- Ах, ты ещё и так! - возмущённо взвыл Крюгер. Затем, зловеще расхохотавшись, вышел из стены весь, во всём ужасе своего обнаженного тела. В этот момент кончились патроны и иссякла психическая устойчивость надсмотрщика. Но грохот выстрелов уже породил грохот сапог. Поняв, что свалял дурака, Макс вернулся в карцер и быстро оделся. Конечно, уходить надо тихо, чтобы не сразу хватились. Но так хотелось приколоться! Так был он рад вновь вернувшимся возможностям!
- Теперь держитесь! - улыбался он своими сморщенными губами.
Дверь со скрежетом открылась, вспыхнула лампа, в карцер вошёл дежурный майор с нарядом.
- Что здесь происходит, арестованный?
- Ворвались какие-то уголовники, хотели избить…
- Они утверждают, что это ты их…
- И ты поверил?
- Да ты, я вижу, наглец! Как разговариваешь?
- Я просто отвык, чтобы мне "тыкали" незнакомые.
- А-а-а. Понятно. Тогда это поправимо, - сдерживая ярость, попытался перейти на ехидный тон офицер. - И познакомимся, и привыкнешь. Что здесь сейчас происходило?
- Кто-то стрелял в коридоре.
- Это я и без тебя знаю. Ты что делал?
- Ходил туда- сюда. Здесь даже лечь негде.
- Ничего. Скоро негде будет и сесть. На химию его! А того психа - в госпиталь на обследование.
- Скажите, а тот лейтенант, который тех сюда запустил, его фамилия как будет?
- Зачем тебе? Жаловаться собираешься? Не советую. Хотя… Гуренко его фамилия. Ну, время поразмыслить у тебя будет. Очень скоро побеседуем вновь.
Максима повели по мрачному сырому коридору.
- Интересно, что с той стороны? - наивно поинтересовался он, кивнув в направлении стены.
- Спираль бруно, проволочка под током, стена в четыре метра и вышка с пулемётом. Так что и не надейся. Ни на пролом, ни на подкоп. И вообще. Просто по-человечески советую - не ерепенься. Сейчас прислонишься к стене и дыши через раз. Потерпи пол - часика, затем стучи и требуй дежурного. Можно и дольше высиживать, но ты не геройствуй.
- Но…
- Всё. И так много сказал, - заявил конвойный. - Вон, напарник мой вишь, надувается. Ничего, Коль, такой инструктаж ему не повредит.
Максима ввели в тёмный каменный мешок и быстро захлопнули двери.
О таком он уже читал - камера с хлоркой. Ладно. Говорит - пол- часа? Значит, минут через сорок сами проверят, как я здесь. Мало времени. Совсем мало. Судя по всему, там, на воле, ночь. Вся эта полоса препятствий, наверняка, освещается. И потом, после всего, по городу - голым… Хлорка пока никак на него не действовала. Но задумываться было некогда.
" Я же прохожу сквозь стены и сквозь воду проходил. А если…" Приложив небольшое усилие, Максим погрузил одну ногу в бетонный пол, затем другую. Затем ввинтился в землю по пояс. Набрав воздуха для смелости, окунулся в землю, как в воду - с головой. И тотчас заработало другое зрение. В каком-то красном свете, похожим на тот, который освещал их ванную, когда отец по-старинке делал фотографии, Максим увидел слой бетонного пола, затем - бетон фундамента, потом шла земля,почти безжизненная здесь - лишь изредка в своих ходах извивались черви разной величины.
