Тревиранус поднял руку с широко расставленными пальцами, заставив Гензеля замолчать.
- Мне нет дела до Шлараффенланда, как и до его спятившей правительницы. Это исключительно ваше дело. А вот что имеет важность - так это процент порченой крови вашей сестры. Одиннадцать процентов! При этом она, кажется, занимается практикой как геномастер?..
- У нее есть соответствующий патент, выданный в Гунналанде. Он допускает к занятиям генетическим ремеслом любого, у кого количество порченой крови составляет менее пятнадцати процентов, ваше величество.
- Разумеется. Только вот в Лаленбурге ей этот патент не поможет. Здесь к занятиям геномагией допускаются лишь те, в ком порчи не больше десяти процентов. Наши новые порядки, призванные оградить жителей королевства от генетической порчи. Это значит, что ваш гунналандский патент на территории Лаленбурга более недействителен. - Король сделал паузу, которая показалась Гензелю удивительно затянувшейся и неуютной. - А следовательно, ваша сестра, сударь Гензель, является геноведьмой. Со всеми вытекающими последствиями.
Король замолчал. Продолжать не было нужды. Первой нарушила тишину Гретель.
- И давно в Лаленбурге действуют эти порядки? - спросила она, разглядывая носки своих ботфортов. Стертые, с разбитой подошвой и подвязанным каблуком, эти ботфорты ничем не напоминали изящных туфелек городских геноволшебниц. Они помнили многие мили пути, десятки перейденных вброд рек, грязь множества королевств и брусчатку неисчислимого количества городов. Едва ли обладание ими доставит радость лаленбургскому палачу, подумал Гензель, разве что если разделить на части и продавать как амулеты от сглаза…
- С сегодняшнего дня.
- Понимаю, ваше величество.
- Конечно, понимаете, - кивнул тот. - Еще бы не понимали. Как понимаете и то, что бежать вам не удастся. Ни из дворца, ни из королевства. Граница Лаленбурга на замке, и, даже вырасти вы себе крылья, вам не уйти от королевской плахи. Ну а палаческому топору и подавно безразлично, чью голову рубить - геноведьмы или самого последнего мула.
- И контракт, который вы предлагали…
Несколько секунд король разглядывал свою ладонь. Когда он вновь поднял взгляд, Гензель сглотнул - в этом взгляде уже не было прежней задумчивой рассеянности. Теперь он казался тяжелым, как золото королевского трона, и целеустремленным.
- Ваши головы, которые останутся на плечах, - часть платы за него. Быть может, эта плата выглядит не очень внушительно, но мне кажется, вы здравомыслящие люди и вполне оцените мою щедрость.
Гензель метнул яростный взгляд в сторону Гретель.
"Во имя Человечества, сестрица!.. - взмолился он мысленно. - Хотя бы сейчас рассуждай как человек!"
Но он зря беспокоился за сестру. Геноведьму можно обвинить в чем угодно, но только не в отсутствии здравомыслия.
- В таком случае я принимаю этот контракт, ваше величество, - произнесла Гретель твердо.
Тревиранус Первый удовлетворенно откинулся на своем троне. Судя по тому, как он при этом поморщился, золоченые выступы спинки, впивавшиеся ему в позвоночник, за много лет немало его утомили.
- Умная геноведьма, - пробормотал он. - Не самая умная из всех, что я повидал, но умнее многих. Раз контракт можно считать заключенным, полагаю, вы захотите узнать его условия?
- Нет нужды, ваше величество, - сухо сказала Гретель. - Они мне известны.
- Так вы знаете, зачем я вас нанял?
- Вы хотите, чтобы я нашла вашу дочь.
- А вы прозорливы. Ведьминское чутье?
- Всего лишь хорошая память. Когда мы были здесь четыре года назад, весь город был увешан объявлениями. Его величество Тревиранус Первый обещал щедрое вознаграждение всякому, кто отыщет след пропавшей принцессы Бланко.
