Я, не ожидая, когда меня назовут, взял из сумки запас стрел, передал лошадь на попечение Живра и начал натягивать тетиву. Двух лучников и пары мечников достаточно, чтобы сдержать прорвавшихся. Остальные все равно будут лишь мешать. Если йе-арре правы, и там полно стрелков, рубаки в слабых латах станут бекасами в поле охоты.
- Я не поведу отряд в крепость, - возразил Водер. - Там нужен ты. И сам это знаешь. Мне лучше остаться здесь, моя броня - самая крепкая.
Подумав несколько мгновений, рыцарь неохотно кивнул, и Водер, повеселев, взялся за щит и молот.
- И я остаюсь, - сказал Га-нор.
- Ты хороший боец, - улыбнулся старый медведь. - Буду рад.
В итоге нас стало пятеро. Я, Кальн, милорд Водер, Га-нор и Юми. Зачем вейя напросился - я не слишком понимал, но парень так свирепо кричал о собаке и так грозно скалил зубы, что мы решили с ним не спорить. Он, несомненно, знал, во что ввязывается.
Сдерживать врагов порывались и йе-арре, но никто им не позволил этого. Летуны так же ценны, как и носители Дара. Благодаря их крыльям, мы знаем местность, и рисковать жизнями этих ребят - преступление. По той же причине пришлось отказаться от Ходящей с Целителем. Скоро начнется бой под стенами, и помощь их "искры" понадобится там. Однако, Рона все равно не удержалась и поставила ловушку, предупредив, чтобы никто из нас не возвращался обратно дальше, чем на двадцать ярдов.
Мы с Кальном забрались на второй ряд огромных базальтовых ступеней. Я - чуть ниже, он - чуть выше, сразу за мной. Впереди, за каменной грядой, спрятались северянин с рыцарем. Они должны были сдержать тех, кто решит до нас дотянуться.
Юми был с ними, но сидел на виду, и по вздыбленной шерсти можно было понять, что сражаться он собрался до конца.
- Вот так, собака!
- Держи, - я передал Кальну стрелы. - Не трать понапрасну.
У меня осталась всего дюжина в колчане и еще два десятка в тяжелом свертке.
Ветер был скверный. Хотя дул от нас, но казался слишком капризным. Да и начавшийся снегопад ограничивал видимость.
И вновь, так некстати, я вспомнил минку, когда стрелял в Ходящую, а затем - день, когда пахло горькой полынью, и нещадно пекло солнце. Тогда мы стояли на флейте Алистана, поджидая набаторских всадников…
История повторяется, только и время, и место - другие.
Враги появились из белой круговерти холодных мотыльков, словно призраки. На взмыленных, дышащих паром лошадях. Прижимающиеся к гривам, стремящиеся к цели. Я беззвучно шевелил губами, считая фигурки. Пять, десять, двенадцать, восемнадцать, двадцать четыре.
Приглядевшись к тем, кто скакал впереди, я выругался.
Два лучника, если они, конечно, имеют должный опыт, вполне могут сдерживать и более крупный отряд. Но только в том случае, если у противника нет тяжелых доспехов, и присутствует маломальское чувство самосохранения. Лат я не заметил, а вот презрения к жизни у этих парней было сколько душе угодно.
- Сдисцы! - сквозь зубы процедил я.
Эти не отступят.
На пределе расстояния для этой погоды я выстрелил, отправляя стрелу по пологой дуге - и она тут же затерялась в круговерти снежинок. Изменив угол наклона, натянул на разрыв, разжал пальцы, посылая следующую…
Рука к колчану на бедре, просчитать путь полета, сделать поправку на ветер, задержать дыхание, напрячь мышцы, рвануть тетиву на себя, а лук от себя, разжать пальцы. Хлесткий удар по защитной перчатке, легкий шелест, и судьба выстрела принадлежит лишь ветру и удаче.
Белое пятно лица, черный круг на груди, развевающийся плащ. Дуга еще ниже. Усилие на уну. Щелчок. Полет.
Наконец, начал стрелять Кальн, теперь и его более слабый лук мог сказать свое веское слово.
