* * *
Директор федеральной службы безопасности, в отличие от своих коллег большей частью плечистых, мордатых и усатых, быт тощ, чисто брит и узкоплеч настолько, что напоминал бутылку. Максим несколько раз видел его по телевизору еще до войны и находил для него только один эпитет - отвратная рожа. Торчащие наверх уши и большие передние зубы добавляли ему сходства с Кощеем из детских мультиков. Голос был сухой и высокий.
- То с чем мы имеем дело, не является чем-то монолитным. Нет никакого явного единого руководства. То есть оно, конечно, есть, но даже руководство имеет сетевую структуру. Их вид заговора - обычный интерес. Это Сеть. Невозможно остановить ее работу, уничтожив всего один узел. Рубить нужно множество узлов, желательно все сразу, причем одновременно, чтобы Сеть не успела перенастроиться. Деньги должны зависнуть не найдя получателей, не отправленные деньги должны не отправится никогда. А лучше - отправится туда, куда нам нужно. В общем, дел - начать и кончить. Помимо этого нам одновременно с этим приходится решать тактические задачи: борьба с бандами, фильтрация населения, гуманитарные вопросы, охрана государственной тайны, борьба с радиоактивным заражением. Все это, господа, ложится тяжким грузом на наши с вами плечи. Мы поработали со списком Макарова, так он теперь называется. База данных профессора Алиева оказалась бесценной помощью.
Присутствовавший на встрече профессор встал и поклонился.
- То есть у нас тоже есть похожая база, но для нынешних целей ваша база - просто идеальна. Я отдал распоряжение, чтобы нашу базу улучшили по вашему образцу. Кстати, вы не могли бы помочь нашим специалистам? Они очень оценили бы.
Профессор повторно встал и ответил:
- Почту за честь.
- В таком случае можете считать себя штатным аналитиком на должности заместителя начальника управления.
И тут Максим, который не спал уже почти двое суток, зевнул.
- Вам скучно, Максим Константинович?
- Простите. Я долго не спал.
- Я тоже долго не спал, но я не сижу и не зеваю вам в лицо. Так что может быть вы возьмете в руки собственные физиологические реакции и станете вести себя подобающим случаю образом?
Еще месяц назад Максима такая тирада вогнала бы в краску, и он непременно извинился бы еще раз. А возможно и несколько раз подряд. Или как вариант разозлился бы. Но сейчас он действительно был слишком измотан для таких реакций.
- А какому случаю? - голос Максима был - само спокойствие, без каких-либо других примесей.
- Вообще-то вы в данный момент разговариваете с одним из самых влиятельных людей этой планеты.
Директор даже наклонился вперед, чтобы Максим получше его разглядел. Максим усталым жестом провел ладонями по лицу.
- Касательно планеты: Это и есть причина, по которой мне иногда хочется жить на другой. Но приходится быть реалистом. Касательно влиятельных людей: судя по ситуации, на этой планете есть люди гораздо более влиятельные. Касательно реакций: Мы доставили список Макарова в камчатское УФСБ в июне. Сейчас - середина июля. Вы сейчас красиво, перед публикой, делаете то, что должно было быть сделано почти месяц назад. За этот месяц погибло несколько тысяч людей, среди которых могут оказаться мои жена и дочь. По дороге из аэропорта нас опять пытались убить. Причем почти половина уродов - московская братва, которая приехала сюда вслед за своими дружками работающими на госслужбе. И я не могу понять почему их давным-давно не расстреляли, как это делают на Камчатке. Вследствие вышеизложенного, как говорится, мне абсолютно безразлично, как вы воспринимаете мою физиологию. Спасибо за внимание.
Директор какое-то время сидел с открытым ртом, кося на Максима, как хамелеон из аквариума. "Сейчас глаз облизнет" мелькнуло в голове вместе с кадром из передачи "В мире животных". Все оглядывались на Максима с тем оттенком любопытства, с которым читают некрологи. Потом директор неожиданно хлопнул себя по коленям и захохотал. Тонко, визгливо.