- Бланко Комо-ля-Ньев, - напевно произнес король, и прозвучало это как название изысканнейшего вина. - Но она никогда не любила своего полного имени. Считала слишком длинным и напыщенным. Мы с супругой называли ее просто Бланко.
Теперь наконец и Гензель вспомнил.
И в самом деле были объявления, только за несколько лет, в течение которых судьба водила их вдалеке от Лаленбурга, это совершенно выветрилось из головы. Гензель напряг память, но ничего толкового из нее выудить не сумел, лишь смутные обрывки - "всем подданным короля" и "высочайше благоволит".
- Значит, ее все еще не нашли… - спокойно констатировала Гретель.
- Не нашли, сударыня ведьма. Хотя искали ее шесть лет, денно и нощно. Как только она пропала, я издал указ. Ее искали все. Королевская гвардия, лесники, горожане и стражники. Ремесленники и крестьяне. Священники и челядь. Долгих шесть лет… Сперва добровольцы приходили ко мне по сотне в день. Они были уверены, что легко нападут на след. И в самом деле - далеко ли может сбежать из дворца одиннадцатилетняя принцесса?
- Видимо, далеко.
Король поднялся с трона - тяжело, будто статуя, впервые за много лет оторвавшаяся от своего постамента, - и прошелся вдоль зала. Оказывается, он был не так уж и высок, почти вровень с Гензелем. Однако этого легко можно было не заметить благодаря его царственной осанке и особенной, исполненной благородства грации. Он двигался мягко, но в этой мягкости не было ничего такого, что позволяло бы заподозрить слабость. Напротив, это были мягкие движения взрослого льва, неторопливо обходящего свои владения.
- Ее искало все королевство. Шесть лет подряд. Тело ее так и не было найдено. Поток добровольцев быстро стал иссякать. Первые несколько лет я щедро давал им золото на поиски. От толп желающих не было отбоя. Каждый был уверен, что знает, где искать. Заброшенные деревни, болота, леса… Каждый получал от меня щедрый аванс. Это было опрометчиво с моей стороны. Казна стремительно пустела. Я стал платить серебром. От сотен добровольцев остались десятки, но и они возвращались с пустыми руками. Когда я перешел на медь, желающих осталось совсем мало. Некоторых самых жадных пришлось повесить, как вы понимаете… С тех пор поиски принцессы перестали казаться хорошим способом заработать. "Пойди поищи принцессу", - так нынче говорит чернь в Лаленбурге, когда говорит о каком-нибудь бесполезном и бессмысленном занятии. Моя дочь так и не вернулась. Словно провалилась сквозь землю.
- И тогда вы обратились к геномастерам, - констатировала Гретель безо всякого выражения.
- Они называли себя по-разному. Геномастерами, генопрорицателями, генокудесниками и геноархимагами. - Король вымученно улыбнулся. - Мне не было до этого дела. Я заключил бы договор даже с последним генофокусником, если бы он помог мне разыскать Бланко. Сколько этих проходимцев побывало в Лаленбурге за эти годы… Они исчертили весь дворец странными диаграммами, читали нараспев формулы аминокислот, даже пытались вызвать дух святого Бэтсона… Без малейшего результата, разумеется. А уж каково приходилось моей супруге!.. Впрочем, вы, наверно, не знаете. Моя супруга, королева Лит - человек веры, сударыня геноведьма, и истая прихожанка Церкви Человечества Извечного и Всеблагого. Она очень… серьезно относится к генетической линии наших предков и чтет святые писания. Иногда мне даже кажется, излишне серьезно… Для нее все эти геноритуалы были сущим святотатством. Но, можете представить, я настолько ослеп в своем горе, что продолжал привечать всех этих геношарлатанов до тех пор, пока в казне оставались хоть какие-то деньги. Но беды наши лишь множились. Один из геномагов случайно устроил эпидемию генномодифицированного тифа, что стоило тысяч жизней моих подданных. Другой попытался выдать мне под видом принцессы какую-то крестьянку, которой искусными чарами придал сходство с моей дочерью. Третий под разными предлогами выманил у меня остатки былого состояния… В общем, мне пришлось вспомнить старые способы. Десяток геномагов сожгли на площади в назидание остальным. Но эта публика сделала неверные выводы. Вместо того чтобы удвоить усилия по поиску принцессы Бланко, они сбежали. Все до последнего. Сбежали из Лаленбурга. И с тех пор стараются здесь не показываться.