- Два с половиной пальца влево! - посоветовал я рыцарю, проследив за полетом стрелы. - У земли сносит.
Дорога под копытами лошадей вздулась пузырем и плюнула синими ледяными кристаллами, рубя и калеча всех, кто находился достаточно близко. На несколько мгновений среди нападавших воцарился хаос, и мы успели выстрелить еще трижды.
Когда враг достиг камней, я мог похвастаться пятью мертвецами и тремя убитыми лошадьми. Лишь одна стрела пропала зря. Счет у Кальна был несколько скромнее - двое убитых и еще три лошади. Четверо всадников оказались посечены льдом Ходящей. Итого сдисцев осталось тринадцать, семеро из них все еще находились в седлах.
Юми "плюнул" в самого ближнего, и тот, отравленный ядом, зацепившись ногой за стремя, поволочился следом за разгоряченной лошадью. Вейя прыгнул на следующего противника, вцепился ему в лицо зубами и когтями, и я выстрелил практически в упор, помогая другу Гбабака справиться с врагом.
- Вот так, собака! - прокричал тот, сердясь, что я вмешался.
Запели вражеские стрелы. Одна прошла у меня над головой, другая, сплющив наконечник, ударила у ног. Трое оставшихся без лошадей сдисцев взялись за луки. Стреляли они из рук вон плохо, но, как говорится, рано или поздно попадет даже слепой.
Я ранил одного из них и промахнулся по второму. Стрелы в колчане кончились. Быстро вспоров ножом веревку, я развернул сверток.
Милорд Водер и Га-нор вступили в бой. Боевой молот крушил лошадиные черепа, северянин рубил мечом. Тропа была слишком узкой, два воина без труда сдерживали сдисцев, так как потерявшие напор лошади только мешали всадникам.
Юми плевался ядовитыми стрелками, усиливая разгром.
В воздухе вдруг затрещало, и на головы врагов упала молния. То ли Рона, то ли Шен решили поддержать нас издали.
Я не мог помочь бойцам, так как занимался исключительно лучниками. Те лупили, не переставая. У меня получилось добить раненого и подстрелить еще одного, но последний, хитрый и опытный малый, все время перемещался, стреляя из довольно опасного короткого рогового лука. Зацепить его мне не удавалось.
Наконец двое уцелевших всадников развернули лошадей и бросились прочь.
- Уходим! - гаркнул я, спрыгивая на землю. - Уходим, Кальн!
Но рыцарь не последовал за мной. Он был мертв. Первая стрела, та, что прошла над моей головой, все-таки оказалась смертельной. Выругавшись, я швырнул лук уже сидящему в седле Га-нору и бросился назад, к телу воина. Перерезал ремень, удерживающий его секиру и пояс с кинжалом, вспорол тяжеленный плащ и, застонав от натуги, взвалил погибшего себе на спину.
Опасность придала мне сил, и, не обращая внимания на вес тела в доспехах, я в два счета оказался возле лошади и перекинул Кальна через седло.
- Увози его! - крикнул я Га-нору.
Милорд Водер скакал впереди, свободной рукой зажимая рану в правом боку. Я даже не успел заметить, когда его задели.
К этому моменту началась самая настоящая вьюга. Она играла на руку нам, но не взявшимся за луки уцелевшим сдисцам. Стрелы падали в опасной близости без всякого результата. Ходящие вновь начали шарахать молниями, но теперь уже вслепую.
Мы бросились прочь, и за нашими спинами протрубил рог. Почти тут же ему ответили. Новый отряд врагов был уже близко.
Глава 5
В тот день, когда погиб Кальн, до замка мы добрались с потерями. Случайная стрела, уже на излете, попала в спину Га-нору. Слава Мелоту, крепкая кожаная куртка погасила большую часть удара, но легкое все равно оказалось задето.
Не знаю, как бы он выкарабкался, если бы не Целитель. У Шена с каждым разом получалось врачевать раны все лучше и лучше, и единственной бедой было то, что это умение жрало у него массу сил. Вырвав из объятий смерти северянина и Водера, мальчишка полностью выдохся.