"Значит, куда-то в ту сторону, - сориентировался Максим. Вскоре, по количеству сплетающихся в паутины корней он понял - здание кончилось. Сейчас эта полоса. Здесь подземное царство изобиловало копошащейся живностью. Бахромой свисали разной длины и толщины корешки и корни. Прорывались куда-то по своим делам пара кротов. Вон там обустраивала свою норку какая-то мышь. И черви, черви, черви. Засмотревшись, юноша ахнул, вдруг вывалившись наружу. Инстинктивно он отпрянул назад. Вроде, тихо. Осторожно выглянул. Оказалось, что изолятор, словно средневековый замок, стоял на довольно высоком холме. И похож он был на замок, окружённый высокой стеной. Но всё это осталось позади, а впереди - голый пустырь и только метрах в пятистах начинались какие-то здания. "Ещё одна страховка. Наверняка - круговой обзор с камерами слежения" - догадался Максим. " Ладно. Посмотрим ещё на жизнь кротиную. И почему я раньше не додумался?". Он опустился ещё ниже и продолжил подземное путешествие. Полюбовался на могучие корни деревьев. Пересёк канализационную систему. Снующие по ней крысы чужака не испугались. Но рассекать нечистоты даже в таком, полупризрачном состоянии было неприятно и Максим, завидев новые трубы, опустился ещё ниже. Он с удивлением понял, что подземное царство на многие метры вниз захвачено людьми. Трубы, трубы и трубы. Кабели, провода, и снова трубы. Засыпанные когда-то кирпичи и другой строительный мусор. А вон там… Максим остановился возле здоровенной железной болванки. Бомба. Да ещё какая! Но… по-моему, этот город не бомбили. Не долетали сюда фашисты. Что, свои что - ли? Может, тогдашний "стратег" потерял. Какой-нибудь участник бомбёжки Берлина. Нет, отсюда они не летали. Имитационная болванка? Макс напряг своё внутреннее зрение. Какая там "болванка"! Бомба излучала злобную ярость, с нетерпением ожидавшую своего часа. Судя по ржавлению предохранителей, этот час скоро должен был наступить. И Макс начал рассматривать механизм взрывателя. Что там рассказывал отец? Всё это - так. Само по себе - безвредно. Опасен детонатор. Взрыватель. Вот это? Значит… Значит надо… Вот так… Своим полем он осторожно пережёг провода электрического взрывателя, потом растворил пружину механического.
- Теперь отдыхай, пенсионерка! Но что наверху, интересно?
Как теперь подняться наверх, Максим пока не представлял, но затем вообразил, что поднимает ноги по ступенькам - всё выше и выше. Получилось. Вскоре он пронизал фундаментный слой и оказался в каком- то подвальном помещении. Прошёл сквозь запертую дверь в цокольный этаж. Это было какое- то служебное здание. Типа НИИ. Ну точно - НИИ, со вздохом констатировал он, бродя по пустынным кабинетам. Эх, ему бы в магазин какой. Одеться. Ага, одеться! - вспомнил он незадачливого Невидимку из Уэльсовского романа. Оделся, а потом от охраны чуть отбился. Нет. Придётся шерстить здесь. Должна же быть хоть какая- нибудь рабочая роба.
Он в конце концов нашёл спецодежду - не то дворника, не то уборщицы. Рваные штаны, старую рубаху и резиновые сапоги. Ну, хоть не голый. В кабинете директора прямо в рабочем столе оказались деньги. Идеалист! Верил всему коллективу! От зама до уборщицы.
"Простите, но мне очень нужны деньги. В ближайшее время верну". - написал Максим в открытом ежедневнике неизвестного ему шефа. Подумав, дополнил: " В пяти метрах от фундамента здания в земле лежит неразорвавшаяся бомба. Безвредная. Сообщите, куда следует".
Затем юноша, убедившись, что охраны нет, а на сигнализации окна только первых трёх этажей, выбросил замотанную в тюк одежду из окна четвёртого, а сам вышел через стену первого. Можно было, наверное, сигануть вслед за одеждой. Но… чёрт его знает. Хватит пока экспериментов.
" Интересно, а почему в изоляторе тихо? До сих пор не спохватились?" - удивился Максим, одеваясь в нищенскую одежду и удаляясь от греха подальше.
Глава 5
Хватились! Ещё как хватились. Первым - действительно через сорок минут сердобольный вертухай.
- Разрешите доложить, товарищ майор? - вошёл он в дежурку.
- Ну, давай, - оторвался дежурный от какого - то чтива.
- В " газовке" тишина.
- Ну?
- Уже сорок пять минут прошло. Как бы…
- Гордый! Ничего. Помнишь зечару в законе… как его… Свирида? Тоже не пикнул. Пока с катушек не свалился. Зато потом шёлковый стал. Только намекнуть… Ладно. Минут через пятнадцать открой, посмотри. Доложишь.
Надзиратель открыл камеру через десять минут. Он ожидал увидеть всё, что угодно. Но не это.