- Так вот почему у стражи есть приказ тащить всех геномагов в королевский дворец… - Гретель усмехнулась самым непочтительным и нетактичным образом. - Причем, насколько я понимаю, не делается исключений и для геноведьм.
"Прекрасный вывод, сестрица", - язвительно подумал Гензель, но рта открывать предусмотрительно не стал.
Король Тревиранус смерил Гретель своим тяжелым взглядом.
- Да. С тех пор я взял за обыкновение приглашать к себе всех заезжих геномастеров. И даже геноведьм. Я верю, что моя дочь все еще жива. Как верю и в то, что ее можно разыскать. Я люблю ее и боюсь умереть, так больше и не увидев ее лица. Считайте, что я предложил вам контракт, сударыня Гретель. Вам и вашему молчаливому брагу.
"Обычно это ее считают молчуньей, - подумал Гензель хмуро. - Эх, как же сухо во рту…"
- Я была в Лаленбурге четыре года назад, - негромко произнесла Гретель, глядя в непонятном Гензелю направлении. - Как раз тогда, когда шумиха с поисками принцессы была в самом разгаре, а на каждом столбе висело по объявлению, обещавшему золотые горы нашедшему Бланко. Люди на них стали висеть гораздо позже… Я не взялась за эту работу в тот раз. Вы знаете, почему, ваше величество?
Король нахмурился. Как неприятно, оказывается, хмурятся короли. Мочевой пузырь сам собой съеживается.
- Сочли, что дело безнадежное?
- Именно так, ваше величество. Скорее всего, принцесса давно мертва.
- Почему вы так считаете?
Слова короля показались Гензелю звенящей полосой тяжелой стали. Должно быть, такими можно снести голову с плеч не хуже, чем палаческим мечом. По крайней мере, Гензель ощутил, как тело напрягается точно так же, как обычно напрягалось, отражая выпад клинка.
- Иммунитет, - спокойно сказала Гретель. Она никогда не считала нужным что-то пояснять. Объяснять людям суть геномагических терминов с ее точки зрения было не продуктивнее, чем откармливать свиней жемчугом.
- Что это значит?
- Иммунитет - способность организма самостоятельно отражать агрессию внешней среды, вырабатывая особые клетки, лимфоциты. У принцессы Бланко иммунитета нет. Всю свою жизнь она прожила во дворце, под опекой и охраной. Оказавшись за пределами городских стен, она не смогла бы выжить. Она - чужеродный организм в той среде, которую вы называете своим королевством. В очень агрессивной и жесткой среде. Такие, как она, не живут слишком долго. Думаю, она мертва. Просто тело разложилось или было съедено, или…
- Вы говорите про мою дочь!
Гневному возгласу короля витражи тронного зала отозвались жалобным звоном.
"Сейчас кликнет стражу, - понял Гензель с замирающим сердцем. - Проклятый Лаленбург. Проклятые яблоки. Проклятая геномагия…"
Но Тревиранус не стал звать стражу. Сделал еще несколько шагов, тяжело дыша, потом прикрыл глаза и сделал несколько размеренных глубоких вдохов. Было видно, что порыв королевской ярости, едва не испепеливший дерзких квартеронов, взят под контроль. Судя по всему, Тревиранус Первый наилучшим образом умел контролировать не только свое королевство, но и себя самого. Это вызывало уважение.
