- …останусь. Целуйтесь там без меня.
- О, Иван, Сергий - я до гроба буду вашим должником - вы возвращаете мне жизнь! - воспрянул Орландо, и надежда с новой силой вспыхнула в его взоре. - Любовь моя, я иду к тебе! Оливия!
И наследники престолов исчезли в дверях.
Сергий остался один, растянулся на ковре, подложив под голову мешок с продуктами, закинул ногу на ногу и стал ждать.
"Минут десять-двадцать… нет, пусть тридцать, у них уйдет на поиски принцессы. Минут пять на целование. Часа полтора - на восторги и объятия по случаю счастливого пробуждения. Надеюсь, что кто-то при этом не забудет отдать приказ вырубить весь это чертополох внизу и начать готовить праздничный пир. А то придется вмешаться. За год скоропортящиеся припасы, скорее всего, уже приказали долго жить, но, принимая во внимание, что птица и всякая прочая живность засыпала вместе со всеми, все равно есть шанс неплохо подкрепиться перед дальней дорогой. С Ивановой кухни ноги протянешь, если прежде не загнешься от его проповедей… Тоже мне… Ум, честь и совесть… Нашелся на мою голову… Принципиальный… А хорошо бы, умей тут готовить расстегаи рыбные… Или гуся с гречневой кашей… Так ведь гречки у них здесь днем с огнем не сыскать. Что поделаешь - дикие люди… А пирожки с капустой и грибами тоже бы сейчас лишними не оказались. Или, например, бананы в шоколаде…" - захлебнулся слюной Волк и полез в мешок за хлебом. Утром, едва продрав глаза, спасательная команда вылетела к замку, даже воды не испив - Иван так горел энтузиазмом, что и думать больше не о чем не хотел, а самому Серому стенания безутешного Орландо отбивали весь аппетит. И он уже почти не сомневался, что влюбленный принц не по своей воле покинул родные пенаты, а домочадцы, вылив ему на голову переполнившуюся чашу терпения, выставили его за ворота, заявив, что или они - или эта злополучная принцесса…
Умяв полбуханки и пожалев, что воды у них оставалось так мало - придет
царевич, захочет попить, а ему не хватит - отрок Сергий перевернулся на левый бок и
постарался уснуть - ведь предыдущей ночью вздохи соланского принца лишили его не
только аппетита, но и сна.
Но ему не удалось даже задремать.
- Блямс! - осыпалось где-то совсем рядом стекло.
И то ли послышалось, то ли почудилось:
- Сергий…
То ли шепот, то ли стон…
Волка как пружиной подбросило:
- Иван?.. Иван!.. Иван…
Там, внизу, на балконе, на куче битого стекла, лежал, вздрагивая, Иванушка, и глаза его были закрыты.
Как он вытащил царевича с балкона, умудрившись не покинуть полностью ковер, Серый так потом понять и не смог, хотя в тихие часы перед сном иногда и пытался восстановить эти события в своей памяти. Сумел он вспомнить только, как крикнул ковру "Погнали отсюда!", свист солнечного ветра в ушах, да недвижимое тело царевича на руках.
Картина пронзительной трагичности, если бы не храп.
- Чтоб тебе пусто было, Иван-царевич! Проснись! Проснись же! А ну, проснись, тебе говорят!!! - Волк изо всех сил мял, тряс и тормошил Ивана, но тот и глазом не моргнул.
- Ты что, разыгрывать меня вздумал? Да, Иванушка? Ха-ха, я попался. Иван, вставай! Я тебе поверил! Да вставай же!.. Что же это с ним… Что у них там случилось?!.. Иван! Дурацкие твои шутки! Ну, сейчас ты у меня вскочишь… Королевич Елисей - болван, придурок, валенок лукоморский!.. Иван!.. Спит… Ах, чтоб провалился этот Орландо со своей зазнобой… Не хотел ведь я тебя туда пускать… Как чуял ведь…
- Куда летим-то, достопочтенный? - не выдержал ковер. - Определитесь сразу, а то потом ведь порешите, что не туда летели, а кому в такую даль везти вас обратно, а? Мне ведь уже не триста лет, не половичок уж поди.
- Чево? - недопонял Серый, некстати отвлеченный от своих горестных мыслей.
- Садиться где будем, говорю!
