Корунд сел на скамью рядом с женой и выпил. - Если бы я это сделал, мадам, - сказал он, - то я отяготил бы свою совесть. Потому что я охотно отрубил бы им головы - вот подходящий счастливый конец.
- Король решил совсем по другому, - сказал Гро. - Он приказал привести Лорда Джусса и Лорда Брандох Даха, и долго рассматривал их, презрительно улыбаясь. "Добро пожаловать в Карсё - сказал он. - Вы мои гости, хотя и пришли без приглашения, и на вашем столе никогда не переведется вкусная еда и хорошее вино". И он приказал вбить в стены старого пиршественного зала железные крюки, привести туда Демонов, сковать их руки и ноги тяжелыми железными кандалами и распластать их на стене, приковав за руки и за ноги. И еще Король приказал поставить у их ног стол с деликатесами, чтобы вид и запах еды мучил их. И только после этого он созвал нас на совет, чтобы мы могли одобрить его решение и посмеяться над поверженными врагами.
- По-настоящему великий король должен походить на собаку и убивать чисто, - сказала Презмира, - а не на кошку, которая мучает свою добычу и играет с ней.
- Это правда, - сказал Корунд, - безопаснее всего убить их. - Он встал со скамьи. - Очень недурно, - добавил он, - что я ничего не сказал Королю.
- Почему? - удивилась Презмира.
- У того, кто спит долго, - весело сказал Корунд, глядя на нее, - иногда есть известие для той, которая, встав рано, сидит на западной террасе. И вот я пришел сказать ей, что, поглядев на восток через окно нашей комнаты, увидел, как к Карсё по Дороге Королей скачет…
- Ла Фириз? - спросила она.
- Мои глаза видят достаточно далеко, - сказал Корунд, - но я не стал бы утверждать под присягой, что смогу узнать своего собственного брата с расстояния в три мили. Но быть может ваши глаза, мадам лучше моих.
- Но кто еще может прискакать по Дороге Королей из Пиксиландии, - крикнула Презмира, - кроме Ла Фириза?
- На это, мадам пусть ответит Эхо, - сказал Корунд. - Но лично я сразу вспомнил, что Князь, мой шурин, в глубине души всегда хранит память о прошлых благодеяниях. И кто же для него больший благодетель, чем Джусс, который спас ему жизнь шесть зим назад в Верхней Чертландии? Поэтому, если Ла Фириз каким-то образом связан с нашей ночной пирушкой, необходимо, чтобы эти болтуны заткнули рот и не сказали ему ни слова о развлечениях в старом пиршественном зале и о Демонах, участвовавших в сражении.
- Пошли, - сказала Презмира. - Я иду с тобой.
Они нашли Короля на самой верхней башне над водяными воротами вместе с лордами Ведьмландии. Все они глядели на восток, где, за длинными низкими холмами, лежала Пиксиландия. Но когда Корунд высказал Королю свое мнение, Король сказал, - Ты стареешь, о Корунд, и точно никчемный странствующий торговец принес свои товары на рынок, который уже закончился. Я уже распорядился их судьбой, и мои люди должны знать только то, что этой ночью Гоблины напали на Карсё, были разгромлены и сбежали от моего гнева в море, потеряв почти всю свою армию. И если кто-нибудь словом или жестом откроет Ла Фиризу, что в этом были замешаны Демоны, или что мои враги своим видом развлекают меня в старом пиршественном зале, он потеряет все, включая саму жизнь.
- Я понял, о Король, - ответил Корунд.
- Главный капитан, каковы наши силы? - спросил Король.
- Семьдесят и три были убиты, - ответил Кориниус, - а остальные по большей части ранены: и я среди них, ибо какое-то время смогу сражаться только одной рукой. Не думаю, о Король, что смогу найти в Карсё пятьдесят здоровых воинов.
- Милорд Корунд, - сказал Король, - у тебя самые лучшие глаза среди всех нас, молодых или старых. Сколько воинов в этом отряде?
Корунд оперся на парапет, и затенив глаза широкой, как копченая треска ладонью, обратная сторона который была усеяна редкими желтыми волосками, похожими на волоски на коже молодого слона, сказал: - У него шесть десятков лошадей, о Король. Можно добавить еще пару для полного счастья, но лишите меня всех своих милостей, если их меньше шестидесяти.