Едва только мы оказались в цитадели, решетку опустили, и Живр тремя ударами вбил клин в механизм подъема. Гбабак притащил выдранные из стен балки, блокируя проход. Остальные тем временем волокли камни, укрепляя завал. Гости не слишком-то спешили и когда подъехали к стенам, мы сделали все, чтобы затруднить им вход.
Узкий каменный мост, переброшенный через реку, оказался отлично простреливаемым местом, но мне не пришлось браться за лук. Как только преследователи приблизились, с небес ударил чадящий сгусток, убив одного из сдисцев. И остальные, решив, что быть жареным мясом не так уж хорошо - отступили.
На этом оборона нашего оплота оказалась завершена и началась недолгая осада.
Без осадной техники или носителя "искры" штурмовать стены было совершенно бесполезно, поэтому ребята встали лагерем в долине, и я им не завидовал. Кажется, Мелот решил вывалить на них все свои запасы снега, припасенные им на следующие три десятка лет.
С небес сыпало без перерыва, и я начал подозревать, что близится конец света. Тот самый день, когда за каждой дверью находится дорога в Счастливые сады, куда можно быстренько смыться, прежде чем разверзнется Бездна.
Холод наступил такой, что даже не страшащийся морозов Га-нор ежился и стучал зубами. Лично я надеялся, что южане околеют в одну из ночей и избавят нас от тяготы нести постоянные дежурства. Но они оказались неожиданно крепкими и, на нашу беду, упрямыми. Уходить не собирались и начали обустраивать лагерь.
- Ненормальные дети безумного бога, - сказал как-то Отор, отворачиваясь от порывов ветра. - Мне жаль этих грешников.
- Нечего их жалеть, - Лук силился рассмотреть, что происходит в долине, но видимость была не дальше ста ярдов. - Они нас, небось, не пожалели бы.
- Мелот советует прощать своих врагов, - жрец подтянул пояс с мечом. - Особенно когда им осталось недолго жить на этом свете.
- Вот уж на это не приходится рассчитывать! - я покачал головой. - Сдисцы - ребята двужильные.
- "И пошлет Мелот испытание снегом тем, кто горд и сердцем горяч, отринул его, - процитировал Отор книгу Созидания. - И поглотит он их, остужая тщеславие".
- Боюсь, проверка на вшивость ждет не только южан, - сказал я, стараясь не улыбаться. Губы на морозе трескались и кровоточили.
- Тут ты прав, Нэсс. С этим у Мелота, опасаюсь, выйдет промашка. Кажется, вновь начинается вьюга. Вон как завыло.
Жрец поежился и осторожно начал спускаться по отбитым, обледеневшим ступеням во двор, то и дело поминая своего бога. Я тоже, рассудив, что достаточно проторчал на морозе, направился греться в башню, оставив Лука в одиночестве.
В большом зале сидели у очага милорд Рандо, Йанар, Лартун и Шен. Они что-то обсуждали, и лица у них были такими же осунувшимися и покрасневшими от мороза, как и у меня. Йе-арре выглядел хуже всех. Полеты отнимали у него слишком много сил, и, в конце концов, наш командир строго-настрого запретил летуну подниматься в воздух.
Здесь было тепло, уютно, и меня тут же начало клонить в сон. Глаза слипались, но я стоически боролся с этим.
- Как там? - спросил Лартун.
- Как обычно, - я расстегнул куртку. - Ничего не изменилось. Будь Отор немного более религиозным, и мы бы услышали о Последних днях.
- Живр сказал, что жрец напророчил, как рука Мелота сметет осаждающих. Или что-то вроде того, - Шен, закинув руки за голову, смотрел на пламя.
- Погода нам благоволит, - высоким голосом сказал Йанар и закашлялся. - Она охладит горячие головы. Сдисцам будет не до штурма стен.
- До тех пор, пока не придут некроманты. Если командир южан не дурак, то уже отправил гонца за помощью, - Рандо помрачнел. - Появление Белых - это вопрос времени.
- Вопрос нескольких месяцев, милорд Рандо, - заметил летун. - При такой погоде все перевалы через день-два будут перекрыты. Некроманты всего лишь люди, хоть и с темной "искрой". Против стихии они ничего не смогут сделать.
- А Снежный клан?
