Чертов Мкаи! Он споил меня! Он, и эти его вонючие солдафоны со шлюхами! Будь они все лишены покаяния, будь они низвергнуты в самые бездонные глубины геенны огненной, чтоб сгнили они заживо, чтоб крысы выели им селезенку, чтоб им марабу глаза выклевали, чтоб в мозгах у них поселились змеи, скорпионы и тарантулы, чтоб… - но ни одно проклятие не казалось ему достаточно сильным.
- Чтоб им князя Сергия встретить на своем пути! - вырвалось из измученной души менестреля и тогда, наконец, удовлетворенный, он обреченно замолк.
Теперь можно было и подумать.
Куда девался медальон? Ведь если он его передал бедному принцу, он должен это помнить! Хоть смутно, но помнить! Или нет?.. Какие волшебные слова сказать, чтобы его вымоченная в красном полусладком память заработала?! Как там, в сказке - дум-дум, откройся?
Не помогало. После седьмой кружки, пятой песни, второй игры и четвертой девчонки - провал.
Бедный принц Джон.
Что я скажу князю?
Бедный я…
Стоп. Что скажу? Скажу, что все сделал, как надо. Что передал. Что рассказал. Что он все понял и принял.
А там видно будет.
Бедный, бедный принц Джон. Доверчивый, простодушный, бескорыстный, добрый принц Джон… Никакого худа, кроме добра, от него я не видел. Открытый романтик, которого рок связал с подлым прохиндеем… Я князя Сергия имею ввиду. Гм. Так, о чем это я? Ах, да. За что этому светлому юноше выпали такие испытания?.. Как все обернется, когда обнаружится, что никакого медальона у него нет, и что он слыхом ни о чем таком не слыхивал?.. Шарлемань с Рори живым разрежут его на куски… Если ему повезет. Не любят они таких шуток. А если я во всем признаюсь, то живым на куски разрежут меня. Найдутся моральные уроды. А хороших менестрелей в наше время гораздо меньше, чем плохих рыцарей. Так что, я думаю, тут выбор ясен. Извини, Джон. Мне искренне жаль. Я сделал все, что мог. Значит, судьба твоя такая. Или судьбец. Что скорее. А ведь неплохо было задумано. Как я о нем, горемычном, буду скорбеть… Я даже напишу о нем балладу. Наверно.
И да простит меня, грешного, Памфамир-Памфалон.
Публика на улице Слесарей стала собираться еще с семи часов. Заядлые театралы, которые считали себя самыми хитрыми, рассчитывали, придя пораньше, занять места поближе к сцене. Но так как за последнюю пару недель заядлыми театралами сделались все уважающие себя мюхенвальдцы, от мусорщиков до судей, от конюхов до художников и от кузнецов до стражников, а хитрецами вондерландская земля была исстари богата и, иссякни все запасы и товары страны, могла бы с успехом экспортировать их, то к половине восьмого к "Молнии" уже было невозможно подобраться. А народ все прибывал и прибывал.
И тогда папа Карло принял решение, пока есть еще время, перенести сцену на соседний пустырь. Чем больше народу увидит их "мелодраматический боевик"* [*Откуда ведь только этот Гарри таких слов понабрался? Боевик - понятно, это потому, что там будет изображаться бой. Драма - тоже понятно. Но "мелодраматический"… При чем тут мел?… - сноска], тем лучше.
Сказано - сделано. И к девяти часам их зрительный зал, как и задумывалось, разросся до размеров небольшой площади, благо добровольных помощников было хоть отбавляй.
И с последним ударом часов на храмовой башне представление началось.
Сквозь щелочку в занавесе старик Бонджорно не отрываясь следил за реакцией публики. Интерес, догадка, узнавание, шок, негодование, ярость - все эмоции сменяли друг друга с многообещающей быстротой. И когда, спустя два часа, спектакль подошел к концу, совместный возмущенный разум уже кипел, и вместо обычных "браво" и "бис" из толпы полетело:
- Смерть предателю!
- Все на площадь!
- Казни не будет!
- А почему актеры так смешно пришепетывали?
