- Воистину, правоверные! - надрывался косоглазый тип с пятном на лице и в несвежем халате на голое тело. - Этот Ходжа уже опозорил половину благородных жён Бухары, а скоро возьмётся и за мужей!
- Что за глупые слова ты говоришь, о безумец? - оборачивались люди.
- Я докажу вам это научным путём, - продолжал настырный человек, не забывая поочерёдно косить глазами. - Само имя уличает его! Ходжа от слова "хадж", то есть "святое паломничество". Но все знают, что хадж совершают только взрослые мужчины, а его назвали так ещё в колыбели! И "паломник" не от слова ли "поломать"? Не этот ли Ходжа призван ломать наши устои, наши нравы, нашу веру, а ломая, предлагать взамен нечто противоположное, противное законам шариата?!!
- Твои слова так бессмысленны…
- Но для мудрого слуха в бессмыслице таится высший смысл истины!
- Тебя профессионально подставили, - отъехав на эмире от задумавшихся спорщиков, хлопнул Лев друга по плечу. - Ты узнал этого болтуна? Тот самый "пьяница", что всучивал нам летающий ковёр на крыше чайханы.
- Адепты Хайям-Кара вновь вернулись в город, - уныло признал Насреддин. - Быть может, я и впрямь откусил слишком большой кусок лепёшки и могу подавиться, пытаясь прожевать больше положенного?
- Это всегда можно выяснить.
- У кого?
- У тех, кто всё знает, потому что, по мнению большинства граждан планеты, эти люди закулисно управляют миром!
- И ты в это веришь, почтеннейший? - Догадливый домулло кивнул в сторону квартала ростовщиков.
- Когда как… - неспешно хмыкнул бывший москвич. - Но превращение эмира Бухары в горделивого белого ишака произошло не без их помощи. Помнишь, что кричал тот вьюноша с пейсами?
- "Да свершится воля ребе и шейха Хайям-Кара!"
- Вот именно.
Следующую историю следовало бы аккуратно вырезать и сжечь из соображений политкорректности. Хотя, по совести говоря, я уже и так был неоднократно обвинён в антисемитизме. Как, впрочем, и в украинофобии, и в прибалтоненавистничестве, и в религиозной нетерпимости, и в отсутствии толерантности, и в национализме, а до кучи ещё в разжигании международных конфликтов и дискредитации политики современного российского руководства на Кавказе!
В общем, семь бед - один ответ. Лишняя весёлая история Насреддина уже вряд ли что-то кардинально изменит. А посему дело было так. "Сказ о хитроумном Ходже-эфенди и его коварных плутнях в еврейском квартале, могучем ребе Забаре, его волшебных снадобьях, таинственном юноше и их чудесных приключениях". Как видите, о Багдадском воре опять ни слова. Но он уже привык и вроде бы почти не обижался. Ну, совсем почти…
Итак, еврейский квартал Бухары занимал достойное место с западной стороны базара. Это были всего две улицы, ничем не выделяющиеся в архитектурном плане, но населённые пёстрым сборищем евреев со всего Востока. Они пришли сюда из Египта, Сирии, Ирана, Индии, Китая, Италии, Македонии, Греции, а судя по манере речи, кое-кто даже из Бердичева, которого по официальной истории ещё и в планах строительства не было. Но все они охотно бросили свои дома и родину, долго добирались по морю или с караванами, терпели лишения и трудности, довольствовались мацой и финиками, рисковали жизнью и жалким скарбом - лишь бы приехать сюда и открыть собственную меняльную контору в благословенной Бухаре!
Как я уже говорил, Коран осуждает мусульманина, давшего другому мусульманину денег в долг под проценты. Просто в долг и без напоминания о возврате - пожалуйста, это одобрено, но многие ли готовы так легко прощаться со своими деньгами? А иноверцы в этом смысле могут и обойти чёткие указания пророка, да сохранит его Аллах и помилует! То есть евреи имели полное право заниматься ростовщичеством. Чрезмерно высокий процент они не гнули, ипотекой не баловались и уж точно разоряли куда меньше людей, чем современные банки.