- Если только среди них найдутся самоубийцы, - дернул крыльями йе-арре. - Когда ветер свирепствует, даже птицы сидят по насестам и не лезут в небо.
- Мы здесь крепко застряли, - сказал я. - Уйти через северные ворота теперь не получится при всем желании.
Все четверо кивнули, соглашаясь с моими словами.
- Разве, что внезапно потеплеет, - Целитель и сам не верил в свои слова.
Я махнул рукой:
- Забудь о чудесах, приятель. Это случится не раньше середины весны.
- То есть, ты хочешь сказать, что мы увязли в этой дыре на четыре месяца?! - вскинулся Лартун.
- При самом плохом раскладе, да, - я потер обмороженные щеки. - Хотя, как говорят знающие люди, здесь случаются оттепели в последний зимний месяц.
- И не такая уж это дыра, - поддержал меня йе-арре. - Крепость гораздо лучше, чем пещера или развалины времен Войны Некромантов.
Рандо повернулся к Шену:
- Как твоя "искра"?
Тот кисло посмотрел на рыцаря и с неохотой признался в собственном бессилии:
- Появляется и вновь исчезает. Я даже не успеваю дать ей разгореться.
Ему приходилось тратить свой Дар на раненых. И если Га-нор уже был на ногах, хотя его движения и оставались скованными, то милорд Водер все еще лежал - воина съедала лихорадка. Про Тиф и говорить было нечего. Она, похоже, решила проваляться без сознания всю зиму.
- Сможем ли мы продержаться здесь до весны? - задумчиво произнес Рандо, сжав кулаки.
- Сможем, милорд, - решительно сказал Йанар. - У нас есть все возможности выжить. А то, чего нет, добудем я и мои ребята. Сдисцы умрут раньше, чем мы.
- Это обнадеживает, - Рандо, улыбнувшись, кивнул летуну. Потом повернулся ко мне, посмотрел оценивающе и посоветовал:
- Отправляйся спать, Нэсс. Вряд ли кто-то будет беспокоить нас в такую ночь.
Я даже не собирался с ним спорить. Молча сгреб лук, на ходу застегнул куртку, толкнул дверь и, задержав дыхание, вышел на мороз и ветер. Стражник страдал на стене.
- Иди, погрейся.
- А ты?
- Постою пока.
Лук обрадовано кивнул, хлопнул меня по плечу и поспешил к теплу.
Когда на смену мне пришел Живр, я простоял чуть меньше полунара и еще не настолько замерз, чтобы бегом бежать по лестнице. Спускаться во двор следовало очень медленно - приходилось держать ухо востро каждую уну, настолько здесь было скользко, и завтра с утра я решил первым делом сколоть лед со ступеней.
В Центральной башне, оббив сапоги от снега, я передал северянину просьбу Живра сменить его через нар и, поднявшись на второй этаж, пошел по галерее к комнате, расположенной рядом с часовней Мелота.
Йанак и Йалар сладко спали. В темноте я едва не наступил на крыло одного из них. Но все-таки нашарил овчинный тулуп и, закутавшись в него, заснул.
Снегопад завершился неожиданно. Мы уже и не надеялись на такое чудо. Но однажды проснувшись поутру, я увидел, что небо очистилось, став ультрамариновым, и исчезнувшие облака открыли окружающие нас со всех сторон молочные пики, на которые было больно смотреть из-за яркого солнца.
Первым, кого встретил во дворе, был Га-нор. Сбросив куртку, он тренировался с мечом, легко шагая по застывшему насту и рассекая клинком морозный воздух. Проходя мимо, я кивком поприветствовал сына Ирбиса и получил в ответ едва заметную улыбку.
Возле сейчас заваленных северных ворот я заметил Рону. Она сосредоточенно хмурилась и, позабыв обо всем на свете, занималась надгробной плитой для могилы Кальна. Водя руками, Ходящая плавила камень, придавая ему нужную форму. Я подошел ближе и с удивлением увидел, как в базальте проступают контуры человеческой фигуры.
Девушка покосилась на меня, не прекращая работы.
