- Славно, славно. Такого товарища, как ты, я сам не отказался бы иметь, - покивал государь, а из его голоса пропали раздражение и гнев. - Я помню, знаю: вы с Кролом старые приятели. Мда, повезло ему, - говоря это, положил руку на плечо Мартена - это был очень хороший знак, и рыцарь воспрянул духом. - Что ж. Пусть Крол едет. Пусть попробует обскакать моих пафарийских ищеек. А ты, Мартен, останешься при мне. Капитаном, а не заключенным. А дальше все будет зависеть от того, как себя проявит твой старый товарищ. Так ему и передай. Повесить вас обоих я всегда успею, - сказав это, Исидор улыбнулся.
- Государь мой, ваша милость безгранична! - выпалил Мартен, сияя от радости, и еще раз низко-низко поклонился, ударив себя в грудь кулаком…
* * *
Белые гадальные кости и черные камни-опалы с веселым перестуком легли на соломенную циновку. И составили многообещающую ромашку.
- Хороший знак, - сказала, тронув пальцем крайний камушек, веда Лида. - Радость у тебя впереди.
Майя хмыкнула и собрала кости, опалы в ладошку. Еще раз потрясла, приговаривая горсти старинное заклятие "покажи-расскажи", и бросила на циновку. Теперь получилось нечто, похожее на зайца.
- Это страх большой. Твой страх. Боишься? - лукаво спросила веда.
- Боюсь, - призналась рыжая, закусив нижнюю губу. - Только не за себя…
Она в третий раз сгребла гадальное хозяйство в ладони, чтоб по-новому метнуть себе предсказание, но слова Лиды ее остановили:
- Любишь его?
Майя вновь закусила губу. Ее рука раздраженно бросила кости и опалы на циновку: два камушка даже прочь улетели, выпав из общей картины.
- Мрак, - процедила она, хмуря брови. - Все испорчено.
Третий рисунок не получился - гадание не вышло.
Майя встала и подошла к дырке в крыше, которая именовалась окошком. Глянула наружу - там теплый слепой дождь вкрадчиво шептался с листьями древнего вяза. Захотелось плакать…
А последний раз Майе хотелось плакать в тот день, когда хоронили ее мать - лет десять назад. Тогда тоже шел дождь, но не тихий и мирный, а мощный и шумный. Ноябрьский ливень размывал края неглубокой могилы, и тело, завернутое в льняную простыню, опускалось в воду, что плескалась на дне ямы. Майя плакала, хоть ей это казалось недопустимым. Она плакала, не искажая лица, и была рада ливню: слезы текли по ее белым, гладким щекам, собирались в тяжелые капли на подбородке и срывались на грудь, укрытую вязаной курточкой, и казались дождевой водой. Со стороны посмотришь - не плачет девчонка.
Ее мать умерла от тяжелой раны, которую получила, закрыв собой дочку от вражеской стрелы.
Их убивали только потому, что они были Шипами. Лорд Исидор с запада приказал своим воинам уничтожить всех Шипов, старых и малых, без всякой жалости. Потому что этот лесной народ доставил ему слишком много хлопот.
Они просто бежали из своего разоренного поселка. Подальше, на восток. Защитники-мужчины погибли, а им - женщинам, детям, старикам - все еще хотелось жить.
Быть может, не нужно было брать с собой много добра, грузить повозку. И не стоило двигаться по широким тропам. Это делало слишком заметным их маленький караван. Стоило разделиться, стоило взять лишь самое необходимое и довериться непроходимым пущам. Но они думали лишь об одном - быстрей покинуть горящий край, и дорога обещала им хорошую скорость. Но (как потом стало ясно) - не безопасность.
Их обстреляли из луков из засады. Потом стали грабить.
Майя лежала под матушкой, повернув голову набок, чтоб не задохнуться в ее мягкой и большой груди, и видела, как пятеро налетчиков в высоких шлемах и рваных кольчугах потрошат их повозку, добивают раненых. Она не шевелилась, замерла, потому что мать была еще жива и шептала, обхватив рыжую голову Майи своей рукой:
- Молчи. Ни звука. Нас будто убили. Нас не тронут.
Как оказалось позже, это были ее последние слова.