- Ты видишь? - обратился он к напарнику.
- Ага…
Старший со всех ног бросился к дежурному.
- Разрешите… Там… Там…
- Ну, ну, ну - вставая потянулся майор. - Обморок? Скоропостижная смерть? Ну, докладывай, твою мать!
- Ис… ис… чезновение.
- Чего? - оторопел дежурный. Какое ещё ис…чезновение?
- Нету его.
- Ччччто? Побег? Ты что же мне… скотина… - бросился он к выходу. Метнулся назад - объявить тревогу. "Бред. Недоразумение. Как?" - остановил он руку возле тревожной кнопки. Схватился за микрофон.
- Всем постам - повышенное внимание! Офицеры - в дежурную часть!- скомандовал он, после чего загремел сапогами к злополучной камере.
У открытой двери с автоматом наперевес стоял второй вертухай.
- Где он? Здесь? - спросил задыхающийся от непривычного бега майор.
- Никак нет!
- Так что ты здесь сторожишь, идиот? Убери пушку!
- По уставу охраняю место происшествия, товарищ майор! - ответил надзиратель, но автомат всё-же убрал.
- Да как же он отсюда… - растерянно пробормотал дежурный, рассматривая уже освещённую камеру. Тут же…
Действительно, ни окон, ни дверей. Точнее, одни двери. И вся одежда - на полу. Тааак. Страшное подозрение зародилось в мозгах майора.
- Камеру запереть. Оба - со мной, шагом марш! Сдать смену и сдать оружие! С вами, наверняка, захочет побеседовать начальник.
Он проконтролировал замену наряда, а затем приказал запереть обоих. Но порознь.
- Ну, и кто это такой, ваш беглец? - наливаясь яростью, поинтересовался начальник изолятора, выдернутый среди ночи из тёплой постели.
- Вот - протянул майор протокол задержания.
- Т-а-а-а-к. Важняк. УВД. Немедленно связаться. Что наблюдение?
- Ничего. В смысле - никого. Я думаю…
- Раньше надо было думать, майор! Позорище! Двести лет, понимаешь ты, двести, ещё при царях из этого изолятора никто не срывался. А у тебя, из каменного мешка… Но как?
- Товарищ полковник. Он оставил свою одежду.
- Зачем? Голый рванул? Менее в глаза бросается, чем арестанстская роба?
- Его не успели переодеть в наше.
- Тем более. Подожди… Ты полагаешь?
- Да, без наряда не обошлось. Они его переодели в форму, и он вышел.
- А жетон?
- Но это же детали!
- Я должен сообщить Министру. Полетим с должностей! А мне до пенсии всего-ничего, понимаешь, майор! Хоть бы знать, кто. Ну, где этот важняк?
Тот оказался лёгок на помине. Сел напротив начальника изолятора, приготовился слушать.
- Встать! - рявкнул начальник. - Полковник не позволял тебе сесть.
Отвыкший от такого тона следователь подскочил и вытянулся.
- Это что? - ткнул полковник под нос важняку его же протокол. - Почему сразу к нам? Вот "Задержан в 22.30". Направлен и ИВС в "22.35." А? Даже допрашивать лень? А предварительная консультация адвоката? А статья! Статья! Додуматься! От балды?
- Виноват… Я… перепутал… Недосмотрел… - начал оправдываться мент.
- А ты куда смотрел, товарищ майор! Ну, на чистоту! Что за фрукт?
- Это… неизвестный. Указание из центра. Расколоть любыми способами и как можно быстрее.
- Письменное?
- Нет, конечно. И ещё… эта… журналистка… ну, которая недавно федералов раскрутила. Тоже просила…
- И вы с моим майором расстарались? Идиоты. Ну, что сказал?
- Выдавал себя за какого-то Белого. А журналистка сказала - не он.
- Где взяли?
- Возле ресторана ошивался.
- Это, где Медведя банкет?
- Ну да. Кстати, этот, журналистки напарник говорил, что ему, этому Белому, деньги Вершаловский передавал.
- И тот, наверняка, на банкете? Если Медведь узнает, что ты с прямо с банкета уволок его гостя… - дальше начальник изолятора не продолжил, позволяя смертельно побледневшему "важняку" додумывать самому.