- Изменника Томаса - на казнь!!!
- На казнь!!!
- Все на казнь!!!
- Где Гарри?
- Не знаю… Не возвращался.
- А, может, его уже того…
- Кого?
- Ну, этого…
- Юджин бы знал…
- Инфанта - на престол!
- Дурить нас вздумали!
- Мы им покажем!!!
Неподалеку совершенно случайно застряла в трехсантиметровой грязи повозка с оружием, каковое наиболее горячие головы, не задумываясь, и реквизировали.
Идея Мура имела успех.
Толпа, подобно мутному потоку с гор, неслась вперед, вбирая в себя все и всех на своем пути. Так очень скоро помимо своей воли к ней присоединились отряд городской стражи, фургон и лошадь пекаря, сам пекарь, тачка и лестница каменщика (сам каменщик так и остался метаться на четвертом этаже недостроенного дома), дрессированный слон из королевского зверинца* [*У остальных животных и смотрителей хватило сообразительности залезть на близстоящие деревья. Те, которые еще не присоединились. - сноска], памятник Шарлеманю Первому, шесть лотков с овощами и торговцами и свадебный поезд, и уже невозможно было ее остановить, а только нестись вместе с ней, и кричать:
- Руки прочь от инфанта!!!
- Предателей - к ответу!!!
- Огурчики!.. Помидорчики!..
- Отодвиньте слона!!!
- Шарлеманя - на престол!!!
- Он же памятник!..
- Настоящего!
- Горько!.. Горько!..
- Гарри не видели?
Служба в храме Просветления закончилась, и его величество с его же высочеством в сопровождении кардинала Мадженты, приятно улыбаясь и изредка помахивая руками в оранжевых перчатках собравшимся вокруг верноподданным, по белой ковровой дорожке, окруженной королевскими гвардейцами, прошествовали через всю площадь к воздвигнутому за ночь огромному помосту. Вокруг него уже собиралась своя публика, свои завсегдатаи и любители, хоть и не такие многочисленные, как на представления труппы "Молнии".
С двенадцатым ударом часов на храмовой башне ворота дворца распахнулись и, как в параде-алле, перед зеваками прошли все участники предстоящего действа - отряд дворцовой стражи, десять герольдов, два глашатая, шесть палачей и одноконная повозка - черный ящик без окон, в которой традиционно перевозили к месту казни государственных преступников.
Король удобно расположился на походном троне, поглаживая нервными пальцами золотой скипетр, на вершине которого горел, переливался всеми лучами солнца и слепил глаза огромный красный камень - сокровище династии Шарлеманей - Камень Власти.
Кронпринц со скучающим видом остановился на полшага сзади, снял перчатки и занялся традиционным маникюром - стал обкусывать ногти.
Кардинал осенил собравшихся благословляющими взмахами рук, деревянно улыбнулся и склонился к монаршьему уху:
- Ваше величество приняло мудрое решение, отдав приказ о казни.
- Я знаю, - скромно отозвался король.
- В этом глупом народе предатели и изменники распускали слухи, не имеющие под собой никаких оснований, естественно разумеется…
- Я знаю, - повторил король.
- Они говорили, и я сам это слышал через своих подслуш… послушников, я хотел сказать, что будто бы…
- Я знаю, - раздраженно рыкнул Шарлемань, и фонтан красноречия Мадженты иссяк.
- Надеюсь, папа, все пройдет без всяких сюрпризов? - проронил кронпринц, отвлекшись от ухода за ногтями.
- Я приказал Айсу расставить на крышах лучших лучников, - буркнул король. - Мыши на бегу в глаз попадут. А почему ты спрашиваешь?
- Посмотри туда, налево - там по улице в сторону площади катится нечто, похожее на человеческую волну - всякий сброд, я уверен, но что-то их слишком много.
- Ерунда, - фыркнул король. - Если бы произошло что-то нехорошее, мои шпионы сообщили бы мне.
За плечом его кто-то вежливо покашлял.
- Пора начинать, ваше величество?
- Преступников привезли?
- Так точно, уже поднимаются, ваше величество.