Потом начался тот самый ливень, шумный, плотный. Вместе с ливнем из тех же зарослей, где налетчики сделали засаду, явился Корт с двумя сверкающими рубцами и меткими мальками. Он положил врагов, наказал каждого. Быстро и беспощадно. Точно так же, как они убили маленький караван Шипов.
Майя, придавленная телом умершей матери, видела все. Когда Корт закончил и на секунду замер посреди мертвых тел и разоренных узлов, осматривая поле боя, она позвала его.
Корт похоронил ее мать. Но только ее. И только потому, что его попросила Майя. На других он не стал тратить драгоценного времени…
- Любишь его, - молвила уже не вопросительно, а утвердительно Лида, собирая камушки и кости в деревянную коробочку.
- А ему плевать, - отозвалась девушка, высовывая руку под дождь; она любила ощущать легкие уколы холода от падающих капель.
- Он, конечно, не прав, - покачала головой веда. - Ведь за последние лет пять из Шипов я только тебя да Корта видела. Наверное, мы - последние… И не со мной же, старой и свихнувшейся, Корту род наш восстанавливать.
Майя хмыкнула. Не хотелось ей говорить на такие темы.
Веда Лида неслышно подошла к девушке, дернула за рукав куртки и спросила, улыбаясь так лукаво, будто задумала несусветную хитрость:
- Хочешь - помогу? У меня есть травки, которые не только раны лечат…
* * *
Князь Трифор весьма дружелюбно улыбался, когда слуга провел к нему Корта из Шипов.
- Кортерис! Кортерис! - громко и радостно провозгласил князь полное имя убийцы и встал из высокого, резного кресла ему навстречу. - Как я рад тебя видеть! Что ж Майя? Наврала мне, что ты ранен, что не можешь сам явиться?
- Я был ранен - тут она не врала, - кивнул Корт, бесшумно (в отличие от слуги и самого Трифора) продвигаясь по залу. - Но я мог приехать - и тут она соврала. И я приехал, чтоб исправить ошибку Майи.
- Ошибка? Какая ошибка? Да не стой. Садись, Корт, садись за мой стол, - князь широким жестом пригласил молодого человека.
- Скажи сперва, где та девушка, которую привезла тебе Майя? - Корт не спешил за стол.
- Леди Аврора? Конечно, здесь, в моем замке. Это ты отлично придумал: взять ее в заложники, - Трифор улыбался и хлопал убийцу по плечу. - Ты дал мне такие козыри, с какими я никогда не проиграю!
Корт прервал потоки его радостных фраз вопросом:
- Могу я ее видеть?
- Кого? - не сразу понял князь.
- Леди Аврору.
- Зачем? - Трифор продолжал не понимать.
- Я забыл ей вернуть одну вещь, - ответил Корт.
- Через меня нельзя передать? - князь чуть заметно дернул густой светлой бровью: ему не очень нравились поведение и тон убийцы.
Молодой человек покачал головой:
- Нельзя.
- Что ж… что ж, - Трифор щелкнул пальцами, подзывая к себе слугу. - Скажи Зану: пусть приведет сюда леди.
Только теперь, удостоверившись, что его просьба будет выполнена, Корт позволил себе чуть расслабиться и присесть за стол. - Вот так! Вот это хорошо! - Трифор обрадовался и тут же выкинул из головы все подозрения. - Пей вино! Ешь козлятину! Да ты мне, как сын родной! Настоящий родной сын князя - юный мастер Гилбер - до сего момента молча и неподвижно сидевший на другом конце стола, вздрогнул в своем кресле, метнул в убийцу очень недобрый взгляд исподлобья и тут же отвернулся, уткнулся глазами в темный и затянутый паутиной угол столовой залы. Корт прекрасно понял, что младший князь с недавних пор его возненавидел. Только убийце из Шипов на это было наплевать. В Совиный замок князя Трифора он прибыл не затем, чтоб искать расположения мастера Гилбера.
Дружинник Зан привел Аврору.