- Надо немедленно… И извиниться… - прошептал он серыми губами.
- Хорошо бы. Но у нас его нет. Понимаешь? Нет!
- Ннне понимаю.
- Ну, не дождался он твоих извинений и… ушёл.
- Если накапает Медведю…
- Улажу, - решил открывать карты полковник. - Но здесь он не был. Понял? - Начальник схватил и порвал протокол задержания.
- Где ещё отражено его пребывание здесь?
- Ну, мы и не собирались его здесь держать… официально, - признался его подчинённый. Разве только Гуренко. И наряд. Один, правда рехнулся, когда эту образину увидел. Палить начал. А эти двое…
- Погодь, что за образину? Куда палить? Что здесь вообще без меня творится? - подхватился полковник.
- Виноват! Полагал возможным доложить завтра по окончании дежурства. Не решился беспокоить.
- Ладно, разберёмся. Так что за образину он видел?
- Ну, этого. Белого или как его.
- Он что, такой страшный? - поинтересовался начальник.
- Ничуть не бывало, - возразил следователь. Я с ним беседовал. Ну, только что в усах и бороде. Правда, в очках при мне был. Может…
- Ну? - обратился полковник к своему подчинённому.
- Эээ… Когда первый раз его увидел… там… Да. Вроде, заросший. А потом, когда на стрельбу прибежал, он вроде как… И обожженный. Не знаю. Этот… надзиратель орал: "Крюгер, Крюгер". Может, и ассоциация.
- Хороши, дежурные. Морды арестованного различить не могут! Ладно. Итак, майор. Здесь его не было. Кому там надо - докладывайте что хотите. Но вмешаете моё учреждение - имейте в виду! Ещё и Медведя натравлю. Будем держаться так - полковник показал зажатый кулак, этот ваш Крюгер ничего никому не докажет.
На том страсти ко всеобщему удовлетворению несколько улеглись, а шероховатости решили нивелировать по мере их появления.
Разговор полковника с подчинённым майором предстоял предельно жёсткий. И его решили отложить на утро.
- Выбьешь у этих недоносков, как выпустили, прощу. Нет - пиши рапорт.
Несчастных вертухаев ждала тяжёлая ночь. А наученный некоторым опытом Максим переночевал на скамейке в залинейном скверике, из тех, которые по извечной традиции являются местом обитания всевозможных бомжей. Утром - на рынок за какой - либо одеждой, а там… Там видно будет. Вообще надо искать эту… с прядкой. К Вершаловскому и Медведю обращаться не хотел. Обиделся. Не вытащили. А ведь наверняка же спохватился Медведь о нём. И эта… Галина видела, как увозили. Плевать им на мелкую сошку. Ладно. Обойдёмся. Да и эта… сладкая парочка… Я им… им… а они… " любыми методами" - вспомнил он слова Синички, сказанные при нём же. В общем, Максим был подавлен и разобижен.
И конечно, он был неправ. Ни в отношении спонсора, ни в отношении Медведя. Последний, конечно, хватился этого нового таланта. Но ошибшаяся Галина чистосердечно поведала, что какой-то знакомый увёз музыканта на следующий банкет.
- Это что? Я ему бы не заплатил? Да я… Я…- не находил слов юбиляр. - Володь, иди сюда. Слыхал, твой протеже что учудил? Ещё к кому-то на банкет укатил. Кто? У кого ещё? - заревел Медведь, рвя на себе галстук.
- Да ладно тебе, Дим, - попробовала успокоить его жена. - Может, молодой человек не так понял. Ты же никогда цену не называешь. Просто недоразумение.
- Таак. Давай ребят по всем банкетам, юбилеям, свадьбам. Найти и сюда. Только вежливо. Аккуратно. Я сам в этом "недоразумении" разберусь, - скомандовал он возникшему рядом мордовороту.
Результаты поисков были неутешительны. Но размякший к утру юбиляр уже почти равнодушно махнул своей лапищей.
- Ладно. Объявится. Не может такой талантище не объявиться. Вот тогда я узнаю, кто со мной такую шутку… - и маленькие глазки злобно сверкнули на казалось бы добродушной сейчас медвежьей морде.