- Она - человек, - бесстрастно произнесла Гретель. - А люди - весьма хрупкие, примитивные и недолговечные существа. Я должна была сказать вам очевидное.
- Геноведьмы… - В этот раз взгляд короля был приправлен откровенным презрением. - Я знаю, что для вас люди - лишь сор, не стоящий внимания. Впрочем, еще я знаю, что вы не лжете. И все равно желаю заключить с вами контракт.
Интересно, рассеянно подумал Гензель, если бы Гретель на миг обрела возможность испытывать человеческие чувства, что сейчас отразилось бы на ее лице?.. Обреченность? Отчаяние? Обычный страх?.. За свое лицо он был спокоен - несомненно, оно выражало одну лишь бескрайнюю угрюмость.
Искать по всему королевству сбежавшую много лет назад принцессу?.. Едва ли возможен контракт хуже. Гензель еще помнил лихорадку четырехлетней давности. Десятки и сотни добровольных спасателей сложили головы, отправившись в безнадежные поиски.
Заблудились в дебрях и пещерах, разбились в горах, были сожраны чудовищами, перерезали друг другу глотки, спились или просто пропали без вести вслед за принцессой.
И никто из них не мог похвастать тем, что видел принцессу или хотя бы след ее туфельки. Следов не было. Как в сложных генетических реакциях отдельные клетки вдруг исчезают, поглощенные другими, так и некоторые принцессы обладают способностью пропадать бесследно.
Конечно же королевская дочь мертва. Может, стала жертвой какой-нибудь злокозненной придворной интриги, а тело ее давно растворено в кислоте без остатка. Или покинула королевство с заезжим сердцеедом, каким-нибудь обнищавшим аристократом. Такое, говорят, не редкость при королевских дворах. А может, ее безымянные косточки тлеют в какой-нибудь общей могиле. Возможно, рядом с костями своих спасателей. И Гензелю не хотелось оказаться поблизости.
- Значит, наши жизни в обмен на жизнь принцессы Бланко? - сухо уточнила Гретель. Как автомат, бесстрастно измеряющий массу препаратов в двух противоположных чашах.
- Ваши жизни в обмен на Бланко. - эхом повторил Тревиранус, впечатав эти слова в золото подлокотника ударом кулака. - И я надеюсь, что не ошибся, когда посчитал вас достаточно умной геноведьмой, сударыня Гретель. Не думайте, что сможете обмануть меня: слишком многие до вас уже пытались это сделать. Вы сможете выскользнуть из дворца, но покинуть пределы королевства вам не удастся. Я давно уже принял соответствующие меры. Автоматические термические излучатели - слышали о таких? - превратят в золу всякого, кто попытается покинуть королевство без разрешения. А еще - конные разъезды, королевская гвардия, минные поля, генетические ищейки… Если потребуется, я подниму весь воздушный флот Лаленбурга, чтобы найти вас, можете не сомневаться.
Гензель не сомневался. Взгляд человека на золотом троне, быть может, одного из последних людей в мире, не давал возможности усомниться. Слишком уж многое было в этом взгляде. Куда больше, чем может разобрать самый внимательный прибор из арсенала геноведьмы.
- Не считайте меня тираном, судари, - тихо сказал Тревиранус Первый. - Я не тиран. Я - любящий отец, потерявший свое самое драгоценное сокровище. И вы даже не представляете, как мало расстояние от любви до жестокости…
- Мы понимаем, что вы чувствуете, ваше величество.