Король недовольно выругался. - И надо же было ему приехать так некстати, когда вся моя сила в походе и осталось так мало тех, кто может научить его уважению, если он станет совсем несносным. Пускай один из твоих сыновей, Корунд, возьмет лошадь, поскачет на юг в Зорну и Пермио, соберет несколько десятков фермеров и пастухов, и вооружит их. И пускай они как можно быстрее скачут сюда.
День уже клонился к вечеру, когда Князь Ла Фириз со своим отрядом въехал в замок; все церемониально приветствовали друг друга, была преподнесена дань и Пикси разошлись по предназначенным для них комнатам. А вечером все собрались в огромном пиршественном зале, построенным Королем Горисом XI в юго-восточном углу дворца в самом начале своего правления; и этот зал далеко превосходил по величине и великолепию старый, в котором сейчас содержались в заточении Лорд Джусс и Лорд Брандох Даха. Было в нем семь одинаковых стен из темно-зеленой яшмы, испещренной красными пятнами. В середине одной из стен находилась высокая дверь, а в стенах справа и слева от нее, а также в тех, которые окаймляли углы, лежавшие напротив двери, были сделаны высокие окна, через которые лился освещавший пиршественный зал свет. В каждом из семи углов находилась кариатида, вырезанная из огромных блоков черного серпентина в виде трехголового гиганта, склонившего под тяжестью гигантского краба, вырезанного из того же самого камня. Широко расставленные могучие клешни всех семи крабов поддерживали купол крыши, гладкой и расписанной сценами сражений, охоты и борьбы в темных дымных тонах, так подходящих мрачному величию зала. На стенах под окнами сверкало оружие для войны и охоты, а на двух глухих стенах висели черепа и кости тех воинов, которые боролись с Королем Горисом XI вплоть до того злополучного часа, когда он решил сразиться с Голдри Блазко. В самом внутреннем углу, лицом к двери, стоял длинный стол с красивой скамьей за ним, а по обе стороны от этого стола стояли два других, еще более длинных, и скамьи за ними тянулись вдоль стен почти до двери. У самой середины стола, находившего справа от двери, находилось высокое сидение, вырезанное из старого кипариса, большое и красивое, с подушечками из черного бархата, отделанными золотом, а за противоположным столом находилось другое высокое сидение, поменьше, с подушечками, отделанными серебром. Между столами, на подставках в виде орлиных лап стояли в ряд пять массивных железных жаровен; за скамьями с каждой стороны стояли девять больших стоек со светильниками, освещавшими зал ночью, и еще семь за поперечной скамьей - они стояли на равном расстоянии друг от друга и от стен. Пол был вымощен стеатитом, белым и розовым, с прожилками темно-коричневого и лилового, и брызгами алого. Столешницы, полированные каменные плиты с маленькими золотыми искрами, опирались на прочные подмости.
На поперечной скамье сидели женщины, и в их центре Леди Презмира, превосходившая всех красотой и величием, как Венера превосходит ночью меньшие планеты. Зенамбрия, жена Герцога Корсуса, сидела слева от нее, а Срива, дочь Корсуса, странно красивая для такого отца, справа. На верхней скамье, справа от двери, выше и ниже сидения Короля, сидели лорды Ведьмландии, одетые в праздничные наряды, а лорды Пиксиландии помещались напротив их, на более низкой скамье, высокое сидение которой было предназначено для Ла Фириза. На столах, в строгом порядке стояли большие блюда из золота, серебра и раскрашенного фарфора, наполненные деликатесами. Арфисты и волынщики заиграли варварскую музыку, гости поднялись на ноги, сияющие двери открылись и в зал вошел Король Горис, сопровождаемый своим гостем, Князем.