Безусловно, бывший на юбилее начальник УВД на всякий случай уточнил, не задерживались и не доставлялись ли похожие личности ночью в отделы. А приближённому составу рассказал и некоторые детали. Поэтому облившийся в очередной раз холодным потом следователь возблагодарил Бога, что не оставил никаких следов.
Глава 6
В переходе к рынку внимание Макса привлекла цыганка со слепым малышом. Точнее, сам малыш. На лице симпатичной обезьянки застыло такое чувство ужаса и горя, что было ясно - не притворяется. Вспомнив своих пациентов из дома-интерната, Макс понял ещё, что слепота парнишки - не врождённая. Тем ужаснее для ребёнка было осознание потери света. Максим присел возле несчастного заглянул в неподвижные зрачки, положил руки на его виски.
- Ты что делаешь? Шутки шутишь? Не хочешь помочь - проходи! - попыталась вмешаться цыганка, глядя на уродливого оборванца.
- Ай, да не мешайте, пожалуйста! - отшил её Максим, сосредотачиваясь. С глубоким вздохом облегчения он убедился, что его внутренний взор не только проявился вновь, но и обострился. Юноша увидел, что движению сигнала от зрачка к мозгу мешают какие - то мелкие точки. Толи микробы, толи вирусы - Макс не был в этом силён, но что какая-то мерзкая живность - это точно.
- Потерпишь немного, хорошо? - предупредил он слепого.
- Ты что с ребёнком делать хочешь, а? - вновь встряла молодая цыганка.
Максим, не отвечая, сконцентрировал на своих ладонях импульс - волну-убийцу для мелкоты, болезненную, но безвредную для ребёнка. И ударил. Но как эта мерзость, погибая ответила! От ответной волны боли Макс, сидевший до того на корточках, повалился на колени, а потом - как-то неловко улёгся на бок. Также от боли пронзительно заверещал ребёнок, кинувшийся к своей заступнице. Та, прижав мальчугана к своим пышным юбкам, начала кричать что-то по-цыгански. И, конечно же, вокруг начали собираться любопытные. Но набрав воздуха для обличительной речи, молодая женщина, взглянув на всё ёщё визгливо жалующего ребёнка, замерла, потом медленно выдохнула. Резко замахнулась на мальчишку и тот испуганно отшатнулся. Теперь она присела и обняв мальчика за плечи, начала взволнованно что-то спрашивать, а тот, неуверенно улыбаясь, отвечал, озираясь по сторонам.
- Ну, что за базар? - прервал их разговор угрюмый здоровяк в берете, нахлобученном на маленькую голову.
- Нет-нет, ничего, красавец ты наш, - быстро подхватилась цыганка.
- Как "ничего"? Вон народу сколько собрала. Ну?
- Ребёнку было плохо стало. Теперь уже нормально.
- Если нормально, то убирайся отсюда.
- Да-да, конечно, ухожу, золотой.
- А с тобой что? Нажрался?- хмуро кивнул страж на медленно, вдоль стены поднимающегося Максима.
- Я трезв. Просто… стало… плохо…
- Сердце? Может, "Скорую"? - помягчел берет, видя, что изуродованный ожогом человек действительно трезв.
- Нет-нет. Спасибо. Я пойду, вон там на скамейке посижу и пройдёт. Уже почти прошло.
- Я вам помогу. А вы давайте, расходитесь, граждане. Уже всё.
Проведя Максима до скамейки в унылом скверике, страж порядка ещё раз уточнил, не нужна ли медицинская помощь, после чего удалился по своим служебным делам, предупредив, однако, что на его участке и "своих таких" хватает. Макс же, приходя в себя, удручённо качал головой. "Да что же это такое? Или боль становится острее, или просто переносимость стала хуже? Надо же! Чуть в обморок не свалился. И это от какой-то гадости. А если бы вновь пришлось взяться за раковую паутину? может, это намёк, что хватит? Что о себе и только о себе думать пора. Как - то это уродство исцелять? Но как, как?" Мысли витали в каких-то дебрях памяти, выхватывая ненужные сейчас образы одноклассников, учителей и, конечно, учительниц, а затем - отца.
- Но я не могу сейчас в таком виде, па. Не поверишь, а поверишь, не поможешь…, - стал он вновь оправдываться перед Белым - старшим.