Корт бросил на нее быстрый взгляд и невольно улыбнулся: все-таки этой барышне-аристократке полагалось жить в тепле, уюте и, конечно же, в роскоши. Она пробыла в замке у Трифора около недели, а на ее лицо уже вернулись румянец и мягкость, волосы, уложенные в красивую прическу, опять засияли золотом, почти исчезли багровые ссадины с нежных тонких рук, задрапированных в невесомое кружево манжет. И ей очень шло расшитое серебряной строчкой платье из бледно-зеленого бархата. Намного больше, чем мальчишечьи штаны и куртка с капюшоном.
- Вот и наша милая гостья! - объявил князь Трифор и подал Авроре руку, предлагая ей пройти к столу.
Девушка демонстративно спрятала свои руки за спину и гордо вскинула голову:
- Что вам еще надо от меня? По-моему я все вам сказала, и решения своего не изменю!
- Мне? - усмехнулся князь. - Мне сейчас ничего не надо. Вот этому парню что-то от вас надо, - и он отошел в сторону, позволяя взгляду Авроры натолкнуться на темную фигуру Корта, который встал из кресла.
- С-скотина! - прошипели ему нежные розовые губы наследницы престола. - Продал меня, тварь? За сколько же продал, тварь?
Пока она шипела, Корт подошел ближе, и при этом, не мигая, смотрел на нее.
- Да-да, еще ближе, чтоб мне в горло твое вцепиться, - цедила Аврора, хищно прищурившись.
- Я просто хочу вернуть тебе кое-что, - тихо молвил убийца.
- Что? - в глазах девушки мелькнуло замешательство.
- Должок, - сказал Корт и протянул ей сжатую в кулак руку, пальцами вверх… ***
Аврора недоуменно смотрела: убийца медленно разжал пальцы - ладонь оказалась пустой.
- Я забираю тебя, лапа. Держись! - быстро шепнул Корт.
Наследница поняла. Не все, но основное. Она с ликованием ухватилась за руку молодого человека, а Корт швырнул под ноги Трифора кошелек со звонкими монетами. Тот самый, что передала ему Майя. Затем вдруг дернул Аврору к себе, больно завернув локоть девушки за спину, и приставил одну из своих метательных игл к горлу юной леди.
Все, кто был в зале - князь, его сын и два дружинника - метнулись было к убийце и Авроре, но Корт остановил их громким и грозным выкриком:
- Назад! Или смерть ей!
- Пусти! Пусти! - завизжала Аврора: она не ожидала такого поворота дел, она думала, что сейчас они с Кортом будут плечом к плечу драться с врагами, прочищая себе дорогу на волю, но все выходило как-то слишком страшно.
- Умолкни! - прошипел ей в ухо убийца и зажал верещащий рот девушки ладонью.
Аврора тут же укусила его - Корт вскрикнул, но не выпустил. Пару раз встряхнул негодяйку. Так, что у нее в голове помутилось.
- Отец! Я держу гада на прицеле! - срывающимся голосом крикнул юный Гилбер: в тонких, колотящихся руках он держал тяжеленный арбалет, сорванный со стены, и чуть не валился с ним на пол. Арбалет был взведен.
- Опусти! Опусти его! - заорал князь, видя, что еще чуть-чуть - и сын потеряет контроль над старинным и своенравным оружием.
Корт же, криво ухмыляясь, пятился с притихшей Авророй куда-то в сторону окон.
- А ты, ублюдок, что задумал?! - прогрохотал Трифор убийце.
Тот может и хотел чего ответить, но не успел: пусковой крючок на арбалете Гилбера щелкнул, и смертоносный болт сорвался в сторону Корта и Авроры. Девушка открыла рот, чтоб издать оглушающий визг - умирать ей не хотелось, и визг должен был об этом засвидетельствовать. Но в тот же момент юная леди почувствовала, что ее ноги отрываются от земли, а сама она куда-то падает вместе с Кортом.
Арбалетный болт пронесся над опрокинувшимися в оконный проем убийцей и наследницей престола и полетел себе дальше, а потом вонзился в спину одному из дозорных на крепостной стене замка. Солдат вскрикнул, взмахнул руками и повалился на товарища, которому только что рассказывал рецепт приготовления бобов с крольчатиной.
Аврора все-таки завизжала, привлекая внимание всех обитателей Совиного Замка. Еще бы ей не визжать. Она летела вниз головой и была уверена, что сейчас разобьётся в лепешку о брусчатку двора. Но вышло по-другому.
