– Простите мою неучтивость, милорд.
Насмешка в ее голосе была слишком явной, и эльф выругался, да, выругался, а не ударил – он в самом деле был в растерянности. Эллен чувствовала это и, еще не зная толком, чего ждать от этого человека, стремилась использовать всю фору, которую ей дало его смятение. Одни небеса ведают откуда, но она уже тогда знала, что они долго пробудут вместе.
– Я спал, – раздраженно бросил эльф. – Ясно тебе? Перебрал накануне и уснул. Не слышал, как загорелся дом. А в этой проклятой гостинице в спальное крыло только один проход ведет. Выбежали все, кроме этого щенка, ну и я тоже не успел. Все, или еще вопросы?
– Почему вы не убили человека, из-за которого чуть не погибли сами? – невозмутимо зашнуровывая лиф, спросила Эллен. – Разве не это делают эльфы, когда их оскорбляет смерд из нашего племени?
Глориндель посмотрел ей прямо в глаза. А потом вдруг улыбнулся. Коротко, колко – и с едва уловимым удовлетворением.
– Кажется, нам пора поговорить, – сказал он и сел за стол.
– Сейчас?..
– Почему нет? Хотя если ты спешишь – держать не стану, проваливай.
– Я просто… – Она умолкла, покачала головой. Не в ее положении диктовать условия, спору нет. Она была рада уже тому, что Глориндель согласился предоставить ей место для отдыха. Впрочем, она не просила его об этом. Просто назвала его по имени – там, у догорающего дома, из которого они только что вышли вместе. И не успела даже заметить, изменилось ли его лицо, он просто взял ее за руку и молча потащил в другой конец города, туда, куда затихающее пламя не успело добраться. Без сомнения, он не считал это услугой… просто, видимо, ему было что-то нужно от Эллен.
И теперь, похоже, пришла пора узнать, что именно.
– Ладно, хватит юлить, женщина. Рассказывай, кто ты такая. И откуда меня знаешь.
– Я Эллен Тансен. Горничная вашей невесты, миледи Рослин.
Он, кажется, не был удивлен – во всяком случае, сумел это скрыть.
– Та-ак, – протянул эльф. – И что же ты, служанка калардинской княжны, делаешь в тальвардском порту?
– Сопровождаю мою леди, милорд.
Глориндель немедленно вскинулся.
– Она здесь?!
– Нет… уже нет.
– А где? Проклятие, как вообще вас сюда занесло?! Вы были одни? Она жива? Отвечай, бес тебя задери!
– На какой из ваших вопросов, милорд? – беспечно спросила Эллен, и тогда он ударил ее.
А у господина Глоринделя крутой нрав, подумала Эллен, поднимая голову и сглатывая кровь. Как-то вам это понравится, моя маленькая госпожа?
– Если вы будете бить меня, я ничего вам не скажу.
Он, кажется, обомлел от такой дерзости. Эллен утерла губы, оставив на изодранном рукаве кровавый след, и заговорила:
– Как я понимаю, вы здесь, чтобы разыскать ее, милорд. Я одна знаю, где леди Рослин. И могу отвезти вас к ней. Но только вы не должны вести себя со мной как с уличной девкой. Я дворянка. И я прошла через ад, чтобы привести вашу невесту сюда.
– Привести сюда?! Зачем?
– Она велела мне. Я присягала на верность ее отцу.
Глориндель снова выругался – на этот раз сквозь зубы и… как будто удивленно. Словно внезапно вспомнил что-то, к чему решил не возвращаться.
– Ну а ей тут что понадобилось?
– Она направлялась к тальвардским некромантам. Хотела учиться у них.
Что-то мелькнуло в его глазах – то ли изумление, то ли тревога, и Эллен подумала: а он ведь не знал.
– Вы не знали? – эхом откликнулась она на свои мысли. – Не знали, что женитесь на маленькой ведьме?
– Это не имеет значения, – отчеканил эльф. – Где она?
– Вы поедете туда со мной, – улыбнулась Эллен. – Я вам покажу.
– Ты мне не нужна.
– Охотно верю, но вы нужны мне. Я больше не хочу, чтобы меня насиловали через каждые пять миль.