- Там, - раздраженно ткнул пальцем себе под ноги Волк. - Хоть где. Найди ровное место и сядь. Привязался на мою голову!
- Ах, привязался… Ну, хорошо, - пробормотал ковер и сделал все, как ему было сказано - быстро нашел превосходно ровную поляну и сел.
Не остановило его даже присутствие на месте посадки маленькой избушки.
Хлоп. Бух. Шмяк.
- Хррр…
- Ах ты, тряпкин сын!!!
Серый вскочил, яростно вращая глазами и потирая отбитый бок.
С двускатной крыши, откуда они только что двое и скатились, как черкасское седло со спины тощей коровы свисал их ковер. И если бы Серый мог поверить в это, он бы сказал, что тот удовлетворенно ухмылялся.
- Ну, я тебе еще покажу, одеяло лоскутное! - и, взмахнув многообещающе кулаком и перепрыгнув через поверженную трубу, помчался на храп искать царевича.
Долго разыскивать того не пришлось - он лежал у противоположной стены домика, под крошечным окошком, на маленькой аккуратненькой клумбочке, аккурат посредине, подложив ладошки под щеку, и чему-то счастливо улыбался во сне.
Не долго думая, Волк стукнул в стекло.
- Эй, дома есть кто?
Молчание было ему ответом.
- Эй, хозяева! Не бойтесь! Это мы тут нечаянно!
От второго стука стекло, глухо хрупнув, сломалось.
- Еще лучше… - мрачно пробурчал Серый, осторожно вынимая осколки из рамы. - Теперь только стену повалить осталось - и… и…
Пальцы стали липкими.
Озадаченный разбойник оглядел их со всех сторон - крови, вроде, нет - и, на всякий случай, лизнул.
Барбарис? Дюшес?
Мятная!
Он лизнул еще. На этот раз - стекло.
Так и есть. Леденец. В мармеладной раме. С карамельным наличником. И стены - из пряников "Белочка" с паклей из сахарной ваты между коврижками. Траля - ляля - ляля. А я сошла с ума. Какая досада.
Серый изо всех сил зажмурился, потряс головой, снова растопырил глаза - ничего, и даже хуже. Теперь на краю опушки показалась еще и маленькая старушка в черном.
"Шоколадная, наверно. С кокосовой начинкой," - истерично хохотнул про себя Волк, последним отчаянным усилием протирая рукавами очи.
Не помогло.
- А, вот и гости ко мне пожаловали, как с неба свалились, - улыбнулась старушка, и удивительно легко для ее возраста ступая, уверенно зашагала к путешественникам.
- Извините, пожалуйста, - беспомощно развел руками Серый. - Мы тут на ваш торт маленько упали…
- На мое… что?
"Старческая тугоухость", - мгновенно поставил диагноз Волк и проорал:
- МЫ ТУТ НА ВАШ ТОРТИК ПРИЗЕМЛИЛИСЬ НЕЧАЯННО!
- И незачем так кричать, молодой человек, - обиженно заявила бабулька. - Во-первых, я не глухая, а во-вторых, это не мой тортик…
- А чей?
- ЭТО НЕ МОЙ ТОРТИК, ЭТО МОЙ ДОМ, К ВАШЕМУ СВЕДЕНИЮ!
- Ну все равно, по-моему, ничего серьезного тут не сломано, чего нельзя было бы поправить за месяц-два ремонта, - вежливо выразил надежду отрок Сергий.
- А что это такое там на крыше? Очень веселенькая расцветочка, конечно, но…
- Не волнуйтесь, сейчас все исправим! - засуетился Серый и дернул ковер за свисающие почти до окошка кисти.
Раздалось шершавое "Ой!", и ковер с грохотом и остатком трубы обрушился на землю, прикрыв собой Ивана.
- Ой, - повторил за ковром Волк и развел руками. - Но не волнуйтесь, сейчас все исправим!..
- Не надо! - испуганно пискнула старушка. - Не надо. Я сама. Потом. Когда вас провожу.
- Уже уходим, - поспешил ее успокоить Серый. - Ну, Иванушка, раз-два-взяли! - и он, подхватив царевича под мышки, поволок его с клумбы, сея среди цукатных фиалок и желатиновой травы смерть и разрушение.
- Мои цветы! - отчаянно всплеснула руками бабулька. - Мои узамбарские фиалки! Из самого Узамбара!.. А что это с вашим другом, молодой человек? Он умер?