Король посмотрел направо - над помостом едва показалась чья-то голова, одетая в черный мешок, как предписывал Кодекс Казней Вондерланда.
- Начинайте, - и в предвкушении удовольствия Шарлемань откинулся на спинку походного трона.
Главный герольд взмахнул шляпой.
И шум большого города перекрыли фанфары.
- Быстрее, быстрее!!!
- Свободу принцу!!!
- Они уже начинают!
- В трубы дудят!
- Навались!
- Поднажми!
- Слона уберите, кому говорят!!!
- Даешь!!!
- Вперед!!!
- Капуста! Картошка!
- Ура!!!
- Где Гарри?!
- Не знаю!!!
- Горько!!!
И на площадь, сминая все, ввалилась толпа освободителей-революционеров. А впереди всех, на лихом слоне, гарцевал отрок Сергий, скинувший наконец-то ненавистный голубой парик и розовое платье.
- Вот он!!!
- Стойте!
- Узурпаторы!!!
- Палачи!!!
- Который?
- Что - который?
- Который из них - настоящий Шарлемань?
- Который в цепях, конечно же, дубина стоеросовая!
- Сам дубина! Их там двое!
- Что-о?
- Двое!
- И что - оба принца?
- Нет, звездочета!
- Один - Лукомольский, другой - Лотранский, чудило!
- От чудилы слышу!
- Который же наш-то, а?
- Да вон тот!
- Нет, вон тот!
- Этот, этот!
- В сирен… в тунике, которая посветлее!
- Ваше величество - произошло что-то нехорошее…
Трубачи завертели головами, сбились с ритма, фанфары издали предсмертный хрип, визг и хрюк и умолкли.
И сквозь заскочившую на секундочку тишину донесся до каждого гневный голос Шарлеманя:
- Что все это значит? Это что - бунт?! На колени, чернь! Я - ваш король!
- А король-то ненастоящий!!! - донесся злорадный голос с ближайшего слона.
- Взять его!!! - подскочил на месте Рори. - Это он!!! Ярославский Волк!!! Стража!!!
- Накось, выкуси! - сделал неприличный жест князь. - Инфанта - на престол!
- У-у-у!!! - поддержала его толпа.
- Узурпаторов - долой!
- У-у-у!!!
- Вон он - настоящий! - не унимался князь, тыча перстом в Иванушку. - Смотрите, как на невинно предательски убиенного папеньку похож!
- Гвардейцы, огонь!
- Нет, живым брать!
- Народ!!! Бей подлецов! Грабь награбленное!
- У-у-у!!! - затрубил вдруг слон.
От неожиданности все замолчали и, воспользовавшись моментом, обтекаемый, как все кардиналы мира, приторно улыбаясь, вперед на помосте выскочил Маджента.
- Добрые горожане, - поклонился он застывшему людскому морю. - Богом данный нам монарх и его законный наследник, - последовал поклон в сторону особ королевской крови и многозначительная пауза. - Я, как служитель церкви Памфамир-Памфалона, Господа нашего единого и неделимого, миролюбивого, мудрого и заботливого, не могу допустить, чтобы здесь и сейчас пролилась невинная кровь из-за подстрекательства горстки презренных бунтовщиков, с которыми мы еще будем иметь дело позже, и пожалеют они, что родились на свет.
- Короче!
- По делу говори!
- Инфанта - на трон!!!
- Смерть предателям!!!
- Смерть бунтовщикам!!!
- Да здравствует Шарлемань!!!
- Ананасы!.. Петрушка!..
- Да, дети мои, я знаю, как совершенно доподлинно узнать, есть ли среди осужденных кто-нибудь, могущий претендовать на святое звание правителя Вондерланда. Сейчас я поведаю вам древнее предание…
- Сказку! - выкрикнул Волк, подскакивая на своем ушастом скакуне.
- Тихо!
- Пусть говорит!
- …предание, бывшее тайной династии Шарлеманей вот уже более четырехсот лет.
Толпа почтительно зашепталась.