- А-а-ха-ха! Ой, я не могу! Да что ж такое! Ох, митингер, оппозиционер! А-а - ха-ха-ха!
Директор вытирал с кончиков глаз слезы. Максим сильно подозревал, что слезы были, как бы так сказать - вымышленными.
Глядя на шефа, деликатно ржанули и остальные присутствующие. Отсмеявшись, директор покивал присутствующим - можно переставать смеяться.
- Спасибо за искренность, Максим Константинович. Она у нас в дефиците. Касательно попытки убийства ваши выводы совершенно верны - бандиты приехали за коррупцией. И то, что они в итоге выступили против власти, вполне естественно. Мы боремся и с коррупцией и с бандитизмом. Так, что ваш упрек не по адресу.
Иван Александрович постарался как можно незаметнее сунуть свой локоть в бок Максима, но того это не остановило.
- Извините за настойчивость, но мне кажется несколько странным, что бандиты и коррупционеры Архангельска решили выступить против власти приезжающей с Камчатки, а не против родной, местной. Логично было предположить, что они имели целью не власть, а присутствующего здесь профессора Алиева и материалы следствия по списку Макарова. А это в свою очередь означает, что им кто-то приказал это сделать, потому как сами они, в силу образа жизни, вряд ли понимают что это такое. А это в свою очередь означает, что тот, кто не заинтересован в успешном расследовании имеет хорошие связи сами знаете где. Анекдотичность же попытки связана скорее всего с тем, что некто узнал о нашем прибытии в последний момент и просто не успел подготовить что-то более приличное. Все это отдает каким-то бардаком, если честно.
Максим неопределенно помахал в воздухе рукой, подгоняя из окружающего пространства к голове финальное слово. И сказал его:
- Извините.
Директор постучал пальцами по столу и спросил.
- А в каком вы звании?
- Младший лейтенант. Числюсь переводчиком.
- А образование у вас какое?
- Филологический факультет МГУ. Русское отделение. Английская группа.
- Иван Александрович! - обратился к директор к полковнику - Устройте ему лейтенанта. Как положено. И наградить как-то надо. Человек полмира прошагал.
- У него нет профильного образования.
- Устройте ему подготовку, экстерн если потребуется, но чтоб лейтенант был. Несолидно. В кабинет ко мне на совещания младлеи ходят. Курам на смех. Это - первое. Второе - по девочке, той, что мне рассказывали - пусть работает. Там интересно может быть. Третье - я посмотрел в рапортах значится некий Стивен Арчер, который называет себя старым другом Макарова. Арчера этого - сюда. Все что связано с покойным Макаровым нам очень интересно.
- Покойным?
Максим привстал.
- Увы. Есть известия, что Юрий Сергеевич погиб. Умер в тюрьме от "естественных причин". Строго по всем демократическим нормам умер.
Присутствующие, кроме профессора, перекрестились. Максим немного замешкавшись последовал общему примеру.
- Четвертое - пока лицо, которое тут все это безобразие на железной дороге устроило не найдут - без охраны не ходить, без надобности территорию гостиницы не покидать. И последнее, но самое важное - как оказалось мы не располагаем той информацией, которую затребовал для работы господин Алиев. Вообще. Но мы, слава богу, с этим не смирились и направили кого надо куда надо, чтобы эта информация у нас была. Так что господин Алиев может рассчитывать на продолжение работы. Спасибо всем за внимание, господа Алиев, Токарев и Вершин могут быть свободны. В смысле - приступать к исполнению.
- Простите, Виктор Михайлович, - Максим обратился к директору, - А о семье Юрия Сергеевича что-нибудь известно?
- А что нам должно быть известно?
- Ну, что-нибудь. Мы все-таки по его материалам работаем. Логично было бы…
Максим растерялся. Директор посмотрел на него и ровным голосом, спокойно ответил:
- Вы правы. Очень хорошая идея. Я распоряжусь сегодня. А вы что-то должны были им передать?