- Умер?! - Серый в панике заглянул Иванушке в лицо. - Да нет же… Почему вы так решили?
- Да потому, что с больными и ранеными так не обращаются, а спящий… спящий…
- Что - "спящий"? - впился глазами в лицо старушки Волк. - Что - "спящий"? Что вы
хотели сказать? Вы что-то знаете?
- Извините, что я вмешиваюсь, конечно, молодой человек, но ваш друг, случайно, не принц?
- Ну, вроде того… Он царевич. А что?
- Тогда все понятно. Он хотел поцеловать принцессу Оливию, не так ли?
Мысль о том, чтобы Иван захотел кого-либо поцеловать, кроме своего коня, Волка изрядно развеселила.
- Нет. Он не хотел ее поцеловать. Точнее, это не он хотел ее поцеловать. Он про нее только вчера вечером первый раз услышал.
- Значит, это вы хотели? - не прекращала расспросы хозяйка.
- Не было печали! - сплюнул Серый.
- Молодой человек, в обществе незнакомых пожилых дам воспитанные молодые люди не должны плеваться, - осуждающе покачала головой старушка.
- Так в чем же дело! Давайте познакомимся! - встрепенулся Волк. - Меня зовут Сергий, прозвание мое Волк, а призвание - бродяга. Но друзья называют меня просто сэр Вульф. А это - царевич Иван Лукоморский, и этим все сказано, - и он сделал что-то среднее между реверансом и книксеном в лучших традициях мюхенвальдского двора.
Старушка то ли неодобрительно поджала губы, то ли попыталась скрыть улыбку.
- Меня зовут мадам Баунти, друзья называют меня тетушкой, а по призванию я - фея.
В мозгу Серого при этом слове тут же звякнул тревожный колокольчик, и разбойник подозрительно покосился на новую знакомую.
- Это какая фея? Одна из тех, поди еще?
- Одна из каких? - так же подозрительно прищурила левый глаз тетушка Баунти.
- Из тех. Которые эти. Да, поди еще, та, - пояснил Волк.
- Из тех, которые эти, какие те? - уточнила фея.
- Не те, которые те, а те, которые эти, - любезно разъяснил Сергий.
- Те, которые эти, не могут быть этими, особенно из тех.
- Из тех эти как раз те.
- Как вы могли такое подумать!
- А что? - смутился Волк. - Когда тут такое рассказывают…
- От кого вы вообще услышали эту историю?
- От пострадавшего, конечно. От принца Орландо.
- Орландо?.. Бедняжка… Я надеюсь, ему уже лучше.
- По-моему, ему уже никак.
- То есть как - никак? - снова недопоняла фея.
- То есть никак никак. Последний раз я его видел, когда он пытался добраться до своей принцессы.
- Ну, после этого я его вынесла из заколдованного леса живого, хотя и не совсем здорового - никогда бы не подумала, что он зайдет так далеко. Очень настойчивый молодой человек, этот Орландо.
- Из леса? Как он там оказался? Они же с Иваном залезли на самый верхний балкон самой высокой башни. Что он делал в лесу-то?
- С Иваном? Балкон? Башня? Юноша, что вы говорите - какой Иван, какой балкон - это было вчера - у меня не склероз еще - и он был один и полез в заколдованный лес, чтобы попасть в замок, а не наоборот!
- Бабушка…
- Тетушка, с вашего позволения, молодой человек.
- Да, тетушка. Я помню. Ну, так вот, бабушка. Не далее, как вчера мы нашли его в лесу. В простом. И не далее, как сегодня утром они с Иваном-царевичем с ковра-самолета спустились на балкон спальни принцессы. Вернулся один Иван, который с тех пор не
может проснуться. Орланду я больше не видел. И если вы к этому…
- Он был внутри?! - подпрыгнула тетушка Баунти как ужаленная. - Скорее в дом!
Быстрей! Если еще не поздно!!!