Мы похоронили рыцаря в тот, первый, черный день, и все чувствовали себя повинными в его гибели. Поэтому старались не разговаривать об этом, но каждый пришел к нему на могилу, когда думал, что другие его не видят.
Я тоже там побывал, считая себя главным виновником смерти светловолосого спутника милорда Рандо. Мне не стоило позволять ему остаться. Я вполне бы справился сам. Да и стрела, попавшая в него, предназначалась мне…
Из плиты очень медленно начало появляться лицо, словно это был не камень, а глина. Я вздрогнул, когда узнал знакомые черты и, не выдержав, сказал:
- Ты настоящий скульптор. Не знал.
- В детстве я неплохо рисовала и лепила из глины, - неохотно произнесла она. - Не думала, что этот опыт пригодится. Сейчас я импровизирую.
- Вполне удачно.
- Поверь мне, это не сравнится с талантом моей младшей сестры.
- У тебя есть сестра?
- Она тоже Ходящая. В этом году закончила школу.
- И где находится теперь?
- Надеюсь, в безопасности… - Она помрачнела и горько добавила: - Это была одна из причин, отчего я бросилась в Долину.
- Почему ты сразу не сказала?
- Вначале не успела. На нас насела Аленари. А потом было уже поздно, мы оказались слишком далеко. Через несколько дней после того, как мы воспользовались Лепестками, Шен сказал, что видел госпожу Галир мертвой.
- Старшую наставницу? - я вспомнил тело женщины в зале, засыпанном стеклом.
- Да. Она была учительницей Альги.
- С твоей сестрой все должно быть в порядке, - неловко утешил я Ходящую. - Возможно, ее не было в Долине, когда пришла Оспа. Как я понял, всех учеников вывезли.
Девушка дернула плечом и сосредоточилась на работе, показывая, что не желает продолжать разговор. Я отошел, в последний раз посмотрев на выступившее из камня лицо Кальна.
Га-нор продолжал махать клинком. К нему присоединился Лартун. Рыцарь двигался так же легко, но его удары по воздуху были не такими размашистыми и быстрыми. Фальчион воина плел совсем иной узор, чем полуторник северянина, но в то же время создавалось впечатление, что оба воина сражаются с одним противником, рубятся в унисон.
Нарастающий грохот отвлек меня от наблюдения за тренировкой, и я в два удара сердца оказался на южной стене, рядом с Луком и Юми. Оба приникли к бойницам и голосили о жабах и собаках.
Горы дрожали, рев становился все сильнее. Я щурился, силясь рассмотреть хоть что-то - долина из-за снега и ярких солнечных лучей слепила глаза.
Лартун встревожено крикнул снизу:
- Что происходит?!
- Вот так, собака!
- Лопни твоя жаба!
Я гаркнул:
- Лавина! Лавина идет!
Горы не выдержали веса снега. По восточному, покатому склону, разрастаясь с каждой уной, несся белый вал, похожий на морской шквал - такой же свирепый, безжалостный и неуправляемый. Он мчался в ложбину, где суетились, разбегаясь, черные точки.
Ветер донес до нас отдаленный рокот. С западного склона летела еще одна лавина, сметая на своем пути деревья и словно пушинки подхватывая огромные глыбы.
У сдисцев не было никаких шансов избежать встречи с непокорной стихией, гневом гор. Белая пена хлынула в долину, погребла под собой людей и лошадей, проползла, словно червь, вниз, к ущельям, накрыла собой полосу ледника и, наконец-то, затихла. Лишь горы продолжали недовольно ворчать, сетуя на то, что их смели побеспокоить жалкие людишки.
А затем наступила тяжелая тишина, говорящая живым, что все кончено, и гнев угас.
Лук, кажется ошеломленный больше чем другие, зубами стянул с руки перчатку и, порывшись в кошельке, протянул затертый сорен подошедшему к нам улыбающемуся Отору. Жрец спрятал желтую монету в карман и наставительно, сохраняя серьезное выражение лица, произнес:
- Запомни, мой друг. В жизни нет ничего невозможного. Особенно для Него. И тогда рука его сметет осаждающих, а ты станешь немного богаче и счастливее. Мелот - замечательный союзник. В том числе и в азартных играх.