К тому же непременно давали милостыню проходящим дервишам - "на удачу". Это и выгодно (каких-то полтаньга!), и политически обосновано (вроде жертвуем на ислам), и правильно в плане пиара (мусульманам нравится, когда иноземец жертвует), ну и в плане собственной безопасности тоже очень разумно. Знаете ли, среди этих бродячих дервишей попадались такие отморозки, что запросто могли и контору спалить! Поэтому появление на улице менял двух выходцев из пустыни в характерном тряпье, завывающих нечто невразумительное, а значит, очень религиозное, на два голоса и уж точно способствующее укреплению международных отношений (какой же дурак пропрётся в еврейский квартал завывать нечто экстремистское или провокационное? Вот именно, Моссад не дремлет!), не было чем-то неожиданным. Причём тот, что пониже, с длинной седой бородой и весело бегающими глазами, постоянно поминал Аллаха, а тот, что повыше и широкоплечий, как медведь, время от времени ходил вприсядку и пританцовывал в странных ритмах, неведомых слуху обычного бухарца. Но чего только удивительного не увидишь в действиях дервишей, перегревшихся в пустыне, так что на их пару не обращали внимания, до того как…
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Вчера читал новый роман Гая Юлия Орловского и до сих пор под впечатлением! Очень, очень рекомендую…
Ю. Никитин
- Алла-а-а акбар! Алла-а акбар! Алла-а-а… А скажи, уважаемый, где здесь находится лавка ребе Забара? - наконец рискнул Ходжа, и вот тут оно всё и началось.
На него мгновенно обернулась едва ли не половина улицы…
- Ой, что вы у меня спросили, зачем вы это сделали? Таки да, ребе учёный человек, он прямо сыплет цитатами из Торы, но разве он даст настоящий процент?! Я вам говорю, что нет! И ещё раз нет, и готов повторить это снова! Куда вы пошли? Вам не в ту сторону! Моя меняльная лавка тут, а там ничего нет, ни ребе, ни процента!
Лев и Ходжа просто не сразу поняли, во что ввязались. Хотя должны были соображать, не маленькие. После первого же невинного вопроса они попали в целый водоворот шумных, улыбающихся лиц, кричащих на все лады и искренне пытающихся помочь своему же бизнесу. Отбрехаться и вырваться было абсолютно невозможно…
- Ай, какие видные дервиши и уже куда-то уходят? Такая жизнь, жаркое солнце, все спешат, каждому нужны деньги, и я даже охотно подам вам монету. Совершенно даром, берите! Только постойте немножко у прилавка моего соседа, я хочу, шоб ваши блохи таки отпугнули от него моих покупателей…
- Два дервиша ищут ребе Забара? А что они хотят? А почему именно у него? А чем другие ребе хуже? А сам Забар про это знает? А что, уже нельзя просто спросить?
- Бегите с этой улицы, пока вас не разорвали на мелкие кусочки! Это же не люди, это стервятники, клянусь Моисеем… Дервишам нужен ребе Забар, а они пристают с глупыми вопросами… Бегите сюда! Спрячьтесь в моей лавке, посидите, отдохните, отдышитесь, и таки, может быть, чего-нибудь купите!
- Лёвушка, спаси меня от них, - жалобно простонал Насреддин, пытаясь запрыгнуть другу на руки. - Я не знаю, что они от нас хотят, но один честный мусульманин может умереть от такого навязчивого сервиса…
- О, выучил новое слово? - Оболенский жёстко пресёк попытки друга прижаться поплотнее. - Не смеши, "честный мусульманин" - это ты, что ли? Кто бы другой сказал, ведь поверил бы…
- Лёвушка-а-а!!!
- Ладно, не ори, спасу… Алле, братцы иудеи, а у кого самый лучший процент на три тысячи таньга в год, без налогов, мелочью, под гарантии швейцарского банка в Цюрихе?
Улица смолкла. Ростовщики лихорадочно углубились в расчёты. Никто не рисковал первым озвучить цифру, прекрасно понимая, что любой сыгравший на повышение тут же опустит неудачника перед клиентом и соотечественниками.
Двух минут нашим героям вполне хватило, чтобы раствориться в задумчивой толпе…
- Мы явно не так одеты, друг мой!