Иванушке снилось, что пахло ванилью и корицей. Что лежал он на матрасе из бисквита с прослойкой из вишневого варенья и укрывался огромными блинами, а над головой его, под низким потолком из горчичных сухарей, висела большая груша, которую почему-то нельзя было скушать, а вокруг нее вились изюмрудные козявки. Над ним то и дело склонялась старушка из черного и белого шоколада с кокосовой начинкой и поила и обрызгивала его чем-то, что по вкусу и запаху напоминало Ивану глубокое детство, осеннюю ярмарку и заморских гостей с их сладкими улыбками, речами и яствами, название каждого из которых - сказка странствий… При этом шоколадная бабушка приговаривала шепотом, делая певучее ударение на каждом загадочном слове: "Кориндер! Фенугрик! Турмерик! Кумин! Блепепер! Репепер! Бейлиз! Целери! Нутмег! Кловес! Онион! Гингери!.." А потом еще раз… и еще… и еще… и еще… И вот уже царевич невольно повторяет за ней: "Целери! Нутмег! Кловес! Онион! Гингери!.."
А вот и без Серого тут не обошлось… Интересно, а он в этом сне из чего сделан? Судя по цвету лица - наверное, из халвы… Он как-то непонятно смотрит на Иванушку и сосредоточенно повторяет за смешной старушкой: Гингери…Кориндер…Фенугрек… Финугрик… Фингурик…
Ну, вот… Всю песню сбил…
- Фенугрик, - нетерпеливо подсказывает ему Иван. - Турмерик.
И тут отрок Сергй окончательно испортил песню.
- ПРОСНУЛСЯ!!! - взревел он как медведь, проглотивший вместе с медом пчелу. - ОН ПРОСНУЛСЯ!!!
- Ну естественно, так орать - мертвый проснется, - недовольно, сонным еще голосом пробурчал царевич, все же стараясь поймать невесомую паутинку ускользающего волшебного сновидения.
Взгляд Серого стал странным:
- Не проснется.
- Это троп такой. Фигура речи, - поспешил пояснить Иван, ругая себя, что забыл о том, что стилистические приемы для отрока Сергия - территория нетоптаная.
- Фигура у нас тут одна, Иван-царевич. И это - ты, - Волк заботливо поправил под спиной царевича подушку, пахнущую малиновым желе. - Садись, давай, да речь сказывай - что у вас там с Орландой в этом замке случилось. Нашли вы эту… как ее… Ну, принцессу, то есть, как ее там…
- Оливию, - подсказала тетушка Баунти.
- Оливию… - повторил, как завороженный, Иван, и только теперь понял, что по-настоящему проснулся.
- Оливию…
- Да, Оливию, Оливию! Так нашли, или нет? Что там произошло-то? Где Орландо? Где принцесса? Сказывай, не тяни!
- Нашли мы ее быстро, - озадаченно пожал плечами Иван. - Но что произошло дальше - я не понял… Принцесса Оливия лежала в большом зале на помосте, в руках ее было зажато то самое веретено, которым она укололась, то есть, мне так кажется, что это должно быть оно, а вокруг ее ложа, на коврах, спали король, королева, придворные и стража… Все так, как я себе и представлял. Увидев свою возлюбленную, Орландо обрадовался до безумия…
"То есть, остался равнодушным," - проворчал Волк.
- …и, вихрем взлетев на помост, преклонил перед ней колени. Как он был счастлив в эту минуту!.. На вершине блаженства! Он долго шептал ей нежные слова, робко взяв принцессу за руку, а потом трепетно склонился над ней, и их уста соприкоснулись.
"Поэт!" - грязно выругался Серый.
- Но что произошло потом, осталось для меня загадкой, и даже сейчас тщусь я понять скудным разумом значение сцены, предо мной развернувшейся, - Иван нервно отхлебнул какао со сгущенкой из любезно подсунутой ему под руку заботливой тетушкой Баунти кружки. - Как только Орландо поцеловал принцессу Оливию, она очнулась ото сна, обняла его, но, открыв глаза и увидев его лицо, изо всей силы оттолкнула его от себя, как если бы это был прокаженный, или призрак.
"Прокаженный призрак," - пробурчал себе под нос Волк.
Иван проигнорировал предложенную поправку.
- "Ты когда-нибудь оставишь меня в покое?!" - гневно воскликнула она и, схватив с покрывала своего то самое веретено, ткнула им себе в палец. Орландо рухнул, как подкошенный, на пол, среди зашевелившихся было крисанцев, и зарыдал, как ребенок. Я же почувствовал, как у меня все поплыло перед глазами, как веки мои стали тяжелеть с каждой секундой, и я почувствовал недоброе и бросился обратно в башню, к тому балкону, где ждал меня ты, Сергий, только не помню - дошел я, или нет… И вот я здесь… Если, конечно, все еще не сплю, и это все мне не снится- отщипнул он кусочек матраса, положил в рот и стал задумчиво жевать, запивая какао.