- Все вы знаете, что родоначальник наших королей, Шарлемань Первый был возведен на престол самим Памфамир-Памфалоном во время его второго пришествия.
Площадь благоговейно притихла.
- Среди священных предметов, которыми одарил его Всевышний, как вам всем известно, был и золотой скипетр - символ власти Шарлеманей над этой страной - с его главным украшением - Камнем Власти. Пока он цел - наш богом нам данный монарх будет властвовать над державой безраздельно. И это вы знаете.
- Да, - выдохнули все, как один.
- Но теперь я перехожу к тому, что было до сих пор известно только членам венценосной семьи и высшему духовенству, - мягко, нараспев, заговорил Маджента. - В предпоследний день своего пребывания на земле всемогущий наш бог Памфамир-Памфалон на прощание уединился с Шарлеманем Первым в келье монастыря Второго Пришествия, дабы поговорить о вечном, а скипетр остался на попечении королевы во дворце. И случилось так, что маленький кронпринц, будущий Шарлемань Второй, уронил его на каменный пол, и от Камня Власти откололся крошечный кусочек. Увидев это и вспомнив пророчество, наследник ужаснулся, потом пришел в отчаяние и, заламывая руки, сбежал из дворца прочь.
Толпа ахнула.
- Да, да, дорогие мои братья. Маленький принц, подумав, что он совершил непоправимое, убежал в отчаянии в ночь. Городских стен тогда еще не было, и лес подступал так близко к городу, что в темноте в город иногда заходили волки, медведи, грифоны, мантикоры и химеры. И мальчик наверняка пал бы жертвой какого-нибудь чудовища, если бы в розысках его не помог сам благой и просветленный Памфамир-Памфалон. Он, не раздумывая, привел безутешного отца и его рыцарей к лесному оврагу, где, устав от слез, бедный инфант забылся в горячечном сне, и где к нему уже подбирался мерзкий монстр с головой крокодила, туловищем змеи и лапами осьминога.
По площади прокатился всхлип ужаса.
- Да-да. Осьминога, - повторил, довольный произведенным эффектом Маджента. - Но Памфамир-Памфалон озарил весь лес божественным светом, и в его лучах отвратительное порождение тьмы рассыпалось на части, вспыхнуло и сгорело, непристойно чадя и испуская зловонный смрад, который тут же превращался в благоухание утренней розы.
- Хвала Памфамиру-Памфалону!
- Да славится его имя в веках!
- Ура!!!
Повстанцы и приверженцы Шарлеманя Семнадцатого размазывали слезы и обнимались, побросав оружие.
Даже слон звучно высморкался.
У Серого на душе стало очень нехорошо. Он почувствовал, к чему клонится рассказ первосвященника, но поделать ничего не мог - он понимал, что скажи он сейчас хоть слово против - и фанатики разорвут его на части вместе с этим лопоухим. Конечно, можно было попытаться прорваться к помосту и умыкнуть Ивана, но лучники на крышах заставляли даже его усомниться в успешности этой попытки. Свалить бы самому живым… Но Иванушку казнят… Черти их всех задери со своими посказульками!!! А если спрятаться за боком этой скотинки, погнать ее на гвардейцев, прорвать оцепление, а там будь что будет - Бог не выдаст - свинья не съест…
- …И тогда, по возвращении во дворец, Памфамир-Памфалон из отбившегося кусочка камня и отломленного от скипетра своей рукой золотого украшения, на глазах благоговеющих придворных сотворил сей медальон и наложил на него заклятие, которое гласило, что никакой другой человек, кроме отца, не сможет снять его с шеи наследника. Он отдал эту чудесную реликвию маленькому кронпринцу, и повелел, чтобы впредь талисман этот передавался от отца к сыну в момент его рождения, и предрек, что пока инфант носит на шее этот медальон, наследование престола будет идти своей чередой, без братоу… междоусобных войн и смертоносных интриг. А чтобы избежать подделок, коварства и лжи, проверить подлинность этой чудесной реликвии очень просто. Если поднести этот медальон к камню Власти на скипетре - оба они засветятся неземным светом, что и будет доказательством подлинности - как камня, так и наследника.