- Не можете понимать! - рубанул он по подлокотнику. - Вы не можете знать, что это значит. Точно у меня украли половинку сердца, вырезали кривым ножом из груди, и оставшаяся много лет кровоточит, и стонет, стонет… - Король, машинально или нет, положил руку на золоченую рукоять меча, но сейчас этот жест не казался Гензелю угрожающим. Скорее, он отдавал отчаянием. - Ничто в этой жизни не утешало меня так, как принцесса Бланко. Милый, чудный, добрый ребенок! Я не знал иных людей, столь же светлых и чистых. Она не заслуживает бродить до скончания дней в этом страшном и безумном мире. Я поклялся, что разыщу ее, чего бы это ни стоило. Мне пришлось расплатиться сперва золотом, потом своим здоровьем, но этого оказалось недостаточно. Видимо, теперь мне придется платить чужими жизнями… И, к сожалению, я готов и на эту цену. Простите меня. Если бы это помогло в поисках дочери, я рассек бы вену и отдал вам кровь из своего тела, самую чистую в мире кровь, но этим не помочь. Даже этим…
Король устало потер висок, точно у него болела голова. Идеальный человек на золотом троне, он больше не выглядел небожителем или священным сосудом. Он выглядел пожилым мужчиной, которого годы и несчастья согнули, как бури из года в год сгибают мощное, когда-то стремящееся прямо в небеса дерево.
Не просто государь. Не просто страдающий отец.
Настоящий, подлинный человек. В нем было нечто большее, чем драгоценная человеческая кровь. В нем был человеческий дух.
"Какая сила, - подумал Гензель потрясенно, стараясь не выдать охвативших его чувств. - Кажется, впервые в жизни я действительно вижу подлинного, настоящего до последней клеточки человека. Если так, это чудо. Самое настоящее чудо. Не такое прекрасное, в пастельных тонах, как на церковных иконах. Не такое сладкое, как причастие. Но именно в горечи оно проявляется и становится видимым…"
Гретель не выглядела растроганной. Она осталась собранной, спокойной, деловитой и в то же время предельно расслабленной. Проще говоря, она выглядела такой же, как и всегда. Даже голос не потеплел ни на градус.
- Мы понимаем ваши чувства, ваше величество. И готовы взяться за поиск принцессы, имея наградой лишь свои жизни. Приступим сегодня же. Но прежде я хотела бы кое-что спросить.
Король медленно кивнул. Взгляд его не прояснился, остался тревожным и настороженным, но Гензелю показалось, что он немного смягчился.
- Ваше право, сударыня ведьма. Спрашивайте. Только ответами я и способен снабдить вас для поисков дочери.
- Во-первых, я хочу знать все, что удалось узнать всем вашим подданным за время поисков. Не может быть, чтобы никто из них не наткнулся на след принцессы.
- Следы были. Тысячи следов. Но ни один не оказался надежным. Мне говорили, что принцесса Бланко съедена мулами-людоедами в южных землях, что бежала в другое королевство, что сменила внешность… Мне пришлось выслушать множество слухов, да толку?
- Могу ли я предположить, что среди этих слухов были и такие, которые ваше величество по какой-то причине сочло наиболее заслуживающими доверия?
Тяжелый королевский подбородок дрогнул. Совсем незаметно. Но для внимательно наблюдающего за ним Гензеля это крошечное движение было еще более явственным, чем дрожание подъемных ворот неприступной крепости.
- Все слухи были нелепы и смутны. Кто-то рассказывал, что принцесса попала в рабство к южному шейху, но сбежала и теперь предводительствует в далеких пустынях бандой из четырех десятков разбойников. Кто-то уверял меня в том, что Бланко по воле злой геноведьмы обернулась белоснежным лебедем. Всякое доводилось слышать… Чаще всего это были истории о похищениях. Они все сходились в том, что принцесса была похищена из своих покоев, но разнились по части того, кто это сделал. То горгульи, то кровожадные великаны, то мантикоры, то цверги…
Услышав последнее слово, Гретель отчего-то насторожилась.
- Цверги, ваше величество?
Тревиранус Первый устало махнул рукой.
- Не знаю, как у вас в Шлараффенланде, а в Лаленбурге цвергами пугают детей. Подземные чудовища с когтями и…
- Я знаю, кто такие цверги, - жестко сказала Гретель. - Это плотоядные хищники. Но они не крадут людей.