Он бросил на нее внимательный, словно оценивающий взгляд – хотя оценивал явно не ее женскую привлекательность. Скорее пытался понять, говорит ли она правду… и как можно говорить такую правду столь спокойно.
– Больше не хочешь? – вдруг повторил Глориндель и желчно усмехнулся. Перед глазами Эллен мелькнула передернутая дымкой картинка: эта улыбка среди беззвучно шелестящей травы и жесткие глаза, неодобрительно глядящие на нехорошо усмехающиеся губы…
Эллен моргнула.
– Больше не хочу.
– А раньше хотела?
– Можно и так сказать.
Эльф хмыкнул. Эллен видела, что продолжает его удивлять, и знала, что это хорошо. Она не могла заставить его взять ее с собой даже шантажом, но он охотно поедет с ней, если сочтет, что она может его развлечь. Пусть и не так, как обычно женщины развлекают мужчин… хотя Эллен согласилась бы и так: он был неимоверно красив.
– Хорошо. Так куда мы поедем?
– Поплывем. Это… морем. В город, где живет один некромант. Миледи Рослин отправилась к нему.
– Уже без тебя?
– Она сказала, что я ей больше не нужна, – просто сказала Эллен. – Я не смела навязываться.
– Ты отпустила одиннадцатилетнюю девчонку хрен знает куда одну, – кивнул Глориндель. – Да я спорить готов, что она уже мертва.
– Вы, я вижу, не слишком этим обеспокоены…
– Не знаю, – рассеянно обронил он. – Если в мое отсутствие тальварды возьмут Калардин, это уже будет не важно.
– В ваше отсутствие?
– А ты не знаешь? Ваш князь убит. Я потому и вынужден был самолично направиться на поиски вашей маленькой идиотки. У меня нет времени ждать, пока ее отыщут эти раззявы, которых отрядил за ней князь, да пока назад привезут. Законы эти ваши, мать их… Если она не станет моей женой до новой луны, трон Калардина будет считаться свободным и перейдет к младшей ветви королевского рода. У вас ведь нет женского наследования… проклятие…
– Это плохо? – с иронией спросила Эллен: почему-то ей казалось, что он должен быть женоненавистником.
– Весьма, – мрачно ответил эльф и взглянул на нее. – Ты, однако, не слишком опечалена смертью своего сюзерена.
– Меня теперь мало что способно опечалить, – сказала Эллен. – А что же война? Кто поведет армию без князя?
– Какую армию? – поморщился эльф. – У вас остались одни недобитки. Мне пришлось приказать своим сотням выступить против Тальварда. Это риск, разумеется, – если девчонка уже мертва, но выбора не было… Впрочем, с чего я это тебе рассказываю…
– Мне интересно, – пламенно заверила Эллен и расхохоталась, когда его лицо вытянулось в ответ на новую наглость. – Простите, милорд! Я просто все еще не отошла от того, что случилось… и поверить не могу, что встретила вас. Если бы чуть раньше… Только почему же вы путешествуете совсем один? Разве и это велят наши глупые законы?
– У меня были сопровождающие, – хмуро сказал Глориндель. – Но мы напоролись на тальвардов… кажется, я один ушел живым.
– То есть сбежали живым? – уточнила Эллен.
Он снова ударил ее. Какой гневливый у нее теперь князь…
Эллен встала. Она, наверное, была смешна – измотанная двухнедельным бродяжничеством по портовому городу, в драной одежде, растрепанная, грязная, покрытая волдырями и свежей кровью – и с таким возмутительно гордым взглядом, с такой дерзостью в движениях и словах… Обезоруживающей дерзостью, поняла она, когда заговорила – и эльф не велел ей умолкнуть на первом же слове.
– Милорд, я повторяю последний раз: не смейте меня бить. Иначе я уйду, и можете искать вашу невесту сами. Сомневаюсь, что вы поспеете до новой луны.
Он молчал. Знал, что у него нет выбора, кроме как верить ей – и выполнять ее условия. И Эллен видела, до чего же это его злит. Он хмурил красивые брови, кусал изящные губы и судорожно стискивал скрещенные руки на груди… Прекрасный эльфийский принц. А она, низкородная человеческая оборванка, стояла над ним, как палач, и знала, что он в ее власти.