Как черный орел, обозревающий землю с вершины высокой горы, так смотрел на зал Король с вершины своего величия. Кольчуга из черных колец, воротник, рукава, килт, отделанный пластинками из тусклого золота с гиацинтами и черными опалами. На нем были черные чулки с украшенными бриллиантами подвязками из тюленьей шкуры. На большом пальце левой руки сиял золотой перстень-печатка в виде змея Уробороса, кусающего свой хвост: часть кольца с головой змея была сделана из рубина цвета персика размером с воробьиное яйцо. Плащ был сшит из кож черных кобр, скрепленных золотой проволокой, золотые блестки украшали рубашку из черного шелка. Железная корона Ведьмландии отягощала его лоб, клешни краба торчали вверх, напоминая рога; многокрасочные драгоценные камни его одеяния сверкали, как лучи Сириуса ясной морозной ночью в Святки.
Князь Ла Фириз выступал в мантии из тонкого сендаля, украшенной золотыми блестками, надетой на шелковую тунику, окрашенную в темно-фиолетовый цвет сон-травы. От золотой диадемы, которую он надел на голову, отходили два крыла, сделанные из чеканной меди и покрытые драгоценными камнями и эмалями; все вместе напоминало крылья бабочки-сфинкса. Он был обычного роста, но широк в кости, силен и великолепно сложен; рыжие курчавые волосы, чисто выбритое румяное лицо; высокий нос с широкими ноздрями и кустистые рыжие брови, и глаза, как у сестры, зеленые и жестокие, с львиными искрами внутри.
Король сел на свое место, Корунд и Кориниус - благодаря совершенным ими великим подвигам - заняли места слева и справа от него, и Ла Фириз сел на свое сидение, лицом к Королю. Вошли рабы и принесли блюда с маринованными угрями, и устрицами в раковинах, и раками, и улитками, и моллюсками, зажаренными в оливковом масле и плавающими в винном соусе, белом и красном. И хозяева и гости не стали долго ждать, но обрушились на эти разносолы, а виночерпии обнесли всех чашей из чеканного золота, наполненной искрящимся вином цвета желтого сапфира, и шесть золотых черпаков свисали из шести месяцеподобных прорезей на ободе этого огромного кубка. И каждый гость, когда кубок приносили ему, должен был наполнить черпаком свой кубок и выпить за славу Ведьмландии и ее правителей.
Без особого почтения посмотрел Кориниус на Князя, и прошептал он на ухо сидевшему рядом с ним Хемингу, сыну Корунда: - Правду говорят, что Ла Фириз самый безвкусный человек из всех, кто носит доспехи и дорогие украшения. Посмотри на это смешную груду драгоценных камней, которую он выставил напоказ, и на обезьянью наглость, с которой он развалился на троне. И этот слизняк живет только из-за нашей снисходительности, и, насколько я понимаю, он не забыл привести в Ведьмландию плату за то, что наша рука еще не сломала ему шею.
Еще раз обнесли всех блюдами с карпами, сардинами и омарами, после чего настало время мясных блюд: жирного козленка, зажаренного целиком, гарнированного бобами и лежащего на большом серебряном подносе, пирогов из козлятины, говяжьих языков, нежной телятины, желе из молочных кроликов, ежей, зажаренных в собственном соку, карбонада, свиных потрохов и пирогов из сонь. Рабы, бесшумно скользившие босыми ногами по полу, постоянно разносили эти и другие сочные блюда по рядам, и, утолив голод, гости развеселились и вино согрело их сердца.
- Что нового в Ведьмландии? - спросил Ла Фириз.
- Я не слышал ничего нового, - ответил Король, - за исключением убийства Газларка. - И Король рассказал о ночной битве, не скрыв ни одной детали сражения и ни одного числа пришедших и ушедших; и никто не смог бы догадаться из его рассказа, что в битве участвовали еще и Демоны.
- Очень странно, что он напал на вас, - сказал Ла Фириз. - Я чувствую запах врага, стоявшего за Гоблинами.
- Наше величие, - горделиво ответил Кориниус, надменно глядя на него, - это свет, на который летят мошки и обжигают себе крылышки. Я не вижу в этом ничего странного.
- Это было бы странно с любым другим, но только не с Газларком, - сказала Презмира. - Если им овладела любая, самая дикая фантазия, то он, как семечко чертополоха, уже готов взлететь в небо на колеснице мечты.
- Воздушный пузырь, мадам: разноцветный и прекрасный снаружи, пустой ветер внутри. Я знаю и других таких же, - сказал Кориниус, с рассчитанной наглостью глядя на Князя.