- Нет.
* * *
Когда дверь за спиной захлопнулась, Иван Александрович схватил Максима под руку и, оттащив в сторону, прошипел:
- Ты с ума сошел? Зачем ты его разозлил?
- Он сейчас на меня будет компромат рыть и контакты искать.
- Он же тебя сгноит!
- Ему уже не долго осталось. У него уже нет никакой власти. Авось не успеет.
- Я бы на твоем месте не рассчитывал.
* * *
Тем временем за дверью, из которой они вышли, директор продолжал вызвал начальника охраны.
- Юрич! Юрич! Подойди! Значит так. Этого, вот того, что сейчас здесь выступал, - директор прочистил нос при помощи платка и бросил его под стол, - На всякий случай, бабу его найдите. Он ведь за бабой бегает? Найдите ее. И детеныша найдите. Мало ли что? А тут - любое "что" - не малое. И московской братве передайте, что достали уже с местными вопросы выяснять. Пусть договорятся, наконец. Мне тут стабильность нужна. И, кстати, о семье Макарова. Их тоже найдите. Все. Можешь идти. За любовницей его - круглосуточное наблюдение. Нет! - глава контрразведки потер ладонь об ладонь, - Доставь-ка ты ее мне. И побыстрее. А самого вот этого вот нахала - в самую жопу. Чтоб концов не сыскали. Подготовь бумаги.
* * *
К Ольге Максим поехал уже на личном водителе. К нему прикрепили здоровенного, молчаливого чеченца на уазике исполнявшего обязанности водителя и охранника одновременно. Тимур обладал двумя талантами - он никогда не подсушивал и не подсматривал что-либо специально, но всегда все слышал и все замечал, а еще его флегматичность действовала на Максима как успокоительное.
Теперь Оля жила тоже в новостройке. Только это были не многоэтажная московская башенка, а сборный домик беженцев. В окошке горел свет, на пороге стояли сапоги с налипшими на дороге, оставлявшей желать много лучшего, комами грязи. В поселке беженцев царила полная тишина. Сначала Максим даже заподозрил засаду, но немного позже дошло - тут работали с зари и до зари, используя все свободное время для еды и сна. Это было все, что помещалось в расписание: тяжелый труд, еда и сон.
Он подошел к двери и постучал. Дверь открыл молодой парень слегка подшофе.
- Здравствуйте.
- А Олю можно?
- Какую Олю?
- Ряшинская Ольга здесь проживает?
- Ах, Ольга Владимировна! Да, есть такая, прошу вас, господин офицер. - парень громогласно закашлялся, - Вы по делу или как?
В этом последнем "или как" Максиму почудилась некая издевка, намек на то, что возможно происходило тут прежде. Максим оттолкнул парня и прошел внутрь.
Короткий коридор. Две комнаты, одна побольше, другая поменьше. Из первой доносятся детские крики - ему не туда. На второй двери была наклеена картинка - заяц с цветочком. Точно такая когда-то была на Олином холодильнике. Этих зайчиков он всегда терпеть не мог. Максим постучал в дверь.
Оля открыла сразу же, как будто стояла за дверью. Открыла и застыла, глядя на него широко раскрытыми глазами. Она была в коротком зеленом халатике, который едва прикрывал крепкую задорную попу. Максим помнил этот халатик - Оля привезла его из Москвы. Она часто встречала его именно в этом халатике, его удобно было задирать. В мозгу у Максима вспыхнула картинка, как он резко поворачивает ее к себе спиной, задирает этот халатик, пригибает ее вперед и…
- Привет, - сказал он немного хрипло.
- Максимка! Максимка!
Она прыгнула на него и повисла, обхватив руками шею, а ногами пояс и прижалась, приникла всем телом, касаясь щекой щеки.
- Приехал. Как хорошо, что ты приехал.