- Не вижу проблемы, вижу бельё на верёвочке.
- Нет, нет, из тебя в прошлый раз вышел совершенно ужасный еврей, - запротестовал домулло, оглядываясь по сторонам. - Впрочем, боюсь, что из меня получится ещё хуже. Можешь где-нибудь украсть две паранджи?
- Понравилось переодеваться в женское? Опасная привычка, братан, многие так начинали, а знаешь, как заканчивали…
- О аллах! Просто укради их, и всё!
Бывший помощник прокурора покровительственно хлопнул друга по плечу в знак того, что победу в споре повесил себе на грудь, и попросил не уходить никуда с этого места. На то, чтобы добежать через весь квартал назад к базару, стырить требуемое и вернуться назад, ему понадобилось около получаса. Всё это время бедный домулло, как мог, отмахивался от трёх поймавших его ростовщиков с "самым выгодным процентом под кредит на любую цель, таки хоть женитесь в пятый раз, вдруг дервишам оно можно!".
Подбежавшая сзади высокорослая, плечистая ханум громко проорала:
- Шухер, там облава!
После чего пол-улицы опустело едва ли не в мгновение ока.
Насреддин сдержанно поблагодарил друга и быстро накинул тяжёлую паранджу. На моей памяти все женщины Востока в глубине души считали её душегубкой и маской лицемерия, но против исламских законов в те древние времена ещё всерьёз бастовать не пытались. Отдельные вспышки шумного недовольства, разумеется, были, но значительного успеха не имели и быстро гасились на корню плетью или подзатыльником…
Никакого удовольствия париться в сорокапятиградусную жару в плотной парандже с сеткой из чёрного конского волоса Льву и Ходже тоже не доставляло, но надо - значит надо. По крайней мере, теперь к двум "восточным дамочкам" уже никто не приставал. Главное было идти не торопясь, старательно качая бёдрами и семеня маленькими шажками.
- И где мы будем искать этого Забара?
- Понятия не имею, уважаемый, но думающего все здесь знают. Могущественнейший еврейский маг, владеющий всеми тайнами Торы, способный превратить человека в осла и заключить союз с самим Хайям-Каром, вряд ли живёт в хибаре на отшибе. Нам лишь нужно найти самый богатый дом и…
- Да легко! Если, конечно, оторвёмся от стражи.
- От какой, к шайтану, стражи?! У меня и так с утра все нервы на пределе, а ты так плохо шутишь…
Оболенский взял друга ("подругу") за плечи и молча развернул назад в нужном направлении. Теперь уже и домулло разглядел блестящие шишаки медных шлемов. Трое воинов Шехмета методично прочёсывали улицу, не особо стесняясь даже заглядывать под паранджи и вуали проходящих женщин.
- Я же говорил - шмон, менты, облава!
- Да ты накаркал! Ты просто накаркал, о синеглазая язва моей израненной души. Валим отсюда!
Соучастники рванули на второй скорости, дабы включением первой не привлечь к себе слишком пристального внимания. Не все стражники дураки, как бы этого ни хотелось…
Возможно, они бы и сумели незаметно оторваться, если бы какому-то старому, тощему и невероятно прилипчивому еврею с витыми белыми пейсами и внешностью милляровской Бабы-яги не взбрело в голову непременно всучить им чудодейственнейшее масло для умащивания тела.
- О две мои прекрасные и благородные госпожи! Идите сюда обе сразу, и вы ещё будете меня благодарить! Только сегодня и только для таких упоительных красавиц, а я сразу почувствовал вашу красоту по одной походке, у меня есть редчайшая вещь. Настоящее масло иланг-иланг! Да, да, то самое, что заставляет мужчин терять голову, если женщина нанесёт хотя бы одну каплю между грудей! Куда вы спешите? Таки вы его даже не понюхали! Какие же вы после этого женщины?!