В глазах Презмиры заплясали искры. - О милорд Кориниус, - сказала она, - прошу вас, измените сначала свой собственный наряд прежде, чем убеждать нас, что нарядный снаружи означает глупый внутри, иначе, посмотрев на вас, мы засомневаемся в вашей мудрости.
Кориниус осушил до дна свой кубок и рассмеялся. Легкая краска появилась на его красивом наглом лице, на щеках и бритом подбородке, ибо не было в этом зале никого, одетого богаче, чем он. На свою могучую грудь он одел камзол из оленьей шкуры, обшитый серебряными чешуйками с золотым воротником, обшитом смарагдами, а длинный плащ из небесно-голубого шелка был подбит изнутри серебряной парчой. На левом запястье сверкало массивное золотое кольцо, голову украшал венок из черных брионий и белладонны. Гро прошептал на ухо Корунду: - Он слишком быстро напился, а пир только начался. Это предвещает неприятности, ибо, когда он пьян, его неосмотрительность всегда шагает на пятках его раздражения.
Корунд что-то пробормотал про себя, а вслух сказал: - Газларк может взобраться ко всем вершинам славы и ко всем вершинам безрассудства. Нет ничего более жалкого, чем рассказ о том, как десять лет назад он внезапно решил, что вся Чертландия должна стать его владениями, а он сам - самым великим королем в мире. Он нанял Зелдорниуса, Хелтераниуса и Джалканаиуса Фостуса…
- Трех самых знаменитых капитанов на свете, - перебил его Ла Фириз.
- Воистину это правда, - сказал Корунд. - Он нанял их, и дал им корабли, солдат, лошадей и столько всякого оружия, сколько никто не видел за сотни лет, и послал их куда? В богатые и приятные земли Бештрии? Нет. В Демонландию? Даже не близко. В эту Ведьмландию, в которой он с двадцатой частью своей армии рискнул всем, потерпел поражение и погиб? Нет, но в проклятые адом дикие земли Верхней Чертландии, где нет ни деревьев, ни воды и ни одной живой души, которая могла бы платить ему дань: только странствующие банды диких Чертей, в карманах которых больше жуков, чем пенни, клянусь вам. Или, быть может, он собирался стать королем дьяволов воздуха, призраков и хобгоблинов, которых только и можно найти в этой пустыне?
- Нет никаких сомнений, что в Моруне можно найти семнадцать видов дьяволов, - сказал Корсус, так громко и неожиданно, что все повернулись в его сторону. - Огненные дьяволы, воздушные дьяволы, наземные дьяволы, если их можно так назвать, и подземные дьяволы. Нет никаких сомнений, что семнадцать их, и еще семнадцать видов хобгоблинов, и если у меня будет настроение, я назову их всех наизусть.
Мрачным и серьезным было тяжелое лицо Корсуса, с мешками под налитыми кровью глазами, отвислыми щеками, толстой и выпяченной верхней губой, и колючими серыми усами и бакенбардами. Он ел в основном то, что вызывало жажду: маринованные оливки, каперсы, соленый миндаль, анчоусы, копченые сардины, жаренные сардины с горчицей, а сейчас откинулся на подушку, ожидая соленый свиной окорок и готовясь к новым возлияниям.
- А кто-нибудь знает, - спросила Леди Зенамбрия, - что случилось с Зелдорниусом, Хелтераниусом и Джалканаиусом и их армиями?
- Вроде бы я слышала, - ответила Презмира, - что блуждающие огоньки завели их в Гиперборею, где они стали королями.
- Боюсь, сестра, что это бабьи сплетни, - сказал Ла Фириз. - Шесть лет назад я путешествовал по пустошам Чертландии, и слышал множество вздорных рассказов о них, но ни одного внушающего доверие.