Она спрыгнула с него, схватила его за руку, и потащила в комнату. Стул, маленький пластиковый столик, пластиковая кровать, застеленная серыми даже на вид сырыми простынями и самодельные полки, на которых стояли его подарки - безделушки из стекла и фарфора, кружка, духи, зеркальце. Максим обомлел. Она приволокла из Москвы даже его фотографию. Он провел по фотографии пальцем. На пальце осталась пыль. Она не поставила все это только что, после встречи в комендатуре, она держала эти предметы на полках постоянно. Она знала, что он улетает в Канаду, она не могла ждать его возвращения, но взяла с собой в эвакуацию все эти ненужные вещи потому, что они были ей дороги! Потому, что он подарил их! Максима как будто ударили по глазам.
А она посадила его на кровать, придвинула столик и села напротив.
- Как ты изменился сильно. Ты поседел. Вот на висках и спереди прядочка.
Она прикоснулась к его волосам.
- И глаза у тебя несчастные. Бедный мой.
Она погладила его по щеке. Он должен был что-то сказать.
- Как ты, вообще?
- Я - нормально. На работу устроилась уже.
- Я тоже.
- Я вижу.
Оля показала на погоны Максима.
- Сменил сферу?
- Пришлось.
Максим старался подмечать все ее движения, интонации, чтобы увидеть тот момент, когда его начнут обрабатывать. Но момент все не наступал. Она как сидела глаза в пол, так и продолжала сидеть. Но, не смотря на это, внизу живота Максима образовался горячий комок, который тянул, толкал его к Ольге. Встать, схватить ее в охапку, швырнуть на кровать и… Она только этого и ждет. Она хочет. Почему же не позволить себе? Ангела не узнает.
Максим поднялся, обошел стол и зашел к Оле за спину. Она сидела, не шевелясь, понимая, что сейчас произойдет и готовая к этому. Максим взял ее за плечи и увидел, что она сразу же наклонила голову набок, чтобы подставить ему шею. Он поднял ее со стула и прижал к себе. Ну, вот и все. Почти все. Осталось совсем немного - пара шагов до постели. Максим укусил губу до крови. Если бы можно было, то он сейчас врезал бы себе пощечину, но обстановка не позволяла такой роскоши.
- Оль! А где ты работала до нашей фирмы?
Оля оглянулась. Резко, как будто ее дернули за волосы. Потом ее движения снова замедлились, и голос которым она ответила был уже совершенно плавным.
- Зачем ты спрашиваешь?
В этот момент Максим увидел, что она начала его "обрабатывать". Это было удивительно. Мимический танец, который предстал его глазам, был прекрасен. Брови изогнулись как луки, глаза засияли, губы призывно раскрылись - стал виден маленький алый язычок между жемчужными зубками. Рот превратился в пропасть, в которую хотелось бросить всего себя, замучить этот рот языком, искусать губы до соленой крови, стукаться зубами об зубы. Смять ее, насадить на себя. Но наваждение кончилось, едва начавшись. Танец оказался бессмысленным. Максим легко вынырнул из него, чувствуя только жалость. До него неожиданно дошло: раньше Оля его не "обрабатывала". Никогда. Все было по-настоящему. Всегда. С самой первой встречи.
- Оль! Расскажи мне, пожалуйста. Я тебя очень прошу.
Оля встала, взяла его за плечи.
- Максимка. Пожалуйста. Не надо.
- Оля. Милая моя. Прошу тебя. Мне очень нужно знать.
Она отвела его обратно на кровать. В этот момент он уже был бы согласен на все. Все что угодно. Но она уже была не готова. Она усадила его, села на стул напротив.
- Я вижу, что ты уже знаешь. Много. Поэтому не буду особенно долго говорить. Ты знал, о чем спрашиваешь. Ты подозревал. Поэтому нет смысла. Я только хочу, чтобы ты понял. Чтобы ты понял меня.
Максим никогда раньше не видел Ольгу такой - серьезной. Раньше она интересовалась халатиками, ночнушками и наклейками с зайчиками, а теперь перед ним сидела взрослая, побитая жизнью женщина.