- Нам, правоверным мусульманкам, запрещено разговаривать с посторонними мужчинами, - елейным голоском пропел Насреддин, цепляя продавца под локоть и кивая другу. Тот недолго думая подцепил болтуна под вторую руку, и они вновь ускорили шаг, волоча за собой неумолкающего еврея. Обернувшиеся было на его голос стражники переключились на других прохожих…
- Ну вот, таки совсем иное дело, продолжим разговор! Поверьте, мне очень недёшево достался этот пузырёчек, и будь он весь золотым, то и тогда бы стоил дешевле! Ибо масло иланг-иланг в сочетании с естественным запахом женщины творит такие чудеса… Ваш муж (я надеюсь, вы обе замужем за богатым человеком?) будет носить вас на руках по очереди и сразу! Клянусь мамой, одна капля, и вы ещё раз придёте ко мне за другой! Если, конечно, вы настоящие женщины?!
Счастливый торговец, уносимый двумя запыхавшимися "ханум" в паранджах, не умолкал ни на минуту. Сомневающиеся стражники вновь изъявили нездоровый интерес к его последним словам…
- Ой, не так быстро, вы совсем пережали мне локти, и я уже чувствую замедление циркуляции крови. Не надо волноваться, мы сторгуемся, каждый предмет имеет свою цену, но вам я уступлю. Но только вам и один раз, иначе меня ждёт разорение, потому что покойная жена вечно пилила меня: "Забар, ты глупый поц и опять торгуешь себе в убыток!" Мир её праху… Но что поделаешь, когда я вижу, что такие чудесные женщины изо всех сил нуждаются в масле иланг-иланг. А чего мы остановились?
- Ты ребе Забар? - тяжело дыша, спросила высокая ханум.
- Ну да, иногда меня называют и так. Но чаще просто Забар-аптекарь или Забар - знаток трав и ароматов, или Забар-парфюмер, или…
- Ходжа, линяем от него, я читал Зюскинда!
- Но, Лёва-джан, нам нужен этот человек. - Низенькая ханум ловко сменила направление, втолкнув жертву в маленький проулок. Разговор был короток и конкретен.
- Ладно, колись, ботаник, это ты три дня назад продал другому юному медику (через букву "п") волшебное снадобье, превращающее человека в осла?
- Я?! Ой, нет, - юля, замотал пейсами торговец маслом. - Во-первых, я об этом ничего не знаю. Во-вторых, он сам это украл. В-третьих, где доказательства? И пусть меня судит суд нашего квартала, антисемиты проклятые!
- Это он, - с рыком признал домулло. - Где твой дом, ибо мы имеем к тебе важнейшее дело?
- Какое?
- То, за которое всем нам будет уплачено звонкими таньга, - бесстыдно соврал герой народных анекдотов. - Примерно по тысяче таньга на брата! Бешеные деньги, между прочим. А теперь пойдём к вам домой и…
- Таки всего тысяча? Ой вей! Это же несерьёзно. - Ребе Забар мигом сменил тон и внёс конструктивное предложение: - А давайте вы угостите меня кое-чем в одном хорошем заведении и мы побеседуем о двух тысячах таньга только мне, а вам по пятьсот?
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Мы будем распевать странные песни, будем танцевать странные танцы, мы будем рисовать странные знаки, там, где цветут маки-и!
Гимн наркоманов Чуйской долины, музыка и слова народные, исполняет группа "Чи-Ли"
Лев и Ходжа страдальчески переглянулись, но выбора не было. Устраивать допрос с пристрастием в еврейском квартале - это нарваться сразу на два обвинения: в антисемитизме и феминизме одновременно. А оно никогда никому не надо.
Хитрый торговец поддельными эфирными маслами указал длинным носом в нужную сторону. Не так далеко, слева по улице, виднелась вывеска маленького кошерного кабачка "У Юдифи". Спустившись вниз по стёртым каменным ступенькам, друзья оказались в небольшом вонючем полуподвальном помещении с резким запахом лука, подгорелого теста и дешёвого винца.
На стене красовались провокационные лозунги: "Бей филистимлян, спасай Израиль!", "Ты - гой Евсеев, а я внук Моисеев!", "Арабы - вон из сектора Газа!" и просто "Сектор Газа", что вызвало у бывшего москвича плохо контролируемый всплеск ностальгии. Но, прежде чем он припомнил бессмертные строки: "Привет, ребята, добрый день! Послушайте нашу дребедень", ушлый еврей церемонно усадил парочку за самый дальний из трёх столов.