Она и Корт благополучно свалились в телегу с сеном, значительно попортив прически и наряды.
- Не спи. Мы еще не удрали, - сообщил убийца леди и потащил ее за собой.
- Куда? Что? - осипшим голосом спросила плохо соображающая Аврора.
- На волю, лапа, - объяснил Корт и подхватил девушку на руки, видя, что на данный момент она не настроена передвигаться самостоятельно.
Убийца торопился. Сейчас скорость была его выигрышной картой. Того, что он и Аврора вывалятся из окна во двор, никто, конечно не ожидал. И пока все - солдаты на стенах и у входа в оружейную, конюхи, прислуга - пребывали в кратком замешательстве, наблюдая, как он, выкарабкавшись из сена, с наследницей престола на руках, несется к воротам.
- Держите его! Золото тому, кто задержит! - завопил, свесившись из окна, князь Трифор.
Корт тут же освободил руки, поставив Аврору на землю, чтоб выхватить рубцы и резким ударом правого меча свалить вставшего у него на пути дружинника. Ахнув и брызнув кровью из разрубленной груди, тот упал на брусчатку.
- Меня сейчас вырвет, - вяло сообщила Аврора и, обхватив живот руками, присела на корточки.
- Позже. Чуть позже, - попросил ее Корт и присел под шестопером очередного любителя золота и вонзил левый меч ему в пах - солдат заорал благим матом и выронил свое грозное оружие.
На некоторое время путь к воротам стал вновь свободен. Поэтому Корт отработанным движением вернул один из алых от вражьей крови рубцов за спину, схватил безвольно осевшую на землю девушку за руку и поволок к выходу.
- Ворота! - надрывался Трифор. - Ворота вниз!
И решетка послушно загрохотала вниз.
Навстречу беглецам выскочил Или: усы растопырены, глаза горят, загривок дыбом.
- Каук! - выпалил он.
- Каук! - отозвался убийца и усадил Аврору на хребет кошаку. - Держись крепко, лапа.
Или сорвался в свой неподражаемый кошаковый галоп и вынес наследницу за ворота. Упавшая вниз решетка нанесла значительный урон его пышному хвосту - выдрала пару прядей. Кошак отозвался злым "вай-яу!" и понесся в темную дубраву. Все, что оставалось Авроре - это покрепче вцепиться в гриву своего резвого скакуна.
- Лучники! Убейте его! Убейте! - голосом, подобным голосу тысячи разгневанных демонов, закричал князь Трифор, видя, что Корту уйти не удалось…
* * *
Да. Теперь лучники могли стрелять. Раньше этого нельзя было делать: из-за риска попасть в леди Аврору. Теперь убийца оказался один: посреди двора, как яблоко на блюде - отличная мишень. Однако он тоже собирался применить все свои искусства, ведь и у него пропала обуза в лице наследницы престола.
Корт из Шипов не стал дожидаться первых выстрелов лучников Совиного замка. Он запустил малька в лицо князю Трифору, чтоб тот поумерил пыл и убрался из оконного проема; затем, быстро-быстро перебирая ногами, понесся к лестнице, ведущей на галерею крепостной стены.
От свистнувших в спину стрел спасся несколькими прыжками: метнулся, словно заяц, влево, вправо и все вперед. С ноги на ногу, легко, пружинисто. И оказался на первой ступеньке, через секунду - на пятой. Лишь одна стрела его задела - попала в капюшон куртки и застряла в плотной ткани, свесилась вниз, будто причудливое украшение.
Прыгнувший ему навстречу солдат тут же повалился, не успев даже замахнуться своим мечом, зато успев заорать от боли: Корт безжалостно рассек ему щиколотку. Перепрыгнув через раненого, убийца заметил, что сзади, через двор, бегут еще воины. Этим он метнул под ноги шарики-дымки и понесся дальше - вверх по лестнице. И быстрыми, точными ударами рубцов убирал с пути тех, кто пробовал его остановить. Очень кстати было то, что на узкой лестнице на него не могли напасть сразу несколько противников.