- У меня не было отца. Ты был на моем дне рождения, когда он позвонил, чтобы поздравить меня с четырнадцатилетием когда мне исполнилось восемнадцать. Моя мать - алкоголичка, которая убирает подъезды. Моя судьба - наркомания в двадцать, панель в двадцать один, смерть в двадцать пять. Это все, что они мне оставили. И однажды, когда мне сделали предложение, я согласилась. Меня привезли в одно место в Подмосковье. Меня обследовали. Много раз. Потом оперировали. Тоже - много раз. Меня воспитывали. Меня обучали. Ты знаешь, каково это спать с женщиной, если ты не лесбиянка? Или с мужчиной, который тебе противен? А если их двое? Трое? Но это было не самое страшное. К этому можно было привыкнуть. Самое противное было управление людьми. Цеплять их за комплексы, страхи, властолюбие. Копаться во всей этой гадости. Снаружи люди никогда не бывают такими грязными как внутри. От этого тошнит. И самое главное, что пока не пока ты не научишься эту грязь любить и разбираться в ней, ты не специалист, а всего длишь очень хорошая проститутка. Понял? Выхлоп.
Ну, так вот я и есть - выхлоп. В какой-то момент я поняла, что больше не могу. Это оказалось выше моих сил, а выхода не было. Но мне повезло - меня вытащил Юрий Сергеич. Он приехал к нам на базу, и меня отправили "составить компанию". Он увидел, что я уже на самой грани, что готова умереть, надавил на какие-то кнопки и забрал меня. А потом я встретила тебя. Я понимаю, что я не человек. Я всего лишь обрубок человека. Кусок. Но ты, пусть у тебя была семья, пусть ты меня не любил, но ты был со мной. Со мной, а не с тем, что из меня сделали. Поэтому мне было все равно. И мне и сейчас все равно. Ты можешь любить свою жену, ты можешь делать со мной все, что тебе угодно - после того, что со мной было, мне уже ничего не страшно.
"Вот такая ты звезда" подумал Максим, глядя на себя в когда-то подаренное зеркальце. "Есть повод для гордости - пользовался инвалидом. Герой. Интересно, что она во мне видела? В моей внутренней помойке? Как ее не тошнило?"
Он подошел к ней и присел на корточки напротив. Наклонил голову.
- Прости, Оль. Прости меня, пожалуйста. Я не знал что творю. Я вообще ничего не знал, ни о чем никогда не думал. Жил как спал.
- Теперь ты проснулся?
- Разбудили.
- Останешься?
- Не могу.
"Она расстроилась. Надо же!"
- Понятно. Будешь ее искать?
- Буду.
- Не надо.
- В смысле?
- Не надо ее искать. У нее все хорошо. Без тебя.
- Ты что-то знаешь? Если знаешь - говори. Не ходи вокруг да около.
Максим испугался и разозлился.
- У нее любовник, Макс. Молодой и красивый. И очень ее любит. Он забрал ее и ребенка, когда все случилось. Я все видела сама.
- Ты приезжала к нам?!
- Когда все случилось, я поехала к твоему дому. Хотела помочь ей. Я видела, как она вместе с дочерью садилась в его машину.
- Погоди! Ты поехала помочь ей?!
- Ты ее любишь. Я люблю тебя. Я хотела, чтобы ты был доволен. Я хотела, чтобы все было как раньше.
- А откуда ты знаешь, что это не сосед, не мой друг или таксист какой-нибудь?
- Я не в первый раз их видела. Я и раньше приезжала, когда тебя не было. Хотела посмотреть на нее. Я часто приезжала вообще-то. Я любила на них смотреть. Мне тогда казалось, что и я имею какое-то право. Сначала хотела тебе сказать, но потом подумала, что тогда, ты ко мне можешь больше не приехать. Прости.
- А ты знаешь кто он?
- Нет. Просто парень. Симпатичный. Вот.