- Лучшую мацу и худшую водку! - громко потребовал он. - Гулять так гулять, всё равно не я плачу!
Лев выдохнул через нос так, что едва не прорвал чёрную сетку паранджи.
- Слышь, ты, Буратино, не наглей! Официант! Да, я к тебе обращаюсь, и нечего делать такое лицо, словно с тобой неодушевлённый предмет разговаривает. Живо сюда всё, что хотел наш новый друг. А к тому в придачу лично мне - рёбрышки на гриле, шурпу с бараниной, говяжью вырезку, полкило пахлавы, орешки в меду, зелёный чай с чабрецом и варенье из айвы. Ходжа?
- Люля-кебаб, лепёшки и бастурму, - скромно дополнил Насреддин, поняв, что и далее скрывать свою половую принадлежность уже бессмысленно. - Только вместо чая холодный айран.
- Клянусь фиговым листком праотца Адама, вы таки действительно при деньгах! Тогда мне ещё, пожалуй…
- Фигу, - жёстко хлопнул ладонью по столу Оболенский. - Пока не сожрёшь мацу и не выхлестаешь водку, ничего не получишь.
- Ясно. Понял. Бизнес превыше всего.
- Вот именно. А теперь к делу, почтеннейший… Разговор задался с самого начала. Разбитной еврей, успешно занимавшийся по жизни всеми аферами, какими только было можно, не стал корчить из себя человека высоких принципов. Разумеется, он прекрасно понимал, кто такой Ходжа, и уж стопроцентно был наслышан о Льве Оболенском, как и о сумме награды, выставленной за их головы. Но любой умный человек понимает, что лучше заработать рубль и быть живым, чем десять, но тебя убьют. Одного взгляда на пудовые кулаки Багдадского вора было достаточно, чтобы крикам "стража, стража!" предпочесть линию конструктивного диалога.
- Ах, вы хотите знать за того мелкого юношу, что спёр у меня зелье, превращающее в животное? Так я его знаю, ибо этот поц имеет наглость ухаживать за моей дочерью! А вот дочка у меня, смею сказать, умница и красавица, я уже молчу, что она играет на скрипке с трёх лет, так шо просто вай мэй! В смысле ой вей! То есть я с неё горжусь и не намерен выдавать за каждого голодранца, хоть им только этого и хочется. А что при этом чувствую я как папа, их не волнует. Выпьем за детей!
Дальше было выяснено, что ребе Забар, как человек без специального образования, ничего, по сути, и не умеет. То есть да, тот молодой ростовщик действительно стащил у него какую-то старую склянку с остатками волшебного порошка, который ребе непонятно как сам получил в "наследство" с прошлого места работы в Великобритании. А ведь только-только наклёвывалась хорошая сделка с неким чёрным шейхом, сулящим немалые деньги, и, главное, он брал бы на вес, а значит, в порошок можно было добавить песку, соли и пару камушков…
- Да чтоб мне, как старому Ною, по гроб жизни таскать на своём горбу корабельные доски и, приглашая каждой твари по паре, следить, чтоб их не стало уже трое, молчу о кроликах и крысах… Я всегда говорил своей любимой дочке: "Солнце моё, у нас, евреев, родство передаётся через женщину. Поэтому десять раз подумай, а потом всё равно откажи этому бесчестному ханыге, что называет себя ростовщиком, а сам тырит у меня мелкие вещи, думая, что я уже настолько ослаб глазами и ничего не вижу. Я устал подкладывать ему кошачий помёт в обувь! Пусть думает, что мой кот тоже его не любит…"
- Получается, что парнишка решил попользоваться вашими химикатами по собственному усмотрению, - дедуктивно вывел бывший помощник прокурора. - Сам связался с Хайям-Каром, сам получил от него первое задание, как-то проник во дворец… - С помощью визиря, - вставил домулло. - Иначе бы мог ждать приёма эмира месяц. Его целью изначально был не ты.
- А вот это уже домыслы. Возможно, парень шёл именно на главу государства, а наше присутствие было лишь идеальным поводом предстать перед Сулейманом аль-Маруфом и…