Последняя мысль отозвалась в ней чем-то странным – как будто легкое ощущение бывшего прежде.
– Чего ты хочешь? – резко спросил эльф и встал – видимо, его слишком раздражало столь явное ее превосходство.
– Я должна привести себя в порядок и отдохнуть. Завтра мы двинемся по следу моей госпожи. И если вы не будете делать глупостей, то успеете найти ее.
– Послушай, женщина… – В его голосе зазвенела угроза.
– Что? – мягко улыбнулась Эллен.
Он хотел сказать что-то – и не стал. Только снова выругался:
– Чума на твою голову…
И снова ее кольнуло что-то, смехотворно напоминающее обиду. И в то же время она подумала с отчетливым оттенком торжества: "Вот так с ним и надо. Только так. Взять за горло и…"
И вы отвезете меня в Тарнас, господин Глориндель. Я две недели сдыхала в этой помойной яме, пытаясь пробраться на корабль, а теперь вы с комфортом доставите меня туда. И хоть мы не найдем там миледи Рослин – кого это волнует? Уж точно не меня. И что будет с вашим троном, с Калардином – мне наплевать. У меня есть цель, и важно только это.
Слышишь, Рассел – теперь у меня есть цель.
– Постой, но откуда ты знаешь меня в лицо?
Эллен обернулась. Еще раз окинула его взглядом, любуясь безупречным эльфийским телом. Намного лучшим, чем оно казалось сквозь мутную дымку дурмана…
– Я видела вас во сне, милорд, – шепнула она и снова рассмеялась, увидев возмущение в его глазах.
Ей нравился этот эльф. Он ей очень нравился.
Ему было так легко лгать.
– Проклятие, ты уверена, что именно эта гостиница? – вырвалось у Натана. Часть сознания тут же укорила его, что он выругался при ребенке, а другой частью он понимал, что ребенок отнюдь не столь невинен. Натан понял это еще на корабле, в трюме, не видя ее, по одному только прикосновению, – и сейчас, при свете дня, глядя ей в лицо, все больше в этом убеждался.
Она ему кого-то мучительно напоминала.
– Уверена, – сказала Ровена и крепче стиснула его руку. Натану не нравилось, когда она так делала; ему нечасто приходилось возиться с детьми, но в этой судорожной, почти яростной хватке не было ничего детского, ни тени беспомощности и немой мольбы о защите. Скорее походило на то, что она держала его, боясь, как бы он не сбежал. В других обстоятельствах это показалось бы ему смешным. Или, может быть, жутким.
Но сейчас он лишь пожал плечами и шагнул в дверной проем.
Гостиница была паршивая. Натан понял это еще снаружи; заплеванный пол с гнилой соломой и стойкий запах кислых винных паров, смешанный с вонью блевотины, укрепил его в этом мнении. В таких забегаловках обычно ночуют заезжие контрабандисты, а не дворянки с дочерьми, пусть даже беглые. В том, что девчонка голубых кровей, Натан не сомневался – благо повидал таких на своем веку немало. И в том, что она бежит, – тоже. Только вот от кого…
Или за кем, вдруг подумал он. Мысль отчего-то не казалась совсем уж невероятной.
– Так, значит, здесь ты останавливалась со своей мамой? – спросил Натан, стараясь, чтобы в голосе не отразились обуревающие его по этому поводу сомнения. Девочка кивнула – быстро, твердо и уверенно. Кажется, и правда не врала. Удивительное дело – Натан знал ее неполные три дня, но, похоже, уже мог без особого труда распознать ее ложь. И это отнюдь не из-за детской непосредственности… если бы.
Просто все же напоминала она кого-то, невыносимо напоминала – и, кажется, того человека он знал хорошо…
– Ну ладно, – проговорил Натан. – В какой комнате? Заберешь свою вещь, и убираемся отсюда.
Он сам не знал, почему потащился через полгорода в бедный квартал, выполняя прихоть девчонки, утверждавшей, что в этом гадючнике она забыла нечто очень важное. Натан даже оставил при себе мысли о том, сколько успел выпить нашедший пропажу на те деньги, что выручил за нее в ближайшей подворотне. Он не знал, что именно потеряла странная девочка, но в городах вроде Врельере тянут все, что плохо лежит. В давние времени Натан немало поошивался в подобных местах.