- А вот этого я предвидеть не могла, - вздохнула тетушка Баунти.
- ??????!!!!!!! - в один голос воскликнули друзья. - !!!!!!!!??????
- Да, молодые люди. Именно ваше вмешательство с наиблагимейшими намерениями - я не сомневаюсь в этом ни секунды - все испортило, и теперь Орландо обречен. Если бы вы не помогли ему пробраться в заколдованный замок, тяготеющее на нем проклятие рассеялось бы вскоре, и он мог бы стать прекрасным монархом, жениться со всеми вытекающими отсюда последствиями и жить долго и счастливо, не вспоминая об Оливии никогда. Теперь же…
- Проклятие? На нем? А разве злая ведьма прокляла не принцессу Оливию? - перестал жевать Иванушка.
- Злая ведьма?.. Принцессу?.. Молодые люди, вы хоть знаете, ЧТО случилось семнадцать лет назад во время того злополучного праздника? Я имею ввиду, на самом деле. Хотя, откуда же… Вы же узнали эту историю от бедняги Орландо…
Серый, полный вдруг дурных предчувствий, искоса скользнул взглядом по лицу царевича и тяжело вздохнул. Кажется, худшие из его предположений собирались оправдаться. Но попробовать стоило.
Улыбаясь изо всех сил, как камикадзе в последнем пике, он поднялся, поклонился фее и одернул свой мюхенвальдский камзол.
- Ну, спасибо за помощь, бабушка, но, кажется, мы у вас засиделись. Пора, как говорится, и честь знать. Спасибо, значит, этому…
- Сергий, подожди, - в голосе Иванушки звучала непоколебимая решимость. - Тетушка Баунти, что же все-таки случилось тогда в замке семнадцать лет назад? И неужели мы совсем ничем не можем помочь Орландо и Оливии? Вы же фея! Не может быть, чтобы все было потеряно! Сергий, посиди еще немножко, пожалуйста. Не так уж мы и спешим.
Страшное случилось. Камикадзе врезался в землю, не успев сказать последнего "банзай". Конечно, можно было спорить. Можно было возразить, что все уже давно, еще до него, было потеряно, что он, отрок Сергий, уже достаточно насиделся, и что мы спешим именно ТАК, но зачем?.. Этот ненормальный царевич уже вбил себе в голову, что здесь и сейчас родилась та самая ситуация, которая нуждается именно в его неотложной помощи, и переубедить его, скорее всего, не смог бы даже королевич Елисей, явись он специально сюда с этой целью каким-нибудь магическим образом. И вот уже в который раз Серый убеждался, что его друг - абсолютно невозможный человек. И если бы он не был его другом, он бы его когда-нибудь убил, наверное. Может, даже сейчас. И что только он рядом с этим авантюристом все еще делает?..
- …как я уже упомянула, погода в тот вечер была по-настоящему ненастная - дождь лил, как из ведра, ветер ломал ветки деревьев, а гром гремел ну буквально не переставая. Так что с незнакомки вода стекала не то, что ручьями - водопадами. Но добрые король и королева приказали выдать ей новое платье, она обсохла и согрелась у камина и подкрепилась, перестала дрожать, и как раз, тогда, когда крестные матери стали преподносить новорожденной дары, выяснилось, что она все-таки не немая. Когда оставалось сказать свое пожелание только мне, она подошла к колыбельке и промолвила, и зловещий грозовой раскат подчеркнул ее слова:
- Когда тебе исполнится шестнадцать лет, в тебя влюбится самый прекрасный принц в округе!
Увы, только тогда мы обратили на нее внимание по-настоящему. Ей самой было едва ли больше этих шестнадцати лет - и она была феей. Да-да, молодые люди, феи тоже бывают молодыми, и даже маленькими, и не надо на меня так смотреть, хотя, честно-то говоря, в свои шестьсот сорок я уж сама стала об этом забывать, - и тетушка Баунти смущенно хихикнула.
- А вам больше трехсот пятидесяти не дашь, - подоспел с комплиментом Волк.