Вот и галерея. Тут пришлось сразу откинуться в бок и упасть на дощатый настил - из тени галерейных навесов в убийцу пустили стрелы затаившиеся в засаде лучники. В ответ Корт швырнул в них оставшиеся шарики - поднавесье заволокло сизым туманом. Стрелки закашлялись и заругались очень крепкими словами. Корт, ухмыльнувшись, вернул рубцы в ножны и запрыгнул на навесы, оттуда - на каменный зубец крепостной стены, а уж оттуда - в раскидистую крону тополя.
Спуститься по стволу вниз и припустить быстрее лани в спасительную пущу было делом пяти минут. Вслед Корту свистнули две-три стрелы опомнившихся лучников, но их он отбил, вновь выдернув мечи из ножен и крутнувшись пару раз вокруг оси, не прекращая стремительного бега.
- Стой, ублюдо-о-ок! - пронесся над Совиным замком ужасный вопль - так орал, разгневавшись не на шутку, князь Трифор. - В погоню! За ними! Лошадей! Ворота в подъе-ом! - это уже относилась к дружинникам.
Корт, нырнув в кусты, помчался по лесу именно так, чтоб всадникам было как можно неудобнее преследовать его: через бурелом и мелколесье. И еще - он знал наверняка - что точно так же поступил, удирая из замка, и кошак с Авророй на спине. Еле заметные следы - сбитая листва, смятые травы - говорили ему об этом.
Шип передвигался очень быстро, почти не убавив той скорости, с которой пересекал опасный пустырь за стеной. Перепрыгивал через упавшие деревья или нырял под них, иногда заскакивал на какое-нибудь бревно, чтоб уже с него перемахнуть через овраг или встречный валун.
Наконец, остановился, замер, чтоб прислушаться к пуще. В лесу он ориентировался намного лучше, чем в городах или замках. Там его уши отвлекало множество посторонних и бестолковых шумов, которые мешали основной волне звуков. В лесу было иначе…
Корт услыхал. Особый звук, который предназначался только ему, Шипу: едва слышный скрежет могучих когтей по звонкой дубовой коре.
Убийца отозвался одиночным карканьем. И тут же увидал кошака: Или спускался, медленно и осторожно, с огромного вяза, что рос, сильно кренясь на бок.
- Где лапа? - спросил Корт.
Кошак кивнул в сторону соседнего раскидистого клена и громко "мяукнул". Среди темной резной зелени мелькнуло белое лицо наследницы престола, ее огромные, испуганные, синие глаза.
- Коорт! - позвала она громким шепотом, цепляясь мертвой хваткой в ветку, на которой сидела. - Мы уже удрали?
- Да, - ответил убийца, метнул в сук рядом с девушкой шнур с крючками и через минуту оказался на той же ветке. - Ну, как дела? - спросил, выдергивая из растрепанных кос Авроры сухую еловую веточку.
- Неплохо, - ответила наследница довольно кислым тоном. - Только жаль - мальки мои в Совином замке остались. А еще причесываться заново и одежду менять надо…
- Это ничего, - сказал Корт, убирая с плеча девушки большого паука.
- А еще - ты это зачем сделал? - Аврора вдруг ударила убийцу кулаком под ребро. - Зачем мне нож к горлу?! - скривилась и разревелась, спрятав лицо в подол изорванного платья.
- Ну… а как по-другому-то? - Корт, надо сказать, растерялся, стал оправдываться, думая, что это успокоит девушку. - Все ж закончилось хорошо. Я все точно рассчитал: окно, сено, Или…
- Ужас какой! Ужас какой! Нож к горлу! Мне! Мне теперь шея болит, - совершенно не слушая слов убийцы, скулила Аврора. - Что я тебе плохого сде-ла-ла?!
Кошак, который пристроился рядом и в этот момент вылизывал одну из передних лап, оторвался от своего занятия, уколол Корта одним когтем в бедро и многозначительно фыркнул.
Убийца понял. Он давненько ни к кому не проявлял жалости и сочувствия, но теперь пришлось вспомнить, каково это - успокаивать перепуганного ребенка. Оказалось несложно. Обхватить за дрожащие плечи и прижать к себе. И терпеливо ждать, пока наплачется вволю…