К его разочарованию, оказалось, что хозяин отлучился, а заменявший его рябой подросток пускать незваных гостей наверх наотрез отказался. Говорила с ним Ровена – спокойно, уверенно, и он, кажется, даже воспринимал ее всерьез; впрочем, это как раз Натана уже не удивляло. Сам он тальвардский более или менее понимал, но изъяснялся с трудом, поэтому без пререканий предоставил Ровене возможность вести переговоры. Тем более что это ведь было нужно ей, а не ему.
Проклятие, а что все-таки нужно ему? Здесь, в этом вонючем сарае, с этой странной девочкой? И совершенно, абсолютно не важно, кого она ему напоминает…
Небеса, третий раз за пять минут. Внезапно он разозлился.
Ну да. Она была похожа на Глоринделя. Хрен знает с чего он это решил, но так и было. Он почувствовал это еще в трюме, там, в темноте. И именно поэтому согласился взять ее с собой.
Вернее, решил пойти с ней. Вела-то пока что она.
– Натан?
Он едва не подскочил от неожиданности – проклятие, даже интонации те же! Что за чушь… Что общего может быть у сволочного эльфийского аристократа и маленькой безумной оборванки?
– Что? – резко спросил он. Ровена смотрела на него снизу вверх – мягким взглядом, черным и вязким, как трясина.
– Я сказала, что нам надо подождать. Тут, в зале. Ты что, не слышал? Возьми мне сидра.
– Ты еще мала для сидра, – быстро сказал Натан, радуясь возможности отвлечься от этих диких мыслей.
Ровена посмотрела на него очень странно. Потом молча пошла в дальний угол зала. На ней был короткий плащ с капюшоном, который Натан отдал ей, когда они сошли на берег: надо было хоть как-то прикрыть лохмотья, в которые превратилось ее платье, а то Натан опасался, что его, идущего рядом с ней, примут за насильника. Натану этот плащ доходил до бедер, а девочке – до пят, волочась по полу. Она шла неторопливо, гордо выпрямившись, и со спины ее фигура в складках плаща и этот капюшон вызывали мучительное чувство бывшего прежде… Да это был попросту вдвое уменьшенный в размерах Глориндель, истинно так.
Натан уже собирался впасть в отчаяние по поводу своей паранойи, когда вдруг заметил, что в углу, в который решительно направлялась Ровена, валяется вусмерть пьяный мужик. В два шага преодолев разделявшее их расстояние, Натан схватил девочку за плечо, рванул назад. Он почувствовал под пальцами ее худенькое, костлявое плечико, захрустевшее в его стальной хватке, и наваждение мгновенно схлынуло. На его место пришло чувство вины. Ну да, эльфийского недоноска можно было еще и не так тряхнуть. Он же все-таки здоровый мужик, пусть и аристократишка.
"А ты кто, ведьма?" – вдруг подумал Натан, когда Ровена обернулась, посмотрела на него и сказала:
– Пусти.
И – вот странно, Натан готов был поклясться, что она ему это уже говорила.
Он молча поволок ее в сторону, в противоположный угол зала. По счастью, время было раннее, и посетителей оказалось немного.
– Что ты себе позволяешь? – прошипела Ровена. Натан указал на распростертое в углу дурно пахнущее тело.
– Не лучшая компания для молодой леди, тебе не кажется?
– Я хочу сидеть там.
– Мечтаешь, как бы кто облевал твои изящные ножки?
– Мне нравится там!
Что за детское упрямство… Странно, у нее оно казалось куда менее естественным, чем у Глоринделя.
А с господином эльфом ведь пришлось повозиться…
– Нравится? – вдруг резко сказал Натан. – Хорошо. Ты сама так решила.
Он пошел в дальний угол, отодвинул скамью, сел на дальнем от пьяницы краю, вытянул ноги, сцепил пальцы на затылке. Несколько мгновений Ровена стояла будто в нерешительности, потом подошла. Хотела что-то сказать – может быть, попросить его пододвинуться, – потом молча села, оказавшись в шаге от сопевшего на полу пьянчуги. Натан махнул мальчишке за стойкой.