- Велик Памфамир-Памфалон! - выдохнула, как один, ритуальные слова толпа.
- И все вы знаете, что этот талисман был утерян во время той роковой битвы, которая унесла жизни моего брата и племянника, - присоединился к священнику король, вытирая батистовым платочком красное нахмуренной лицо. - И кто бы не говорил, что он - пропавший инфант, будет он только клятвопреступником и низким подлецом, эксплуатирующим светлое имя моих драгоценных родичей, да будет земля им пухом.
Серый понял, что даже если Гарри и сумел передать Иванушке их побрякушку, все равно - это конец. Если этот святоша не врет, проверки она не выдержит. А если врет - тем более… Ну, что ж, слончик, давай, поскакали. Помирать - так с музыкой… Хотя, если взять в заложники короля - мы еще…
- Так посмотрите у него на шее - и дело с концом!
Черт бы его побрал, этого Санчеса! Дурак! Мало того, что он перед моей зверюшкой встал…
- Посмотрите!!! - дружно взревела толпа.
- Ваше первосвященство! Проверьте!
- Молчать, чернь!!! - зычно гаркнул Шарлемань. - Никакого медальона и него быть не может! Только что вам объяснили!
- Эй, палач! - крикнул Рори.
- Пусть убедятся, - ласково улыбнулся, потупив взор, Маджента. - Больше не будут распускать нелепые слухи, - прибавил он потише.
Король на мгновение заколебался, потом решительно шагнул к осужденным, повернулся к толпе и раздраженно рявкнул:
- Ну, который?
- Санчес, отойди! - звучно зашипел Волк, сползая, чтобы укрыться за левым боком слона. - Отойди, болван!!!
- Который справа! - выкрикнул кто-то.
Шарлемань подошел к Ивану, рванул тунику у него на груди - и взорам толпы предстал какой-то медальон. Странный… Деревянный, что ли?..
- Ну? - торжествующе вопросил монарх, дергая за шнурок. - Этот?
По толпе прокатилось разочарованное "у-у-у".
- Палач!.. - снова вступил Рори.
- А лотранец? - не унимался кто-то.
- Отойди, Санчес! Последний раз говорю! Потом - извини…
- Что?..
- Лотранец еще остался!
В толпе близ оцепления поднялась какая-то возня, но никто, даже лучники на крышах, ничего не видели - люди, затаив дыхание, не сводили глаз со второго принца.
- Ха! Этот лотранский мерзавец! Уж его-то мать нашла на помойке, тут и сомневаться нечего!!! Ха-ха-ха! Смотрите! - и король одним движением волосатой руки разодрал тунику на втором узнике. - Смотри… те…
На мускулистой немытой груди юноши блеснуло золотом.
- Украл, наверное, - процедил Шарлемань и с ненавистью дернул за цепочку.
Потом еще раз. И еще. И еще.
И каждый раз рука его проходила сквозь нее, как будто сотканная из воздуха.
И где-то в глубине маленького сморщенного мозга разъяренного монарха начало зарождаться страшное понимание того, что бы это могло значить.
- Казнить их!!! - взвизгнул Шарлемань. - Палач!!! Нет, я сам… ой!
Ошеломленный монарх повалился на помост, а из-за спины его выскочил Серый со скипетром в одной руке, и мечом в другой. Одним молниеносным движением, не давая никому опомниться, он прикоснулся Камнем Власти к амулету на груди Кевина Франка, и маленькая алая искорка на золотом диске вспыхнула, как новорожденная сверхновая.
Но затмевая ее блеск, могучим багровым светом засиял сам Камень.
- Чудо!!! - взревела толпа.
- Чудо!!!
- Чудо!!!
- Инфант жив!!!
- Инфант!!!
- Долой узурпаторов!!!
- Хвала Памфамиру-Памфалону!!! - и, смяв гвардейцев, герольдов и придворных, люди ломанулись к помосту.
- Измена! - возопил кронпринц. - Быдло! Все назад!!!
- От быдла слышу, - неприятно улыбаясь, двинулся к нему Волк.