги, ни табака.
– Ну, так. Нашел чего, Армии Ведьмознатцев рядовой?
– Вот, вроде бы, – Ньютон протянул ему вырезку.
Шедуэлл, прищурясь, взглянул на нее.
– А-а, эти… – протянул он. – Вздор. Это они себя называют ведьмами? Я их прошлым годом проверил. Взял с собой весь добродетельный арсенал и кой-чего на растопку, забрался к ним, а они чистые, что твой младенец. К горло-носу не ходи, это они нас просто дразнят. Вздор. Да они дедушки родного призрак не узнают, хоть он им из штанов вылезет. Чистый вздор. Вот раньше, паренек, все было по-другому.
Он уселся и налил себе чашку сладкого чая из липкого термоса.
– Я тебе уже рассказывал, как меня завербовали в Армию? – спросил он.
Ньют решил принять это за разрешение сесть. Он покачал головой. Шедуэлл прикурил от видавшего виды "ронсона" и со вкусом откашлялся, прежде чем начать.
– Сидели мы с ним вместе, вот как. Армии Ведьмознатцев капитан Ффолк. Десять лет за поджог. Хотел сжечь сборище ведьм в Уимблдоне. Всех бы там и спалил, да днем ошибся. Добрый человек. Все мне рассказал про войну: про великую битву Небес и Преисподней… Вот, значит, и про Военные Тайны Армии Ведьмознатцев. Про семейных духов. Соски. И прочее… Он, понимаешь, помирал. И ему нужно было, чтобы кто-то продолжил традицию. Ну вот как ты сейчас… – И Шедуэлл покачал головой.
– Вот ведь до чего дошло, паренек, – продолжил он. – А ведь всего пару сотен лет назад мы были в силе. Мы стояли между нашим миром и тьмой. Как тонкая красная линия. Тонкая красная линия огня, понимаешь?
– Я думал, церковь… – начал Ньют.
– Фуй! – сморщился Шедуэлл. Ньют встречал это слово в книгах, но действительно услышать, как кто-то его сказал, ему довелось впервые. – Церковь? А на что вообще когда-нибудь годилась церковь, а? Что одни, что другие. И работа у них почти что одна и та же. Что, церковникам можно доверить покончить с нечистым? Как же! Они ведь если с ним покончат, так сразу потеряют работу. Если идешь на тигра, тебе не по пути с тем, кто думает, что лучший способ на него охотиться – бросить ему кусок мяса. Нет уж, паренек. Это наше дело – сражаться с силами тьмы.
Наступила тишина.
Ньют всегда старался видеть в людях только хорошее, но вскоре после вступления в АВ ему показалось, что его начальник и единственный соратник по своей уравновешенности напоминает перевернутую пирамиду. ("Вскоре" в данном случае означает "меньше, чем через пять секунд".) Штаб АВ размещался в вонючей комнатушке со стенами цвета никотина, которым, по всей вероятности, они и были покрыты, и полом цвета табачного пепла, из которого, по всей вероятности, он и состоял. Посреди комнаты лежал квадратный коврик. Ньют старательно обходил его, потому что он любовно лип к подошвам.
На одной из стен висела пожелтевшая карта Британских островов, и в нее кое-где были воткнуты самодельные флажки. По большей части они отмечали места, куда можно было доехать из Лондона по самым дешевым льготным билетам.
Однако Ньют торчал здесь уже несколько недель потому, что, скажем так, сначала он был потрясенно очарован. Потом в его душе появилась потрясенная жалость, и наконец – что-то вроде потрясенной привязанности. Оказалось, что в Шедуэлле чуть больше полутора метров росту, а одевался он во что-то неописуемое – в том смысле, что во что бы он ни одевался, описание, даже сделанное с натуры, сводилось бы к словам "старый длинный плащ". Зубы у него, наверно, были свои, но только потому, что они больше никому не были нужны: если бы он положил любой из них под подушку, чтобы Зубная Фея его забрала, она бы тут же уволилась.
Жил он, похоже, исключительно на сладком чае, сгущенном молоке, самокрутках и особой строптивой разновидности внутренней энергии. У Шедуэлла была Цель Жизни, и он шел к ней, задействовав все ресурсы души и льготного проездного билета для пенсионеров. Он верил в эту Цель. Именно она приводила его в движение.