И вот четверо слуг вынесли на большом золотом блюде свиной окорок, обложенный луком, ибо был он огромен и тяжел. И сверкнул свет в тусклых глазах Корсуса, когда увидел он его, и Корунд встал с наполненным до краев кубком, и закричали Ведьмы: - Песню, песню об окороке, Корунд! - Огромный как бык стоял Корунд в красно-коричневом бархатном камзоле, подпоясанный широким поясом из крокодиловой кожи, отделанной золотом по краям. С его плеч свисал плащ из волчьей шкуры мехом внутрь, снаружи обшитой фиолетовым шелком. Дневной свет почти исчез, и только свет от светильников, который пробивался через пар, поднимавшийся от множества блюд, освещал его лысую голову, на которой осталось по краям несколько седых локонов, проницательные серые глаза и длинную густую бороду. Он крикнул: - А вы помогайте мне, милорды! и если кто-нибудь не подхватит припев, я больше никогда не полюблю его! - И голосом, похожим на звук гонга, он запел песню об окороке; и все с такой силой ревели припев, что тарелки на столах тряслись и звенели:
Окорок свиной, окорок свиной,
Приходи, родной.
С острыми зубами, вкусными ногами,
С кружкой налитой.
Все могу я спеть, все могу я съесть,
Мастер-повар здесь!
Вот же она я, говорит свинья,
Режь и ешь меня.
Утка, Гусь, Верблюд, спляшут и споют,
Добрые друзья.
Все могу я спеть, все могу я съесть,
Мастер-повар здесь!
Пивом оболью, и вином залью,
С головы до ног.
С коркой пирога, с ножкой гусака,
Будешь ангелок.
Все могу я спеть, все могу я съесть,
Мастер-повар здесь!
Окорок свиной, будешь только мой,
И ничей другой.
Я люблю тебя, скушаю, любя,
Милый, дорогой.
Все могу я спеть, все могу я съесть,
Мастер-повар здесь!
Когда окорок разрезали и до краев наполнили кружки, приказал Король: - Позовите моего карлика, и пусть он позабавит нас смешными ужимками.
И в зал вошел гримасничающий карлик, одетый в камзол без рукавов с желтыми полосами, сделанный из поддельного бархата. За ним по полу тянулся длинный безжизненный хвост.
- Какой отвратительный карлик, - сказал Ла Фириз.
- Не говорите об этом вслух, князь, - усмехаясь сказал Кориниус. - Вы не знаете его талантов. Именно его Король Горис XI - да славится его память! - послал в Гелинг к Лорду Джуссу и лордам Демонландии. И мы проявили к ним величайшее вежество, послав им этого полоумного послом.
Карлик, к величайшему удовольствию Лордов Демонландии и гостей, начал кривляться, и еще принялся вышучивать Кориниуса и Князя, назвав их двумя павлинами, яркое оперенье которых никто не может отличить друг друга; оба лорда заметно обиделись.
Потом, когда вино согрело сердце Короля, он обратился к Гро и сказал: - Радуйся, Гро, и не сомневайся, что я исполню свое слово и сделаю тебя королем в Зайё Закуло.
- Повелитель, я навсегда предан вам, - ответил Гро. - Но мне кажется, что я совсем не гожусь для того, чтобы быть королем. Я всегда помогаю другим добиться счастья, но не себе.
В это мгновение Герцог Корсус, который, растянувшись на столе, почти спал, внезапно крикнул сильным, хотя и осипшим голосом: - Пусть поджарят меня дьяволы, если ты не сказал правду! И не боись, что твое счастье махнуло хвостом. Дайте мне немного вина, полный до краев кубок. Ха! Ха! Ведьмландия! Ха! Ха! Ты победишь! Эй, Король, когда вы наденете корону Демонландии?
- Корсус, - сказал Король, - неужели ты пьян?
Но Ла Фириз сказал: - На Островах Фолиотов вы поклялись соблюдать с Демонландией мир, и дали страшные клятвы навсегда отказаться от попыток владычества над Демонландией. Я надеюсь, что все ссоры закончились.
- Да, так оно и есть, - ответил Король.
Корсус слабо хихикнул. - Вы сказали хорошо: очень хорошо, Король, очень хорошо, Ла Фириз. Наши ссоры закончились. Нет места для них. Потому что, смотри сюда, Демонландия - это зрелый фрукт, готовый упасть в наш рот. - И, запрокинув голову назад, он широко открыл рот и поднес к нему садовую овсянку, с которой капал жир, держа ее за одну ногу. Птица выскользнула из его пальцев, упала на щеку, соскользнула на брюхо, а потом и на пол, запачкав соусом его медную кольчугу и рукава его светло-зеленого камзола.