– Вина, парень! И сидра!
Странно, почему она захотела сесть здесь? Или сначала тоже не заметила неприятного соседа? А когда заметила – не изменила решения, потому что всегда делает то, что намеревалась с самого начала?..
Получив заказ, Натан душевно приложился к бутылке, пренебрегая стаканом. Ровена покосилась на свой сидр, потом сказала:
– Налей мне.
"Дворяночка не из низших родов", – подумал Натан, а вслух проговорил:
– Чтоб мне провалиться в тот день, когда я буду спаивать невинное дитя. – И, когда она полыхнула в его сторону возмущенным взглядом, добавил: – Ты же вроде не безрукая.
Он сам удивился тому, до чего же его порадовал этот взгляд – совсем обычный, исполненный детской преувеличенной обиды, – и тому, какую ностальгию он почувствовал. Оказывается, он успел соскучиться по таким взглядам.
"Маленькая злая эльфийка", – улыбаясь, подумал Натан, глядя, как она наливает густой, кисловато пахнущий сидр в чашку. Немножко неуклюже, все еще подрагивая от возмущения. Явно не привыкла сама себя обслуживать. Натан уже думал, что она вполне справится, когда Ровена вдруг тонко вскрикнула и выпустила бутылку. Сидр выплеснулся на стол и Ровене на колени; Натан хотел было выругаться – ну и впрямь безрукая! – когда вдруг услышал хриплый стон из-под стола, увидел медленно высовывающуюся над столешницей лохматую макушку, и все понял.
– Он за ногу меня схватил! – в панике пробормотала Ровена и дернулась, собираясь вскочить. Натан проворно схватил ее за плечо, надавил, с размаху усадив на место.
– Хотела? – жестко сказал Натан. – Сиди уж теперь.
Ровена что-то пискнула, и он сдавил ее уже по-настоящему. Она задохнулась, но не вскрикнула, только закусила губу, хотя Натан знал, что делает ей больно. Но, проклятие, он был намерен проучить девчонку с самого начала. С эльфом он прождал слишком долго…
Пьянчуга тем временем заполз на скамью с другой стороны стола и оказался прямо напротив них. Он был нестарый и даже не очень потрепанный, в неплохих кожаных доспехах – странно, что не стянули, пока дрых. Он обвел соседей по столу необоснованно счастливым взглядом и гнусаво протянул:
– Каларди-ин?
Натан бросил на парня за стойкой быстрый взгляд. Тот, похоже, ничего не слышал, благо говорил пьянчуга тихо.
– Нет. Лавария, – сказал Натан.
– Ох, не ври, братишка, – протянул пьянчуга, беззлобно щурясь. – Выговор-то у тебя баллийский. Я сам оттуда родом.
Отпираться было бесполезно. Натан не ожидал так скоро столкнуться с соотечественником, поэтому постарался свернуть разговор.
– Я давно там не был.
– Да уж, – усиленно закивал пьянчуга. – Теперь туда в здравом уме никто не сунется. Я вот был… не в… здравом, – с трудом выговорил он и глуповато хихикнул.
– Из кампании? – понизив голос, спросил Натан.
– А то… последняя… За припасами сюда ездили. А как наши возвращаться стали, я проулками… Ну их. – Он обреченно махнул рукой, и бутылку с вином едва не постигла участь бутылки с сидром. – Не вернусь. Я как узнал, что князя порешили, так сразу понял, нечего там теперь…
– Постой! – забывшись, Натан потянулся через стол к собеседнику. – Что ты сказал? Князя убили? Когда?!
– Да с неделю слухи ходят… Может, и давно уже. Ну только что теперь, без князя-то? Тальварды нас враз к ногтю прижмут… Ну а я тут… Тут оно лучше, чем на захваченных землях…
– Так что же теперь? Война кончилась?
– Да где там? Эльфы, говорят, подоспели, ну да сколько там тех эльфов…
Князь Калардина мертв. Проклятие. Оставалось надеяться, господин Глориндель успел обвенчаться с княжной. Теперь-то эльфы постоят за Калардин, как за родную землю. Чем она для них и станет вскоре… Но сейчас это не так важно.