Она должна была ему признаться как-нибудь, пока они еще мотались по белому свету вместе.
Но сначала было забавно, потом привыкла, потом не до того, потом неловко, потом просто глупо, а сейчас уже поздно…
Он подумал, что это она специально…
Подумаешь, какие мы нежные!
Он обиделся и не вернется…
И мне пора уходить.
Куда мне до этой противной Ленки, если вот так, по правде-то…
Тем более что она стала еще красивее, когда за его брата замуж вышла…
Чтоб у ней веснушки повылазили!
Нужна я ему двадцать раз…
Убегу куда-нибудь, где про это Лукоморье никто и слыхом не слыхивал, и пусть папочка любимый сам эту кашу расхлебывает. Я же говорила, что ничего из этой затеи не получится, так нет - "добрососедские отношения, родственные народы, приличная партия, ля-ля - тополя…"
Ну, что ж…
Уходить - так сразу.
И, не раздумывая больше, Серафима швыркнула последний раз носом, утерла глаза колючим парчовым рукавом, спрыгнула с кровати и неслышным шагом решительно подошла к раскрытому окну.
Из него, едва выставляясь, торчали рога лестницы.
По которой кто-то тяжело понимался.
Царевна прижалась к стене, стараясь слиться с ней, в то время как рука ее автоматически нащупала и подняла над головой в замахе первый попавшийся увесистый предмет - резную дубовую табуретку.
Одинокая беззащитная девушка темной ночью в незнакомом месте, без меча, ножа и кистеня должна держать ухо востро.
Кто бы там не был, решила Серафима, делать ему здесь нечего. Начнут расспрашивать, уговаривать, отговаривать…
И-эх!..
АЙ!!!
ОЙ!!!
- Это ты?!..
- Это ты?!..
- Ой, извини, пожалуйста… Я не хотела… Я думала, там кто-нибудь другой… - и, не удержавшись:
- Знала бы что ты - убила бы…
- Ах, так… Ну, спасибо… Я, конечно, догадывался, что ты обо мне думаешь, но…
- Я пошутила!..
- Да из-за твоих шуток у меня теперь…
- Ну, я же сказала, что нечаянно!..
- Нет, не сказала! Ты сказала… - возмущенно начал было Иванушка, но прикусил язык, почувствовав надвигающуюся никому не нужную нелепую перепалку, способную привести к неизвестно каким непредсказуемо-катастрофическим последствиям, возможно, даже с летальным исходом и, пока не поздно, быстро нащупал на полу небольшой плетеный берестяной короб, который был у него в руках, пока на его голову не обрушилась оперативно-тактическая табуретка наступательного действия.
Он с некоторым усилием откинул крышку и протянул короб на вытянутых руках Серафиме.
- Это тебе.
- Что это? - подозрительно прищурилась царевна.
- Я сам сделал.
- Да что это?..
- Пробуй.
Серафима поставила, наконец, табуретку на место, наклонилась над коробом, потянула носом и ахнула:
- Не может быть!!!.. Где ты это достал?!
- Я же сказал - сам сделал. Для тебя, - скромно потупя взор, с особым удовольствием повторил Иванушка.
- Для меня?!.. Сам?!.. Ванечка!.. Ты настоящий герой! - всплеснула руками царевна.
- Пробуй-пробуй! - Ивана просто распирало от гордости.
Серафима осторожно взяла из короба с чистого рушника один банан в шоколаде и, предвкушая неземное удовольствие, откусила.
Не гамма - целая симфония чувств отразилась на ее лице, и они моментально передались на встревоженную, замеревшую было в ожидании, физиономию Иванушки.
- Ну, как?.. - с замиранием сердца, наконец, сумел проговорить он. - Как?.. А?..
Серафима дожевала откушенный кусок, потом взглянула на Иванушку и откусила еще.
Хоть у него и отлегло от сердца, но все же он напряженным взглядом провожал каждый кусок, исчезающий во рту его жены.
Когда был доеден последний, он, нерешительно улыбнувшись, снова спросил:
- Ну, как?..
Глаза их встретились, и лик Серафимы расплылся в лукавой улыбке.
- Замечательно. Никогда не едала ничего подобного.
- Правда?.. - наконец, улыбка переползла и на физиономию Иванушки.
- Чистая правда, - подтвердила царевна. - Только в следующий раз не забудь их сначала почистить, пожалуйста…
КОНЕЦ